Тень за моей спиной

Первое сентября в нашей школе — будто день сурка. Те же речи, тот же костюм на завуче, те же мающиеся первоклассники, та же толпа взбудораженных родителей, те же скучающие старшие классы. Люди меняются, а эмоции будто вытаскивают раз в год, стряхивают, и, попахивающие нафталином и неискренностью, они разливаются в воздухе, затапливая собой школьный двор. Школьные годы чудесные? Сомневаюсь. Хотя возможно у хищников они неплохи. А у травоядных так себе. Я больше не травоядный, но и хищником становиться я не хочу. Я просто буду человеком. Такие редкие существа до сих пор встречаются в наших каменных джунглях. Я даже имел честь с ними столкнуться и уверовал в их существование. Когда я пристроился к нашему классу, Тамара Степановна посмотрела на меня с подозрением. Я оделся максимально невзрачно, но всё равно резко выделялся из толпы. Чёрные скинни джинсы, белые конверсы, футболка с надорванным воротом и надписью Gussi и двумя откормленными гусями. Бриллиантовая капелька в ухе. Широкий кожаный браслет, прямо поверх него позвякивал памятью браслет Марио. Как он там? С утра мессенджер я ещё не проверял. Мы договорились, что никто никому ничего не должен. Если я или он находим себе партнёра, то никаких обид. Дружеским отношениям это не помеха. — Молодой человек, вам нельзя здесь стоять, — всё же решилась классуха, бочком подойдя ко мне и отодвигая меня массивным телом под стенку. — Гости праздника должны находиться вне линейки. «Гости праздника». Шикарное выражение. Ей надо протоколы следственные писать. «Жена трупа» или там «сожительница убиенного» по достоинству оценит майор, задёрганный необходимостью писать нудные протоколы с места происшествий. — Тамара Степановна, я Симонов Артём. Классуха отшатнулась от меня, будто чёрт от ладана. Хорошо, что креститься не начала. Нервно кивнула и отошла к девчонкам, которые пытались спрятать в сумке жестянку то ли энергетика, то ли пива. Я привычно ловил на себе тяжёлый взгляд Донцова, который смотрел на меня над головой стоящей к нему лицом Новиковой. Только вот в нём не было привычного презрения и злости. Заинтересованность и что-то ещё. На меня так иногда смотрели на небольших показах, куда Джереми вытаскивал меня привыкать к толпе и подиуму. Толпа была из десяти человек, двое из них Джерри и мама, но неважно. Важно сформировать навык. Я не видел своего будущего в модельном бизнесе, воспринимая его лишь как интересный опыт и момент личной психотерапии, но учился охотно и никогда ничем не пренебрегал. Поступать я буду в медицинский, как и планировал. Новикова поймав устремлённый на меня взгляд Донцова обернулась, окинула меня ревниво и цепко, а потом ахнула. «Это же Арт!» Не ожидал, что именно она меня узнает. Я и сам себя иногда в витринах и зеркалах не узнавал. Слишком другим стал взгляд, походка, энергетика. Подумав про энергетику, я вспомнил Ирен. Я продолжал свои занятия йогой. Через веб-камеру. Мой вечер был её утром и она гоняла меня не менее грозно, чем в реальности. Побить полотенцем только не могла. Ирен стала для меня наставником, другом, учителем. Пока я вспоминал Ирен и думал, как там бабушка, ко мне подлетела Новикова и сунула под нос журнал, где на развороте я, в галстуке, боксерах и носках сидел в позе роденовского мыслителя на фактурном грубом камне. Джерри весь мозг ассистентам вынес с этим камнем, заставляя бегать вокруг него и расставлять свет для большей фактурности. «Мелочи!» орал Джерри, «всё ломается на мелочах!». Я же в это время мёрз под пледом и переглядывался с Марио. У нас была горячая ночка накануне и задница приятно ныла. Марио закусывал пухлую нижнюю губу и я понимал, что снимать надо прямо сейчас, потому что все любят моделей с ощутимыми под бельём членами. А мой член явно «приподнял голову» от нашей игры в гляделки и этой закушенной губы. — Ты Арт? — Да. — Можешь подписать? Я вздохнул, полез в рюкзак и достал ручку. Коряво расписался на собственном животе. — А что ты тут делаешь? — Учусь. Новикова зависла. Её система была явно перегружена полученной информацией. Пока она «думала», к нам вальяжно подошёл Донцов. Окинул меня оценивающим взглядом с ног до головы и протянул руку. — Денис Донцов, лидер этой школы. — Сочувствую, — сказал я и посмотрел ему в глаза. Эту метаморфозу я запишу на чистых страницах своего сердца. Донцов сощурил глаза, встречаясь с моим взглядом, потом они затуманились, будто он вспоминал, где же мог увидеть меня и сопоставлял картинки, а потом глаза широко распахнулись, а зрачки резко расширились, как у кота, который увидел добычу. Глаза от этого стали совсем чёрными и немного безумными. — Симонов! — булькнул он горлом, будто поперхнулся. Протянутая рука задрожала и медленно опустилась, сжимаясь в кулак. — Где? — закрутила головой Новикова. — В пизде! — зашипел Донцов на ни в чём неповинную Новикову, которая непонимающе хлопала ресницами, накрашенными комковатой недорогой тушью. Я теперь в этом разбирался. Более того, я даже глаза подвёл, выходя из дома. Привык. Надо отвыкать. Не та страна, не те люди. Я мысленно про себя вздохнул и заскучал. Мир несётся вперёд семимильными шагами, но есть места, вещи и люди, которые не меняются. Иногда это хорошо, иногда это печально. Я сунул руку в карман, вытащил телефон и посмотрел, не написал ли Марио. У нас большая разница во времени и мы пока не нашли удобного режима для переписки. Было короткое послание: «Скучаю. Верю в тебя. Ты лучший. Mi ti amo». Я улыбнулся. Любил, когда он вставлял нежные словечки на итальянском. Я быстро отстрочил « Хорошего дня, mi Corazon». Когда я поднял глаза от телефона, Донцов стоял прямо передо мной. Началось. Только вот старые методы уже не действуют. Я сам себя вычеркнул из списка жертв. Я спокойно посмотрел в его глаза, разглядывая открыто и оценивая. За год он почти не изменился. Нет, подрос, стал ещё крепче, мужественней, но в общем я бы узнал его даже со спины в темноте. Внутренне он не изменился. Почему я его так боялся когда-то? — Тебе тоже подписать фото? Донцов вначале не понял вопроса, а потом сузил глаза. — А тебе может мордашку твою смазливую пидорскую расписать? Он агрессивно двинулся ко мне, вторгаясь в моё личное пространство. От него так знакомо пахло терпким дубом и сладковатой ванилью. И мускусом. Это запах возбуждения, я теперь знал. Внутренне хмыкнул. Таких латентных геев тут пруд пруди. Развлекусь. Я облизнул губы. Взгляд Донцова прикипел к ним. Член предательски дёрнулся. Чёртов стокгольмский синдром поднял голову. Сейчас мы его проработаем. — Моя мордашка тебе спать спокойно до сих пор не даёт? Дрочишь на наш поцелуй? С лица ДенДона разом схлынули все краски. Он будто выцвел. Я попал в яблочко. Надо же, воинствующий гомофоб, который дрочит на украденный поцелуй школьного задрота. Это крайне занимательный экземпляр. А потом мне в живот полетел кулак. Он всё так же избегает портить мне личико. Ах, какие мы нежные. Я ушёл от удара одним гибким движением и дёрнул из своей японской причёски заколку-стилет, приставляя её к горлу Донцова. Второй рукой я удерживал его за предплечье и тянул на себя. Стилет натягивал кожу. Мы были в самом углу, и со стороны казалось, что мы просто разговариваем, стоя близко друг к другу. — Сними себе человека и вступи с ним в сексуальный контакт, а проще говоря, потрахайся, Дениска. И мир сразу заиграет яркими красками. Твоя задавленная агрессия наносит вред в первую очередь тебе и загрязняет окружающий мир. Я отпустил его, одновременно отступая лёгким скользящим движением, как учил меня тренер по самообороне. А потом просто ушёл, оставляя застывшего столбом Донцова переваривать мои слова.