Тень за моей спиной

– Я помню вишнёвый вкус твоих губ. Поперхнувшись, я закашлялся. – Ты тогда в Хеллоуин поразил меня. Я всегда что-то чувствовал к тебе и меня это пугало. Поэтому я цеплялся и бил. А в тот вечер твоя красная помада что-то вскрыла во мне, будто нарыв. Я хотел понять, что и, поцеловал. Вкус твоих губ, вишнёвый, сладкий, поразил меня. Я понял, что пропал. Ты был прав, сказав, что я дрочу на поцелуй. Я действительно на него дрочу. Сок непроизвольно тёк из моего рта. От удивления я даже забыл зачем мы здесь и почему. – Ляг, я нанесу синяки. Я не особый мастер, но надеюсь в темноте и спьяну никто особо всматриваться не будет. Я лёг лицом вниз, и Донцов минут пять щекотно тыкал в меня кисточкой. Потом попросил встать и нанёс грим спереди. Спрятал всё в сумку. Глянул на меня искоса. – Извини, я сейчас буду очень груб. Так надо. Схватил меня за предплечье, толкнул в открытую дверь. – Двигай ногами, дырка! Мы едем домой. Он волок меня по коридорам и лестницам. Везде валялись раздетые и полураздетые тела. От вновь накатившего ужаса я почти ничего не видел и очнулся лишь в машине, в которую меня зашвырнули как вещь. – До поста охраны просто лежи на заднем сиденье. Когда проедем, под моим сиденьем достанешь плед. На посту охраны Игорь, поймавший меня за волосы, безучастно окинул глазами мою сжавшуюся на заднем сиденье фигуру и открыл ворота пультом. Когда они за нами захлопнулись, мне показалось, что я умудрился покинуть ад. – Ты как? – Нормально. Спасибо. – Не благодари. Считай, я так пытаюсь извиниться за то, что было в школе. Всю дорогу мы молчали. В элитном доме, где жил Донцов, гараж был на нулевом этаже, так что мой поход в пледе на голое тело никого не потревожил. В большой гулкой квартире Донцов вставил меня в ванную, сунул мне штаны и футболку и вышел. Я дрожал под огненным душем, пока Денис не вышиб дверь и не выдернул меня из-под кипятка. – С ума сошёл? – Я грязный! – Ты тупой. Тебя же никто не тронул. Что ты творишь!? А потом он вдруг обнял меня, вжимая в себя судорожно, впечатывая. – Н.не..нет! Отпусти, – я забился. – Тихо, тшшш. Я ничего не сделаю. Не бойся. Пожалуйста. Не бойся. Клянусь! Я вдруг обмяк. И разрыдался. – Поплачь, Артюш. Поплачь. Так легче будет. Пить хочешь? Я кивнул. Донцов потянул меня куда-то. Мне в руку ткнулся стакан, я жадно, захлёбываясь и обливаясь попил, а потом вновь уткнулся в твёрдое плечо, пахнущее терпко дубом и ванилью.