Жить или умереть

За одну ночь в деревне произошёл зверский террор. Они часто сталкивались с такой сценой во время путешествий, и это удручало. К ужасу Сасори, Сакура была вынуждена вмешаться. Она осмотрела повреждения. Кровь пропитала травинки, забрызгала стены зданий. Землю усыпали осколки разбитых окон, сверкая в лучах солнца. Разрушенные вещи зарылись в груде обломков. Тела перенесли на край деревни, пока выжившие готовили места для захоронения. Многие погибли, но раненых было не меньше. Всех женщин и детей эвакуировали, мужчины же остались обороняться. Девушка наблюдала, как они возвращаются, судорожно оглядываясь в поисках близких, и глаза наполнились слезами. Сасори подавил желание закатить свои. — При всех своих громких заявлениях о мире, альянс совершенно не умеет его поддерживать, — заметил он, по опыту зная, как легко обойти защиту «великих» стран шиноби. — Это не их вина! — Сакура всегда с готовностью вставала на защиту бесполезных скрытых деревень. — Я не понимаю, как из всех людей за них заступаешься ты. Ты осталась одна защищать мир, когда пять Каге со всеми своими силами дали заднюю. — Со мной были друзья, — быстро поправила Сакура. — Не об этом речь. Я о том, что могущественные мировые лидеры оставили всё ведение войны в руках неопытных детей. Сасори терпеть не мог политиков, но раз уж вынужден существовать в этом мире, должен хотя бы иметь о них представление. Третья мировая война шиноби забрала у него то, чего не вернуть, и он решил, что никогда больше не будет в них участвовать. Хотя и убийство давалось Сасори легко и приходилось по душе, но большинство бы не поверило в то, что он — не ожидаемое дикое животное. По его мнению, для убийства должна была быть какая-то причина. Как его искусство и его цели. Или если кто-то проявлял неуважение. Или нервировал. — Я не думаю об этом так. Многие люди принесли жертвы и внесли свой вклад в сражении. Они сделали для нас возможным так продвинуться, — ответила Сакура после недолгого копания в мозгу для подходящих слов. — Ты слишком переоцениваешь жителей деревни. Они ленивы и самодовольны. Девушка бросила спорить — никак его не переубедишь, и направила энергию в другое русло. Как единственный человек с исцеляющими способностями, Сакура обходила всех раненых. Сасори смотрел, как она вытирает кровь, вправляет кости и сращивает ткани, вливает чакру в иссушенные тела. Движения были умелыми, внимание ни на миг не ослабевало. Полностью в своей стихии, не бродит без дела, как в последнее время — вот такую Сакуру он предпочитал. Такую, которая вдохновляла его своей дисциплиной, своим талантом. Он понимал, почему невыносит её пагубных привычек, но не мог винить — сам был намного более испорченным. — Помоги мне, — Сакура подняла на него глаза. Ладони лежали поверх пробившей кожу сломанной кости, щель зияла пузырящейся зелёной инфекцией. Почему-то он почувствовал некую обязанность подчиниться. — Я не знаю, как это делать, — он присел на колени напротив неё. Человек между ними стонал и корчился. Сакура переместила руки ему на лоб, концентрируя чакру. Это только уменьшало жар, в то время как зараза продолжала распространяться через кровь. — Дай мне руки, — потребовала девушка. — Мне нужно одолжить немного твоей чакры. Сасори позволил схватить свои ладони и зажать между раной и её собственными ладонями. — Теперь выпускай. Самую малость. Не переусердствуй. Я знаю, что ты можешь контролировать свои потоки, — она сосредоточенно закрыла глаза, прощупывая его источники. Нагло, настойчиво. Любого другого он бы за это прикончил. Медик сразу же ухватилась за то небольшое количество, которое он освободил, и вытянула. Чакра медленно и ровно вытекала, так, что трудно было заметить. При желании она могла бы его полностью опустошить, а он бы даже не понял. Сасори представил себе, как засыпает и больше не просыпается. — Готово, — объявила она, освободив ему руки. — К следующему. Сасори открыл глаза, осознав, что его отпустили. Страшно подумать, что она могла с лёгкостью высосать всю чакру без его ведома. Она проделала это настолько тонко, что он был покорён. — Спасибо! Спасибо вам большое! — мужчина рассыпался в таких благодарностях, что Сасори стало не по себе. Он молча взирал на то, как исцелённый целует им ноги и поёт хвалу. Первый раз Сасори спас чью-то жизнь и не испытывал от этого особого удовольствия. — О, пустяки. Не стоит благодарности, — с красными щеками Сакура помахала рукой. Она видела, как неловко чувствует себя Сасори, и заволновалась, не сорвётся ли он на бедняге. Так Сасори следовал за ней, одалживая чакру при лечении каждого пострадавшего гражданского. Делать это было бессмысленно (все рано или поздно умрут), но ему всегда нравилось следить за работой шиноби наивысшего уровня. Из всех, кого он когда-либо знал, Сакура в своём деле была лучшей. Жаль, не сделал из неё марионетку вместо… Он толком и не знал, кто она ему. Что-то вроде союзника — другом её называть он бы не стал, не умел их беречь. — У тебя к этому врождённый дар, — Сакура натёрла руки дезинфицирующим средством и, сдавив флакон, капнула немного ему. — Нет. Всё, что я делаю, это позволяю тебе черпать из своей чакры, — Сасори обмакнул палец в липкую каплю и сделал круговое движение по ладони. Ощущение прохлады было странным, не хотелось втирать это вещество в кожу. — Не каждый может так точно направлять её. Ты контролировал поток, а я лишь вела его к повреждённым клеткам, — девушка смотрела, как он ковыряется в желатиновом сгустке, будто тот проявлял агрессию. — Разумеется, я могу с точностью направлять чакру, я владею ирьёниндзюцу. Просто не особенно эффективно, — Сасори было прекрасно известно о своих талантах без чьих-то напоминаний. Всё им унаследованное было пустым. Он всегда хотел лишь творить искусство. Создавать прекрасные вечные вещи. — Ты смог бы, если бы захотел. — Не хочу, — он скрестил руки. — Знаю, что не хочешь, я просто говорю, что смог бы! — Сакура упёрла кулаки в бока и наклонила верхнюю часть тела вперёд, глядя на него свысока. — Вы двое! Прервал их молодой человек. Оба настороженно наблюдали, как он приближается. На вид воспитанный, мягкий и, как Сакуре показалось на первый взгляд, важный — верно, пользуется в деревне авторитетом. — Я не знаю вас, но не могу в достаточной мере отблагодарить за всё, что вы сделали, — молодой человек поклонился. — Так не благодарите, — Сасори истратил дневной запас взаимодействия и лучшее, что мог сейчас сделать, — пресечь его на корню, пока всё не закончилось разрушением остатков деревни и сведением всей работы на нет. — Давай без этого, — прошипела Сакура себе под нос. — Приношу извинения за грубость моего друга. Как чакра заканчивается, от всего раздражается, — её лицо сияло, будто на замену гадкости Сасори. — Я нисколько не обижен. Я перед вами в большом долгу. У нас не так много всего осталось, но, пожалуйста, поужинайте с нами. Это меньшее, что я могу сделать. Девушка скосила глаза на Сасори. Его это, очевидно, не успокоило, раздражение становилось осязаемым и парило в воздухе вместе с немой угрозой не принимать доброту этого человека. — Было бы чудесно, — всё же ответила. Сасори не озвучил свои возражения, но она уже ясно видела, как он несколько часов точит на неё зуб. Ну и к чертям его. Все эти приключения сильно изматывали. Они очищали всё новые и новые убежища. Информация, найденная после её похищения, оказалась полезной и привела к четырём разным точкам — все в малоизвестных местах разных стран. После лишённой всяческих, даже самых коротеньких остановок недели ей нужен перерыв. — Отлично. Прошу за мной, — человек развернулся, не дожидаясь, чтобы они пошли следом. — Не позорь меня, — снова зашипела Сакура так, чтобы слышал только спутник. — Тогда не заставляй меня здесь задерживаться, — так же тихо ответил он. После они принимали благодарности от жителей. Сакура не ожидала вознаграждения за свои старания, но и, конечно, отрицать их не собиралась. Сасори не преминул ещё раз поставить её в неловкое положение, отказавшись от предложенного старейшиной саке — естественно, только чтобы досадить ей: — Нет-нет, ей и одной рюмки много, это приведёт к рецидиву зависимости. Она убить его была готова. Старейшина засмеялся и настоял, мол, алкоголь и проблемы — понятия несочитаемые. Сасори оставил свою порцию нетронутой, но в целом был довольно терпимым, пусть ни с кем и не разговаривал. Когда стало ясно, что с него хватит, она попросила их извинить. Старейшина предложил им хотя бы заночевать, и Сакура согласилась. Порывистый ветер давал понять, что приближается зима. После нескольких недель, проведённых под ливнями, они столкнулись с новыми трудностями — скоро станет по-настоящему холодно. А ещё это напомнило Сакуре, что она уже давно не появлялась дома, и заставило встретиться с реальностью, с которой она не хотела иметь дело. Когда всё это выстрелит прямо в лицо, было лишь вопросом времени. Можно жить в двух разных мирах до тех пор, пока они на тебя не обрушатся. Эта новая жизнь дала такой опыт, какого она никогда не получала в Конохе, позволила вносить в мир существенные изменения. Люди вокруг страдали, а она оставалась за надёжными стенами в процветающей и хорошо защищённой деревне. Привилегированность — настоящее бремя. За чувство вины, что у неё по сравнению со многими другими есть всё, конечно, благодарной она быть не могла. А ещё она впервые почувствовала, что движется по проложенному для себя пути. Не только Сакура чувствовала большую уверенность на своём месте в этом мире, но и Сасори, казалось, обрёл некоторый покой в истинном «я». Происходило это так постепенно, что она почти забыла то ужасное состояние, в котором нашла его. Однажды заметила, что больше нет того затравленного взгляда. Как будто душа отказалась от тела и бросила его гнить. Да, маленький шажок вперёд, но благодаря нему девушка поняла, что больше не желает видеть этот взгляд никогда. И не только у Сасори — у кого бы то ни было. Повлияла ли она как-то на его успехи? Она не знала, но позволила себе в это верить. Они хорошо ладили. Сасори категорически отказывался уживаться с кем-то ещё, и именно на это доказательство она опиралась. Должно быть, и правда повлияла. «Дом больше не будет казаться домом». Мысль сковала плечи, а челюсть сжалась так сильно, что зубы болезненно заскрежетали. — Вы, кажется, чем-то обеспокоены, — сын старейшины подошёл к ней, сидящей на мосту. Ноги свесились через край, спокойная вода простиралась в темноту, деревья отражались под лунным светом. Обычно Сакура думала о своём, лёжа на крыше и глядя на звёзды, но такое поведение в деревне гражданских нормальным не считалось. — Ерунда. Мне просто не спится в незнакомых местах, — Сакура продолжала держать взгляд на воде, не особо обрадованная компанией. Сасори где-то бродил — наверное, не в силах был даже стоять на местной земле. Ничего, вернётся. Сколько раз он угрожал её оставить и всегда возвращался. — А где ваш друг? — удивлённо оглянулся по сторонам молодой человек. — Ну, э-э... не знаю. Он рядом с другими людьми становится взвинченным. Пошёл прогуляться, наверное. Прошу, не принимайте на свой счёт, — Сакуре хотелось отправить его дуться в одиночестве, но невыносимая любезность давила на совесть. — Конечно, — он прислонился к перилам и слабо покачал головой. — Что-то в нём есть необычное… И в вас тоже. Я это чувствую. — О себе бы я так не сказала, но в Сасори — определённо, — он себе и представить не мог. И чёрта с два она ещё что-то добавит по этому поводу. — Сколько ему лет? По ощущениям он старше, чем на вид. — Вы это ощущаете? — Сакура повернула к нему голову. — Ах, неважно. Просто так кажется, — молодой человек неловко почесал затылок. — Хах, — она посмотрела на него. — Вы любовники? — спросил он ни с того ни с сего. Сакура чуть не повалилась на спину, застигнутая столь прямым вопросом врасплох. — Эм-м, нет, — смотря, что он имеет в виду. — Ясно, — взгляд сына старейшины сделался задумчивым, и девушка отчего-то вздрогнула. — Простите, не хотел давить. У меня вредная привычка пытаться читать людей. Есть вещи, которые я будто чувствую. Из-за этого меня считают странным, — он нервно рассмеялся. Любопытно. Сенсор, который, сам об этом не знает. Судя по всему, не может контролировать обладаемую чакру. Возможно, ещё один гражданский, который должен принадлежать деревне шиноби и старейшине родным сыном не приходится. — О, не волнуйтесь, я лично так не считаю. Не страннее нас, уж поверьте, — Сакура прогнала параноидальное чувство, что сидящий рядом знает больше, чем говорит вслух. — Как думаете, почему напали на вашу деревню? Мышцы его лица заметно напряглись, он открыл рот, чтобы ответить, но затем просто выдохнул через нос. Колючий ветер растрепал волосы и закрыл лицо. — Полагаю, что из-за меня. — Хм-м, — задумалась Сакура. — Значит, и в вас есть что-то необычное. Её больше не тянуло узнавать «необычных», каждый всегда приходил со своим довеском. Легче вникать в чужие проблемы, не зная имён. Она повернулась и спрыгнула с бортика. — Приятно было пообщаться. Я немного устала, пойду уже. — Да. Я собирался сказать то же самое. Доброй ночи, — он поклонился и направился в противоположную сторону.

***

Какаши встал со стула, разминая спину, и позвонки звучно хрустнули. Вспомнив, что прибавил к своему возрасту пять лет уже с первого дня на посту, а прошло с начала работы в башне Хокаге всего несколько месяцев, он поморщился. Мужчина не привык решать проблемы таким образом и не представлял, как Третий справлялся с этим столько лет. По столу были разложены стопки бумаг, одна привлекла внимание — письмо в Суну. Стоит ли поднимать вопрос ещё до выяснения деталей? Он взял в руку деревянный обломок и повертел. Если бы не выгравированное красным кандзи, именно за обычный обломок он бы это и принял. И самым необычным было то, что кандзи означало «скорпион». Одна из команд раздобыла это в разрушенном убежище, что тоже было странно. Неясно было, кто ответственен за полное уничтожение баз, но чутьё подсказывало, что это не совпадение. Что же всё это значит? Кто-то либо утилизирует, либо крадёт части покойного кукловода деревни Песка. Или, что ещё хуже, до сих пор жив сам кукловод. Какаши не верил, что бывший член Акацуки способен обмануть смерть, даже пусть они видели это своими глазами. Но если он в самом деле живой, значит ли это, что живы и остальные? Нужно это выяснить, но как быть с привлечением Суны? Сакура, когда была нужна, где-то пропадала. А ведь она одна сможет опознать нукенина. Понадобится подробный пересказ их битвы — возможно, они упустили что-то важное. Какаши сложил письмо и запер на ключ в верхнем ящике стола. Потом снял плащ, погасил свет и закрыл за собой дверь. Лучше переспать с этой мыслью.