Жить или умереть

Ни Сакура, ни Сасори не были расположены комментировать изменение их динамики. Каждую ночь она ложилась рядом с ним. Он прижимал голову к её груди, она запускала пальцы в его волосы и проводила по коже головы. Это стало ритуалом. Она позволяла его рукам блуждать под одеждой, задевая чувствительные, нетронутые места, и они всегда останавливались перед тем, как достигнуть самой ноющей точки. Когда Сакура убеждалась, что он спит, опускала ладонь между бёдер и уменьшала эту настойчивую нужду. Она думала о его блестевшей от пота спине и вездесущих глазах в момент, когда он предлагал ей новый способ исцеления. Такой, который приводит к блаженному, лишённому сновидений сну — там, где её ничто не могло коснуться. Дыхание становилось неровным, хлюпающие звуки усиливались по мере достижения пика, и она молилась, чтобы это его не разбудило. После того как девушка вытащила влажные и липкие пальцы из шортов, мгновенно пришёл стыд. Как же низко она пала? Неужели это делает с человеком одиночество? Она обнимала его осквернённой рукой, прижимаясь телом ближе. Сильные и красивые женщины были выше этого и не искали утешения в откровенной близости. Но Сакура всегда была неуверенной в себе и отчаянно нуждалась в одобрении. Она никогда не считала себя сильной и красивой женщиной, так что её это было не ниже. Сакура высасывала из него жизнь. Продолжая захватывать его пространство, она становилась всё более и более властной. Сасори начинало казаться, что её проблемы — его, как будто ему не хватало борьбы с личными. Он не мог полностью отключиться от неё, даже когда очень хотел, и что хуже всего, стал зависим от её постоянного присутствия в своей жизни. Он никогда бы ей об этом не сказал (смысла не видел), но с ужасом ждал того дня, когда их пути снова разойдутся. Да, это неизбежно — почаще бы себе напоминать. Она должна вернуться домой, а он — отправиться в могилу. Нельзя вечно жить в мире её фантазий — а у него было предчувствие, что примерно такое место она пытается создать, так очевидно убегая от чего-то. — Интересный цветок, — Сакура нагнулась, пробежавшись пальцами по тёмно-красным лепесткам. Оба умело делали вид, что их ночных интриг никогда не происходило. Словно она не ублажала себя рядом с ним, пока он, собрав всю силу воли, это игнорировал. — Он завянет, как и все остальные, — бесстрастно ответил Сасори. Некоторые причуды Сакуры он не понимал, как вот, например, собирать цветы и оставлять замысловатые композиции вдоль стен и в вазонах — чрезмерное количество. Себе он объяснял это тем, что таков её механизм преодоления трудностей. У него самого был не один такой механизм, как и у большинства шиноби. Девушка стала рассматривать растение ближе. — Не будь кайфоломом. — Тогда перестань так часто «кайфовать», — парировал. С той ночи она стала обращаться с алкоголем куда осторожнее, но временами до сих пор себе это позволяла. Он предпочёл бы, чтобы не позволяла вовсе. Она обиженно надула губы: — Тебе нужно больше доверять мне. Я ни капли не пила целых четыре дня, — кошмары от этого становились более невыносимыми, но если ему не нравилось, она остановится. Сакура сорвала цветок и зацепила взглядом другой — такой же, но фиолетовый. Сасори не стал тратить время на споры о том, что достижение это, по его мнению, невысокое. Сегодня у него было одно из самых терпеливых настроений. Был полдень, и они только что изъяли ценные бумаги из убежища, которое он уничтожил несколько дней назад — хорошо их припрятал, но Сакура нашла, вместе с кучей странных предметов. Потом сложили всё, что смогли уместить, в сумку, чтобы разобраться позже. — Я должна отправить кое-что из этого в Коноху, когда закончим. Упоминание её деревни вызвало колющее чувство в груди, но Сасори отмахнулся от него. — Не нужно их в это посвящать. — Ну, вообще-то, нужно — я обязана делиться любой добытой информацией. Такая уж у меня миссия, — она рассеянно играла с лепестками. — Ты скоро уходишь? — Ещё не решила, — ответила девушка через пару ударов сердца. Он сдержал желание сказать, чтобы она вообще не уходила. Глупое было бы предложение. Что она собирается делать? Ждать, пока он не решит расстаться с жизнью? Зачем бы ей этого хотеть? И что важнее, зачем хотеть ему? У Сасори снова начались галлюцинации. Она уже долгое время не слышала его беспорядочных речей, не видела дикого блеска в глазах. В этот раз он был на неё особенно зол, обвиняя в манипулировании. Такого она никак не ожидала. — Что бы это ни было, мне нужно, чтобы ты прекратила! — сорвался Сасори, прижав её нитями чакры к стене. Он был так близко, что девушка ощущала удушающий жар его тела. Только что они просматривали найденные документы, и вот уже он схватил её. — Я не понимаю, о чём ты! — кричала она ему в лицо, брызгая слюной. К этому моменту чаша терпения переполненилась. Её не прельщала перспектива покушения на собственную жизнь. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — Сасори затянул нити на запястьях потуже. — Ты снова лезешь мне в голову! — в расфокусированном взгляде бушевали параноидальные мысли. Хватит его провоцировать, говорил инстинкт самосохранения. Когда Сакура уже готова была позволить ему выместить на себе гнев, Сасори неожиданно её освободил. Но не отступил, а обхватил руками её затылок и прижался своим лбом к её. — Я не хочу причинять тебе боль. Я хочу лишь вернуть своё, — он закрыл глаза и выдохнул. — Что именно? — Сакура склонила голову на бок и окинула его недоумённым взглядом, искренне не понимая, о чём он думает. — Мою силу. Ты отнимаешь её у меня. Она хотела спросить, что в таком случае ей делать, но не успела. Сасори зафиксировал её на месте серьёзностью во взгляде. Руками он обхватил её подбородок. Долгое время в его сознании шла борьба, она наблюдала за ним в одержимом ожидании. Решившись, он прильнул к её губам в поцелуе, который вырвал дыхание из лёгких и заставил пальцы ног поджаться. Мягкость его губ и щекочущие щёку волосы поглотили девушку. Ухватившись для равновесия за чужие плечи, она встала на цыпочки и наклонилась, чтобы ответить со всей силой своей страсти и вынудить его пожалеть о каждой ночи не доведённого до конца дела. Сасори собрал её волосы в кулак и оттянул назад голову. Рот чуть приоткрылся, и он воспользовался случаем, проскальзывая туда языком. Сакура нетерпеливо поддалась. Языки сплелись в танце, от которого зародившийся внутри жар осел между бёдер. Не имея в этом никакого опыта, он полностью положился на инстинкты и возможность считывать реакцию Сакуры (а она была весьма отзывчивой). Он оторвался от неё, чтобы отдышаться, не ослабляя хватки на волосах. — Это всё? — спросила она, задыхаясь. — Нет, — прошептал Сасори ей на ухо, лизнув внутреннюю часть и оттянув мочку. Это вызвало во всём теле особенную дрожь. Девушка выразила одобрение коротким чувственным звуком, прошедшим прямо сквозь него. Тут же захотелось услышать его ещё раз. Сасори проложил дорожку влажных поцелуев по чувствительной коже шеи, задержавшись на ключице, чтобы оставить под ней метку. Издаваемые Сакурой звуки стали умоляющими, когда она почувствовала упирающееся возбуждение. Она обернула руки вокруг его шеи, а ноги — вокруг талии, и он поднял её. На мгновение прервавшись, они посмотрели друг на друга. Он казался ей пугающим, таинственным и красивым до боли в груди. Она наслаждалась приливом силы от ощущения подобного создания. Никогда Сакура не думала, что окажется с таким мужчиной в таком положении. Она так долго безнадёжно мечтала быть нужной. Быть признанной за свою женственность и силу — то, чем, на её взгляд, должна была обладать любая красивая женщина. Один его взгляд, взгляд, который пробуждала только она, заставил почувствовать, что, возможно, у неё есть шанс стать той самой сильной и красивой женщиной. Сасори усадил её на стол, усилием воли принуждая себя потянуться к ней. Это случится лишь однажды, потому сделать всё нужно по высшему разряду. Его руки блуждали от горла до ключиц, он пристально наблюдал, как девушка поддаётся ласке. Сакура была очарована нехарактерным проявлением эмоций в расширенных зрачках. Как легко потеряться в этом безумии, размышляла она с полуприкрытыми глазами. Сасори вцепился в её бёдра мёртвой хваткой, прежде чем она поняла, что его руки переместились ниже. Сакура опустила глаза и увидела, какие они белые и как сильно трясутся. Накрыв своей ладонью его, она аккуратно её отстранила и поднесла к губам, чтобы поцеловать кончик каждого пальца. Пока она любовалась их тонкостью, охватило желание взять один в рот. Он с любопытством следил, как девушка закрывает глаза и вытягивает указательный, проводя по опухшим губам. Зелёные глаза затуманились, язык прошёлся по всей длине, и Сасори представил, как она проделывает то же самое с другой частью тела. Медленно, с тихим чмоканьем она вынула палец изо рта. После такого зрелище мужество, которое он на миг утратил, сразу вернулось. Став между широко разведённых ног, Сасори грубо подтянул её за талию к самому краю стола. Он стянул её рубашку через голову, отбросил в сторону и, не теряя времени, занялся остальными слоями одежды. Освобождая Сакуру от повязок, не смог не оценить идеальные полушария. Обхватив мягкую, но упругую грудь, Сасори ощутил, как упираются в ладони острые соски, и наклонился вперёд, чтобы их губы встретились. Сакура выдохнула ему в рот, пока его руки продолжали путешествовать по ноющим местам. Пользуясь отвлечённостью, она точно так же стянула его рубашку, и их уязвимость достигла одного уровня. От дразнящих исследований Сакура начала терять терпение. Когда она уже собиралась открыть рот, чтобы пожаловаться, Сасори сунул руку за пояс её шортов и провёл по влаге. Она задохнулась от удовольствия, извиваясь под нежными касаниями. Девушка с силой сжала его мускулы, когда он ввёл один палец, стараясь вырвать больше бесстыдных звуков блаженства. Не в силах больше ждать, Сасори подцепил тесную вещь и с её помощью спустил вниз по ногам. Не успела Сакура сама оголиться, уже ослабляла тесёмки на штанах. Их глаза встретились, он подался вперёд, и головка прижалась к тёплому и скользкому входу. Оперевшись на руки и шире раздвинув ноги, она смотрела, как он погружается внутрь, и у неё вырвался дрожащий вздох, когда вошёл на всю длину. Сасори ненадолго застыл, прижавшись к её плечу. Девушка приподняла его голову двумя пальцами, заставляя снова встретиться взглядом, а другой рукой расчесала длинные потные пряди, прилипшие к лицу. Ему было трудно смотреть на неё теперь, когда она увидела, как он на самом деле слаб, что ему от неё нужно. Но ведь они уже видели самые безобразные стороны друг друга. Разве сравнится это с падением на самое дно? — О, не смотри на меня так. Ты знаешь, что всё не так плохо, — Сакура двинула бёдрами. Тяжесть внутри делала её нетерпеливой и невероятно мокрой. Сасори тихо застонал, крепко сжав бёдра, ногти пробили кожу, окрашивая кровью. Нет, не так плохо. В этом вся и проблема. Он надеялся, что всё, наоборот, окажется настолько ужасным, что и вспоминать не захочется. — Замолчи. Прошу, — взмолился он на выдохе, так что конец фразы было почти не разобрать. Сакура осыпала поцелуями его лоб, нос, щёку, пока не добралась до острой кромки челюсти. Ощущение языка и царапавших кожу зубов воспламенило нервы. Всё это было слишком. Но на этот раз ему не хватило силы воли, чтобы её остановить. Сасори начал мучительно медленное скольжение меж тесных стенок. Каждый раз, как он входил до основания, она окуналась всё глубже и глубже в восхитительную негу. Вот что ей было нужно — чтобы восполнить все те годы, что она вымаливала любовь у человека, который забыл её имя и лицо; чтобы ей напомнили, что она чего-то стоит. Сасори всегда мог заставить её почувствовать себя ценной, и за это она с радостью отдаст ему частичку себя. Он ускорился, и она сжала его до синяков. Большую часть нового опыта он старался не кончить, но того, как розовеет кожа и как подпрыгивают идеальные груди, когда Сакура достигает пика, оказалось достаточно, чтобы определилась его судьба. Она издала громкий неприличный стон, подтолкнувший к краю пропасти. Сасори всем своим существом почувствовал, как изливается в неё, сознание полностью отключилось, тело захлестнули волны наслаждения. Девушка с готовностью приняла его, прижавшись ещё ближе. Выйдя, Сасори устроил голову у неё на груди. Оба чувствовали, как быстро стучат сердца. Когда стала затухать ослепляющая вспышка, сменяясь на ощущение комфорта, он остро осознал, что их потные тела слиплись. В комнате было жарко, стоял специфический запах, но он обнаружил, что ему всё равно. Сасори проследил, как стекает на стол семенная жидкость и скривился. Нет, не всё равно. Сакура схватилась за его руки и оторвала себя от поверхности стола. Лицо было нечитаемым. Без единого слова она потянула его в сторону спального уголка. Он мысленно благодарил её за молчание, потому что не знал, что после подобного следует сказать. Что-то подсказывало, что, если и скажет что-нибудь, это будет далёким от слов нормального человека. Лежали в полнейшей тишине. В окна лился дневной свет, но ни у кого не было желания заниматься чем-то ещё. Над ними витали рассеянные мысли, смешиваясь в воздухе и так и не достигая друг друга. Сакура повернулась к Сасори и глядела до тех пор, пока он не был вынужден заметить и продемонстрировать свои насупленные брови. Придвинувшись, она перекинула через него ногу и устроилась сверху, сложила руки у него на груди и подпёрла ими подбородок. Глаза сверкнули озорством, и Сасори осознал, что не у него одного в мозгу отклонения. Она выглядела так, словно перебирала способы лишения его жизненной силы. Девушка прижалась к нему сжатыми губами в крепком поцелуе, таком, от которого губы чмокнули при расставании. Её взгляд сделался решительным, она поцеловала его ещё несколько раз. Сасори ощутил, как берёт верх неотложная потребность, и стал отвечать на поцелуи, набиравшие пыл. Сакура спустилась к шее, груди, в конце концов скрывшись под одеялом, и это вызвало тревогу. Что она делает? Впрочем, он быстро получил ответ на свой вопрос, почувствовав, как она обхватывает его губами, и похотливо застонал от неожиданных ощущений. Сакура провела языком от основания до вершины, пальцы на ногах поджались, мозг мгновенно превратился в кашу. Сасори видел лишь двигающийся вверх-вниз комок под одеялом и пытался представить, как она сейчас выглядит, слушая влажные чмоканья. Когда он стал хватать её за волосы, Сакура прекратила и поползла обратно наверх, выныривая из-под одеяла. Положив руки на его талию, она насадилась на возбуждение, принудив забыть о заявлении насчёт одного раза. Ещё один не повредит, рассуждал он, пока она двигала тазом навстречу. В ущерб самоуважению Сасори позволил ей провести остаток дня, трахаясь с ним столько раз, сколько потребовалось для погружения в глубокий сон без сновидений.