Богатые тоже плачут

Как считаете, родиться богатым считается везением? Тэхен много думал об этом. Ему, как и большинству, населявших эту планету, не так уж и повезло. Он родился в семье обычного учителя средней школы и реставратора мебели. Жил омега не бедно, был единственным ребенком, но шиковать и мотаться за шмотками в Италию он себе не мог позволить – остров Чеджу на каникулы и не больше. Тэхен не жаловался. У него была качественная одежда, полный холодильник еды, смартфон и прочая муть, которая была так необходима растущему человеку. Дворецкий вырос в небольшом двухэтажном домике с собственным двором, в котором даже росло дерево сакуры. Родители садили благоухающие цветы, часто устраивали вечера рядом с мангалом и много разговаривали. Дворецкий очень скучает по этому времени, но больше всего он скучает по своим родителям и их любви. Он до сих пор помнит как сегодня, когда подошел к своей родне в выпускном классе и заявил, что хочет поработать помощником управляющего в доме одних богатеньких чиновников. Родители поддержали, заявили, что подработка это дело благородное. Так все завертелось и закрутилось. Тэхен закончил с отличием школу, а работа его так и не отпустила. Он порывался бросить все это, правда. Несколько раз заявлял своим хозяевам, что хочет наконец учиться приличной профессии и работать, как подобает каждому корейцу, но каждый раз ему в ответ лишь поднимали в десять раз зарплату, что несомненно останавливало. Ким Тэхен в свои года зарабатывает за месяц больше, чем его родители бы заработали за год вдвоем и это просто чудесно. И какая кому разница, кто он именно, если в любой момент омега может просто уволиться, а на скопившиеся миллионы открыть свое дело и жить еще лет десять на широкую ногу? Труд должен оплачиваться, и за его труд семья Минов отплатила ему сполна. Ему повезло с его работодателями, а последний из них — Мин Юнги оказался очень даже щедрой душой. «Просто возьми это. Хватит копить деньги со своей заработной платы» — эту фразу ему года три назад сказал господин Мин, и дворецкий, хлопая глазами, чуть было не разрыдался прямо в стоматологии, у подножья которой они ждали господина Пака. Мин Юнги просто взял и подарил своему дворецкому двухкомнатную квартиру, пока сидел на капоте своего черного кабриолета, курил сигарету, и разбирал ключи в своей огромной связке, что лежали уже лет десять в бардачке этой машины. Альфа видел, что Тэхен усердно копит, и его это раздражало, потому что тот обделял себя в своих желаниях. И что-то благородное щелкнуло у Юнги в тот момент, и он просто кинул два синих ключа от квартиры, расположенной в центре Сеула, а Тэхен испуганно их поймал. «Тут столько ключей. Я и забыл, что эта квартира у меня была. Я ее покупал, когда мне было лет семнадцать. Я там с одним омегой пару недель развлекался, ты только Паку ничего не говори, хорошо?» — на всякий пожарный страхуется альфа, — «О, а этот ключ вроде от моей кофейни в заднице Сеула. Это был мой первый бизнес, кстати. Я поспорил с отцом, что поднимусь без стартового капитала. Ну, родители купили мне эту кофейню, а я прогорел. Первое банкротство, эх, как сейчас помню. Весело было. Так много воспоминаний. А эти ключи откуда? Так, надо вообще узнать какая недвижимость на мне числится, а то я уже сам все забыл». Тэхен понимающе кивнул тогда, будто у самого было с десяток квартир. На самом же деле у его родителей был один единственный дом, и случись что с ним, они бы оказались на улице. А Мин Юнги видите ли забыл о кофейне в Сеуле в триста двадцать квадратов, которая наверное уже покрылась мхом от одиночества, и забыл о квартире в самом центре Сеула, ради которой обычному гражданину надо было бы продать почку и то не хватило бы. Таковы проблемы богатых людей – амнезия. Тэхен никогда не осуждал людей в достатке. Не их вина, что они родились в другом мире, были воспитаны по-другому и воспринимают все иначе. Просто у них немного разные точки мировоззрения и всего-то. Пак Чимин, к примеру, был тем еще транжирой. В его кошельке никогда не задерживались деньги, даже если он просто сидел дома и никуда не вылазил. Он всегда скупал тоннами одежду и бытовую технику с доставкой на дом, а то что не подходило по вкусу или размеру, не выбрасывал, а раздавал своей щедрой рукой. С этим омегой нельзя было бы разбогатеть, но Мин Юнги повезло – ему не нужно было богатеть, он и так был с рождения богат. Чимин ненавидел жадных людей, но адекватно относился к тому, что не все родились в достатке. Особое наслаждение ему приносило тратить не свои деньги, а деньги мужа. Как омега выражался: «Шмотки, купленные на деньги Юнги даже смотрятся на мне лучше!». Как это работало, Тэхен не понимал, но смотря на яркую улыбку хозяина отчего-то верил сказанному. Юнги, конечно же, огромные траты мужа не прельщали. Он вообще чуть не свихнулся, когда только обручился с Паком и понял, что теперь банковскую карту еще кое с кем вредным и привередливым делить придется. Деньги испарялись каким-то необъяснимым волшебным образом. Иногда Мин Юнги даже казалось, что на его хвост присели мошенники и сосут из него деньги своими навороченными уловками, но когда видел уведомления об оплате, то понимал, что мошенникам явно неинтересны десятки дорогостоящих книг про секс и психологию, крема из Дубая с крапинами настоящего золота в составе и зубная розовая щетка из лимитированной коллекции Пэрис Хилтон. О, да, на минуточку, Пак Чимин делал самые ошеломляюще покупки. Тэхен бы не удивился, если услышал, что первыми словами этого омеги были «Купи» и «Хочу». Омега умело вставал в позу. Он скрещивал руки на груди, облизывал свои пухлые губы, выпячивал их по-детски и топал левой ногой, таращась на мужа, когда-то тот в чем-то отказывал. Однажды глубокой весной, когда на дворе уже пекло приближающееся летнее солнце, на виллу в Испании заявился младшенький омега семьи Мин. Альфа был несомненно рад, чего не скажешь о Пак Чимине, который Югема на дух не переносил и даже не скрывал этого. Подросток приехал с тремя огромными разноцветными чемоданами, которые были набиты одеждой и красивыми шляпами. Тэхен помнит, как Пак Чимин с интересом разглядывал чужие шмотки, мотая на ус то, что хотя бы у младшего братишки Юнги есть вкус. На самом деле эти двое были кошмарно похожими, что характером, в котором главенствовала импульсивность, вредность и нетерпимость, что темпераментом, отличающимися особенной нелюбовью ко всем окружающим. В принципе, Мин Югем не сильно удручал своим присутствием, потому что вилла была огромной, и пересечься без необходимости тут было маловероятно. Обычно тот только плескался в бассейне, загорал на лежаке и выплывал на катере Юнги на ближайший остров за покупками. Виделись они все вместе максимум за приемами пищи, и даже при этом Чимин постоянно жаловался на якобы тошноту и боли в желудке, и как подлый предатель быстренько в приятной тишине питался в самой отдаленной комнате. И в одни из таких дней, когда подросток должен был уже улетать в свою родную Корею, у Пак Чимина случилась одна проблемка. У него начал назревать период течки. Эти дни Ким Тэхен даже выделял красным в своем настенном календаре в своей личной комнате. Всем известно, какими омеги становятся в такой особый для их организма период. Обычно они начинают быть вялыми, часто пускают слезу, кутаются в своей постели, создавая так называемое гнездо. Теперь забудьте все стереотипы и вычеркните черным маркером. Пак в предтечный период являлся абсолютной противоположностью среднестатистического омеги. Иногда казалось, что ему за дня четыре до течки вкалывали тройную дозу препарата, вызывающего безумную тягу к жизни и приключениям. Может быть, и вкалывали, но сам дворецкий никогда не замечал у своего хозяина интереса к разного рода наркотикам. Так вот, даже сам Мин Юнги ненавидел этот период у мужа, и пытался частенько свалить куда-нибудь в другую страну на всякие форумы или конференции, но омега редко давал ему улизнуть, потому что так сильно нуждался в запахе своего альфы ровно двадцать четыре часа в сутки, и был еще более невыносимым, если тот в свою очередь не потакал всем его капризам и не носился с омегой везде, где пожелает его душа. Мин Юнги носился. Носился и поддакивал, а еще почти все время молчал и мычал в ответ на все вопросы мужа. Пак Чимин крайне менялся в такие дни. Его страстность натуры накалялась до предела. Он в обыденные дни то любил пококетничать с каждым встречным, подмигнуть и надоесть своему альфе, а в такие дни по-настоящему превосходил самого себя. И это крайне пугало. Тэхен, например, интроверт. Ему неинтересны разного рода развлечения, которые особо любит Пак Чимин, но он, как ему и пристало, все безмолвно терпел. И когда омега начинал вести себя еще активнее и болтливее, дворецкий буквально каждый раз хотел раствориться в воздухе. Мин Юнги же хотел умереть. Он правда пару раз о таком задумывался. Но к сожалению, Пак слишком большая и надоедливая задница, чтобы ради него прощаться с жизнью. Альфа был очень хорошо воспитан. Он рос в полной семье и прекрасно понимал, что такое течка и как болезненно она переносится, если альфа будет грубым и безучастным. Поэтому приходилось молчать в тряпочку, хотя безумно хотелось открутить свой член, вручить Паку, чтобы не плакал сильно, и побежать куда-нибудь в спа, только чтобы не слышать громкий голос омеги, трущегося рядом каждую секунду. Чимин был максимально любвеобильным. Целовал, целовал и целовал, пока губы Юнги не начинали напоминать своим видом два ярко-красных китайских фонаря. А Мин терпел из последних сил этот огромный поток любви, и кивал как болванчик, когда Пак Чимин в десятитысячный раз спрашивал, любит ли он его. А еще Пак любил делать необычные вещи в свой предтечный период. Например, прыгать с парашютом, кататься в пустыне Дубая на квадроцикле на бешеной скорости, пробовать сумасшедшие сочетания в еде, и учиться ходить по гвоздям. В эти дни мир Пак Чимина критически сокращался. Для него начинали существовать только экстрим, веселье, Мин Юнги и секс с ним же, а все остальное забывалось, как в страшном сне. И альфе приходилось составлять компанию мужу в каждом из его сумасшедших выдумок, лишь бы тот не расстраивался, потому что один раз он уже отказал, а потом с огромными зрачками наблюдал, как мстительный и не забывающий обиды дьявол-искуситель Пак Чимин своего родного мужа во время течки к себе не подпускает, а лишь удовлетворяется многочисленными игрушками. Это было мучительно. Настолько мучительно, что с парашютом прыгать не такая уж и плохая идея. Все же надо опробовать в жизни, верно? Той весной свидетелями вновь начавшегося предтечного обострения оказались трое: Мин Юнги, Мин Югем и Ким Тэхен. Альфа с нервным тиком в глазу ожидал, что же предпочтет в этот раз его прекрасный скромный муж, и заявление не дало себя долго ждать. «Юнги, любимый, арендуй мне Диснейленд. Хочу на аттракционах кататься целый день!». Мин громко выдохнул. Он уже ожидал самое худшее. Быстро вскочил на ноги, набрал своего ассистента, чтобы тот договорился прямо сегодня. И через минут пятнадцать, пока альфа пил чай на веранде, пришел ответ от представителей Диснейленда. Тэхен помнит тот момент так детально. Юнги промычал в ответ на звонок, потом с его лица сползла улыбка, а потом тот громко и звучно закричал, потому что чашка с чаем дрогнула и пролилась на его гавайскую рубашку. Мин Юнги матерился. Долго, смачно и громко. И чередовал он свои маты только двумя фразами: «Ебучий чай, сука! Больно!» — эта фраза была чуть тише, но вот потом... «Пятьсот тысяч долларов за половину суток в Диснейленде? Они что, совсем там охуели? Пошли они нахуй, так им и передай! Я просто... у меня нет слов! Это нонсенс. Да я свой парк аттракционов за такие деньги построю, блять! Пиздец!». Юнги психанул знатно. Плюнул на экран своего сотового и с размаху выкинул его из балкона далеко-далеко. Настолько, что потом посланные самим же альфой слуги так телефон и не нашли. Мин Юнги приготовился объяснять мужу, что в этот раз Диснейленд не получится. Он подготовил речь, поупражнялся перед зеркалом, оделся с иголочки. Но его план с треском провалился на первых же секундах, когда в холле на выходе из дома он увидел своего любимого омегу в красном милом комбинезоне, с нарисованной Минни на левой щеке, а рядом заметил своего младшего братишку Югема, ярко улыбающегося с леденцами в руках и ободком Микки Мауса, торчащим в волосах. Они уже были в боевой готовности, и по глазам обоих было ясно, они лягут под поезд, но избавиться от этой маниакальной идеи о Диснейленде в их прекрасных головушках будет невозможно. Через сутки Мин Юнги стоял в Диснейленде в футболке с принцессами Диснея, и попивал клубничный фреш, разбавленный крепкой водкой, чтобы хоть как-то позабыть о своих потраченных на ветер деньгах. Забыть было невозможно. Каждый раз, когда он видел своих любимых омег, то в голове всплывали плачущие и скучающие по хозяину банкноты. Это было ужасно и больно. Лучше бы Пак Чимин всегда хотел прыгать с парашютом или плавать в клетке с акулами. Это было бы выгоднее. И вместе с этим потакание капризам молодому омеге не прекращались. Мин Юнги всегда приходилось идти на изощрения, увиливать и вовремя подбирать необходимые словечки, как впрочем и сейчас: — Разве ты не знаешь как пользоваться тестом? Чимин поднимает тяжелый взгляд и смотрит испепеляюще, метая глазами молнии. — Я знаю, Юнги. Просто пока что не выходит. Тэхен смыкает губы, разглядывая огромную картину двух нарисованных русалок прямо на стене ванной комнаты своих хозяев. Как всегда до ужаса неловко. Неловко вторгаться в личное пространство пары, в которое его постоянно без спросу запихивают. Неловко сидеть у ног омеги рядом с его альфой и ждать, пока Чимин наконец использует тест на беременность, сидя на перламутровом мраморном унитазе с продолговатой палочкой в руке. Пак волнуется — это видно невооруженным взглядом. Юнги психует и злится, что все это действие затянулось уже на пятнадцать минут. Но омега писать отказывается. Он просто не может. — Дай ему еще воды. — Не могу я уже пить! Я лопну! — ругается омега, крутя в руках тест и разглядывая его. — Юнги, может потом, а? Я честно не могу. Мин шлепает ладонью по икре мужа, что тот испуганно подпрыгивает на унитазе. — Нет! Прямо сейчас! Чимин вздыхает. — Почему я вообще должен делать это? У меня нет желания, — бурчит Пак под настойчивыми взглядами супруга. — Тэхен, разве не ты мне говорил, что у меня невозможна беременность? Течка же была недавно! Дворецкий вздрагивает, когда слышит отчетливо свое имя. — Течка прошла, да. И вы задавали этот вопрос буквально через пару дней после нее, а сейчас уже прошел почти месяц, господин. Так что скорее всего именно во время нее беременность и произошла. Чимин распахивает глаза так, что у него аж вздергиваются брови. — Ты хочешь сказать, что этому ребенку уже целый месяц? — тычет указательным пальцем себе на живот омега. — Я не могу сказать вам точно, господин. Все же стоит сделать тест, — мягко говорит Тэхен, как бы не пытаясь принимать ни одну из сторон. Мин Юнги сидит на полу, собрав ноги по турецки. Таращится на этот злополучный тест в руках мужа и на его сведенные в смущении перед дворецким коленки. Белье Чимина висит где-то на щиколотках, а сам он дышит нервно и быстро. Он переживает. Юнги тоже переживает. Неужели, сейчас прямо перед глазами могут появиться две полоски? Это вообще реально? Он не во сне? Зная Пака и его характер, Мин Юнги чертовски рискнул подменить противозачаточные таблетки омеги на легкие витамины для будущего родителя. Он вообще тогда страшился и от страха потом обливался, когда представлял себе, что именно Чимин с ним сделает, если узнает. И вот Пак Чимин знает, а альфа все еще живой. Сидит себе рядом и терпеливо ждет. И план сработал даже лучше, чем было задумано. Юнги думал, что после подмены препаратов еще полгода минимум пройдет, как омега все-таки забеременеет. Но все так прекрасно совпало. Как только Юнги меняет таблетки, у Пак Чимина начинается течка, а еще тот после отдыха с Гавайев возвращается в приподнятом настроении и беспрерывно жалобно просит посидеть на узле мужа подольше, потому что альфа ему всю поездку оплатил и купил туфли его мечты, и теперь тот обязательно отблагодарить его должен. Если бы Пак Чимин только знал. — На, — Юнги наполняет стакан водой и буквально вливает ее в рот омеги, а тот возмутительно визжит на всю комнату. — Детка, извини, так надо. Чимин выпивает, давится водой, кашляет и краснеет. — Почему ты такой жестокий, Юнги? — Чимин запрокидывает голову и надрывно хрипит. — Все, не могу я больше! Надоело! Отстаньте от меня все! — омега начинает хныкать, а затем громко плачет, кидая взгляды полные слез на потолок. Тэхен морщится, косясь на альфу. Тот глаза закатывает и виски трет. Ким на хозяина смотреть не может без жалости, у того самая настоящая истерика прямо на унитазе нагрянула. У Пака подрагивают губы, он кидает тест в своего альфу, психуя, и сопли только и успевает утирать рукавом помятой рубашки. — Я не обязан никому рожать! Я что машина или конвейер какой-то? Думаешь, так легко девять месяцев с человеком в животе ходить? — топает грубо ногой по кафелю. Тэхен отползает подальше, надеясь, что скоро его хозяин выплачет всю обиду и успокоится. Но его рот буквально не перестает закрываться. Альфа все с глубоким молчанием слушает и кивает. — Что твои родители, что мои, что ты и все знакомые и друзья вокруг. Заладили одно и тоже. Когда ребенок, когда ребенок? Может, я бесплодный? Что на этом? Выставишь меня из дома? — Пак закрывает ладонями красное лицо, рыдая еще громче. — Сука, никакого понимания не дождешься ни от кого. Никакой поддержки. Мин Юнги с укоризной смотрит на мужа всего в слезах и губу нижнюю кусает, нервничая. Вертит и крутит в ладони тест, который безразлично бросил ему в лицо омега, и понимает, что дело дрянь. — О моих желаниях никто не хочет спрашивать! Только рожай, да рожай вокруг. От этого ребенка все наши жизни зависят? — не затыкается Чимин, протестуя. — И, и вообще... Я не хочу... — Пак затыкается внезапно, хмуря брови и сопли вновь в себя втягивая. Его губы подергиваются, как-будто он чихнуть собирается. — Дай... Дай сюда... Дай сюда тест. Черт. У Юнги внезапно из рук вырывают пластиковый тест. Так быстро, что тот удивленно голову поднимает. Чимин наконец-то справляет нужду, пихая тест между ног и продолжая тихо всхлипывать. Альфа аж подскакивает на ноги в нетерпении. — Молодец, детка. Давай еще чуть-чуть подержи его. Тэхен перекидывает взгляд с одного на другого. Эти двое будто уже роды репетируют. — Все, не могу больше, — вздыхает громко Пак, жмуря глаза и выдавливая из себя последнее, что выпил. — На, забери это. Ты же так жаждал, блять. Пак вытягивает руку с тестом. Юнги куксится, но аккуратно берет с нетронутой стороны за пластмассу, выглядывая на нем что-то. — И что это? Тэхен вытягивает голову. На крохотном экранчике абсолютно ничего. — Надо подождать минут пять, — подсказывает Ким. — Ох, серьезно? Почему все так сложно? — стонет Мин Юнги и кладет тест на пол, вскакивая на ноги и нервно вышагивая по комнате. — А ты что думал? Ребенок — это не цветочный горшок! — бурчит Чимин, приходя в себя постепенно и наконец вставая, застегивая брюки и затем умывая руки. Тэхен следит за препираниями пары, пока одинокий тест валяется на мраморном белом полу, совсем брошенный, но такой важный. От него сейчас зависит все абсолютно. И уж лучше бы он был положительный, чтобы эта муть с беременностью уже разрешилась наконец, а то правда сил терпеть их ссоры на эту тему уже совсем нет. Дворецкий поддевает пальцем полоску теста именно там где чисто, а не где мочился его господин, и подносит ближе к лицу, вглядываясь в экранчик, а на нем черным по белому: «Беременность. 3-4». Ким не верит. Чувствует какое-то едкое волнение в груди, а сердце бьется чаще. Так, ему стоит успокоиться. Рожать не Тэхену придется. — Господин, у вас четвертая неделя, — сипло оповещает, подавая голос, пока пара стоит у окна и спорит о чем-то. Чимин остолбенело замирает, моргая и таращась на тест в руках Кима. Подбегает, вырывает из ладоней и смотрит еще минуту внимательно. Тэхен не солгал. Тут и правда написано про беременность и две цифры рядом. Ему правда нужно будет рожать? Ходить круглым как шар почти год, а потом умирать в муках, пытаясь вытолкать из своего тела маленького человека, а затем еще года три без сладкого жить и в тренажёрную бегать, чтобы тело восстановить? Ему правда нужно будет пережить весь этот ад? — А я ведь чувствовал, сука! Сука! Это подстава! — хватается за свои волосы Пак. Юнги как встал у окна, так до сих пор и отмереть не может. В живую статую превратился, такой же белый и такой же замерший. — У меня будет ребенок? — уточняет. Тэхен кивает несколько раз. — Что же делать теперь? Пак супится, краснея моментально. Он так этой беременности боялся, как огня настоящего, а она нагрянула, как снег на голову и вот теперь у него в животе уже жизнь скоротечно зарождается. И этот ребенок одного очень важного альфы, которого Пак в начале их отношений вообще на дух не переносил, лишь молился, чтобы их судьба по разным концам света раскидала, а теперь у них будет общий ребенок. Их ребенок. Чимин моргает и глухо сглатывает, пялясь на мраморный унитаз и кнопку смыва. Ему всегда казалось, что беременность может быть у всех вокруг, но только не у него, и как же так вышло? Секс – это самая опасная вещь на свете. Заниматься им приятно, взбудораживает и подсаживает, как наркотик, а последствия самые ужасающие. — Ты же не дашь мне от него избавиться, да? — попытка – не пытка, как говорится. Юнги губы в полоску смыкает и медленно головой мотает из стороны в сторону. — Только через мой труп. Тэхен чувствует себя маленькой улиткой, совсем беспомощной и крохотной в окружении двух громадных ядовитых змей. Они плюются ядом, обе очень опасные, но никак не умеющие идти на компромисс. Слишком разные, но одновременно такие похожие. Господин Мин наконец отмирает. Зарывается своими костлявыми пальцами в черные волосы и начинает смеяться, как обезумевший. — Я уже всю надежду потерял, черт побери. Я не верю, — альфа разгуливает по туалетной комнате от стенки к противоположной. Чимин пялится то на тест, то на стену глухую. — Так, Тэхен, запоминай. Дворецкий подскакивает на ноги. — Надо выбрать самую лучшую клинику Сеула. Роды будут в Корее, и это не обсуждается. Всю беременность будем жить у родителей. Так будет безопаснее для моего ребенка, ведь я буду отлучаться по работе, это факт. Сразу запиши нас на плановое узи, хочу быть уверен, что с малышом все в порядке. Родители выделят нам левое крыло для жилья, я уверен, поэтому необходимо перевезти все нужные вещи из Испании. Пусть загрузят все в частный самолет. Если не вместится, я наберу Кан Соли, владельца Корейской авиалинии, чтобы он нам помог. Я хочу, чтобы ко дню родов у нас все было готово. В Испании на вилле тоже придется делать ремонт. Поменять дизайн, чтобы ребенку было комфортнее. У нас там полно темных комнат, нужно увеличить количество окон и освещения. Больше люстр, да! Чимин внимает с открытым ртом, смотря на мужа. Ему кажется, что альфа свихнулся. Тэхен только и пытается запомнить поток информации. — Так много зависит от пола нашего ребенка. Если это будет альфа, то родители умрут от счастья. У них же будет первый внук! Но омега тоже очень хорошо. Говорят, что малыши омеги очень сильно привязаны к своим отцам. Чимин? Ты слышишь меня? Пак кивает пару раз и задирает рубашку повыше, вставая на ноги и разглядывая живот в отражении зеркала. Живот совсем плоский, ничего не видно. — Неужели, там есть кто-то? – шепчет себе под нос омега. Юнги становится жарко, он скидывает с себя пиджак, бросая его на пол, и встает за спиной супруга, кладя свои ладони на его живот. — Внутри тебя наш малыш, наша частичка. Он совсем кроха еще, поэтому живот еще не выпирает. — Откуда ты так много знаешь о беременности? — глаза Чимина мгновенно слезятся. Ему так тяжело передать все эмоции, которые он испытывает прямо сейчас. — Я проходил онлайн курсы для будущих отцов. Чимин хнычет, вытирая слезы с глаз. — Серьезно? Ты тратил на это свое время? — Потому что мне это важно. Тэхен молчит, неловко вставая на ноги. Парочка стоит перед огромным зеркалом, уткнувшись друг другу в нос. — А если у меня не будет к нему любви? — обеспокоено спрашивает Чимин, заливаясь слезами. — Ты меня любишь? Пак застывает, приоткрыв губы, и широко глаза распахивает. Их отношения и брак — это самое сложное и непонятное, что могло случиться в его жизни. Он не понимает, что чувствует. Юнги омеге стал совсем родной, как организм, без которого уже жить не получится, но так часто они ссорятся, что уже ничего не разобрать. Чимин много раз общался с психологами, много раз советовался со специалистами, но в итоге решил один на один с самим собой разобраться. Разобрался. Он Мин Юнги не то, что любит, он его обожает, начиная от идеальных искрометных шуточек, заканчивая тем, как он блюет в сортире после того, как сок лайма по невнимательности глотнул, ведь у него непереносимость. И адски ревнует его ко всем, потому что любит, потому что, как глупый ребенок, не может научиться делиться своим альфой со всеми вокруг. И бить Мин Юнги по голове всегда хочется, потому что тот не понимает ничего и дурак он вообще, и укусить хочется и поцеловать десять тысяч раз. И альфа тупой, раз всех этих проявлений любви не замечает. Да, Чимин ее по особенному проявляет, но проявляет же в итоге. И так уж и быть, кажется, Пак Чимин готов смириться и родить альфе это его счастье заоблачное, раз уж он так этого жаждет. — Да, я тебя люблю, — сопливо кивает Чимин, вытирая свой нос о рубашку мужа, оставляя слюни на воротнике. — Сильно люблю. А ты меня любишь? Юнги улыбается, целуя кончик красного носа напротив. — Я много раз тебе говорил, что люблю тебя. И я много раз говорил, что никогда и ни за что тебе не изменю, потому что ты единственный, кого я хочу. Ты понял? Пак сияет, кивая несколько раз. — Вот видишь. Ты меня любишь и я тебя люблю, а это значит, что нашего малыша мы тоже будем любить. Чимин мурлычет, утыкаясь мокрым носом в шею мужа. — Только обещай, что рожать не будет больно. Юнги конфузится, щуря носом и раздумывая. — Обещаю, любовь моя.