Жить или умереть

Сасори родился со способностью чувствовать всё глубже других, но за это пришлось заплатить. Он понимал, когда его призывали к чему-то, всегда знал, что нужно делать. Он это не контролировал. Когда он тянулся к стабильности, откликались лишь волны Вселенной. Каждый раз, как он находил равновесие, его смывало. Сасори посмотрел на своё отражение. Собственные глаза, глядевшие в ответ, насмехались над ним. Сыграть с ним шутки злее Вселенная не могла. Что ему делать? Если сопротивлялся, его только отталкивали ещё дальше. Предчувствие подсказывало, что Сасори что-то упустил. Что-то, в чём нуждался. Единственное, что знал точно, — будет проигрывать до тех пор, пока не разберётся с этим. Он нервно ковырял ноготь, пока не пошла кровь. Ощущение, казалось, что-то пробудило в нём. Сасори с силой оттянул кутикулы, пока не обнажились кровоточащие корни, и молча проследил взглядом за стекающей по пальцам жидкостью. Что делать? Сасори прокрутил это в голове несколько раз. Как он здесь оказался? Он пытался покончить с собой, но не смог. Он помнил желание умереть. Был полностью готов к тому, что жизнь оборвётся, когда встречал последний удар бабки. Вселенная не давала ему покоя. Та проклятая копия его сердца была помещена в тело марионетки. Он понятия не имел, кто это сделал и как этого добился. Что ещё хуже, он был вынужден добровольно вернуться в тело человека. Узнав это, Сасори мог умереть спокойно. Он сомневался, что после всего хочет вернуться в тело куклы. С руки обильно лилась кровь. Странно. Он и не заметил, как оторвал три ногтя. Сакура, увидев это, подняла бы раздражающий шум. Он окунул пальцы в ручей. Тёплая красная кровь смешивалась с прохладной голубой водой, пока не исчезла.

***

Сакуре уже было известно о кошмарных перепадах настроения Сасори, даже у куклы, но после двух проведённых с человеком дней у неё сложилось совсем другое представление. Она искренне надеялась, ради его же блага, что это временно, пока он не приспособится к новому телу. Стоило отдать ему должное: если раньше он был вот таким, наверняка и жизнь была не сахар. Теперь стало понятно, почему он решил избавиться от человечности. Сасори подавал ей не один повод просто себя вырубить и как можно быстрее убежать в Коноху. Но были и моменты прямой уязвимости, которую он забывал прятать, моменты, когда она видела, кто он на самом деле. Человек, которому больно. У которого те же, что и у неё, потребности, но которому было во всём отказано. Он себя ненавидел. Никогда не любимый другими человек терял способность любить себя. Сакура не единожды чувствовала неприязнь к самой себе из-за всего, что сделала неправильно: ей не удалось спасти своих товарищей по команде, когда она ещё не могла найти в себе сил; не удалось отговорить Саске от побега; не удалось остановить Наруто, который рисковал жизнью, следуя за другом. Увиденные на спине и руках Сасори шрамы заставили думать, что её чувства совершенно необоснованны. По крайней мере, она познала любовь родителей, хороших друзей и наставников. Ну и что, что она не добилась любви Саске? За неё болели, её воодушевляли и обучали удивительные люди. А что было у Сасори? Бабушка, которая ему лгала и делала вид, что его не существует, да деревня, обращавшаяся с ним так, что не выразить словами. Что за жизнь? Сакура закончила письмо для Какаши и тонкими пальцами сложила лист в ровный квадрат. Птица-посыльный терпеливо ждала, когда она прикрепит его к лапке, и по сигналу взлетела, оставив после себя несколько перьев. — Опять обманываешь своих людей? — спросил Сасори своим мягким голосом. Девушка постаралась не обращать внимания на слишком очаровательный акцент. — Я знаю. Мне от этого немного не по себе, но не так уж сильно, честно говоря. Если Саске делал что хотел, почему я не могу, верно? — Можешь, разумеется, — легко согласился он. Сасори был непредсказуем, невозможно было предугадать его следующий ответ. Когда он говорил с ней непринуждённо, Сакуре казалось, что в словах скрыто какое-то послание, которое нужно расшифровать. Намного проще было понять его вспышки гнева. Она видела, как пот стекает с его волос, пока он заставлял себя идти, опираясь о стену. Он делал заметные успехи и скоро должен был поправиться. — Ты голоден? Я – очень, — Сакура хлопнула в ладоши. — Нет, — прозвучал незамедлительный ответ. Ничего больше не сказав, Сасори стал наблюдать за оленем, обнюхивающим окрестности за окном. — Тебе надо начать регулярно питаться, — отчитала его девушка. — Ты знаешь, чем раньше тебе станет лучше, тем раньше ты начнёшь использовать чакру. То есть снова сможешь стать куклой или что ты там планировал. Произнеся последнюю фразу, Сакура почувствовала неприятный привкус во рту. Ей искренне хотелось, чтобы он передумал насчёт возвращения в смертоносное тело. — Я знаю. — Пойдём в деревню вечером? — предложила она. — Я не иду. — Идёшь. Нам обоим не помешает свежий воздух. И мне нужно быть рядом с цивилизацией, — после торчания в доме два дня, где приходилось терпеть чужую переменчивость, ей правда было это нужно. — Тогда иди сама. — Нет. Я хочу, чтобы ты пошёл со мной, — она умоляюще надула губки. Брови Сасори недоверчиво выгнулись. — Не этого ты хочешь, а ещё больше усложнить мне жизнь. — Твои ногти! Что случилось? — Сакура схватила его руку, и он тут же её вырвал. — Не знаю, — соврал он. — Выглядят довольно свежими, — она наградила его долгим тяжёлым взглядом. — Не лезь не в своё дело, — Сасори отказался отступать даже под её пристальным наблюдением. — Идём в чёртову деревню, если это так уж необходимо. Резкая смена темы была слишком очевидной, но Сакура решила пока оставить это без внимания. Потом будет его изводить, сейчас ей хотелось просто провести нормальный вечер. И, может, выпить бутылочку саке. Излишний шум сразу заставил Сасори пожалеть о своих словах. Эта деревня кардинально отличалась от предыдущей и, по его мнению, в худшую сторону. Оживлённые улицы, крикливые люди — типичная обитель гражданских. Он ненавидел их даже больше деревень шиноби, если такое вообще было возможно. Не нашлось человека, который бы не таращился на них, как на цирковых артистов. Наверно, розоволосых чудаков здесь наблюдают впервые, подумал Сасори, избегая зрительного контакта с полной женщиной средних лет. Рука обвилась вокруг руки Сакуры, они шли плечом к плечу. Вполне дружеский жест со стороны, но на самом деле он почти опирался на неё. Сасори сосредоточился на том, чтобы передвигать ноги вперёд и выглядеть при этом естественно. Не терпелось избавиться от неловких ограничений. Взгляд Сакуры зацепился за бар в конце дороги, и она вспомнила о своей главной цели. Теперь не стоит беспокоиться, что Сасори убьёт её во сне. Девушка потянула его в ту сторону. Он с трудом поспевал за ней, но был решительно настроен не показывать этого. — Зачем мы туда идём? Будешь пить? — в голосе слышался намёк на неодобрение. — М-м, да, — она неверяще обернулась к нему. — Из всех людей тебе хватает наглости осуждать меня за пьянство? — Шиноби никогда не должен добровольно ставить себя в уязвимое положение, — сварливо ответил Сасори. — Неизвестно, когда столкнёшься с противником. — Тебе — может быть! Я в опасности только на миссиях. Я не ищущий неприятностей нукенин! — она окинула его жарким взглядом. Что верно, то верно. — Поступай как знаешь, мне плевать, — он снова сделался равнодушным и позволил потащить себя к бару. Сакура выбрала места стратегически верно, специально расположившись между Сасори и людьми рядом. Он сидел дальше всех от стены, и на то были свои причины и целый список возможных проблем. У Сасори была мизофония, тревожность, депрессия и мания, она не хотела рисковать. Любопытные взгляды окружающих начинали его раздражать. Если бы можно было, Сасори, вероятно, уничтожил бы всех в поле зрения и превратил в марионеток лишь за то, что заставили испытывать неудобства. — Бутылку саке и две миски карри-супа, пожалуйста, — сказала Сакура появившейся барменше. — Конечно! — весело откликнулись та, записывая заказ на талоне и передавая его на кухню в подсобке. Пахло там вкусно. Экзотические специи были непривычны для носа, но Сакура уже знала, что ей понравится. Она любила пробовать новую еду в других странах. — Думаю, ты… — девушка оборвала себя, увидев, что вниманием Сасори завладел посетитель. — Моё искусство — высочайшего уровня! — гордо заявил парень, перелистывая страницы толстого альбома. Сакура с любопытством заглянула Сасори за плечо. — Что? — к её щекам прилил жар. Ками-сама! Похабней рисунков она в жизни не видела. На каждом листе были изображены женщины в провокационных позах и по мере продвижения по альбому они становились всё более эротичными. Женщины разного возраста и разной комплекции. Временами встречались и мужчины. А потом дело дошло до по-настоящему отвратных вещей. Парень был тем ещё извращенцем. Лицо Сасори выражало чистейшее презрение. — Ты называешь свою озабоченность искусством? Для искусства это оскорбительно! Сакура ни разу не замечала за ним такой увлечённости беседой. Увиденное его сильно задело, даже больше, чем кощунственные речи Дейдары. — В каком смысле оскорбительно? Обнажённая форма, акт соединения самым интимным образом, — хвастал художник. — Это то, из чего состоит жизнь. Это воплощение искусства! — его жесты были бурными, вычурными. Сакура могла бы сравнить его с Гаем-сенсеем, не будь он таким чертовски жутким. Сасори выглядел так, будто пытался перерезать ему горло одним взглядом, и она решила вмешаться, изобразив на лице фальшивую улыбку: — Послушай, мы немного торопимся, но приятно было познакомиться! Нет, приятно не было. — Нет, приятно не было, — Сасори перевёл на неё неприязненный взгляд. Полностью проигнорировав намёк уйти, парень осмотрел Сакуру с ног до головы. От блуждающего взгляда её кожа покрылась мурашками. — Да, твоя неповторимая красота будет идеальной. У тебя именно такой взгляд, который я искал, — он критически осмотрел её. — Твоя покрасневшая кожа с розовыми волосами… — Что?! — взвизгнула Сакура. — Да что с тобой? — выплюнул Сасори. — И ты тоже, — переключил внимание художник. — Да, это будет шедевр, — глаза забегали по телу Сасори. Сакура держалась сколько могла. Сжав зубы и кулак, она вскочила с барного стула и впечатала парня в стену. На них обрушился взрыв пыли и сломанных досок, и это привлекло внимание всех здесь присутствующих. Стояла почти полная тишина, пока люди пытались обработать то, что увидели. — Какого хрена?! — воскликнула барменша, вернув девушку к реальности. Ой. Она посмотрела на зияющую в стене дыру, затем на женщину: — Очень извиняюсь, — нервно хихикнула Сакура. Остальные продолжали пялиться в недоумении. — Мы уходим, — она протолкнула Сасори через проделанную дыру и выскочила следом. — Давай, сматываемся отсюда, — потянула его за собой. Да, всё шло не очень хорошо. Надо же, она беспокоилась о том, что Сасори создаст проблемы. Сакуре и в голову не приходило, что это сделает именно она — казалось бы, цивилизованная и ответственная куноичи Листа, лучший медик и одна из самых умных среди сверстников. Та, кто всегда брала на себя ответственность держать Наруто в узде, когда он вёл себя как идиот. Обязательно нужно было сделать это сразу после надменного заявления Сасори, что она — не ищущий неприятностей нукенин. — А ты везде пробиваешь стены? — поинтересовался Сасори. Справедливо. В каждом посещённом ими месте он становился свидетелем её разрушительных способностей. — Он же чокнутый псих! Что ещё мне оставалось делать? — Мне всё равно. Не я же должен поддерживать репутацию. — Просто забудем об этом. Поищу другое место, чтобы выпить. Мне теперь это в самом деле нужно. Она торжественно поклялась себе не наделать дыр в следующий раз. Прелесть Сакуры преувеличивали, как радугу. Глаза сияли слишком ярко, волосы противоречили всем естественным оттенкам, а сиреневая печать на лбу лишь усиливала эффект. Порой на неё было просто невозможно смотреть. Выпитое за ужином саке придало такой смелости, что Сакура придвинула свою койку поближе к его, вторгаясь в чужое личное пространство. Она лежала напротив и пристально на него смотрела, подпирая голову рукой. Это был один из тех случаев, когда он с трудом выдерживал её взгляд, и сосредоточился на том, как она постукивает по подбородку указательным пальцем. Хотелось отчитать её за то, что находилась слишком близко, но он не стал. У неё хорошо получалось отвлекать от вечных страданий. Приятно было не зацикливаться на собственных мыслях. Сакура заставила его принять участие в очень глупой игре, которую называла «Что бы ты выбрал». Согласно простецким правилам один спрашивал другого, что бы тот предпочёл из двух предложенных вариантов. Идиотское ребячество, но ничего другого не оставалось. Сакура, похоже, не на шутку интересовалась своими пустяковыми вопросами, что его уму было непостижимо. — Что бы ты выбрал — вторжение пришельцев или нашествие живых мертвецов? — Пришельцев. Они бы сделали кукол получше. — Похоже на тебя, — проговорила Сакура, не испытывая никаких чувств по этому поводу. — Хм. — Теперь ты что-то у меня спроси. — Зачем? — его не тянуло спрашивать о чём-то столь бессмысленном, как пришельцы и живые мертвецы. — В этом смысл игры. — Какой? — Сасори скрестил руки. — Лучше узнать друг друга! — Задавая глупые вопросы? — Да! — отрезала она. — Ладно, — он ненадолго задумался. — Что бы ты выбрала — потерять память и больше никогда её не вернуть или чтобы все важные для тебя люди полностью тебя забыли? — Это сложно, — Сакура снова приложила палец к подбородку. — Но я бы скорее потеряла память. — Почему? Ты сможешь создать новые воспоминания с другими людьми и никогда не поймёшь разницы. — Да, это так. Но тяжело представить жизнь без Цунаде-самы, Наруто, Ино, Какаши-сенсея. И Сая с Ямато. Даже тебя, Сасори. Знаю, мы, вообще-то, не близки, но каждые созданные мною узы сделали меня той, кто я есть. Жить в мире, где все близкие люди меня забыли, было бы худшим, что могло со мной случиться, — ответ пришёл сам собой. Сасори, казалось, долго обдумывал услышанное. — Почему я в этом списке? Я никак не повлиял на твою жизнь. — Это неправда, — сказала она без колебаний. — До того, как Цунаде-сама стала меня учить, я была бесполезным грузом, который даже защищать не стоило. По крайней мере, так я себя чувствовала. Все в Конохе 11 были по-своему поразительны, но я никогда не считала себя достойной быть её частью. Только после битвы с тобой. Ты сказал, что я впечатляю, — Сакура покраснела. Сасори странно на неё посмотрел: — Это был не комплимент, просто наблюдение. Ты продемонстрировала уникальные навыки, которых я никогда раньше не видел. Я отдаю должное, когда это необходимо, — он пожал плечами и вовзвёл глаза обратно к потолку. — Кроме того, я хотел сделать тебя частью своей коллекции, — непринуждённо добавил он, словно говорить кому-то такие вещи было обычным делом. — Ну, так или иначе, для меня это стало особенным, и я никогда не забуду, — улыбнулась девушка. И Сасори снова отвёл взгляд. Ему было нехорошо от её откровений, и он даже не догадывался, по какой причине. Сакура оказалась ещё ближе, вызвав у него удивлённый звук. — Что ты делаешь? — спросил он в отчаянии, пытаясь отстраниться. Она проигнорировала вопрос. — Позволь вылечить ногти, — Сакура вытащила его руку из-под одеяла и зажала между ладонями. В плоть плавно просочилось тепло. Кератин регенерировал, образуя твёрдые пластины, и боль от оголённых ногтевых лож исчезла. — Вот, как новенькие, — заключила она, но не отпустила его, и, проведя по рукам и запястьям, остановилась на бесчётном количестве шрамов, покрывавших кожу. Сакура закрыла глаза и представила, как проникает внутрь чакра. Сасори наблюдал, как шрамы медленно исчезают, превращаясь в едва заметные линии, а затем осталась лишь гладкая девственная кожа. Возникло ощущение, что с него сняли груз. На этом Сакура не остановилась, двигаясь выше и разглаживая всё новые и новые шрамы на своём пути. Холод комнаты, контрастирующий с теплом чакры, оставлял на руках мурашки. По крайней мере, в это Сасори верил. Он прикрыл глаза, впитывая каждое мгновение. Стоило ему погрузиться в приятные ощущения, она убрала руки. Он остановил себя как раз вовремя, вновь потянувшись к ней. Хотелось большего. Чего именно, он не знал. Возник порыв схватить её и притянуть к себе. И что дальше? Сасори был рад, что его ограничения не позволят совершить что-то настолько глупое и неуместное. Он заставил себя не думать об этом, стараясь принять бесстрастный вид. Сакура открыла остекленевшие от усталости и алкоголя глаза. — Почему ты так озабочена их исцелением? Это всего лишь шрамы, — он безупречно разыграл растерянность и слабость. — Потому что они тебя беспокоят, — ответила она. — Я знаю. Беспокоили. И Сасори сам не понимал, насколько, пока не исчезли. Так в этой коже он чувствовал себя комфортнее. Он ненавидел эти вопиющие напоминания о том, каким никчёмным его считали в прошлом. Сакуре хватило всего нескольких секунд, чтобы их стереть, и он сразу ощутил разницу. Возможно, однажды он скажет ей об этом. А возможно, и нет. Сасори посмотрел, как глубоко Сакура зарылась в одеяло, только волосы торчали во все стороны. Ткань медленно поднималась и опускалась от её дыхания. Заснула, так и не передвинув кровать. Он провёл долгую ночь, пытаясь понять свои мысли и их последствия.