Юэ Цинъюань воспользовался предлогом, чтобы навестить Шэнь Цинцю на Цинцзине. Он не был уверен, нужен ли ему этот самый предлог, но… смешались привычка и осторожность.
По пути на Цинцзин в его животе тревога боролась с предвкушением. Что, если Сяо Цзю слишком смущен произошедшей вспышкой эмоций и хотел бы об этом забыть? Что, если талисман ясности имел отсроченный эффект? Что если…
Юэ Цинъюань нашел Шэнь Цинцю в Учебной галерее — просторном здании, в котором выставлялись картины, чтобы с ними могли ознакомиться ученики. Центральный коридор был практически круглым; когда входишь, видишь картины высочайшего уровня, выполненные мастерами. Движение влево приводило в комнату с чуть менее сложными работами. Комната справа — там как раз исчезла цепочка новичков — содержала более простые однослойные картины и этюды.
Шэнь Цинцю находился в первой, центральной комнате и разговаривал с младшим учеником. Юэ Цинъюань знал, что это не было частью урока — его собственные связи на Цинцзин держали его в курсе расписания Шэнь Цинцю — но все равно помедлил, не желая прерывать их, как и всегда воспользовавшись возможностью рассмотреть Сяо Цзю.
Цвет лица выглядел хорошо; похоже, он не пропускал приемы пищи в пользу инедии. Сяо Цзю всегда лучше заботился о себе, когда старый мастер Шэнь был рядом. Простой покрой мантии означал, что Шэнь Цинцю не собирался сегодня покидать пределы Цинцзина, а шелковая ткань — что не планировал рисовать целый день. Они рассматривали картину… новое дополнение к галерее. Шэнь Цинцю, очевидно, отвечал на вопросы ученика об используемых техниках.
Ученик поник.
— Я никогда не буду настолько хорош.
— С таким отношением, точно нет. Иди тренируйся. — Шэнь Цинцю отпустил его, ученик поклонился и исчез в коридоре. Шэнь Цинцю повернулся, чтобы поприветствовать Юэ Цинъюаня. — Юэ-шисюн.
Юэ Цинъюань вышел из своего укрытия и осторожно приблизился.
— Ты больше не будешь звать меня Ци-гэ? — с надеждой спросил он.
Шэнь Цинцю выпрямился.
— Не публично, — твердо сказал он. — Это неуместно.
Не без доли восхищения Юэ Цинъюань отметил на щеках Сяо Цзю слабый румянец, который непременно пропустил бы, не будь он так близко. Юэ Цинъюань протянул руку.
— Шэнь-шиди, — раздался серьезный голос из другого коридора. — У нас проблема с расписанием из-за объединенного класса музыки для старших групп.
Шэнь Цинцю моргнул и посмотрел через плечо Юэ Цинъюань.
— А, спасибо, Ма-шицзе. Я посмотрю сегодня днем.
Ма Шуцин окинула его оценивающим взглядом, затем предостерегающе посмотрела на Юэ Цинъюаня и ушла обратно на собственный урок.
Юэ Цинъюань ощутил тревожное чувство, будто его только что в чем-то уличили. Он откашлялся и повернулся к картине, которую ранее рассматривали Шэнь Цинцю и ученик. Их плечи едва не соприкоснулись при повороте. Ох. Возможно, он находился к нему чуть ближе, чем позволялось на публике. Он сосредоточился на картине.
О.
— О, как необыкновенно. Кто… ах, она
твоя. — Картина приобрела для него новое и более глубокое значение, превратившись из просто замечательной работы в артефакт Сяо Цзю.
Шэнь Цинцю тоже прочистил горло, сложив руки за спиной.
— Да, мой сезонный проект. Шицзуню понравилось, и теперь, похоже, он планирует позже отправить ее на выставку.
— Молодец, Ся… Шэнь-шиди, — похвалил Юэ Цинъюань.
Шэнь Цинцю слегка поколебался с ответом, но в итоге сказал:
— Ну, мне еще есть куда расти. Но вышло хорошо.
— Мне всегда нравилось, что картины здесь выставляются по уровню мастерства, — сказал Юэ Цинъюань. — Кажется, это полезный способ учиться, не перегружая новичков.
— Да, шицзунь также одобрил добавление сюда пошаговых наглядных уроков. Мы начнем с галереи для новичков.
— У тебя есть несколько минут? Мы обнаружили в завещании надпись, написанную незнакомыми мне иероглифами, — сказал Юэ Цинъюань, протягивая лист бумаги с транскрипцией. Как и ожидалось, глаза Шэнь Цинцю загорелись интересом. Юэ Цинъюань частенько брался за подобные любопытные мелочи, уверенный, что они привлекут его внимание. — Мы думаем, что это топоним, но он слишком стар, чтобы его расшифровать.
Шэнь Цинцю взял бумагу и пробежался глазами по буквам.
— Я думаю, это… цзягувэнь. Ранняя вариация. У нас скорее всего нет словаря, но мы должны быть в состоянии угадать значение, изучив современные эквиваленты. Я сравню его с нашими сборниками. — Он зашагал к двери, полностью погрузившись в задачу. — Расшифровка может показаться скучноватой. Я могу проинформировать тебя о результате позже, когда найду.
— Лингвистические исследования ранних эпох всегда интересны, — солгал Юэ Цинъюань. — А я как раз свободен.
Они подошли к главному зданию Большой Библиотеки; значит, требовался очень редкий пример письменности, раз они миновали крыло с собраниями записей попроще. Спящий лабиринт всегда сбивал с толку, но Шэнь Цинцю легко находил в нем путь. По краям барьера стояло несколько младших, подначивавших друг друга попытать удачу, но тут же приостановили игру, как только они прошли мимо. Впрочем, Шэнь Цинцю полностью их проигнорировал.
Он поддержал Юэ Цинъюаня за локоть, ведя сквозь самые тяжелые участки — несмотря на то, что вокруг были люди! Юэ Цинъюань притворился, что потерял ориентацию сильнее, чем на самом деле, чтобы продлить этот слабый контакт, но Шэнь Цинцю не отступил, пока они не достигли дверей.
— Спасибо, Шэнь-шиди, — радостно сказал Юэ Цинъюань.
Шэнь Цинцю снова заколебался.
— Ты привыкнешь, — в конце концов сказал он. Юэ Цинъюань задумался, что же он хотел сказать на самом деле, но решил подождать, и так получив гораздо больше, чем надеялся. Проявлять терпение было гораздо легче, когда Сяо Цзю находился прямо здесь, разговаривал с ним и смотрел на него.
Юэ Цинъюань с восхищением наблюдал, как огромная мандала в просторном фойе реагировала на их присутствие. Плитка двигалась под ними, танцуя у ног Шэнь Цинцю, словно косяк любопытных рыб.
Тот остановился и хмуро посмотрел на мозаику.
Юэ Цинъюань тоже остановился.
— Проблема? — мягко поинтересовался он, незаметно осматриваясь.
— Кто-то ел в библиотеке, — мрачно ответил Шэнь Цинцю. Он наклонил голову к мандале. — В отделе… теоретической географии. О, я знаю,
кто это. Хорошо, позабочусь об этом позже.
Юэ Цинъюань последовал за Шэнь Цинцю в отдел с образцами письменностей. По пути они миновали библиотечный офис. На двери была небольшая вывеска. «Не вмешивайтесь в природу причинности», — гласила она. Интересно. Ну, это может быть тайной пика. Юэ Цинъюань запишет фразу и, возможно, спросит позже.
Шэнь Цинцю просмотрел комнату с каталогами, поискал что-то в огромном томе на массивной каменной стойке для чтения, а затем пролистал
ещё одну книгу, взятую с хорошо укрепленной полки.
— Лингвистика… древняя лингвистика… пиктограммы. Как только мы найдем нужный временной промежуток и место происхождения, то сможем посмотреть на карте того времени.
Юэ Цинъюань следовал за ним, умиленно наблюдая, как внимание Шэнь Цинцю постепенно сужалось. У него так редко получалось увидеть его в таком состоянии. Они вошли в новую комнату с вывеской «Справочник по древней лингвистике», и Шэнь Цинцю сравнил листок в своей руке со схемой, выгравированной на бронзовой табличке на стене.
— Так, некоторые иероглифы похожи на те, что использовались в письменности позднее, — сказал Шэнь Цинцю себе под нос. — Мы сосредоточимся на тех, которые отличаются сильнее всего. — Он замолчал, выбирая и просматривая материалы, Юэ Цинъюань во всю пользовался возможностью беспрепятственно наблюдать за ним.
Раньше он беспокоился, что Сяо Цзю так сильно изменится с возрастом, что его будет не узнать при встрече. Теперь для Юэ Цинъюаня его лицо было более знакомым, чем своё собственное, но он все еще приспосабливался к этой внезапной чудесной перемене в его поведении, невольно чувствуя себя человеком, сидящим на пиру после долгих лет голодания.
Или, ну, как уличный мальчишка, которому внезапно дали еду, одежду и образование, как когда-то случилось с ним в Цанцюне. Но так было лучше, потому что Сяо Цзю сейчас был с ним.
Сяо Цзю что-то нашел; он вернул табличку с примерами на место и, не говоря ни слова, отправился в другую комнату. Как оказалось, с картами. Он нашел по указателю нужную и осторожно разложил на одном из больших наклонных столов, имеющихся в комнате.
— Ближайший письменный аналог исходит из района перевала Янпин, — пробормотал он. — А этот символ означает «восток»… Ага.— Он сравнил надпись с метками на карте. — Один символ пропущен, хотя я не знаю иероглиф. Но очень вероятно, где-то в этом регионе или связанном с ним. — Он торжествующе посмотрел на Юэ Цинъюаня, точно так же, как когда поймал лягушку или обчистил карман.
— Сяо Цзю такой умный, — рефлекторно похвалил Юэ Цинъюань, чуть не откусив себе язык. А ведь всё так хорошо шло.
— Не называй меня так, — машинально сказал Шэнь Цинцю. В его тоне был укус, но не яд. Он остановился и отвел взгляд. — Полагаю, ты можешь называть меня Цинцю-шиди. Когда это будет уместно.
Юэ Цинъюань почувствовал, что угодил в ловушку, но вместо обещанной смерти нашел сокровище.
— Цинцю-шиди, — выдохнул он и двинулся вперед.
— Не повреди карту, — рявкнул Шэнь Цинцю. — Обнимай
вон там.
***
Глава 215.
Ма Шуцин пришла в гости на Сяньшу.
— Как там росточек? — спросила Ци Цинци, пока они пили чай. — Я видела его только мельком, на вечеринке.
— Да, я видела ту вашу маленькую игру со стрельбой.
Горящими стрелами, — сухо сказала Ма Шуцин. — Он был достаточно разговорчив. По-прежнему колется, но довольно беззлобно.
Элегантные брови Ци Цинци приподнялись.
— Ну,
это уже перемена. Признаюсь, я не думала, что его хорошее настроение продлится долго.
Ма Шуцин отхлебнула чаю.
— Чем бы это ни было, оно значительно улучшило его работу. А ты знаешь Цинцзин…
— Да, работа — это все, — вздохнула Ци Цинци и поморщилась. — Я никогда этого не понимала. Вам бы немного пожить. Выйти из своих мастерских, понюхать цветы.
— Будь ты художником, то поняла бы, — пренебрежительно сказала Ма Шуцин.
— Думаю, я никогда не пойму, — ответила Ци Цинци, опуская ресницы, чтобы скрыть предвкушающий блеск в глазах. — Итак, он стабилен, регресса нет. Это хорошо.
Ма Шуцин с любопытством наклонила голову.
— Что тебя заинтересовало?
— Шэнь-шибо коротко обрисовал мне ситуацию сразу после его прорыва. Это было в разгар межпикового соревнования — все эти люди вокруг — так что он хотел, чтобы я позаботилась о Малыше.
Ма Шуцин сморщила нос.
— А, понятно. Да, толпа могла его смутить. Люди уже начинают пользоваться его благосклонностью, а он только приспосабливается.
Ци Цинци вскинула голову, как тигр, почуявший кровь на ветру.
— О?
— Без злого умысла, — поспешила успокоить ее Ма Шуцин. — Просто пользуются возможностью поговорить с ним, когда уверены, что он не откусит им за это головы.
Ци Цинци расслабилась.
— О, тогда все в порядке. Даже хорошо.
— Да, я надеюсь, что это продлится подольше. — Она сделала глоток чая. — И, ну. Его разговорчивость имела еще один побочный эффект. — Она заколебалась.
— Хм?— осторожно спросила Ци Цинци. — О, ты пробовала эти лунные лепешки? Кажется, со вкусом чая.
— О, я попробую, если ты не против. — Ма Шуцин неторопливо выбрала закуску, воспользовавшись возможностью что-то взвесить в уме.
Ци Цинци не торопила, с терпеливостью охотника ожидая её ответа.
— Подарок одной из наших учениц, которая посещает занятия на Цзуйсяне, — лениво сказала она. — Так мило, когда они делают что-то подобное. Наверное, практикуются перед Праздником середины осени.
— Да… о, они вкусные. Передай ей мои комплименты. Шэнь Цинцю. Он сказал мне — совершенно неожиданно — что до того, как он пришел в Цанцюн и на Цинцзин, у него был учитель, который намеренно учил его неправильно.
— Хм. Учитель совершенствования?
— Он не сказал. Но, учитывая проблемы, которые у него были… — Ма Шуцин замолчала и подняла брови. — Я действительно просто хотела знать, есть ли у него какие-нибудь привязанности вне школы. Но, ну…
Ци Цинци сочувственно кивнула.
— Прошлое всегда всплывает, когда натыкаешься на щекотливую тему в самом простом разговоре. Неожиданное сближение.
Ма Шуцин кивнула и отпила чай, глядя на панораму гор, медленно оправляясь от дискомфорта.
— Я удивлена, что он вообще упомянул об этом; он никогда не говорит о чем-то личном. А мы были на общей тропе. Я рассказываю тебе сейчас, потому что знаю, что у некоторых ваших девочек…
— Был подобный опыт, да. — Ци Цинци поиграла крышкой своей чашки и поморщилась.
— А учитель, видимо, мертв.
Ци Цинци фыркнула.
— Я не удивлена. Представь, что Шэнь-шибо узнает!
Ма Шуцин рассмеялась.
Они еще немного поболтали, прежде чем Ма Шуцин извинилась, сославшись на необходимость продолжить свои исследования.
— Раз уж ты всё равно уходишь, не могла бы ты отнести это в синий зал для старших? — спросила Ци Цинци, покачивая тонким рулоном бумаги. — Обновление в расписании.
— Конечно, шицзе. — Ма Шуцин взяла свиток и откланилась.
— О чем говорили? — раздался голос с крыльца.
Ци Цинци почтительно встала.
— Сю-шицзе, с возвращением. — На нее легко махнули рукой, и нынешняя глава пика Сяньшу вошла в павильон. — У нас есть несколько приезжих учеников из школы Гусу Лань, и одна из них как раз в ее вкусе.
— И она сейчас тренируется, — весело заключила Сю Аньжань. — Твое сводничество когда-нибудь доставит тебе неприятности, шимэй.
— Уже, — с гордостью ответил Ци Цинци. — А так же помогло их решить.
Сю Аньжань села, со всем полагавшимся ей достоинством.
— Когда я вернулась, глава школы рассказала мне самую необыкновенную историю о том, что происходило в мое отсутствие. Если бы это был кто-то другой, я бы заподозрила шутку. — Она выжидающе подняла брови.
— О, без шуток. Я сама с ним разговаривала. Он такой… — Ци Цинци сделала сжимающее движения руками. — Похож на молодого ежечерепашонка. Колючий, но шипы еще не затвердели. Давай я тебе всё-всё расскажу.
