Тэхен всегда считал, что живет очень даже достойно и благоприятно. У него было все, о чем могли мечтать обычные омеги его возраста. Да, он был прислугой. Он считался обслуживающим персоналом, обычным дворецким. Но разве это не обычная работа? Почему люди морщат свои носы, когда слышат, что ты работаешь прислугой у богатых людей? Все считается работой, если за неё хорошо платят.
Тэхен на самом деле зарабатывал свои кровные с особым трудом и неподдельной честностью. Этим он всегда отличался ото всех остальных. Дворецкий не любил притворяться. Если он втирался в доверие к своему господину, то только лишь для того, чтобы на самом деле выполнять отлично свою работу и быть хорошим другом. У него никогда не имелось в мыслях делать что-то из корыстных побуждений. Зачем? Доверие будет подорвано, и отношения будут не очень-то приятными. Именно благодаря верности, Тэхену удалось стать приближенным семьи Мин. Теперь его мнение учитывалось, теперь его могли спросить и даже принять во внимание. Это было приятно. Им дорожили не как обычным рабочим, а как человеком, который занимает у них должность дворецкого, и имеет довольно хорошее влияние, чтобы посоветовать поступить так или иначе. К нему прислушивались. Почти все.
С Мин Юнги было сложно поладить. Он человек строгий, высоких нравов, любит точность и короткие разговоры. С этим альфой было удобно вести переговоры, дела, спрашивать о работе, но чтобы с горяча выпить с ним бокал вина и поговорить по душам, нет, это было не про него. Юнги нравилось, когда люди вокруг него летали, как пчелки, увлечённые работой. Нравилось, когда его усердно слушали и внимали. Эдакий настоящий хозяин альфа-самец. Он любил постоянно бурчать, высказывать недовольства, постоянно всем указывал на их недостатки и бывало, что перегибал со своим юмором. О, да. Об юморе альфы четы Мин слагали легенды. Этот человек мог подстегнуть любого, даже самого приличного и воспитанного человека. И все всегда сходило ему с рук, потому что юмор на самом деле был хорош. Его за эту черту особенно любили в обществе. Этот юмор только украшал альфу, добавлял ему какого-то богатого шарма. Особенно это проявлялось тогда, как Мин Юнги сидел за столом переговоров с самыми богатыми людьми обеих частей Кореи, курил самокрутку, которая стоила, как если бы Тэхен захотел продать свою девственность в семьдесят лет и точечно шутил, обнажая свои десны и ровные зубы. Дворецкий уверен, его хотели даже альфы.
Юнги любил ходить медленно, с ухмылкой на лице, любил стрелять глазами в мимо проходящих омег, что те обязательно не забывали оборачиваться ему вслед, постукивал костяшками пальцев и хмурил брови на переносице, если нервничал. И дворецкий абсолютно выучил все его повадки. Этого не сложно было добиться – это была его работа. Мин являлся очень необычным человеком. Таких обычно боятся, но не от страха, как от мафиози, стреляющего в лоб, а как тех, кто заявляется в три часа ночи для того, чтобы срочно обсудить один из десяти тысяч пунктов в контракте, который они подписали года четыре назад. Вот такой он был человек. Его одновременно любили и ненавидели.
Единственной слабостью этого альфы был, на удивление, Пак Чимин. Мин Юнги мог вытерпеть все на свете – нудных и старых родителей, незванных гостей, проваленных переговоров, не состоявшихся контрактов, но чего терпеть он точно не мог, так это омежьего нытья. И это касалось не всех омег, а только одного единственного. Того, кто ноет не жалостливо и с щемящим скрипом в груди, а того, кому легче потакать, чем слышать отвратительное нытье и видеть красный нос и опухшие глаза. Чимин ревел ужасным образом. Он редко это делал, но очень эффективно. У этого омеги во время слез подрагивали губы, как у ребенка, он таращился прямо в глаза и запрокидывал голову, начиная громко топтаться на месте ногами, как избалованное дите. Юнги терпеть этого не мог, орал, как резанный, лишь бы тот прекратил. И конечно же ему приходилось идти на уступки, лишь бы омега заткнулся в конце концов. Пак умело добивался того, чего хотел. В этом ему не было равных. И это взять в расчет то, что Мин Юнги ужасный ворчливый старый дед, если бы характеру можно было придать возраст.
Пак собой гордился. Он считал себя неким индуистским божеством, раз смог прогнуть под себя несгибаемого альфу семьи Мин. Все в округе знали, что сидеть на шее у Юнги не получится, как бы не захотелось. У Чимина получилось. Он удачно сел на шею, свесил ножки, потом, виляя бёдрами, перебрался на альфий член, а уже когда и эту область с удачей захватил, пробрался, как дождевой червь, через ухо к мозгам. И засел там намертво. Теперь Чимин крутился в мыслях у Мин Юнги двадцать четыре часа в сутки. Альфа ненароком влюбился. Тэхен был в полном смятении, когда видел, как тот без колебаний отстегивает на браслет за пятьдесят тысяч долларов, как с улыбкой наблюдает за тем, как Пак Чимин плескается в бассейне под палящим солнцем, и как толкает свой язык в щеку прямо за обеденным столом в окружении всей их огромной семейки, пока сам завороженно таращится на омегу.
Мин Юнги сглупил, когда влюбился с головой. Надо было влюбляться с холодным рассудком. В этом была его главная ошибка. Юнги делал для этого поганца практически все. Только время остановить не мог, даже если это Пак Чимину и хотелось безумно, и не потому что Юнги отказывался, а просто потому что это невозможно было по законам физики. И на самом деле, этот беловолосый омега родился под счастливой звездой, потому что сначала его опекали лучшие родители, а потом он попал в руки Мин Юнги, который с него пылинки сдувал. Но так случалось не всегда. Только тогда, когда они были не в ссоре. Если же эти двое ходили надутыми, то даже магическая сила не смогла бы сблизить их.
Тэхен клацает зубами, когда замечает, как мимо проходящие альфы из числа гостей без стеснения на него пялятся. Это раздражает.
Огромный зал, украшенный выдержанными цветами коричневого и золотистого, поражает. В зале все выглядит богато и до удивительного вычурно. По помещению хаотично расставлены круглые столы с белыми шелковыми скатертями, на которых посередине стоят высокие вазы с красивыми цветами. На столах дичайше дорогой сервиз, бокалы из хрусталя и еда, приготовленная заказным итальянским шеф-поваром. По залу слоняются официанты с подносами в руках и умело лавируют меж гостей, предлагая бокалы с шампанским. На подмостках небольшой сцены завывает в серенаде какая-то певичка в длинном красном платье. Гости резво болтают, увлеченные едой и выпивкой.
Дворецкий оглядывается. Господин Мин со своим супругом усердно общаются с родителями Пака, потом уделяют внимание, не отлипая друг от друга, родителям Юнги, и в конце концов садятся за стол, где уютно уместился омега младшего брата альфы Ансан.
Пак мостится рядом с альфой, кидая безразличный взгляд на омегу напротив. Ансан одет дорого, но из-за абсолютно незнания, как совмещать брендовую одежду, выглядит вычурно и резко. Стилист Чимина бы стукнул этого омегу по голове ножкой от табуретки. Пак скользит взглядом по пиджаку, мысленно отмечая, что это точно версаче, и переводит взгляд к рубашке синего цвета. Чимин чуть улыбается, но ничего не говорит, лишь отводит взгляд подальше. Юнги рядом во всю хлещет виски, наблюдая беготню вокруг, и раскидывается расслабленно на стуле, не обращая ни на что внимания.
— Как спалось? — подает голос Ансан, поджав губы.
Чимин умело игнорирует, лишь кидая взгляд на мужа, чтобы тот ответил.
— Прекрасно, спасибо, — кивает Юнги с улыбкой. — Как вам?
— Юхен измотал меня. Всю ночь не спали. Теперь глаза закатываются, — вздыхает омега, ища взглядом своего пропавшего альфу. — Наша комната рядом с вашей. Надеюсь, мы не помешали вам.
Чимин бесится из-за этого тупого разговора. Хочет сказать что-нибудь отвратительное.
— Нет, мы крепко спали, — не ведется на провокацию Чимин. — И мы с Юнги очень рады, что у вас такая активная сексуальная жизнь.
— Мы планируем ребенка. Хочу забеременеть прямо в этом месяце, — будто бы специально вклинивается Ансан, закусывая виноградину.
Юнги поднимает голову, будто бы слово «ребенок» действует на него, как будильник.
— Не понял? — хмурится альфа. — Вы же даже не помолвлены.
— Юхен считает, что это не проблема в наше современное время. Я с ним согласен. Ребенок только сплотит нашу с ним любовь. Свадьбу можно сыграть в любой день.
Чимин косится на мужа, что сжал кулаки под столом. Это довольно напрягает.
— Так нельзя, — цедит сквозь зубы Юнги, смотря в оба глаза на омегу. — Вы же недавно познакомились.
— Мы любим друг друга, — тут же отвечает Ансан.
— Бред. Вы же даже не пожили достаточно вместе, — протестует Мин, подхватывая в руку бутылку виски и агрессивно наливая в стакан алкоголь.
— Юнги, что с тобой? — шепчет Чимин, наблюдая рядом налитые красным глаза. Подвигается ближе, пуская в черные волосы мужа пальцы. — Не слушай его, милый.
Юнги грубо скидывает с головы ладонь омеги, заставив того оскорбиться и сжаться.
— Что со мной? Они хотят завести ребенка после месяца знакомства. Так нельзя. Даже у нас еще нет ребенка.
Это плохо. Чимин хлопает глазами, понимая, что кое-кто сейчас взорвется. Пытается огладить руки мужа, но его довольно грубо отталкивают.
— Я же не виноват, что спустя семь лет вы так и не смогли завести ребенка. У всех все по-разному. Не обижайся, Юнги. Вероятно, вы его не так уж и сильно хотите.
Юнги клинит. Он сжимает в кулаке бокал, что тот вот-вот лопнет и осколками по сторонам полетит. Встает на ноги, дыша через нос, как бык. Чимин подскакивает вслед за мужем больше от испуга.
У Пака есть особый счетчик злости Мин Юнги.
Первая злость – это злость нервная. Они обычно часто ссорятся, и когда он ругается, Чимин почти не слушает. Мин Юнги сам по себе противный человек, поэтому ругань его уже не пугает. Альфа быстро остывает и забывает.
Вторая злость – злость прогрессирующая — это когда омега на самом деле косячит и альфа швыряет в стороны все его вещи, разбивает машины, орет, как резанный. Чимин в такие моменты злости предпочитает наконец заткнуть свой рот и уйти с места преступления, стараясь не показаться больше Мин Юнги на глаза.
И третья злость — злость «станция конечная». В таком состоянии Мин Юнги перестает себя контролировать, дышит, как паровоз, смотрит в глаза и его зрачки даже цвет меняют. Чимин обычно своего альфу вовсе не боится, но когда он такой, то скулит от страха и ушки прижимает. Пак такого Мин Юнги только два раза в жизни видел. В первый раз, когда его младшего братишку омежку Югема без разрешения альфы отправили заграницу во Францию учиться. Мин такой кипиш поднял. Даже стены тряслись. Он на своих родителей орал так сильно, что у Пака чуть челюсть не отвисла. Юнги имел большое влияние на своих родителей, поэтому тот даже пикнуть не успел, как они поспешили Югема в Корею вернуть. Юнги был в такой ярости, что аэропорта Сеула и Парижа на уши поднял. Там все бегали в страхе, пытаясь Мин Югема поскорее на родину отправить. Настолько боялись, что богатейший корейский альфа на них всю свою ярость обрушит. Второй раз такой случай произошел по вине Пак Чимина. Он свою ошибку признает. Да, он был мерзким и заслужил, он это прекрасно понимает. В тот день омега проснулся не с той ноги. Ходил ворчал на всех, хмурился и бесился от любого слова. Вот бывают такие дни. И именно в этот день окрыленный любовью к своему прекрасному омеге Мин Юнги заявился на виллу с хорошеньким подарком. Во дворе их солнечного дома стоял новенький порш красного цвета, замотанный в пышный белый бант. Тогда Чимин повел себя как последняя сволочь. Да, у него не было настроения. Да, это его косяк. Пак лишь мотнул головой и сказал, что хочет порш в белом цвете. Юнги промолчал. Собственноручно сел за руль и целых два часа менял красный порш на белый в автосалоне, разбираясь с документами. Когда альфа приехал домой на белом порше, Чимин в конец психанул и сказал, что красный цвет был лучше. Да, в тот день психанул не только Пак Чимин. Юнги слетел с катушек. Обозвал «охуевшей сукой» и начал орать на омегу так громко, как никогда не орал. У Чимина от испуга все волосы дыбом встали. Его плохое настроение в один миг улетучилось, остался только лишь инстинкт самосохранения. Пак, как в задницу ужаленный, спрятался в своей комнате и не выходил оттуда сутки, пока слышал, как этажом ниже что-то ломается и бьется вдребезги. Потом омега наконец выполз из норы. И когда он спустился в паркинг, где все их машины стояли, то ужаснулся. Каждая машина, что Пак Чимину принадлежала была изуродована. Рядом валялась помятая клюшка. Омега сложил два плюс два и с ужасом представил разъярённого альфу, что клюшкой все зеркала и окна разбивал. Чимин хотел было с этим делом разобраться, уже вскипел, как электрический чайник, но услышав альфье «Только попробуй свой рот открыть», испугался, поджал хвост и ещё двое суток в комнате сидел. Да, это было страшно. Мин Юнги в гневе ужасный человек, не знающий пощады.
— Я вас оскорбил? Но разве я не говорю правду? Возможно, у вас несовместимость в плане детей, или что-то типа того.
— Ансан, — шипит Юнги. — У нас нет никакой несовместимости. Не выдумывай всякий бред.
Омега лишь ухмыляется и глаза закатывает, пока берет в руку бокал с алкоголем на дне.
— Почему ты становишься таким агрессивным, когда дело касается детей?
Чимину надоедает. Он довольно звучно откидывает свои приборы на тарелку, вскидывая подбородок и вытягиваясь вперед, чтобы сказать тише.
— Еще хоть одно слово, и я твое птичье гнездо на голове бензином оболью и подожгу. Как думаешь, весело будет? — шепчет совсем тихо Пак, стреляя глазами, не в силах больше терпеть упреков и подколов. — Теперь тебе есть что сказать, маленькая вредная сука?
Ансан в наслаждении улыбается, окидывая взглядом двух насупившихся супругов, готовых прямо сейчас на него с кулаками налететь. И Чимин налетит, Ансан уверен. Этого безумного омегу только бульдозер остановит, и то потягаться придется.
— У меня есть знакомый акушер-гинеколог, поделиться номером? — добивает Ансан, широко улыбаясь. — Он поможет вам решить все проблемы.
Чимин рычит громко и хочет с криком через стол перелететь. Уже свои кулаки сжал и дышит тяжело, но тут Юнги фразу выдает, которая омегу в ступор приводит.
— Чимин уже беременный!
Пак зависает с кулаком в воздухе и оборачивается, глазами копейками на мужа уставившись. Одним только взглядом «Ты с ума сошел?» говорит. Ансан растерянно смотрит на Чимина, а Юнги на Ансана. И стоят так трое, таращась друг на друга, словно идиоты.
— Что? — шепотом спрашивает Чимин, глаза сужая. Мин Юнги правда сходит с ума. — Не глупи, любимый. Это ещё не подтверждено.
Юнги расслабляет плечи, вскидывая подбородок. Его туманный взгляд рассеивается. И кажется, что он уже понял, что совершил серьезную глупость, но отступать уже слишком поздно.
— Это правда? — за спиной Юнги вышагивает младший омега семьи Мин.
Югем выглядит обескураженным и озадаченным. Новость о беременности его явно удивила.
— Ты серьезно? У вас будет ребенок? — Югем медленно подходит к брату, заглядывает ему глубоко в глаза. Чимин молчаливо косится на них. И судя по наполнившимся слезами глазам омеги, это далеко не слезы радости.
— Давайте не будем делать поспешных выводов, — просит Чимин совсем тихо, но он точно не ожидает, что случится следующими секундами.
Югем собирает руки на груди, хмурится и медленно поворачивается в сторону Пак Чимина.
— Это ты во всем виноват!
Чимин окаменело отшагивает, глаза широко распахивая.
— Ты и так моего любимого брата утащил в другую страну, и я его почти не вижу, так еще и решил его насовсем к себе прицепить методом рождения ребенка!
Юнги переглядывается с Чимином. На лице обоих играет непонимание.
— А чего ты ожидал? Мы в браке! Естественно, что залет возможен! — супится Пак.
Омега где-то глубоко внутри нервно дышит через раз. Опять семейка Мин Юнги отличилась. Чимин понял тенденцию. Чем семья больше, тем больше от неё проблем и странностей.
И вообще, Пак Чимин удивлен, что из всей этой их черноволосой семьи, Юнги еще более менее адекватен. А ему могло крупно не повезти, мог попасться извращенец или просто тупица.
Чимин ставит руки в боки, выдыхая глубоко. Его сейчас на самом деле мутит. Непонятно отчего только, от гипотетически возможного ребенка, либо от тупейшей толпы вокруг.
— Теперь Юнги обо мне вообще забудет! — топает ногой подросток.
— О чем ты говоришь, сладкий? Я никогда не забуду о тебе, — начинает мило щебетать Мин Юнги, беря за руку своего младшего брата, у которого глаза на мокром месте.
Чимин хмурится и просто не выдерживает.
— Хватит его жалеть, он же специально это делает! Манипулятор мелкий, ты меня давно бесишь! — выставляет указательный палец на курносый нос Югема омега.
Юнги темнеет, как грозовая туча, и встает перед братом, доблестно защищая его своей грудью.
— Не смей его больше так называть. Он моя кровь.
— А я твой муж!
Все хором поворачивают свои головы, когда один сидящий с яркой улыбкой омега Ансан взрывается смехом.
— Ой, извините, продолжайте, — поднимает руки в воздух он. — Обожаю семейные драмы.
С громким хохотом ко столу подходят остальные сыновья Мин. Юхен и Минки ставят бокалы на стол, оглядывая всех, застывших в полном напряжении. Альфы озадаченно осматриваются по сторонам.
— Все в порядке? — задает логичный вопрос Минки, наблюдая перед глазами нахмуренного Юнги, всего в соплях и слезах Югема, надутого Чимина и хихикающего Ансана, сидящего за столом.
Ансан жмет плечами, отпивая шампанского.
— С чего бы начать? — вздыхает. — Ну, Пак беременный, и кажется, вы скоро станете дядями, но не факт, потому что Югем категорически против и делить Юнги ни с кем не хочет. И это удивительно, несмотря на то, что Югем уже не ребенок, а ведет он себя, как капризный младенец. И возможно, это было бы не проблемой, но ваш старший брат без ума, как и от Югема, так и от Чимина, и он буквально скрипит зубами и скоро кого-нибудь точно стукнет. Надеюсь, не меня, потому что из числа всех здесь, я вполне вероятно в большей не милости, поэтому я удаляюсь, — Ансан аккуратно задвигает за собой стул. — Я все достаточно понятно объяснил?
— Да, вполне, — округляет глаза Юхен, запуская пятерню в волосы. — Э... Поздравляю, брат? У вас наконец будет ребенок, я рад!
Чимин качает головой. Его муж полнейший идиот. И теперь его искрометная ложь приобретает ужаснейшие обороты, и надо бы предотвратить возможную катастрофу.
— Знаете, кажется Юнги поспешил с высказы... — начинает объясняться Пак, как за спиной громко взвизгивают почти что до инфаркта. — О, нет.
На коротеньких каблуках блестящих туфель вышагивает высокий омега, улыбаясь так широко, что кажется лицо просто треснет напополам. Он озирается по сторонам, оглядывается, а потом уносится в поисках кого-то, и буквально через несколько секунд вновь появляется. Только теперь он бежит за ручку с отцом Мин Юнги, а за ними уже спешат родители Чимина.
Чимин ожидает чего угодно, но только не этого. Папа Юнги, утирая с левого глаза слезу, падает на колени перед омегой, задирает невысоко его пиджак с рубашкой и смачно целует в плоский живот с очертаниями кубиков. Пак широко глаза распахивает.
— Боже, папа, что ты творишь? — бросается к родителю Юнги, поднимая омегу с холодного кафеля.
На Пак Чимина родители налетают, как коршуны на свежее сырое мясо. Целуют смачно в щеки, щебечут заговорщически с животом, как-будто ребенок на начальной стадии развития в силах что-то услышать, бубнят про то, что они чувствовали, что это вот-вот должно случится. И кто успел стукануть?
— Семь лет прошло! Наконец-то! — пищит омега со светлыми волосами – папа Пак Чимина. — Мой самый смелый сынок, ты будешь прекрасным папой, а Юнги будет отличным отцом. Выбрали имя уже? — родители переключают внимание друг на друга. — А вы говорили, что наш Чимини нарочно не хочет беременеть, потому что не любит детей. Вот, посмотрите. От такого, как Юнги, грех не забеременеть!
Пак Чимин мучительно закусывает губу, переводя убийственный взгляд на своего мужа. Юнги на себе этот быстрый взгляд ловит, и у него в груди все внутри в бездну падает от страха. Он знает этот взгляд. Теперь Пак Чимин ему всю плешь проест, четвертует.
— У нас будет внук! — кричит на весь зал господин Мин под звонкие овации, а гости грохочут и сыплют поздравлениями. — Это самый лучший подарок на свете, сын! — альфа хватает за шею Юнги, и крепко обнимает того, сжимая так сильно, что тот хрипит от недостатка кислорода.
Чимин ошарашено глядит на взорвавшийся зал аплодисментов. Это просто сумасшествие. Наверняка, про эту новость уже пишут в социальных сетях, и готовят статьи в журналах.
Чимин смыкает губы. Так, это плохо. Это очень и очень плохо. Где Тэхен? Где его дворецкий?
Волна паники и растерянности накатывает на него, как цунами. Омега обходит своего родного папу кругами, удаляясь незаметно прочь. Его пропажи даже никто не замечает, все обсуждают такую радостную новость.
Надо найти Ким Тэхена. Только он может его понять, помочь и успокоить.
— Чимин, постой, — альфа перехватывает ладонь супруга в парадном холле дома. — Давай поговорим, пожалуйста. Ты плохо себя чувствуешь?
— Свали, Мин Юнги. Свали с глаз моих долой, идиота кусок, — почти орет Чимин, вырывая ладонь.
— Детка, я вижу, что ты злишься, и понимаю тебя.
— Что ты понимаешь? А если в моем животе нет никакого ребенка, что тогда, ты подумал?
Пока вокруг разгуливают гости, слоняясь по округе и не обращая ни на что внимание, где-то в отдаленном крыле дома прогуливается сам по себе дворецкий, разглядывая с бокалом шампанского в руке резные скульптуры и великолепные картины.
Дом господина Мина безусловно хорош. Он не слишком вычурный. Сдержанный, в нейтральных тонах, но каждая статуэтка и каждая картина здесь стоит баснословных денег. Одним словом дом богат. Вокруг пахнет благовониями с нотами черной смородины и бергамота, в длинных коридорах быстренько ходит прислуга, без остановки выдраивая каждую щель огромного жилья.
Этот дом велик. Имеет кучу коридоров, лестниц. Настоящий замок, только лаконичнее и приятнее на глаз. Тэхен улыбается, когда видит у подмостков лестницы скульптуру греческого бога Аполлона. Он эту статую прекрасно помнит, она еще была в прежнем доме. И прекрасно помнит, как на тот момент зеленый и молодой омега господина Юнги Чимин удивленно посмотрел на достоинство между ног Аполлона и высказался, что даже у него больше. Тот день был очень хорошим днем. Их с господином дружба только зарождалась и было приятно узнавать нового человека с его самых сумасшедших сторон. Господин Пак прелестнейшей души человек. Не без изъянов, но честный и верный. И его муж тоже не менее прелестный, только вредный и брюзжащий, но тоже довольно прогрессивных взглядов, отличающийся своим особенным характером. Они оба такие необычные, и оба друг друга несомненно стоят.
Тэхен мельком оглядывается, и быстро спускается, когда видит этажом ниже в холле на выходе из парадного зала своих хозяев. Легки на помине. И они снова ругаются. Их голоса раздаются по всему коридору, но из-за удачной музыки, крики заглушаются. Это хорошо.
Ким замирает, смотря на пару.
— Почему ты так сказал, Юнги? — хватается за голову омега.
Тэхен пытается уловить суть. Ему всегда интересно узнавать причину ссоры. И это не так уж и легко, как кому-то бы показалось. Однажды причиной ссоры стала серебренная ложка. Даже не спрашивайте.
Юнги стонет в потолок.
— Я не знаю! Прости! Да, я придурок. Может быть, я просто так сильно хочу этого ребенка, что уже не выдержал!
— Это опрометчиво с твоей стороны, — мотает головой Чимин.
Тэхен замирает. Неужели, его господин и впрямь носит ребенка? Сегодняшний день слишком странный и загадочный для него.
Юнги топчет ногами ковролин и выдыхает воздух, нервно вытаскивая из глубины брюк зажигалку и сигареты. Быстро поджигает и затягивается, пуская дым над головой.
— Я готов загладить свою вину, — трясет сигаретой Юнги и вытаскивает свой сотовый телефон из кармана пиджака. Чимин с интересом заглядывает в экран. Его муж прямо сейчас заходит в приложение банка, и быстро вводит сохраненный номер банковского счета омеги. — Сколько?
— У тебя нет таких денег, какие стоили бы вынашивания этого ребенка!
— Мы даже не уверены, есть ли этот ребенок на самом деле!
Чимин задумывается. По сути верно. Он же может быть и не беременный вовсе. А всем остальным скажут, что был выкидыш или еще что-нибудь. Пака вообще вся эта суматоха и чужие чувства не сильно и волнуют.
— В Париже. Год назад. Пентхаус с видом на башню. Ты пообещал, — чеканит отрывисто Чимин, разглядывая свои ногти.
— Я пообещал? Не может такого быть, я бы помнил, — возмущенно вскидывает руками альфа.
Тэхен перекидывает взгляд с одного на другого. Мин Юнги застыл в самом удивленном выражении лица. Кажется, он на самом деле не помнит. И Чимин таращится на мужа своими блестящими глазами, но доказать, что обещание на самом деле было он никак не может.
И знал бы господин Пак, что настоящий свидетель обещания стоит прямо рядом с ним, то обрадовался бы.
Господин Мин правда давал обещание купить супругу пентхаус, но говорил он эти слова будучи в помутненном сознании. Дворецкий до сих пор с ужасом вспоминает этот вечер.
Год назад в Париже
Огни большого города сияют в отражении панорамного окна, смотрящего прямо на центр столицы. Париж – город любви. Так его обычно называют. Ким Тэхен бывал здесь уже три раза, потому что Франция – это любимое место путешествий его господина. Чимин с ума сходит по французам, по их языку, по дорогущим бутикам, в которых он скупает все подряд, по целующимся парочкам, по атмосфере страсти в воздухе.
Мин Юнги Париж терпеть не может. Его раздражают эти надоедливые музыканты с пианино и скрипками на каждом шагу, его бесят смеющиеся влюбленные, фотографирующие Эйфелеву башню, как что-то божественное, он ненавидит ломящиеся полки в магазинах от круассан, а еще красные береты, в которых щеголяет каждая вторая омега.
Юнги был в Париже раз пятнадцать, если не больше. Четыре раза по работе, чтобы заключить сделки, один раз вместе с младшим братишкой проездом, путешествуя, и десять раз с Чимином, потому что он просто с ума сходит от этого места.
У альфы отдых особенный. Для него отдыхать – это значит сидеть дома, валяясь на диване, смотреть фильмы, есть вкусную еду, заниматься спортом в своем фитнес клубе, трахаться, когда организм в этом нуждается. И в принципе, неважно в каком городе это все делается, ведь телевизоры и кровати везде одинаково приятные. Так что постоянно тащиться в Париж альфе перестало быть проблемой. Пусть только его дорогой супруг не ноет и не жалуется.
В Париже есть свои плюсы и минусы. Именно здесь его омега постоянно находится в хорошем расположении духа, улыбается, танцует, примеряет купленные шмотки с яркой улыбкой на лице, а из минусов то, что альфе приходиться целый день наблюдать, как на его сотовый приходят уведомления об опустошении его супругом банковского счета. Это довольно угнетает и разочаровывает.
И именно в одни из таких дней будучи в Париже, у дворецкого Тэхена было какое-то дурное настроение. Все ему казалось каким-то дурацким и бессмысленным, а собственное лицо выглядело кривым и непривлекательным. Господин Пак уговаривал его пойти вместе с ним в ресторан под вечер, но дворецкий уклончиво отказался, за что его проклял Мин Юнги, потому что тому пришлось идти вместе с мужем вместо него.
И неизвестно какая в этот день муха укусила Тэхена, но ему почему-то захотелось именно сегодня примерить то великолепное колье за два миллиона долларов, которое подарил господин Мин своему супругу. Дворецкий был очень аккуратным человеком и чужого никогда не трогал, поэтому лишь легко приложил его к груди, удивляясь дороговизне этой штуки. Колье было бесподобным, с огромными камнями бриллиантов, в белой огранке, его обожал Чимин. Одна мысль о стоимости этой вещицы приводила в дрожь. И пока Тэхен раздумывал о своем будущем, примеряя на себя всякие неинтересные побрякушки, он и не заметил, как его хозяева вернулись домой. Дворецкий решил не вызывать своим внешним видом лишних вопросов и подозрений и поэтому принялся аккуратно стягивать то самое колье, но застежка предательски его подвела в тот день. Именно она стала одной из психических расстройств омеги на всю оставшуюся жизнь. Колье не снималось, а скрыть его никак нельзя было, потому что плотно прилегало к шее. И Тэхен адекватно понимал, что если бы аккуратно объяснил своему господину, что всего-то решил его примерить, то господин Пак бы понял, но вот взять в расчёт Мин Юнги и его подозрение ко всем вокруг, могло случиться непоправимое.
Двери распахнулись, и дворецкий нырнул за деревянную ширму для верхней одежды. Это было ужасно. Тэхен чувствовал себя шпионом. А самое худшее, что через ширму сквозь расщелины все было прекрасно видно.
Громкий смех раздался в комнате.
— Сколько ты ему оставил на чай? — дворецкий прислушивается. Звонкий смех не прекращается. Вдруг слышится грохот. — Детка, ты очень пьян, аккуратней.
— Я дал ему две тысячи! — смеется Пак, стягивая через голову галстук. — Он мне улыбнулся. Ты видел?
— Это был альфа.
— Правда? — смеется Чимин, припрыгивая на одной ноге, пока стягивает брюки. — Я и не заметил.
— Ты лживая сучка, Чимин, — хихикает Юнги в ответ. — Пялился на него прямо на моих глазах. С каких пор в официанты берут моделей?
Тэхен зажмуривает глаза, когда видит, как альфа Мин впопыхах стягивает кожаный ремень, а затем брюки. Он не раз видел Юнги в боксерах, ему вообще наплевать, он может пройти мимо всех слуг целиком через весь особняк, но каждый раз Ким пытается отвести взгляд. Чувство такое, будто ты посягаешь на чужую собственность. Это территория Пак Чимина, а с ним шутки плохи.
— Ревнуешь? — строит глазки омега.
О, нет. Дворецкий сглатывает ком. Он прекрасно знает этот высокий сладкий голос своего хозяина. И прекрасно понимает, для чего обычно он меняет тональность. Тут два варианта: выпрашивание денег, либо секс. Если смотреть по обстоятельствам, то последнее вероятнее.
— Конечно. Его рост вдвое выше моего, и у него огромные руки.
— Твои руки тоже ничего, — стреляет глазами Чимин.
Как же жаль, что прямо сейчас у Тэхена в карманах не завалялась парочка ушных затычек. Он весь краснеет до кончиков ушей, как только слышит громкий стон и звуки поцелуев и обмена слюнями.
— Так, стоп, — вскрикивает Чимин. — Остановись, пожалуйста, — глубоко дышит.
— Что? Почему? — рычит Мин. — Хочу тебя прямо сейчас.
Тэхен приоткрывает глаза и поворачивает голову. Альфа устроился между ног супруга прямо возле огромного рабочего стола напротив окон. Чимин остервенело впивается ногтями в спину Юнги, ластясь ближе, глухо сопит и мурлычет что-то невнятное, потом грубо отталкивает, и вскакивает со стола, мчась бегом куда-то в сторону затаившегося дворецкого.
У Тэхена громко бьется сердце. Если его сейчас застукают, это будет провал всей его карьеры.
Благо, что Пак Чимин отходит куда-то к комоду, распахивает его, берет красную коробку, и убегает в сторону ванной, поспешно крикнув:
— Я сейчас вернусь. У меня сюрприз.
Юнги стоит у стола в одних боксерах и белой рубашке, сомкнув руки на талии.
— Знаю я твои сюрпризы, в последний раз член два дня горел, — бурчит еле слышно альфа, вздыхая, и стягивая с тела рубашку.
Тэхен прикладывает ладони к ушам. Если он заткнет их и закроет глаза, то он будто бы ничего не видел и не слышал, верно?
Мин Юнги, пока ждет супруга, разглядывает квартиру, слоняется в трусах по комнате. Тэхен присаживается поудобнее. Кажется, это надолго.
Взгляд скользит по телу альфы. Дворецкий щурится и подается соблазну разглядеть внимательнее. Тело Пак Чимина омега знает уже вдоль и поперёк, а вот Юнги не приходилось видеть так близко и долго. У мужчины стройные ноги, плоский живот с кубиками пресса, крепкие руки и обтягивающие задницу и чуть вставший половой орган белые боксеры. Дворецкий распахивает глаза и воротит нос от стыда. У Юнги даже под тканью размер члена больше раза в два, нежели у того же Тэхена. Половая принадлежность дело несправедливое.
— Что там? — кричит Юнги.
— Я уже все. Бегу.
Даже дворецкому наскучивает ждать. Альфа проходит к огромной кровати и присаживается на неё, оперевшись позади руками.
Дверь ванной со скрипом отворяется, и на пороге, сексуально облокотившись о дверной косяк в глухой темноте стоит омега. Тэхен приоткрывает рот от увиденного. На его господине розовое кружевное белье, а в волосах воткнут ободок с кроличьими ушками. Белье мягко облегает тело, на бедрах затянуты шелковые ремешки с рюшами, а сверху надет тонкий пеньюар из струящейся сетчатой ткани.
— Скажешь что-нибудь? — улыбается Чимин, покрутившись вокруг себя.
Тэхен бы сам с удовольствием что-нибудь сказал, а лучше бы присвистнул, как самый заядлый извращенец. Мин Юнги чудовищно повезло иметь такого мужа. Во всех смыслах. Чимин невероятный. Красивый, милый, сексуальный, страстный, умный, хитрый и храбрый одновременно. Местами конечно вредный, ругающийся и кусающийся с громким матом, но эти подробности можно опустить.
— Хочу тебя трахнуть, — дворецкий вздрагивает, когда слышит отчетливо клацание зубов.
Эта ночь въесться в память дворецкого надолго, и только спустя далекие месяца наконец забудется.
— А я хочу нормальный комплимент, Юнги! — недовольно топает ногой омега, сложив руки на груди.
— Иди ко мне, кролик, я буду хвалить тебя всю ночь напролет.
Тэхен морщится и надеется, что его хозяева не настолько зависимы друг другом, что смогут заниматься сексом на самом деле всю ночь.
Чимин скользит обнаженными ступнями по полу и мягко садится на колени мужа, хитро улыбаясь. Громко взвизгивает, когда альфа откидывается с ним на постели, подминая под себя.
— Самый красивый омега в мире, — Юнги переходит в наступление и начинает свои ласки. Тэхен глухо вздыхает. Чимин стонет получше любой певицы. — Я никого так не хотел, как тебя, — звуки глубоких поцелуев. — У тебя самое идеальное тело, детка.
— Правда?
— Люблю все в тебе, — дворецкий уже без смущения пялится на женатую пару на кровати. Они свились в клубок, как гремучие змеи, Мин Юнги лижет Пака с ног до головы, нахваливает, а тот не скупится в ответ, лезет целоваться, громко хнычет и издает кошмарно стыдливые звуки. — Люблю твои красивые ноги, твои запястья, твои чувствительные соски, — закусывает один из них зубами.
— Юнги! Дурак, — громко смеется Чимин, чуть поднимаясь и обвивая шею мужа. — Ты правда ревновал меня сегодня? Это непохоже на тебя.
— Надеюсь, ты не собираешься фантазировать того официанта на моем месте.
— Меня возбуждаешь только ты, — громко шепчет на ухо омега, и садится на супруга верхом, вытягивая шею стрункой.
Тэхен матерится в свой кулак, когда омега начинает ритмично двигаться, скользя сквозь белье задницей и проезжаясь по члену альфы. Юнги громко стонет.
— Я готов был встать и набить ему морду, когда он решил тебе улыбаться.
— Да, ах, так хорошо, Юнги, — покачивается на нем плавно омега, вскинув голову к потолку и закусив губу. — Ничто не сравниться с твоим членом, милый.
Чимин цепляется ногтями о плечи мужа и нагибается низко, осыпая альфу глубокими засосами на груди. Юнги ладонями скользит к заднице мужа в тонком сеточном белье, грубо сжимает половинки обеими руками, оттягивая затем резинки белья и отпуская, чтобы хлестало мягкую кожу. На белом теле расцветают красные отметины. У альфы грубые и сексуальные пальцы. Он лезет ими везде. Защипывает кожу, гладит, оставляет после себя следы.
Тэхен щурится. Теперь понятно почему у его хозяина постоянно синяки на бедрах и заднице.
— Хочешь поскакать на мне, маленький кролик? — звонкий шлепок и громкий стон.
— Хочу, очень хочу.
Дворецкий таращится на омегу, что соскальзывает с бедер, но только для того, чтобы согнуться над ними, стянуть резко боксеры и взять в руки... Вот, черт!
Тэхен теперь смело может говорить, что посвящен во все тайны и личную жизнь своих хозяев.
Ким смотрит распахнутыми глазами, как омега берет в кольцо ладони член. У Мин Юнги уже крепко стоит. Он раскрывает рот, хватает воздух, зарывается пятерней в светлые волосы мужа. У альфы огромный член. Тэхен видел парочку в своей жизни, но вот таких... Как он может поместиться в крохотного Чимина? Это вообще реально?
Нет, это слишком для Тэхена, он мечтает исчезнуть, раствориться в воздухе, но только не быть таким бессовестным свидетелем чужой страсти.
Чимин глубоко выгибается в пояснице, как кошка в брачный период, и с хитрой улыбкой на лице проводит языком вдоль всего члена, целуя со смачным звуком головку, и при этом не отводя взгляда от глаз Мин Юнги, что судя по внешнему виду сейчас с ума сойдет от кайфа.
— Идеальный, — шепчет альфа, откидывая голову.
Тэхен согласен, то, как сосет глубоко и ритмично этот беловолосый омега, похожий в обычные дни на невинного ангела, просто идеально. Пак втягивает щеки, своим языком игриво водит по уретре, не забывая работать ладонью, и заглатывает так далеко, что сам давится, кашляет, но начинает активно по новой. Господин Мин подмахивает бедрами, привстает выше, но только чтобы любовно убрать падающую челку с глаз омеги, и валится на постель вновь, подстраиваясь под темп глотки Чимина. Дворецкий закусывает до боли губу и чувствует жгучую боль, когда кидает взгляд на краснющие губы омеги. Они у него стерлись, опухли, стали еще больше, чем были, Чимин их часто облизывает, водя языком по нижней губе, будто бы пробуя на вкус сахарный сироп, а не альфью смазку.
Как-то после ссоры Пак Чимин в ярости выкрикнул мужу, что откусит его член, если тот не заткнется. Теперь казалось, что именно сейчас обещанное и случиться.
— Малыш, я, ах, твой рот сводит меня с ума, — одним резким толчком вновь заполняет все горло супруга.
— Тебе нравится? — Чимин с пошлым звуком выпускает головку члена изо рта, водит ладонью по органу, перебирая каждую венку, а сам ползет выше, нагибаясь над лицом альфы и присасываясь к губам.
Пара играется языками друг с другом. Дворецкий вытягивает шею, и замирает, наблюдая глубокий и страстный поцелуй двух обнаженных тел, и почему-то он выглядит намного интимнее, чем любое их другое действие до. Чимин отрывисто стонет, присаживаясь на член задницей, в мгновение ока стягивает пеньюар и ажурные трусики, оставляя лишь на себе ленты на бедрах.
— Я самый везучий человек на свете, раз могу трахать тебя, когда захочу.
Чимин улыбается, вновь припадая к губам напротив с глубоким поцелуем, играется с черными волосами мужа пальцами, подставляет свое лицо, когда альфа изъявляет желание куснуть его скулу, оставить засос на шее.
Тэхен завороженно наблюдает за их нежными поцелуями, которые затягиваются на целые минуты. И это так возбуждает. Просто целоваться кажется таким скучным делом, но эти двое вкладывают в прикосновения губами всю душу, будто высасывая остатки друг друга. Они издают сексуальные звуки, которые в сочетании хриплых стонов альфы и коротких хныканий омеги, творят настоящий хаос в солнечном сплетении. И кажется, они по настоящему наловчились терпению, потому что если бы кто-то целовал с таким желанием Тэхена, то он давно бы кончился, как человек.
— Как мне тебя трахнуть, кролик?
Ободок с ушками уже давным давно валяется где-то у подножья кровати, но эти двое до сих пор поддерживают игру.
— Вот так, — Чимин соскальзывает с позы наездника и аккуратно ложится на кровать животом, выгибаясь и оттопыривая пятую точку. — Тебе же нравится брать меня раком.
— Какой ты послушный сегодня, — Юнги стягивает свое белье, висящее на щиколотках, и проводит ладонями по бедрам, сгибаясь и целуя с языком прямо в расщелину между половинками. Пак громко стонет, утыкаясь носом в кровать. — Я буду трахать тебя очень хорошо, детка.
— Постарайся, милый, — омега пищит, когда его задницу обжигают удары ладонью. — Давай. Вставь в меня свой член в конце концов.
Тэхен утыкается носом в свои колени, зажмуривая крепко глаза, а потом слышит громкие охи, и такое долгожданное для Пак Чимина проникновение. И угораздило же дворецкого оказаться прямо здесь в эту минуту, когда этим двоим приспичило трахаться, будучи пьяными прямо возле окон с видом на Эйфелеву башню. Романтика.
Юнги делает на пробу пару движений. Его член скрывается глубоко в муже, доводя того до экстаза. Омега въелся пальцами в простыни и откинул назад голову, выпрашивая у своего альфы еще поцелуев. Мин дает, хвалит совсем тихо за терпение и такую сексуальную попку, и срывается с тормозов, давая по газам.
Глухие звуки шлепков раздаются эхом по комнате, отпрыгивая от стен, и будто бы специально раздаваясь в укрытии Тэхена за ширмой погромче. Дворецкий опускает взгляд на собственную ширинку. Он безусловно возбуждён от этих звуков, но ничего предпринимать с этим не собирается, потому что это категорически будет чем-то кошмарным, а он не такой.
Юнги уместил свои огромные худые ладони на ягодицах, и периодически шлепает, вскидывая голову и кидая взгляд на висящую над головой люстру. Он чуть увеличивает темп, устраиваясь поудобнее, и совсем по извращённому впускает пальцы в волнистые локоны омеги, притягивая за них к себе ближе так, что спина Пака соприкасается с грудью альфы. Они становятся влажными и потными в рекордное количество времени. Комнату оглушают звуки льющейся из омеги смазки и шлепков бедер Юнги о задницу.
— Да, ах. Так хорошо, — скулит Пак. — Так идеально меня трахаешь. Да.
Юнги кусает зубами скулу омеги, а секундами позже зализывает, врезаясь членом в узкое тело. Чимин подмахивает, закрывает глаза и стонет, когда внутри него разливается приятное наслаждение от стимулирования необходимой точки.
— Я люблю тебя, — рычит альфа.
Дворецкий удивленно поднимает голову. Еще ни разу в жизни он не слышал, чтобы Мин Юнги признавался в любви своему супругу. Это просто удивительно. Он сказал это так легко и просто, будто каждый день говорил такие важные вещи.
— Как сильно? — шепчет омега, прикрывая глаза и улыбаясь с довольным лицом.
— Сделаю все, что пожелаешь, малыш, — целует плечи и шею Юнги, не сбавляя темпа.
Дворецкий аккуратно кладет свою голову на колени. Уже прошло минут сорок с того момента, как они начали совокупляться. И как скоро это закончится? Ему еще надо отпарить некоторые вещи своего господина на завтрашний аукцион, не говоря уже о том, что необходимо уделить время и себе тоже. Черт. Сколько можно трахаться?
— Купи мне этот пентхаус, Юнги, — хныча, просит жалостливым голоском Пак, и стонет громче, чем обычно. — Я хочу его в подарок!
Тэхен мотает головой. Пак Чимин рехнулся. Эту квартиру в пять комнат они снимают по тридцать тысяч долларов за сутки. И это при том, что этот пентхаус вообще обычно не сдают – это достояние Парижа, в ней проводила свои выходные Коко Шанель при жизни. Мин Юнги смог договориться за баснословную сумму, но купить его – это опустошить весь свой кошелек.
Эта квартира на самом деле чудесная. Самый центр, до башни буквально рукой подать, она освящает всю квартиру своим ярким светом огней всю ночь, и мебель здесь дорогущая – настоящий раритет. Это Ким Тэхен уже молчит о бассейне под чистым небом и личным джакузи.
Альфа целует позвонки супруга, вытрахивая из своего омеги всю душу. Чимину нравится, когда с ним обращаются так грубо, он стонет еще громче, когда Мин врезается в тело грубее.
— Конечно, детка. Для тебя все что угодно.
Дворецкий закатывает глаза и массирует переносицу.
— Ах, да, я так люблю тебя, Юнги. Быстрее. Пожалуйста. Я скоро...
Фейерверк наконец наступает. Эта пара стонет так, что никакие заглушки бы не помогли. Тэхен нехотя смотрит на них. Юнги трясет волосами, с которых каплями стекает пот и совсем не собирается выходить, толкаясь глубже и кончая внутрь супруга. Пак тоже достигает разрядки, даже не прикоснувшись ни разу к себе. Похвально.
— Какой же кайф, — шепчет омега, поворачивая голову и косясь на мужа с улыбкой. — Ты был хорош.
— Помолчи пять минут, детка, — все так же стонет альфа, хмуря брови, и наконец выходит, под конец шлепая звонко ладонью по заднице.
Они валятся уставшие на подушки. Юнги сгребает ноющего от боли в пояснице Пака себе под бок и, на удивление, омега за минуты отключается, хотя обычно таким поведением отличаются альфы.
— Ты спишь? — задает вопрос Юнги, но ему в ответ слышно только глухое крепкое сопение после бутылки вина в ресторане и выматывающего секса.
Мин перебарывает лень, встает с постели, поправляет одеяло, накидывая его заботливо на омегу, выключает свет, и валится вслед за Паком спать, обвивая того всеми своими конечностями.
Как только двое начинают сопеть в унисон, Тэхен наконец вздыхает с облегчением и ползком выбирается из комнаты.
Отпарить костюм Пак Чимина у него не выходит, он вырубается через десять минут на своей кровати, и ему всю ночь снятся совокупляющиеся кролики.
Наши дни
— Я и так скупил для тебя почти все, что может хотеть человек. Зачем тебе пентхаус? — нервно спрашивает Мин Юнги, стоя посреди холла в доме своих родителей.
— Ты же знаешь, как я люблю Париж!
— Мы живем в Испании, зачем тебе огромная квартира в другом конце мира?
— Ты думаешь, что я смогу выносить твоего ребенка в испанской духоте, придурок? — взрывается омега, агрессивно толкая Юнги руками в грудь.
Тэхен и альфа переглядываются. Окей, ситуация довольно круто меняется. Теперь Пак Чимин гипотетически представляет себе возможность вынашивания ребенка. Господин Мин радостно осознает это, но не хочет спугнуть супруга своей улыбкой, поэтому профессионально ее скрывает.
— Тэхен, у тебя есть тест на беременность? — внезапно задает вопрос Мин.
Дворецкий удивленно поднимает взгляд.
— Э-э, нет, к сожалению. Я могу попытаться найти его, — вскидывает палец Тэхен.
Юнги оборачивает свою руку вокруг талии омеги. Чимин уныло оглядывает все вокруг, он в явном отчаянии, а глаза вновь на мокром месте.
Ким заглядывает в глаза своего хозяина. Пак Чимин точно залетел, потому что очень странно ведет себя и постоянно ноет белугой. Такого не было.
— Будь любезен, Тэхен, — улыбается Юнги, кивая. — Ну, что с тобой, детка? — Чимин не выдерживает давления и опять плачет, уместив свое лицо у шеи на плече альфы.
— Я не хочу рожать, Юнги. Я боюсь. Ты же знаешь, что я не переношу боли.
— Ты не один, пойми уже. Я рядом с тобой, — пытается ободрить Мин.
— Ага, огромное спасибо. Рядом со мной альфа изменщик, который тусуется с другом и спит со шлюхами на Кубе в день нашей годовщины! — плачет еще громче.
— Не спал я со шлюхами, Чимин. И вообще, тебе стоит всего-лишь выносить ребенка, а с родами мы что-нибудь решим. Существуют же какие-то безболезненные методы, да? — оборачивается на дворецкого альфа.
Тэхен распахивает глаза. Будто бы он рожал когда-то, чтобы знать о таком. Однако, все равно пару раз кивает.
— Точно?
— Ты мне доверяешь?
Чимин кивает, давая обнять себя крепко-крепко и целует со слезами на глазах быстро губы мужа, слегка улыбаясь.
Громкий грохот за спиной заставляет дворецкого подпрыгнуть от испуга. В широкий холл врывается с ноги папа-омега Юнги, его младший братишка Югем и Ансан. Папа Мин вертит в руках какую-то коробочку, светя ей на весь честной свет.
— Что это? — таращится на вошедших пара.
— Тест, конечно. Пойдем, Чимини, надо проверить сколько уже недель, — отбирает у сына омегу родитель и тянет за руку по лестнице наверх.
Чимин испуганно сопротивляется.
— Юнги! — кричит Пак, прося помощи. — Мне страшно.
Тэхен уже со спокойным лицом наблюдает за развернувшейся бойней за возможно беременного Пак Чимина. Его уже ничего не удивляет.
— Так, отпустите его, — тянет на себя омегу Юнги. — Мы сами в силах сделать тест.
— А как же я? — возмущенно выдает черноволосый папа Мин. — Я же должен видеть своими глазами, как зарождается жизнь моего внука. Это такой важный момент.
Чимин цепляется за смокинг своего альфы, шокировано глядя на родителя мужа. Они все чокнулись.
— Мы обещаем подарить тебе использованный тест. Все, оставьте нас. Тэхен, пойдем.
Дворецкий срывается с ног, чуть не наворачиваясь на лестнице, и устремляясь за своими хозяевами.
— Писать на тест нужно сидя, Чимин! — кричит вслед у подножья лестницы отвергнутый родитель, но пара и дворецкий впридачу уже скрываются в глубине коридоров второго этажа.
