Жить или умереть

Коноха — деревня, которая никогда не спит. Когда Сакура вернулась, была полночь. Много народу слонялось по улицам и проскальзывало из темноты в тёплый свет баров и ресторанов. Сохранившийся дымный осенний воздух не оставлял места для холодов, которые достигали внешнего мира. Деревня и правда держалась от него особняком. Девушка чувствовала, как что-то нетерпеливо втягивает её обратно после длительного ожидания. Сакура наблюдала за происходящим с презрением. Всё верно. Субботний вечер. Следить за днями она давно перестала, не затрагивая уже месяцы. Опустившись на ближайшую скамейку, откинулась назад. Всё отложенное внутри на потом горе ждало, когда его признают. Она отказывалась. Не было ничего, что можно уничтожить. Сасори не раз становился добровольной жертвой её скорби. Сакура уронила возле ног сумку — настолько грязную, что изначальный жёлтый цвет приобрёл мерзкий коричневый оттенок, ремешки потрепались, а один держался на честном слове. Любому прохожему она легко покажется бездомной. Те же три наряда, что имелись с собой, прилично износились. Следовало бы сразу пойти домой, но это заставило бы столкнуться с реальностью, в которой она снова одна. А Сасори, ещё более одинокого и подведённого ею, рядом не было. Это должно было случиться, но ничто не казалось правильным. Безутешная меланхолия. Возможно, стоило подумать, прежде чем вклиниваться в его личное пространство, требуя к себе внимания. Она не делала этого с намерением оставить зияющую дыру в его новом хрупком существовании, но всё равно так поступила. Самый эгоистический поступок в её жизни, с которым теперь предстоит сознательно жить. Единственный способ искупить вину в собственных глазах — защищать его на расстоянии, в меру своих возможностей. Она должна была заботиться о его безопасности. Ради него и ради себя. В основном ради него. Она хотела донести, что на его стороне, как бы это ни выглядело. Даже если придётся с ним сражаться. Сакура тёрла глаза, пока они не увлажнились и зрение не поплыло. Как ещё скорбеть, когда слёзы закончились? В руках и ногах осела слабость. Она знала одно: до встречи с Хокаге времени осталось совсем немного, нужно собраться. Собрав последние силы, девушка встала и потащилась в свою квартиру. Пятнадцатью минутами позже Сакура направилась в оффис Хокаге. Все, кого она не была готова увидеть, были там и уже глубоко вовлеклись в повестку дня. — А, Сакура, спасибо, что присоединилась. Ты опоздала, — имел наглость заявить Какаши и отвернулся от говорившего всеми своими конечностями Наруто, чтобы посмотреть на неё. — Училась у лучших, — невесело ответила она, сложив губы в тонкую линию. — Сакура-чан! — Наруто развернул свой стул. — Ты где была, даттебаё? Столько пропустила! Все из собравшейся компании дружно повернули головы. Цунаде нависала по правое плечо Шестого, Шизуне с прижатой к груди Тонтон — по левое, Тен-Тен стояла в углу стола, Шикамару сгорбился у стены, Саске же — единственный, кто не обратил внимания на прибывшую — сидел на диване, изучая уличный пейзаж. Сакура прислонилась к стене рядом с широким окном, скрестив руки и уже чувствуя себя в излишне оборонительной позиции. Лицо пылало от нежданного внимания. — Мне просто нужно было от всех вас отдохнуть. Не принимайте близко к сердцу, — она беспечно махнула рукой. — Надо же, — сказала Тен-Тен. — Всегда неуловимая Команда 7 в полном составе в одной комнате. Такое не каждый день увидишь. — Эй! — громко возмутился сидевший рядом с ней Наруто. — Я всегда здесь. Это они, засранцы, исчезают через каждые пару дней. И ни тебе «Увидимся», «Пошёл ты» или ещё чего-то, ттебаё. Цунаде стукнула кулаком по столу, словно это до сих пор было её работой: — Мы сюда не общаться пришли, делайте это в свободное время! — её голос гремел громом. Посыпались стопки бумаг, и Какаши проследил за их планированием на пол. Сакура рассеянно наблюдала, как подпрыгивают до смешного большие женские прелести. Они что, стали ещё больше? Несправедливо… — Теперь, когда все в сборе, — пепельноволосый шиноби нагнулся, ища нужные ему документы. Сакура практически вросла в стену. — Хорошая и плохая новость. Хорошая — Саске задержал ниндзя, связанного с террористической группой. Это наша первая реальная зацепка. К сожалению, Ино не удалось избежать ловушек в его мозгу. Она едва справилась с одной, которая стоила бы ей жизни. Теперь девушка слушала по-настоящему. — Она в порядке? — Да. Выбралась как раз вовремя. — Слава Ками, — выдохнула Сакура. — Теперь плохая, — глаза Какаши остановились на ней. — Сакура, ты уже в курсе. Сердце будто бы упало куда-то в область живота. Все вновь смотрели на неё, в то время как куноичи сосредоточилась на подбородке бывшего семпая. — Нашли это, — в руке мужчины лежал деревянный брусок с кандзи Сасори, кроваво-красный и преступно чёткий. Сакура старалась не потеть. Это не допрос, напомнила себе, они ничего не знают. — Интересно… — актёрская игра не была одной из её сильных сторон. Девушка прищурилась, сделав вид, что смахивает паутину с далёкого воспоминания, и обезьяноподобно почесала затылок. — Это ведь принадлежит Акацуки? — Шикамару перевёл взгляд с неё на находку. — Идеально подходит кукольнику, — Какаши повертел вещь в руке. — Ты так не считаешь, Сакура? Как единственный живой человек, который его видел, ты знала его лучше, чем кто-либо. Сакура сглотнула. Она понятия не имела, насколько хорошо его знает. Аккуратно изогнутый позвоночник, родинка под пупком, кривоватый мизинец на ноге… — Трудно сказать, это было так давно. Но я знаю, что мы его убили. Может, это и принадлежит ему, но я сомневаюсь, что где-то есть он сам. Нет. Не может такого быть, — девушка покачала головой для большей убедительности. — Если речь идёт об Акацуки, мы не можем исключать такую возможность, — Шикамару задумчиво прижал палец к подбородку. — Скорее всего, это не он. Может быть, вор, укравший его марионетки из Суны. Или кто-то, выдающий себя за него. — Кто-то вообще сверял эти данные с Суной? — Тен-Тен скрестила руки и перенесла свой вес на одну ногу. — Они ведь должны знать, пропали его марионетки или нет? — Пока нет. Слишком много неточностей. Поговорим об этом позже, Сакура, — Какаши уставился на угол рабочего места. Девушка снова облегчённо выдохнула. Хорошо. Будет больше времени, чтобы попытаться лгать получше. — Если это Акацуки, мы должны действовать сейчас! Нет времени разбираться с «неточностями», — Наруто вскочил с места и ударил обеими руками по крышке стола. Оставшееся там бумажное добро оказалось на полу. Саске ущипнул себя за переносицу. — Есть дела поважнее, Наруто. Как ты собираешься стать Хокаге, если не можешь отступить и посмотреть на картину целиком? Парень со злобным прищуром показал на друга пальцем: — Не тебе говорить мне об узком виденьи, даттебаё! — Вам обоим не помешало бы кое-чему научиться в управлении политическими ситуациями, если кто-то из вас хочет однажды занять руководящую должность, — Какаши сложил руки и согнулся на своём стуле. — Но Саске прав. Существует террористическая организация, действующая на уровне как Орочимару, так и Акацуки. Мы не можем поступать опрометчиво, основываясь на одних догадках. Много жизней поставлено на карту. Мы отвественны на сохранение с трудом полученного мира. — Но что, если Акацуки к этому причастны? Как вы можете просто закрывать на это глаза? — вылетевшая изо рта Наруто слюна приземлилась на ткань тёмной маски. — На это ничего не указывает. Если что и есть, так это свидетельство того, что этот член Акацуки или подрожатель сражался с ними. Он или она, вероятно, уничтожили несколько их баз, — Хокаге скрестил лодыжки и откинулся на спинку. — Соглашусь с этим, — коротко отозвалась Тен-Тен. Сакура так сильно сжала губы, что те онемели. — Если это действительно член Акацуки, наверняка он-то им и нужен, — рассеянно озвучила свои мысли Цунаде, сведя брови. Ксо, и почему шишо такая умная? — Но почему? — глаза Наруто расширились. — Тело члена Акацуки — золотая жила. Стоит больших денег, но ДНК и знания о таком кадре — бесценны, — ответил за Пятую Шикамару. — Очевидно. И почему все не такие тёмные, как Наруто? — Больные ублюдки, — скривился последний. — Так что будем делать? — он опустился обратно на стул. — Дай закончить, Наруто, у Хокаге-сама есть план, — отчитала Шизуне. — Саске, ты продолжишь расследование любых происшествий и будешь докладывать обо всех результатах соответственно. Если найдёшь этого члена Акацуки, должен будешь привести его в деревню. Ямато и Сай тоже займутся расследованием. Тен-Тен будет анализировать найденное оружие. Наруто, тебя я могу позвать на подмогу, если кому-то из ребят это понадобится. Сакура, будь наготове, потому что тебя я вызову на допрос. — Похоже, мне досталась наименее важная роль, — неловко отшутилась девушка в попытке скрыть нервозность. — Если хочешь поработать, просто скажи, — насупилась Цунаде. — В больнице полно «важной» работы. Ещё раз оставишь меня в таком безвыходном положении, и я приду за тобой лично. — Простите, госпожа, — Сакура опустила голову. — Все свободны. Свои претензии высказывайте в другом месте, на это и без того ушло слишком много времени. Но, Сакура, далеко в этот раз не уходи, — Какаши сложил одну из стопок ровно и отодвинул в сторону. — Да, сенсей, — она не понимала, как ей повезло так, что удалось успешно наврать самым высокопоставленным шиноби в мире, но надеялась, что удача не подведёт и впредь.

***

В ночь перед уходом Сакуры Юяке сказал ему несколько вещей. Размышляя над этим, он начал соглашаться с каждым обвинением в свой адрес. Сегодня был тридцать девятый день рождения Сасори. Это причиняло физическую боль. На тридцать девятом году существования он не знал, кто он и что он. «Ни живой, ни мёртвый», — преследовал собственный голос из прошлого в темноте. Всё, что он о себе знал, было его воображением. Для этого образа он был потерян. Он рассматривал гладкую, безупречную кожу на тыльной стороне рук, где уже пора было появляться трещинкам и зачаткам пигментных пятен. Тридцатидевятилетний старик, обтянутый кожей молодого человека? Кто-то совершенно другой, подвешенный к великой пустоте, где время не существует? Он чувствовал себя по-настоящему древним. Цвет лица напоминал стекло. Потянул себя за щёки, проверяя на упругость. Сасори примерял тела, пока не нашёл идеально подходящее, как тёплый зимний плащ, то самое, не слишком тесное и стесняющее движений. Он провёл расчёской по волосам Третьего Казекаге, и спутанные пряди разделились на гладкие. Возможно, Сакура принадлежала ему, но его забросило не туда во время путешествия по атмосфере. Он посвятил так много времени копанию в ней, безнадежно ища конец, которого не было. Всё, что нашёл, — ещё больше красоты, ещё больше стремлений. Она казалась такой правильной, что он был просто вынужден полностью сдаться ей. В этом должен был быть какой-то смысл. Сасори нахмурился, когда зубцы зацепились за волосы Третьего Казекаге. Страстно желать и принадлежать — не одно и то же. Кто он? У него не было ответа на этот вопрос. Он мысленно перечислил неоспоримые детали. Это незнакомое ему тело дано от рождения. Эти куклы — его творения. Эта дыра, в которой он застрял, — результат каждого сделанного им выбора. Мёртвые цветы устилали окружающие стены, жёсткие коричневые лепестки усыпали пол. Сасори не нашёл в себе сил убрать их после того, как Сакура бросила их погибать. Испорченная красота — самый трагический вид смерти. Он должен был их сберечь. Действительно ли плохо то, что он потерял себя? Сасори просил любого из богов услышать, но никто не отвечал. Его ложная вера оправдывала их безразличие. Он опустил расчёску, чтобы сильнее натянуть кожу лица. Разные жизни и тела не дадут ответа, которого он ищет — если он чему и научился на своих ошибках. Его поместили на эту землю в теле, и никакое копание в чужих внутренностях этого не изменит. Сасори провёл большим пальцем по красивому и безмятежному лицу Третьего. «Лечись лучше», — Сакура сказала это ему, когда он пытался вырезать у себя проход для души, чтобы освободить от давящих стен. Сдаться и начать всё сначала — вот его ответ. Сасори смерть и возвращение к жизни не были в новинку. Он выныривал на воздух из-под тёмных океанских волн, вода вытекала из ушей и просачивалась сквозь поры. Он вставал с колен уже кем-то новым. Нечто ужасное умерло внутри него, чёрный паразит свернулся и засох. Сердце забилось сильнее, когда он понял, что это не только нормально, но и даёт свободу. Смерть его никогда не пугала. Он вдохнул прохладный порыв, воспламенивший все нервы. Нет, он не знает, кто он. Но впервые ему предстоит сделать выбор.