Мелодия чувств

Когда я проснулась, солнце уже светило вовсю — даже в палатке глазам было больно. Я вытащила руку из спальника и почувствовала пронизывающий утренний холодок на коже. Удивленно осмотревшись, я поняла, что осталась одна в палатке, и, сонно потягиваясь, вылезла наружу. Стояло солнечное, студеное утро. Снега оказалось гораздо меньше, чем можно было ожидать после такой бури. Наверное, ветром сдуло — вряд ли бы он успел растаять под низко висевшим на юго-востоке солнцем, лучи которого отражались от снежной белизны и с непривычки больно били по глазам. В воздухе чувствовался пронизывающий холод, хотя ветра не было, и температура медленно поднималась вслед за восходящим солнцем. — Доброе утро, Акеми, — поздоровался со мной Эдвард: солнце отражалось от его кожи точно так же, как от снега. — Привет, Акеми, — помахала мне Белла, завернутая в две куртки. — Доброе, — я рассеянно огляделась по сторонам. — А где Эмбри? — Он ушел рано утром, — тихо ответил Каллен. Я беспомощно посмотрела в сторону леса. Даже не успела попрощаться. Меня пронзила боль: я внезапно поняла, что могу больше не увидеть Эмбри. Он уйдет обратно к Сэму и будет сражаться с бандой кровожадных новорожденных вампиров. Из-за деревьев вдруг выбежал желтоватого цвета волк. Он был чуть меньше остальных, а густая шерсть почти сливалась с опавшей хвоей. Я посмотрела в умные, темные глаза, в которых ярко отражался свежевыпавший снег. — Сет? — неуверенная в своей догадке, спросила я. Волк согласно замахал огромной головой. — Привет, — я подошла к нему поближе и почесала светлую шерсть на морде. — Эмбри уже на поляне? — Сет наклонил голову, и я нервно цокнула. Тут юный оборотень подбежал к Эдварду и завыл. Я мигом оказалась рядом с ними, с тревогой переводя взгляд с одного на другого. — Что происходит? — взволнованно обратилась я к Эдварду. — Новорожденные дошли до конца тропы — все сработало лучше некуда, Джаспер молодец! Они почуяли запах тех, кто на поляне, и теперь разбиваются на две группы, как и говорила Элис, — бормотал Эдвард, глядя куда-то вдаль невидящими глазами. — Сэм ведет нас в обход, готовя засаду. — Эдвард так увлекся мыслями стаи, что использовал «мы». Услышав имя любимого, у меня чуть сердце не остановилось. Я даже не заметила, как напряглись мои руки, врезаясь ногтями в ладонь. — Первая группа уже на поляне. Мы слышим звуки сражения. Мы с Беллой одновременно резко вдохнули. — Мы слышим Эмметта, — рассмеялся Эдвард. — Он веселится вовсю! Я стиснула зубы, не сводя настороженных глаз с Каллена. — Вторая группа готовится к нападению: нас они пока не заметили. Эдвард зарычал. — Что такое? — ахнула Белла. — Они говорят о тебе. — Эдвард лязгнул зубами. — Им велено убедиться, что ты не ускользнешь. Молодчина, Ли! Быстро она его, — одобрительно хмыкнул Эдвард. — Один из новорожденных почуял наш запах, и Ли завалила его прежде, чем он успел повернуться. Сэм помогает прикончить его. Пол и Джейкоб взяли еще одного, но остальные теперь готовы защищаться. Они понятия не имеют, кто мы такие. Теперь мы пытаемся обмануть их, а они — нас. Нет, пускай Сэм ведет. Не мешайся под ногами, — бормотал он. — Разделяйте их, не давайте встать спиной к спине. Так-то лучше, отгоняйте их к краю поляны. Неожиданно все стихло. Сет перестал дышать, а Эдвард превратился в неподвижную глыбу льда. Они одну бесконечно долгую секунду сосредоточенно вглядывались друг в друга. Солнце разбивалось на радуги, отражаясь от кожи Эдварда, и сверкало на шерсти Сета. — Давай, Сет! — шепнул Каллен. Волк развернулся и исчез в темном лесу. Эдвард посмотрел на нас с Беллой с диким страхом в глазах. В сердце поднималась паника, а чувство самосохранения орало о приближающейся опасности. Понятно, беда идет прямо к нам. — Кто? — прошептала я. — Виктория, — выплюнул Эдвард, подталкивая нас с Беллой спиной к скале в защитной стойке. — И не одна. Она почуяла мой запах, когда шла за новорожденными, и решила проверить. Драться вместе с ними она не собиралась. Беллу затрясло рядом со мной. Эдвард чуть сдвинулся — почти незаметно, однако теперь я знала, куда смотреть, и уставилась на черные тени леса. Тут, словно прямиком из кошмаров, на полянку не спеша вышли два вампира, сверкающие как бриллианты. Один из них — хоть рослый и мускулистый, но всего лишь белобрысый мальчишка примерно моего возраста. Глаза у него были такие ярко-красные, каких я никогда еще не видела. Чуть в стороне и позади него стояла Виктория и не сводила с Беллы безумного взгляда. Ее яркие оранжевые волосы слегка колебались вокруг красивого лица, словно живые. Глаза вампирши почернели от жажды. Она удивительно походила на кошку — напряженная, как львица, готовая прыгнуть при первой же возможности. — Райли, — умоляюще сказал Эдвард тихим голосом. Белобрысый застыл на месте, широко открыв глаза. — Райли, послушай меня, — продолжал Эдвард. — Она тебе врет. Врет так же, как врала всем остальным, которых сейчас убивают. Ты ведь знаешь, что им она говорила неправду, и тебя тоже заставляла говорить им неправду: вы же вовсе не собираетесь им помогать. Неужели, так трудно поверить, что она и тебя тоже дурачит? Райли опешил. — На самом деле, она тебя не любит, — бархатный голос Эдварда звучал убедительно, почти гипнотически. — И никогда не любила. Ее возлюбленного звали Джеймс, а ты для нее всего лишь пешка. При упоминании имени Джеймса Виктория оскалилась, не сводя глаз с Беллы. Райли бросил на нее обезумевший взгляд. У меня из-за паники затуманились мысли, а кровь барабаном била в ушах — я готова была прямо сейчас упасть в обморок от дикого страха. — Райли, — позвал Эдвард, — Она ведь знает, что я убью тебя. Она хочет, чтобы ты умер: тогда ей больше не придется притворяться. Ты же и сам это видел. Замечал неохоту во взгляде, подозревал фальшивые ноты в обещаниях. И был абсолютно прав. Ты ей не нужен. Каждый поцелуй, каждое прикосновение — все это ложь. — Райли, он врет, — сказала Виктория высоким детским голосом. — Я же предупреждала, что они умеют морочить голову. Ты ведь знаешь, что я люблю только тебя. Райли сжал челюсти и расправил плечи. Его взгляд вдруг стал пустым: ни растерянности, ни подозрения — и вообще никаких мыслей. Белобрысый приготовился к атаке. Виктория напряженно дрожала всем телом, а ее пальцы уже превратились в когти. Неожиданно громадная светло-желтая тень мелькнула в воздухе над серединой полянки и обрушилась на Райли, прижав его к земле. — Нет! — завопила ошеломленная Виктория. В двух шагах от нас огромный волк рвал на части белобрысого вампира. Что-то белое и твердое ударилось о камни возле ног Беллы. Она отшатнулась, а меня замутило. Виктория даже не посмотрела на мальчишку, которому только что признавалась в любви. Она не сводила глаз с Беллы. Ее взгляд был полон такого безумного разочарования, словно она потеряла рассудок. Райли вскочил на ноги — потрепанный и истерзанный, он все же умудрился пнуть Сета в плечо. Хрустнули кости. Сет отступил и, хромая, стал обходить Райли. В нескольких шагах от них танцевали Эдвард и Виктория. Я схватила застывшую Беллу за руку, и мы попятились в сторону скалы, постоянно оглядываясь на две битвы, разворачивающиеся перед нами. Сет набросился на Райли сбоку и вырвал кусок тела. Послышался ужасный скрежет, и еще один белый ошметок упал где-то в лесу, глухо стукнувшись о землю. Райли завопил от ярости и замахнулся изуродованной рукой. Сет отскочил — удивительно прытко для такого огромного зверя. Виктория уже мелькала между деревьями на дальнем краю полянки. Жгучее желание отомстить в ней боролось с инстинктом самосохранения. — Не уходи, Виктория, — пробормотал Эдвард тем же гипнотическим голосом. — Такого шанса ты больше не получишь. Она оскалилась и зашипела на него. — Ты всегда успеешь убежать, — мурлыкал Эдвард. — Времени хватит. Ты ведь это хорошо умеешь, верно? Именно поэтому Джеймс держал тебя при себе. Очень полезное приобретение для того, кто играет в смертельные игры — напарница, безошибочно знающая, когда пора сделать ноги. Не стоило ему от тебя уходить. Твои навыки пригодились бы, когда мы поймали его в Финиксе. Из горла Виктории вырвалось звериное рычание. — Только за это он тебя и держал. Глупо тратить столько сил, чтобы отомстить за того, кто любил тебя меньше, чем охотник любит свою лошадь. Ты для него всегда была всего лишь удобным инструментом — уж я-то знаю. Со сдавленным криком Виктория метнулась из леса обратно на полянку, делая ложный выпад в сторону. Эдвард двинулся к ней, и они снова затанцевали. Тут Райли попал кулаком Сету в бок. Волк негромко тявкнул и отступил, подергивая плечом. Райли наступал, оттесняя Сета к скале рядом со нами. Сет клацнул зубами, вынуждая Райли отступить, и Виктория зашипела. Она резко потрясла головой и попробовала обойти Эдварда, однако он перекрыл ей дорогу, как только уловил ее планы. Раздраженная Виктория снова стала похожа на львицу: пригнулась и целеустремленно пошла вперед. В отличие от неопытного, действующего инстинктивно новорожденного, Виктория была смертельно опасна. Даже я видела разницу между ней и Райли. Против этого вампира Сет бы не устоял. Танец ускорился: Эдвард и Виктория превратились в размытые силуэты. Однако время от времени кто-то сбивался, и тогда резкий хруст и треск эхом отдавались от скалы. Вот только вампиры двигались слишком быстро, чтобы можно было рассмотреть, кто из них ошибается. Райли отвлек соседний бой: он беспокойно следил за напарницей. Сет бросился вперед и отхватил еще один кусок мраморного тела. Белобрысый заревел и изо всех сил двинул Сету прямо в грудь. Огромный волк взлетел в воздух и врезался в скалу у нас с Беллой над головой с такой силой, что гора содрогнулась. Свон продолжала стоять на месте, парализованная страхом, и я в неожиданном порыве храбрости кинулась на нее, закрывая от падающих с высоты обломков, царапающих обнаженную кожу девушки. Я почувствовала, как что-то горячее течет у меня по затылку. Сет упал на землю в нескольких шагах от нас и тихо взвизгнул сквозь зубы. Я успела развернуться сверху на Белле, которая лежала подо мной с небольшими кровоточащими ранами на лбу, чтобы вдруг увидеть перед собой горящие от ярости малиновые глаза. Мгновение — и в мою шею вонзились острые клыки Райли. Я с широко раскрытыми глазами смотрела на Райли, который тут же облизнулся и удивленно взглянул на меня, продегустировав мою кровь. Неожиданно все пришло в движение. Из расплывшегося сплетения тел вылетела Виктория и, взлетев высоко в воздух, с силой врезалась прямо в сосну. Однако упав на землю, она снова приготовилась к нападению. Одновременно Эдвард, быстрый настолько, что стал почти невидим, извернулся и поймал ничего не подозревавшего Райли за руку. Белобрысый заорал так, что в ушах зазвенело. Сет вскочил на ноги, заслонив нас с Беллой. Жар в шее быстро нарастал. Я пыталась не замечать этого, как и острой боли в легких, продолжая лежать рядом со Свон. Неужели, Рётаку ошибся, и яд мне не поможет? Виктория напряглась и прыгнула. Что-то маленькое и белое просвистело в воздухе и попало в нее на лету. Послышался звук, похожий на взрыв, и Викторию отбросило к другому дереву, которое сломалось пополам. Она опять приземлилась на ноги, готовая к новому нападению, но Эдвард уже был на месте. В эту секунду я закричала. Укушенное место на шее загорелось, словно пламя. Жжение уже начало распространяться дальше по телу. Этот огонь был больше, чем огонь, а боль — больше, чем боль. Другие мучения — ничто. Сломанные кости — не боль. Не такая. Цветы, разрывающие легкие — приятная водичка, по сравнению с этим. Мой крик прозвучал так, словно раздавался вне тела — это был непрерывный животный вой. Я неподвижно уставилась перед собой, широко раскрыв рот и продолжая кричать. — Нет, нет! — громко застонала Белла рядом со мной. Сет снова принялся кружить вокруг белобрысого. Тот, с искаженным от боли лицом, уходил от наступающего оборотня. Оставшуюся руку он выставил вперед, защищаясь. Сет прыгнул на вампира, который с трудом сохранял равновесие. Волчьи клыки вонзились в плечо Райли. Сет отпрыгнул назад, не разжимая челюстей. Послышался оглушительный металлический скрежет, и белобрысый потерял вторую руку. — Виктория! — в агонии завопил Райли. Виктория и ухом не повела, даже не взглянула в сторону напарника. Сет прыгнул вперед и врезался в белобрысого вампира с силой пушечного ядра. От удара оба улетели в лес, откуда послышался металлический скрежет и вопли Райли. Крики внезапно прекратились, и раздавался лишь треск раздираемого на кусочки камня. Виктория, похоже, поняла, что осталась одна, и начала отступать от Эдварда. В ее глазах горело бешеное разочарование. — Задержись еще немножко, — мурлыкнул Эдвард. Виктория развернулась и стрелой полетела к лесу в поисках спасения. Но Эдвард оказался быстрее — он двигался словно пуля, вылетевшая из ружья. Настиг Викторию сзади, на самом краю полянки, и на этом последнем шаге танец закончился. Эдвард провел губами по шее вампирши, будто целуя, и вдруг огненная копна волос упала на землю, подпрыгнула и укатилась в лес. Все закончилось. Но мне было все-равно. Огонь распространился уже до локтевого сгиба, и я снова закричала. Жжение в шее было не так уж страшно — хотя да, оно было худшим из всего, что мне пришлось испытывать прежде. Но не выдерживало никакого сравнения с огнем во всём теле. Я умоляла подбежавшего Эдварда заставить его погаснуть. Говорила ему, что на самом деле хочу только этого. Чтобы жжение прекратилось. Больше ничего. Слышала его непрекращающиеся извинения, и в какой-то момент заорала на него, чтобы он заткнулся. Я хотела только умереть. Никогда не появляться на свет. Вся моя жизнь не перевешивала этой боли, не стоила ни единого удара сердца. Убейте меня, убейте, убейте. Бесконечный космос мучений. Лишь огненная пытка, да мои мольбы о смерти. Больше не было ничего, не было даже времени. Боль казалась бескрайней, она не имела ни начала, ни конца. Один безбрежный миг страдания. За бушующим в груди огнем я ощутила пульс и поняла, что снова нашла свое сердце — как раз тогда, когда пожелала его не чувствовать. Я хотела поднять руки, разорвать грудную клетку и выдрать из нее сердце — только бы прекратилась пытка. Легкие горели мучительным огнем, и мне казалось, что я могла чувствовать, как пытаются вырваться цветы из груди в поисках спасения. Я ощущала каждый стебель, обвившие мои мягкие ткани, так ярко, как никогда раньше. Яд сжирал их полностью, оставляя после себя лишь убийственное, невыносимое пламя. В какой-то момент среди этой тьмы я увидела свое личное солнце — Джаспера. Его прекрасное лицо было искажено мучительной болью. Но это было все, что я могла заметить в пределах этого огня. Я знала, что меня передвигали. Мне казалось, что я долго лежала на холодном блестящем снеге, однако сложно было судить, сколько минут прошло. Вот меня понесли на руках. Еще одну растянутую до года секунду я видела лицо Джаса. Он обнимал меня, ветер развевал его медовые волосы, а мое лицо было возле его лица. А затем всё погрузилось во мрак. Надолго. Когда я кричала, я слышала, как Джаспер просит прощения, снова и снова. Я пыталась не кричать. Крики всё равно не помогали. Не приносили облегчения, не освобождали. Огню было безразлично, что я делаю. Он просто сжигал. Когда мне удалось сфокусировать глаза, я увидела осунувшееся лицо Эмбри у своих ног. Видимо, я пыталась дотянуться до него, но плохо чувствовала, что делают мои конечности. Кажется, они дергались, но Джаспер и Эмбри сдерживали меня. Стало еще темнее. В конце концов я вообще перестала видеть Джаса. Вокруг царил беспросветный мрак — всё равно, открыты у меня были глаза или закрыты. Я запаниковала. Огонь превращал ночь в какую-то камеру сенсорной депривации, я больше не чувствовала ничего, кроме боли. Оказавшись наедине с обжигающим пламенем, я пришла в ужас. — Я здесь, Акеми, — заговорил возле моего уха бархатистый голос Джаспера. — Ты не одна. Я тебя не покину. Буду рядом. Слушай мой голос. Я с тобой… Его слова меня успокоили — прогнали если не боль, то страх. Я старалась дышать неглубоко, чтобы лучше слышать. Больше мне не нужно было кричать. Жжение нарастало, ни на секунду не спадая, но я приспосабливалась. Я не чувствовала ничего, кроме пламени, а вот думать теперь могла не только о нем. Мой разум был невыносимо ясен — видимо, его обострила всепоглощающая боль. Слух становился все острее и острее, я уже могла считать время по ударам бешено колотящегося сердца. Еще я могла считать свои частые неглубокие вдохи, и они тащили меня к завершению этих, казавшимися бесконечными, мучений. Это не отвлекало от боли — от нее не было спасения. Но лучше было сосредоточиться на счете вдохов, чем на огне. Я становилась все сильнее, мыслила яснее. Постепенно вокруг все посветлело, и я снова смогла разглядеть лицо Джаспера. На этот раз оно было гораздо отчетливее, хотя, по-моему, дело было не только в освещении. Разглядев в его глазах собственное отражение, я удивилась, что мое лицо, хоть и искажено страданием, но всё-таки похоже на лицо, а не на брикет древесного угля. То есть, возможно, я не превратилась в кучку пепла, как мне казалось. Чтобы убить время, Джас рассказал мне все, что произошло после убийства Виктории и Райли, а остальные по очереди ему помогали. Каллены в легкую одержали победу над армией новорожденных. Все прошло гладко, и оказалось лишь делом времени. Никто из нашей семьи не пострадал. Однако Эмбри, который продолжал сидеть у меня в ногах, вдруг тихо заскулил. На него зашипели со всех сторон, но парень все равно выдал с болью в голосе, что Джейкобу сломали почти все кости с правой стороны. Одно хорошо в горении — оно позволяет воспринимать всё это несколько отстраненно. Обдумывать то, что говорят родные, без эмоций. Я понимаю, что позже они появятся. Карлайл рассказал, что после уничтожения новорожденных прибыли Вольтури. Эдвард был уверен — они не вмешивались раньше лишь потому, что надеялись на проигрыш Калленов. И поэтому очень удивились, обнаружив на поляне живую семью вампиров. Кроме того, Вольтури сомневались в том, что наши смогли победить армию из двадцати вампиров без единой потери. О стае оборотней им лучше было не знать. Все это время огонь продолжал бушевать в моем теле. Мой разум словно классифицировал его, воспринимая всё новыми способами. Я поразительно отчетливо ощущала каждый дюйм своей кожи, каждый ее миллиметр. Похоже, я чувствовала, как горела каждая отдельно взятая клеточка моего тела. Все виды мучений четко разделялись. Зато в голове освободилось много пространства. Появилось место для понимания разговоров, для запоминания происходящего, для мыслей о будущем, хотя бесконечный космос боли никуда не делся. Тридцать две тысячи четыреста одну секунду спустя моя боль изменилась. Я настолько остро ощущала каждое нервное окончание в своем теле, что сразу же заметила, когда что-то изменилось. Все началось с пальцев рук и ног. Я их больше не чувствовала. Словно огонь наконец-то победил и начал лишать меня кусочков плоти. Может, я наконец-то умираю? Однако жар вдруг начал перемещаться. Всё пламя, отступавшее от конечностей, похоже, стягивалось к центру тела, разгораясь там жарче прежнего. Мне не верилось, что может быть еще жарче. Сердце, которое и так билось очень быстро, заколотилось еще исступленнее. Ядро огня как будто сконцентрировалось именно там, в груди. Оно всасывало пламя от кистей и лодыжек, освобождая их от боли, но усиливая мучительный жар в сердце. — Карлайл, — позвал Джаспер. Карлайл вошел в комнату, и поразительно было то, что я услышала его. Вампиры всегда двигались бесшумно. Но теперь мне удавалось, вслушавшись, различить даже тихий звук, который получался от соприкосновения губ Карлайла, когда он говорил. — Скоро все закончится. Нестерпимая боль в груди затмила даже облегчение от этих слов. Я пристально смотрела снизу вверх на лицо Джаспера. Он был прекраснее, чем когда-либо, потому что теперь я могла видеть его лучше, чем прежде. Но я не была способна по-настоящему оценить его красоту в данный момент. Мне было слишком больно. — Джас, — задыхаясь, выдавила я. — Это заканчивается, моя камелия. Прости, я все понимаю. Огонь новой вспышкой жара взорвался в моем сердце, оттягивая пламя от локтей и коленей. Я закрыла глаза и стиснула зубы, чтобы не забиться в агонии. — Да, совсем скоро! Я позову остальных, — послышался смутно знакомый высокий голосок. Боль ушла уже почти отовсюду, кроме груди. Единственным исключением оставалось горло, но там было жжение другого рода — более сухое и саднящее. Невыносимая жажда. Ох, как же сильно хотелось пить! И тут неожиданно сердце будто сорвалось с места и теперь билось, словно лопасти винта вертолета, стук сливался практически в непрерывный звук на одной ноте. Казалось, оно вот-вот вырвется из моей груди, раздробив ребра в порошок. Огонь все жарче разгорался в центре моей груди, вбирая в себя всё пламя из остального тела, чтобы поддерживать небывало мучительное жжение. Боль застала меня врасплох. Я выгнулась, будто огонь, охватив сердце, тянул меня вверх. Внутри меня происходила гонка: стремительно несущееся сердце против бушующего пламени. А победителя не предвиделось. Огонь плотно сжался и, сконцентрировавшись в небольшой шар боли, испустил последнюю, невыносимо раскаленную вспышку. В ответ на нее сердце испустило низкий, отрывистый звук, похожий на удар по полому предмету. Оно дважды запнулось и напоследок глухо стукнуло всего один раз. Все стихло. Вокруг не было слышно даже дыхания. В том числе и моего. Пару мгновений я могла воспринимать только полное отсутствие боли. А потом я открыла глаза и изумленно огляделась.