Рей замечает его сразу, как входит в Большой зал вместе с остальными семикурсниками.
В её защиту – его трудно не заметить.
Тяжелая чёрная мантия не скрывает широту его плеч. Он сидит, – за преподавательским столом с другими учителями – но даже так выглядит высоким, его макушка почти достаёт до подбородка Чубакки, а в Чуи
действительно течёт кровь великанов, даже если никто не решается сказать об этом вслух.
Семейное древо лесничего Хогвартса и преподавателя ухода за магическими существами – последняя вещь, о которой сейчас думает Рей. Всё её внимание сосредоточено на незнакомце рядом с ним.
Он поразителен даже издалека. Пышная грива волос цвета воронова крыла блестит в янтарном свете тысячи восковых свечей, парящих над столами. Его глаза темны подобно углю, выгравированные на бледном, узком лице, острые черты которого смягчаются неожиданно полными губами.
Рей чуть ли не спотыкается о свои ноги, так сильно она засмотрелась на него.
Его взгляд цепляется за неё в тот момент, как она оступается. Её щеки розовеют из-за смущения, пока она выпрямляется, и в уголке его рта появляется намёк на удивлённую улыбку перед тем, как он отводит взгляд.
— Это новый профессор по Защите от Тёмных Искусств, — слышит Рей взволнованный шепот Талли, когда они садятся за гриффиндорский стол. — Ходит слушок, что он американец – сын самой Леи Органы…
— Президента МАКУСА? — выпаливает Рей. Слишком громко.
Талли и Джесс – как и ближайшая толпа шестикурсников, чей разговор на секунду притих – моргают удивлённо в её сторону.
— Нет, королевы Англии, — наконец говорит Талли, закатывая глаза. —
Мерлин, Рей… Ох, ты в порядке? Выглядишь покрасневшей.
— Я в порядке, — бормочет Рей.
Талли кивает, затем поворачивается обратно к Джесс, оставляя Рей упиваться собственной неуклюжестью. Она знает Таллиссан Линтру и Джессику Паву с тех пор, как им исполнилось по одиннадцать, но она не та, кого они назвали бы
закадычной подругой – как и другие люди с факультета.
Дело не в том, что якобы она
не такая, как остальные девочки. Рей так же едва ли общается с кем-либо из мальчиков.
Рей просто… невероятно трудно отыскать общий язык со сверстниками.
Она украдкой бросает ещё один взгляд на преподавательский стол. Новый учитель сидит смирно, как сжатая пружина, но эти острые чёрные глаза бродят повсюду, анализируя окрестности. Она задумывается, что он думает о Большом зале с его длинными деревянными столами и массой парящих свечей под огромным потолком, который зачарован на отображение погоды снаружи – сейчас он как чёрный бархат с точками холодных серебряных звёзд.
Увидев его в первый раз, Рей испытала необыкновенное волнение, что и немудрено, ведь она
действительно маглорождённая. Зачарованный потолок, вероятно, не в новинку для него, сына президента МАКУСА и прочее.
Конечно он бросил пару взглядов вверх. Затем его голова снова повернулась в её сторону. Рей замерла, ожидая момента, когда их взгляды соприкоснутся, со смесью нетерпения и ужаса.
Она почти подпрыгивает на своём месте, когда Финн плюхается на стул рядом с ней.
— Где ты
был? — требует ответа Рей. Она потеряла его из виду в толкучке у главных дверей замка – возможно, она бы не опростоволосилась перед новым учителем, если бы ей было с кем поговорить.
— Кое-где, — загадочно отвечает Финн. Его галстук перекрутился, будто кто-то держался за него на волоске от смерти.
Действуя по наитию, Рей бросает взгляд в сторону стола Пуффендуя. И там, конечно же, только что села за стол Роуз Тико, с розовыми щеками, горящими глазами и тёмными волосами в полном беспорядке.
— Соскучились друг по другу? — подстёгивает Рей Финна, который покраснел и, очевидно, не собирался удостаивать её ответом. Он и Роуз ходили вокруг друг друга в течение нескольких лет, пока он не набрался смелости и не пригласил её на свидание в Хогсмид в конце шестого года. Рей знает, что она должна быть рада за своих лучших друзей – и она рада, но…
Но иногда её не покидает чувство, что они оставили её позади.
Что они и
сделали, если посмотреть на это с другой стороны. Где-то в мире есть уголок для них двоих, где ей не место.
Её взгляд снова скользит к новому профессору. Его лицо повернуто к ней в профиль, и он смотрит на что-то вдалеке. Не беря в расчёт хриплое замечание от Чуи, никто из коллег с ним не разговаривает. Рей не требуется много времени, чтобы понять, почему он самый молодой учитель за преподавательским столом, если не учитывать Дэмерона и Хакса, которые сидят с другой стороны, и к тому же его манеры нельзя назвать дружелюбными.
Ей приходит в голову, что он тоже может быть одиноким.
— Жаль, что он стал преподавателем именно ЗоТИ, — говорит Джесс Талли. — Он так хорошо сложен, будет грустно, когда и он уйдёт.
— Джессика! — верещит Талли, стукая её по плечу. — Ты
несносная…
Двое девочек смеются.
Защита от Тёмных Искусств традиционно является проклятым предметом – не было ещё учителя, который бы провел с ними больше года. Всегда случаются какие-то неприятности.
— Ну, именно поэтому Оби-Ван и нанял его из зарубежья, верно? — продолжает Джесс. — Ни один нормальный выпускник Хогвартса не захочет учить этому предмету. Бедный профессор Вирс, последний раз, когда я слышала о нём, он всё ещё был в больнице Святого Мунго – и они
так и не нашли профессора Джерджеррода, да?
Перед тем, как Талли успевает ответить, Мон Мотма – профессор трансфигурации и декан факультета Гриффиндора – кладёт поношенную, потрёпанную Распределяющую шляпу на табурет, стоящий посреди Большого зала.
Пришло время распределения.
Между полями шляпы появляется рот и тут же разражается песней. Слова каждый год разные, но всегда в них находится место каждому из четырёх основателей Хогвартса и наиболее ценимым ими качествам в учениках.
Храбрость и решимость для Гриффиндора.
Справедливость и верность для Пуффендуя.
Ум и пытливость для Когтеврана.
Хитрость и амбициозность для Слизерина.
Когда затихают последние слова песни, Мотма вызывает длинных размеров пергамент. Один за одним первокурсники подходят к табурету. Они садятся и надевают Распределяющую шляпу, и после некоторого времени шляпа выкрикивает название факультета, который она выбрала для конкретного ученика, и он встаёт и присоединяется к соответствующему факультетскому столу под бурные аплодисменты и рукопожатия.
За прошедшие годы Финн и Рей пытаются играть в игру-угадайку и делают предположения вперёд шляпы. Он играет намного лучше, чем она; он знает всех и вся. Они оба маглорождённые, но Финн влился в волшебный мир самым лучшим образом, словно рыба в воде, и, хотя иногда Рей пытается утешить себя фактом, что в некоторых вещах она лучше – например, в полётах на метле и Нумерологии – она не может отрицать, что обидно наблюдать от случая к случаю, как хорошо туда вписывается Финн.
Ещё одна степь, в которой её оставили позади.
— Это младшая сестра Памич Нерро Гуди, — говорит он ей. — Определённо, Когтевран, все из их семьи там…
—
КОГТЕВРАН! — кричит Распределяющая шляпа.
Финн ударят кулаком воздух.
— Да!
Следующий студент выглядит худощавым, как и остальные его сверстники – в некотором роде так выглядят все одиннадцати- и двенадцатилетки – но его мантия изыскано подшита, и он держится с высокомерием, видимым только у чистокровных семей.
Рей фыркает.
— Это из Слизерина. Без возражений.
—
СЛИЗЕРИН! — подтверждает шляпа через несколько секунд.
Рей ухмыляется в сторону Финна.
— Сегодня моя очередь выигрывать.
Они продолжают угадывать имена, следуя списку Мотмы, но в какой-то момент Рей смотрит на девочку в очереди и думает, была ли она такой же маленькой. Такой же тревожной. Такой же неуверенной в магии.
Понимание, что это последний пир в честь начала учебного года, приходит к ней, так же как и осознание, что это последний её год в Хогвартсе.
Финн замечает её настрой. Он, должно быть, почувствовал это тоже, потому что он обнимает рукой её за плечо и стискивает, подбадривая.
— Я знаю, орешек, — говорит он – немного ласково и немного грустно. — Я знаю.
Когда церемония распределения подходит к концу, директор Оби-Ван Кеноби встаёт со своего места во главе стола.
— Самого лучшего вечера всем вам! — говорит он радостно c постоянным мерцающим огоньком в голубых глазах. — Нашим новым студентам – добро пожаловать, нашим старым студентам – с возвращением! Вас ждёт ещё один год, полный магических тайн…
Его речь почти одна и та же каждый год. После нескольких напоминаний –
комендантский час в десять, в Запретный лес не ходить – Оби-Ван останавливается. Для большего эффекта, думает Рей, он осматривается.
— В этом году у нас пополнение в преподавательском составе прямиком из-за моря…
Живот Рей делает кульбит. Она пытается оправдаться, что она всё ещё голодна, но она уже смотрит на черноволосого незнакомца. Выражение его лица нечитаемо, а его правая рука, покоящаяся на столе, сжалась в кулак.
Он нервничает, понимает она, её глаза широко открыты.
— …Я знаю его семью очень давно, и это честь для меня приветствовать в наших рядах этого замечательного молодого человека и представить его всем вам, — продолжает Оби-Ван. — Пожалуйста, поприветствуйте вашего нового преподавателя Защиты от Тёмных Искусств – профессор Бен Соло!
По Большому залу прокатывается небольшой залп аплодисментов, более восторженный среди старших студенток. Чуи тычет его в бок, и профессор Соло неохотно встаёт, его голова слегка наклоняется вперёд в поклоне.
Рей не хлопает в ладоши, большей частью из-за того, что забыла, как двигать руками. Чёрт, да она забыла, как
дышать.
Он выше шести футов. И он такой широкий, что это становится нечестно.
— Мерлинова борода, Таллиссан, — стонет Джесс. — Я хочу забраться на него, как на дерево.
— Встань в очередь, я первая его увидела, — шипит Талли.
Нет, я первая, думает Рей, чувствуя тепло и странную пустоту одновременно. В отличие от Джесс и Талли, она
ни капельки не шутит.
И это пугает её.
***
Когда пир закончился и живот Рей, наконец, оказался переполнен едой, она шагает по извилистым ступеням со студентами с гриффиндорского факультета, кроме Финна, который пошёл проводить Роуз. Все говорят о том, как они провели летние каникулы, и с чем они боятся столкнуться в этом учебном году. Рей притихла, как галька в быстро движущемся потоке, болтаясь по течению, но не являясь частью его.
Оставленная своим мыслям, она понимает кое-что – Оби-Ван ничего не сказал про родителей профессора Соло. Это должно быть секретом? Но если
Талли знает, то это значит, что скоро и вся школа будет в курсе.
Рано или поздно.
Рей поднимает это вопрос, когда они с Талли вдвоем чистят зубы в ванной комнате. Она полощет рот последний раз, сплёвывает и смотрит в зеркало, как её соседка делает то же самое.
— Талли…
— Хм?
Сапфировые глаза любознательно моргают в сторону Рей в зеркале, тонкие пальцы заплетают длинные медные волосы в косу. Талли – одна из самых красивых девушек в Хогвартсе вместе с Джесс. Рей всегда чувствует себя пещерным троллем рядом с ними.
— Как ты узнала о том, что профессор Соло – сын Леи Органы?
— О, мне мама сказала, — отвечает Талли. — Её знакомый был в Америке в командировке в июле, и он слышал об этом. Я удивлена, что Ежедневный Пророк не кричит об этом за каждым углом, если честно, но я воспринимаю Соло как кого-то скрытного. Почему ты спрашиваешь?
Рей всерьёз думает, чтобы наложить заклинание Забвения на неё.
— Просто интересно.
Это не
ложь – даже она сама не может осмыслить эти причины.
Хорошо, что Талли не навязывается дальше.
— Я знаю, что если бы
моя мама была президентом, то я не была бы учителем, — говорит она, продолжая заплетать волосы. — Я бы могла делать, что хочу, верно? И ни за что на свете я бы не стала обучать Защите от Тёмных Искусств, даже если бы мне заплатили миллион галлеонов. Бедный профессор Вирс и Джерджеррод и остальные…
Талли продолжает говорить, и говорить, и говорить. Рей не выбраться отсюда по-хорошему – и это её вина, что она спросила первая – поэтому она просто стоит и кивает в моменты, которые ей кажутся правильными, пока, наконец, Талли не заканчивает разборки с плетением медных волос и щебечет пожелание спокойной ночи, выходя из ванной.
Плечи Рей облегченно опускаются.
Один из кранов протекает. Она слушает капанье воды на фарфор несколько минут, затем берёт палочку и произносит заклинание восстановления.
Звук прекращается. Рей изучает своё отражение в древнем зеркале, в то время, как новообретённая тишина звенит в ушах. Её губы медленно шевелятся в едва слышном шёпоте, пока она пробует на вкус изгибы его имени в первый раз.
— Бен Соло.
Девушка в зеркале выглядит так, будто рассказывает секрет.
***
От него ни слуху ни духу на протяжении двух дней, словно сквозь землю провалился. Создаётся впечатление, что приветственный пир был особым случаем, и он предпочитает есть вдали от Большого зала. Она не может понять, благодарна она или сожалеет об этом, хотя склоняется больше к первому: чтобы подготовить семикурсников к Жутко Академической Блестящей Аттестации в июне, другие преподаватели Рей с усилием взялись за уроки, и ей не хватало ещё отвлекаться на мысли о роскошных чёрных волосах, широких плечах и одиноких глазах.
В среду ей стукнуло восемнадцать.
— С днём рождения! — первым делом кричит Финн утром, побуждая всех в гриффиндорской гостиной изобразить поздравления, которые она неуклюже принимает.
На завтраке маленькое лимонное пирожное с одной зажжённой свечкой магическим образом появляется прямо перед Рей, пока она поглощает жареные сосиски с беконом и яйцами. Финн вместе с другими гриффиндорцами запевает песню, после которой Рей задувает свечу – оранжевое пламя превращается в дюжину бабочек, которые кружатся над головами и затем вылетают в окно, оставляя за собой вздохи и аплодисменты.
— Это просто замечательно! — выкрикивает Доран Саркин-Тайнер, староста факультета. — Само-активируемое заклинание Трансфигурации – это
действительно сложно…
— Моя девушка сделала это, — гордо заявляет Финн. — Она замечательна во всяких таких вещах…
— О, так у тебя
есть девушка, Финн? — язвительно замечает Джесс с тоном сарказма. — Мы и не знали.
Пока Финн возмущённо распыляется, Рей обращает взгляд к столу Пуффендуя и замечает, что Роуз уже улыбается в её сторону. Рей улыбается в ответ, и они поднимают в молчаливом тосте кубки с тыквенным соком.
До Хогвартса у Рей никогда не было торта на день рождения. В первый раз, когда Финн и Роуз сговорились с домовыми эльфами, чтобы те ей приготовили один, ещё на втором году обучения, Рей чуть ли не заплакала.
Как и всегда, гриффиндорцы относятся к ней более дружелюбно из-за жалости, бесспорно замечая, что она снова не получила посылок из дома – ни намёка на письмо или поздравительную открытку, сброшенную совой на её колени. Рей думает, что её родители даже не помнят, когда у неё день рождения, а если бы и помнили, то не знали бы, как отправить ей письмо. Они пьяницы. Они уверены, что она учится в магловской школе по стипендии.
Она не может дождаться момента, когда полностью исчезнет в магическом мире после выпуска и никогда больше их не увидит.
***
В пятницу у Рей первое занятие по Защите от Тёмных Искусств с профессором Соло.
Расположенная на третьем этаже аудитория неожиданно угрюма, несмотря на высокие окна и большую люстру, висящую под потолком вместе со скелетом дракона. Будто вся тёмная магия, применяемая тут веками, впиталась в сами стены, создавая тени даже в местах, где ничто не препятствует свету.
Но Рей никогда не чувствовала себя так неспокойно в этой комнате – всё из-за мужчины, изучающего свитки пергамента на столе, когда она и остальные студенты входят в класс.
Из-за того, что не все студенты выполнили нужные требования или сами не захотели изучать этот предмет на уровне Ж.А.Б.А, в классе находятся ученики со всех четырёх факультетов. Финн и Роуз сидят вместе, а Рей садится позади – рядом с Корр Селлой, высокомерной темноглазой старостой Слизерина, которая удостаивает Рей кивка.
Перед тем, как Рей успевает кивнуть в ответ, профессор Соло начинает перекличку.
Для Рей не должно быть сюрпризом, что у кого-то такого высокого и хорошо сложенного будет такой глубокий-глубокий голос, и всё же она благодарна, что сидит, потому что чувствует слабость в коленях в ту же секунду, как слышит его. Он низкий, грохочущий и мягкий, как бархат. Её руки сжимаются на коленях, сминая ткань серой плиссированной юбки.
— Ниима Эвридика, — говорит он, и – как глоток лучшего, самого дорогого огневиски – его голос сразу ударяет ей в голову.
— З-з-здесь, — заикается она, её горло внезапно пересохло.
В контрасте с ним, она звучит абсолютно
ужасно. Финн и Роуз поворачиваются к ней cо зловеще одинаковыми переживающими лицами.
Глаза Соло отрываются от пергамента. Они вылавливают её лицо в третьем ряду.
Уголок его рта изгибается в туманной улыбке, которую она заметила еще в Большом зале. Перед тем, как она может полностью рассмотреть её, та исчезает, и он называет следующее имя в списке.
Ох.
Ох,
чёрт.
Он помнит её, не так ли? Он помнит, как она запнулась, пялясь на него. Больше всего на свете Рей хочется, чтобы пол разверзся и поглотил её.
Это будет очень долгое первое занятие.
Это будет очень,
очень долгий учебный год.
