Юэ Цинъюань в изумлении вернулся на Цюндин и, успешно добравшись до своих покоев, просто рухнул вниз. Готовясь справиться с любыми возможными неприятностями из-за его встречи с Сяо Цзю, он заранее расчистил свое расписание на день и теперь мог позволить себе небольшую передышку.
От этой встречи Юэ Цинъюань не ждал ничего хорошего. Лучшее, на что он мог надеяться, это отсутствие реакции вообще, потому что вредоносные чары порабощения были его последней догадкой в объяснении этой странной, внезапной перемены в поведении Шэнь Цинцю. Худшее же — было совершенной катастрофой. Сяо Цзю, шокированный и вновь преданный. Естественно, ужасно смущенный. И, в отсутствии иной информации, вероятно обвиняющий Юэ Цинъюаня в случившемся. Затем, ему придется объясняться перед мастером Шэнем, обеспокоенным новым изменением в поведении его любимого ученика, и следом, осознающим, что что-то все же случилось с Шэнь Цинцю прямо под его носом.
Так или иначе, Юэ Цинъюань не мог представить себе счастливого исхода, но и не мог оставить Сяо Цзю под контролем разума. Он чувствовал знакомую вину — усиливавшуюся с каждым днем от его бездействия — и в итоге был абсолютно не готов к такому повороту событий, заставившему по-новому взглянуть на свое обозримое будущее. Юэ Цинъюань предусмотрел все исходы, кроме этого наименее вероятного и наиболее желанного.
Видение. Примирение. Почти чудесное, неожиданное решение их проблемы, разрушение кажущейся непреодолимой преграды между ними.
И, очевидно, на примирении всё не закончилось; это откровение пролило новый свет на изменившееся поведение Шэнь Цинцю. Он разговаривал со своими товарищами-учениками, охотно участвовал в их обсуждениях, гордился своей работой — все то, что Юэ Цинъюань надеялся ему подарить, продвигаясь по рангам и стремясь получить духовный меч, который позволит совершать поездки без сопровождения за пределами школы.
Но даже со всеми случившимися переменами он все еще был его Сяо Цзю, ругающимся за слишком крепкие объятия, но сжимающий его одежду так яростно, что та натянулась на его спине.
Кстати об этом — Юэ Цинъюань поднялся, снял с себя верхний халат и аккуратно сложил наружной стороной внутрь, чтобы слабый запах Сяо Цзю не выветрился из ткани. На всякий случай.
Он был так сосредоточен на грядущих последствиях, что совершенно не обратил внимание на свое окружение.
К примеру на то, что они находились в личных покоях Шэнь Цинцю.
Ученики Цюндин проходили строгую тренировку памяти; этот навык он использовал сейчас, чтобы воссоздать ту единственную комнату, в которой смог поприсутствовать. Стол для каллиграфии, полный тщательно организованного беспорядка. Столик, за которым они пили чай. Комната была скудно обставлена, без картин и гобеленов. Мебель простая и универсальная. Но было… Юэ Цинъюань закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. У одной из стен стоял резной деревянный сундук и несколько ящиков, заваленных бумагами. Вероятно, заметками. И отделка чайного столика с одной стороны выглядела изношеннее, чем с другой. Сяо Цзю, должно быть, убрался на нем, готовясь к его визиту. Значит, он обычно не принимал посетителей в своих покоях. Но при этом пригласил Юэ Цинъюаня, добровольно выделив собственное помещение вместо одного из многочисленных павильонов Цинцзин.
Некоторое время Юэ Цинъюань наслаждался этой мыслью, а затем перенаправил свою концентрацию. Теперь, когда он обратил внимание, один из сложенных ящиков, похоже, содержал не просто листы бумаги или учебные свитки, а целые книги. Юэ Цинъюань знал, что Шэнь Цинцю никогда не будет так небрежно относиться к действительно ценным книгам — это были романы? В детстве Сяо Цзю любил слушать, как его Ци-гэ рассказывает полузабытые истории — хотя затем неизменно начинал критиковать его, а иногда даже перехватывать инициативу, говоря, что он — неправильно рассказывает.
Юэ Цинъюань так же заметил, что Сяо Цзю не использовал благовония. Ему не нравилось? Вместо этого был слабый аромат пакетиков с травами, которые Цяньцао прописывал для концентрации и умиротворения сердца. Он и раньше чувствовал его рядом с Шэнь Цинцю — особенно во время аттестации — но до сегодняшнего дня ни разу не смог его различить.
Так же не было видно ни одной из подаренных им за многие годы безделушек, хотя… он видел только одну комнату. В его комнатах также не было ничего действительно ценного для Юэ Цинъюаня. Они рано поняли, что все, что неумело спрятано, долго у них не пробудет. Возможно, и Сяо Цзю их где-то прячет; стоит спросить. Теперь он
мог спросить.
Кое-что пришло ему в голову, и Юэ Цинъюань резко сел. Сегодня он посетил комнаты Сяо Цзю; возможно, когда-нибудь в будущем Сяо Цзю посетит его. Стоит прибраться. А может быть… он оглядел свои комнаты новым взглядом. Они были скорее утилитарными, чем гостеприимными. Быть может добавить каких-нибудь подушек. Декоративных подвесок. Один из его соучеников держал живые растения в своем кабинете, что придавало немного уюта.
***
Глава 213
Шэнь Цинцю ежедневно занимался рисованием в тихом маленьком павильоне недалеко от того места, где в будущем построят его бамбуковый домик. После нескольких особо жестких отказов с перенаправлением всех вопросов на его еженедельные приемные часы, ученики научились не прерывать его работу, пока он здесь. Некоторые все равно останавливались, чтобы посмотреть, но Шэнь Цинцю был готов игнорировать случайных зрителей, если они не мешали.
Однако на сегодня его практика была закончена. Критически осмотрев финальный результат, Шэнь Цинцю отправился промыть кисти.
Когда он вернулся, у мольберта уже стоял Ши Куань, с завистью рассматривающий сохнущую картину.
— Она почти светится. Как ты это делаешь? — Он поднял руку и вздохнул. — Практика, я знаю.
— Здесь есть и своя хитрость, — начал пояснение Шэнь Цинцю. — Нужно позволить белизне бумаги просвечивать. — Ши Куань недоуменно на него моргнул. — Если поверхность недостаточно светлая, я иногда наношу тонкий слой цинковых белил и даю ему полностью высохнуть, — уточнил он.
— Позволить… белизне бумаги… — Ши Куань растерянно прищурился.
— Вот, я покажу тебе. — Шэнь Цинцю вынул новый лист бумаги и придавил его края. — Ты можешь использовать технику сухой кисти для небольших деталей, таких как блики на воде… На кисти должно быть совсем немного краски… — Он продемонстрировал, опустив кисть в палитру, промокнув излишки с кончика, а затем проведя на бумаге горизонтальную линию. — Для этого понадобится хорошо впитывающая бумага с шероховатой или средне-шероховатой поверхностью. Краска или пигмент окрашивает самые высокие участки и плохо работает на бумаге для каллиграфии. Также… — Он взял новую кисть и окунул ее в чистую воду. — Ты можешь использовать воду, чтобы размыть оттенок. — Влажной кистью он нарисовал на бумаге два четких толстых кольца. — Не слишком много воды. Смахни ее с сухой области. Вода, естественно распространит пигмент. В ней он перемещается от места с высокой концентрацией к низкой. — Он вновь взял первую кисть, набрал краску, а затем коснулся ею границы кольца и провёл по его внешней стороне
— О, — безучастно сказал Ши Куань. — А разве ты можешь мне об этом рассказывать?
— Да, — твердо ответил Шэнь Цинцю. — И обрати внимание на разницу, когда вода дольше впитывается в бумагу. — Он перешел ко второму кольцу, нанося пигмент по внешнему краю. Цвет двинулся по воде к внутренней стороне, но так и не затронул сухой участок бумаги в центре
— Поэтому ты практикуешь свою технику сушки? — выпалил Ши Куань. — Чтобы иметь возможность остановить распространение пигмента в любой момент?
Шэнь Цинцю моргнул.
— Я думал о ней только как о полезной технике, позволяющей рисовать больше слоев и быстрее. Но это очень хорошая идея. Хм.
Ши Куань, казалось, о чем-то задумался, и поколебавшись все же спросил:
— Именно так ты сделал тот эффект восхода солнца из тумана несколько лет назад?
Шэнь Цинцю моргнул.
— Несколько… о, да. Ты запомнил?
Ши Куань уставился на цветные пятна на бумаге.
— Я столько раз пытался воссоздать этот эффект. Но край солнца никогда не был достаточно четким. — Он выглядел подавленным.
— О. Тебе следовало спросить.— Шэнь Цинцю остановился и нахмурился. — Ты ведь не спрашивал, да?
Ши Куань вытаращился на него.
— Я не могу просто
попросить тебя рассказать мне о
секретной технике.
— Ну, на картине с восходом солнца я использовал именно эту технику, но с несколькими слоями и промежуточной сушкой…
Широко распахнувший глаза Ши Куань вскинул руки.
— Подожди, подожди, не говори мне, я сейчас разберусь.
Шэнь Цинцю посмотрел на него прищуренным взглядом.
— Этот шиди с нетерпением ожидает увидеть твой прогресс. — Его слова звучали как угроза.
