hey angel

Непривычно солнечный мартовский вечер и компания родных людей почти заставляют Гарри забыть о том, какая сегодня дата. Он сидит в лежаке, укрытый легким, но теплым пледом, рядом с ним Лиам, отпивающий вино, которое Стайлс еще давно привез из Италии и все не находил повода открыть бутылку, а Дуа и Блю-Роуз играют недалеко от них, мелькая перед глазами. И Лиам, естественно, не может не пошутить о том, что тут двое детей и двое взрослых. Дуа лишь фыркает и продолжает изображать фею. Во всяком случае, она искренне пытается. — Дуа, если ты продолжишь показывать фею вот так, то моя дочь запомнит их как монстров. — Стайлс, ты сейчас у меня сам будешь фею показывать, — рычит Липа, даже не оборачиваясь, и продолжает изворачивать руки в попытке придать им форму крыльев, повторяя за девочкой. Только вот у ребенка это получается гораздо естественнее, в отличие от девушки, и эта малышка так по-взрослому вздыхает, упирая руки в боки, и пытается исправить ситуацию, направляя ее локти в нужную сторону. На самом деле, угроза Дуа вполне реальна, поэтому Гарри прекращает колкие комментарии и продолжает посмеиваться с тихих шуток Лиама, чокаясь с ним своим бокалом. Стайлс не пьет много, потому что каждый раз, когда алкоголь чуть сильнее влияет на его организм, он чувствует странное одиночество и вновь идет в их спальню, ложится в их кровать и обнимает его подушку. Уже постиранную, потому что никто не позволил ему хранить постельное белье в том же состоянии на протяжении нескольких лет, но все еще пахнущую Луи. Если честно, Гарри лишь кажется, что на ней остался какой-то запах, но никто не осмелится сказать ему об обратном. — А знаешь… она очень похожа на тебя, — Пейн указывает рукой, удерживающей бокал, на ребенка. Его крестница становится копией отца, и за этим невозможно наблюдать без улыбки. — Честно говоря, Ли, я вижу с каждым днем, как она становится все больше и больше похожей на меня, и я порой… просто ненавижу это. Это чертовски льстит моему отцовскому эго, безусловно, — усмешка, — но я хотел бы, чтобы она была похожа на него. — У нее его глаза. Гарри засматривается на игру собственной дочери и пытается выловить в ее движениях больше Луи. Глаза. У нее его глаза, Стайлс знает это, как никто другой. Потому что он все еще иногда замирает на месте, когда Рози подходит к нему с какой-то просьбой, а на него смотрит Томлинсон. Но он хочет еще… Ему нужно что-нибудь еще. Он наблюдает за ее прыжками и за тем, как девочка смеется, закидывая голову. У Роуз есть ямочки, прямо как у Гарри. И она морщит нос так же, как и Гарри. И она недовольно скрещивает руки на груди, когда не получает того, чего хочет, и все еще так чертовски похожа на Гарри. Это естественно: она живет с ним всю жизнь и внимает каждому шагу отца, хлопая глазками и повторяя за ним любое его движение. Но Стайлс все равно считает, что это немного нечестно. Луи оставил ему ее вместо себя. И в ней теперь все меньше и меньше Томлинсона, хотя в раннем детстве было иначе. Что-то внутри Гарри приятно урчит, когда малознакомые люди говорят, как его дочь похожа на него. И что-то тихо рассыпается на осколки в тот же момент. Он чувствует, как с каждым днем теряет Луи все больше. — Ладно, пойду спасу ее, — заявляет Лиам, приподнимаясь с места, и кивает на свою девушку, через которую прыгает малышка. — В конце концов, принцесса еще не получила от меня подарок. — Ты серьезно? Пейн, мы же договаривались! Гарри прочитал в одной из тысяч книг по воспитанию, которыми он обложил библиотеку, что гости не должны давать ребенку подарки, так как это формирует неправильное понятие в голове малыша, который после этого будет радоваться пришедшим лишь из-за возможных подарков. Стайлс не помнит, точная ли это информация и где он ее вообще вычитал. Однако не то, чтобы Лиам собирался слушаться Гарри на тему подарков его принцессе из «какой-то там книженции». — Это может негативно сказаться- — Ты снял чертов Диснейленд на ее день рождения, Стайлс. Не тебе говорить. Гарри выдыхает и надувает щеки. — Это был не весь Диснейленд! — защищается он, разводя руками, и разочарованно бурчит себе под нос. — Я хотел весь, но они разрешают арендовать лишь несколько частей… И у нее был юбилей, — слишком серьезно отрезает он, а Лиам снисходительно качает головой. — Не знаю, как тебя учили считать в детстве, но три года — это не юбилей, Эйч. Лиам хохочет и, оставляя бокал на столике между их лежаками, подходит ближе, поглаживая короткие кудри: — Ты сумасшедший папаша. Гарри не считает себя сумасшедшим. Просто он иногда не хочет подпускать весь мир к своей дочери, и только. — Ты тоже не читаешь ей сказки про принцев. Они оба усмехаются, беззвучно соглашаясь друг с другом, и вновь поворачиваются к играющим. Дуа, сдавшись, просто сидит на игровом покрытии, и теперь фею определенно играет одна Рози, делающая вид, что летает с волшебной палочкой вокруг девушки, когда вдруг бьет тетю по носу кончиком этой самой пластиковой палочки. Лиам усмехается, продолжая почесывать затылок кудрявого, и мужчина расслабленно прикрывает глаза, вслушиваясь в детский лепет песенки и недовольное женское фырканье неподалеку. — Ты знаешь, что она читает ей сказки про принцев? — чуть кивает он в сторону Дуа, пока его голос звучит ниже привычного от шепота и полусонного состояния. — Догадывался, — улыбается Пейн. — Радуйся, что это пока не сказки про водку. Они оба слишком громко смеются, и Дуа оборачивается, испепеляя их взглядом. Она шепчет им проклятие одними губами и аккуратно показывает, что лишит их головы. Лиам корчит рожицу в ответ, хлопает Гарри по плечу и уходит в дом, чтобы вынести подарок, а сам Стайлс поднимается со своего места и идет вызволять Липу, пока та шепчет Рози предложение догнать дядю Лиама и укусить его. Прекрасный вечер, если не думать о дате.

***

Гарри подносит руку к губам, втягивает воздух, слегка кашляя от першения, и выдыхает дым обратно. Он стоит возле окна в своем кабинете и, пока все думают, что Стайлс скоро вернется во двор, он курит около рабочего стола, отбивая незамысловатый ритм носком своих челси, и на всякий случай иногда вслушивается, но из коридоров не доносится никаких звуков. Он один и может спокойно выдохнуть, затем потянув воздух носом, заполняя легкие остатками никотина. Парень откидывает голову, опираясь на книжный шкаф позади себя, и облизывает губы, смакуя персиковый вкус сигарет. Теперь он курит чуть чаще, чем делал это раньше, и всегда выбирает именно персиковые. Дыхание тяжелеет и Гарри чувствует приятную ватность в голове. Последние несколько затяжек — он расслабится и сумеет заставить себя вернуться обратно к жизни в этом вечере. Гарри тянет ладонь ко рту, приоткрывая губы, чтобы вновь положить на них сигарету. — Спрячь ее. Стайлс замирает и хмурится, испуганно оглядывая комнату. Никого, кроме него. Из коридора шум тоже не доносится. Он расслабленно выдыхает и все же делает еще одну затяжку. Видимо, ему показалось. — Спрячь сигарету, говорю! Она сейчас зайдет, и ты знаешь, что она будет недовольна. — Что за- Шепот Стайлса обрывается на месте, когда он вновь внимательно сканирует комнату и не находит никого кроме себя. У него начинаются галлюцинации? Этим вопросом он и задается, рассматривая догорающую белую палочку в руках. Картинка не расплывается. Он щипает себя и чувствует боль, как и подобает. Но чей-то голос был совсем рядом с ним, и это странно. Гарри слышит, как его окликают, и моментально тушит сигарету, пряча ее в пепельнице под столом. Он развеивает дым быстрыми движениями ладони и дует воздух несколько раз в попытке освежить свое дыхание. Стайлс громко откликается на имя, чтобы девушка знала, куда зайти, и, когда она оказывается на пороге с волшебной палочкой в одной руке и стаканом сока в другой, Гарри не может не усмехнуться и не получить еще один убийственный взгляд в ответ, пока девушка указывает на него игрушкой. — Тебя Рози зовет. — Все в порядке? — единственное, что уточняет он, сразу же шагая к выходу. Дуа выходит в коридор, успокаивающе бросая по пути: — Да, она просто во что-то играет. Гарри оборачивается на пороге комнаты, осматривая ее еще раз, чтобы убедиться, что тут точно никого нет, и одними губами шепчет «Спасибо», скорее адресуя это самому себе и своей, видимо, ломающейся психике. Он быстро нагоняет Липу и подхватывает ее под локоть, чтобы ускорить шаг. Его принцесса зовет его, и как он смеет медлить, верно? И Гарри не слышит, как в тишине кабинета раздается почти беззвучное: «Всегда пожалуйста, Эйч».