***
С того дня Сасори Сакуру практически не видел. Поначалу это сводило с ума: он стал раздумывать о том, правильно ли поступил, признавшись ей, и не перешёл ли черту. Она приходила лишь однажды — быстро его осмотрела и убежала на работу. Видимо, забот ей хватало и без бывших террористов, так что пару последующих дней пришлось терпеть Наруто. Но всё не было и близко так плохо, как Сасори того опасался. Что до обязанностей, большую часть времени он проводил с Орочимару, разрабатывая новое военное оружие. Деревня приняла крайние меры, позволив им двоим заниматься подобным делом, но, вероятно, настолько велико было её отчаяние. Сасори знал, почему. Жители Конохи немного поутихли, хотя той мизерной информации, что из него выжали, катастрофически не хватало для значительного преимущества. Даже страшно было вообразить, сколько ещё они жаждали выяснить. В качестве меры предосторожности трогать оборудование Сасори запретили, и он довольствовался чертежами, а практику по его указаниям выполняли другие шиноби. Несмотря на недостаток свободы, дни он коротал неплохо. Косвенно ему предоставили доступ к новейшему оборудованию самого высокого качества, и хотя пользоваться он почти ничем не мог, приятно было смотреть, как кто-то управляется с этим по его приказу. Одним утром Наруто притащил большую коробку. Уронив её на землю, он начал бесцеременно извлекать содержимое и вышвыривать куда-то неподалёку, не забывая ворчать, что времени на это у него нет. — Что ты делаешь? — одновременно и с неприязнью, и с любопытством спросил Сасори, подойдя к нему. — Да чтоб я знал, даттебаё. Мы нашли всё это в подземном хранилище деревни в Стране Болот. Хокаге хотел проверить, узнаёшь ты что-то или нет. Ты всё-таки лучше в этих штуковинах разбираешься, я только помогать должен, — и обрадованным этим фактом Наруто не выглядел. Сасори изучил поблекшие и почерневшие от времени детали. На первый взгляд не более чем мусор, но что-то в стиле конструкции наводило на мысль, что вещицы для чего-то таки предназначены. Возможно, техника времён первых войн. С громким зевком плюхнувшись на диван, Наруто зачерпнул из кулька горсть жевательных червячков и набил полный рот. Сасори с презрением поглядывал на голубую желатиновую дрянь, болтавшуюся над чужой нижней губой. — Ву вак фо эфо ва флам? — паренёк с отдалённым интересом взял в руки кусок проржавевшего металла квадратной формы с множеством диковинных отделений. — Это я и пытаюсь понять. Трудновато, когда трогать ничего нельзя, знаешь ли, — Сасори выпустил из пальцев ручку. — Ты вроде как помогать был должен, а не обжираться. Открой вон ту защёлку, — указал на предмет, который сейчас держал горе-помощник. — Пошёл ты, — не остался в долгу Наруто, уже успев прожевать, но повиновался. Куча вонючих обломков и копоти шлёпнулась ему на колени, и он подавился воздухом от омерзительного запаха. — Ксо! Я думал, это поможет, даттебаё! — Помогло. Ты был прав, это хлам. Положи обратно в коробку и достань другую деталь, — Сасори сделал пару пометок в записной книжке. — И я бы на твоём месте надел защитное снаряжение — отходы могут оказаться опасными для здоровья. — Нашёл кого учить, — в который раз огрызнулся Наруто, отложив проверенный кусок, но ничем себя обезопасить так и не потрудился. Он схватил следующий и, держа двумя руками, встряхнул. — Осторожнее! — отчитал Сасори. — Ты вообще не всекаешь, что это всё такое, да? — Да, точно я не знаю. Но мог бы предположить, что это части оружия потяжелее. В таком их состоянии сказать наверняка почти невозможно. Самое большее, что я могу сделать, это определить, сколько им лет, и получилось ли бы собрать из них что-то целое, а потом уже, возможно, предложу свою версию. — Много времени и сил они потратили на современное военное оружие прямо у нас под носом, — на лице Наруто читалось слабо скрытое разочарование. Он говорил не о груде хлама. — Что верно, то верно, — бесстрастно отозвался Сасори. — Вы зарыли головы в песок, не в силах признать угрозу миру, которого долго добивались, а теперь вынуждены полагаться на нукенинов для лучшего понимания. Полный отвращения взгляд Узумаки сменился на задумчивый. — А почему ты так охотно идёшь нам на встречу? Сасори не ожидал такого вопроса. На какое-то время он онемел, пытаясь выбрать из нескольких пришедших на ум отговорок самую правдоподобную, но ни одна не годилась для хорошей причины. — Занимался бы ты лучше своими делами! — подытожил он.***
Как было принято у Сакуры до появления Сасори, вторую половину выходного дня она проводила за чтением романов на полигоне у водопада. Здесь её никто никогда не тревожил. Она расстелила на мокрой траве клетчатый флисовый плед, а другое покрывало натянула на голову и улеглась на живот так, что ноги раскачивались в воздухе. Рядом стояла корзина со свежими фруктами и бутылкой джина. «Было странное ощущение, что меня потопили, затем отжали, после чего я рухнул под весом щупалец чудовищного существа. Перед которым был совершенно бессилен. Оно угрожающе щёлкнуло языком. Я проплакал несколько дней после этой встречи в неизведанной пещере моего сердца». Сакура не могла вспомнить, почему выделила этот абзац — болезненный способ описать контакт со своим внутренним уродством. Может, то был период отсутствия Саске. Не то чтобы она была за это благодарна, но его уход таки пошёл ей на пользу. Сакура всё время страдала от зависимости, и Саске был первым в списке, а с его исчезновением она переключилась на другие вещи: работу, успех, алкоголь… Одна её сторона закапывалась в землю, другая — птицей рвалась в небеса, и обе с головокружительной скоростью. Зависимость — гадкая штука. В мысли просочился Сасори, которого Сакура последние несколько дней нарочно избегала. Он знал, что сегодня она свободна, и наверняка ждал, ведь обычно девушка навещала его как раз в это время и ни на минуту не опаздывала. Представив чужое ожидание, она загрустила. Но иначе пока не могла. Частоты жизни менялись так быстро, что Сакура не поспевала за ними. Чувства превратились во что-то неузнаваемое, и ей нужно было сделать шаг назад от всего этого, подумать, прежде чем совершить неисправимую ошибку. Любовь это или очередная мерзкая зависимость? Трудно сказать, но второй вариант пугал. Вдруг послышались чьи-то лёгкие шаги. Сакура оторвалась от книги. Оранжевые полосы перед ней от заходящего за деревьями солнца стали видоизменяться. Сердце забилось быстрее. С того дня она не могла смотреть на Саске как обычно. С того дня, когда он, возможно, их застукал или не застукал. — Здравствуй, Саске, как дела? — громче нужного спросила девушка. С соседнего полигона доносился неповторимый голос Наруто, и она приуныла ещё больше — не хотелось сейчас с ними беседовать. — В такое время? — он неодобрительно покосился на посудину у неё в руке. — Сейчас пять часов вечера. Ты только меня осуждать сюда пришёл? Я как бы пытаюсь расслабиться, — Сакуре тут же вспомнилась идентичная позиция Сасори. Как бы сильно Саске её иногда ни выводил, она никогда с ним так не разговаривала. — Нет, — тот преспокойно забрал кружку, сделал такой глоток, что лёд на дне весело зазвенел, и поставил перед ней. — Да не за что, — съязвила она, но сразу же улыбнулась, потом заново до краёв наполнила кружку водой, джином и ломтиками огурца — но парень прекрасно видел, чего там больше. Сакура вернулась к чтению. Саске присел рядом и, вкусив её напиток ещё пару раз, похоже, достиг некоторой гармонии с природой. Шумел водопад, со всех сторон окружали морозные запахи приближающейся зимы. Несмотря на царившую здесь живость, девушке было одиноко, словно прохладный ветер уносил тайны и шептал их, как призрак. — И что это было? — задал Саске вопрос, которого она и боялась. — Что «это»? — Сакура бросила книжку и приложилась к огуречному коктейлю. — Сасори. Я всё видел. Ты сидела на столе, и он нависал над тобой. Что можно было сделать, чтобы это спровоцировать? Она мысленно выдохнула: всё не так и плохо. — Ничего я не сделала, о чём ты вообще? Я себе просто сидела, а Сасори, ты же его знаешь, ни с того ни с сего может взбеситься. Ну и взбесился, — Сакура открыла контейнер и нахмурилась, обнаружив, что тот опустел. — С чего ты себе ещё что-то надумал? — Я знаю, что видел. И знаю, что всё это было не случайно, — и будто не случайно говорит загадками. — А как всё тогда было? — девушка перевернулась на бок лицом к нему. — На что ты намекаешь? — Если ты сама не знаешь, ничем не могу помочь, — хотя в словах не было и тени злобы, они всё равно прозвучали холодно и резко. Сакура долго смотрела на него, ошеломлённая грубой откровенностью. Медленно ею овладевал гнев. — Ты не знаешь меня, Саске, и никогда толком не пытался узнать. Не тебе судить. Саске был не согласен. Он знал её и очень хорошо. Сакура осталась всё той же, обретённые сила и навыки за годы упорного труда этого не изменили. Он не мог дать точное название своим чувствам, но она не была ему безразлична. Он по-прежнему видел в ней одержимую его вниманием девочку, и эта часть её личности была так глубоко выжжена в сознании, что искажала новый образ. — Твоё поведение временами отвратное. Иногда мне кажется, что я понимаю тебя, как никогда не смогу понять Наруто, а потом ты опять становишься жутко навязчивой. Раньше меня это раздражало, сейчас кажется просто жалким, — он помнил её даже после долгих лет разлуки, помнил, как она упрямо признавалась ему, уже незнакомцу, в любви. Комментарий Сакуру разозлил окончательно. Она сжала кружку с такой силой, что нержавеющая сталь смялась. — А как насчёт твоего поведения? Отвратности тебе самому хватает, если покопаться хорошенько. Саске пропустил это мимо ушей. — Я думаю, что ты бросилась ему на шею, это очень в твоём стиле. Посвятила себя тому, кого всего лишили, и поверила, что ты особенная, потому что он уделяет тебе нужное внимание. Это низко и безрассудно. Я говорю это только как друг, — иного варианта, помимо худшего, развития событий он попросту не видел. — Как друг, да?! — плевалась ядом девушка. — Ты сам не знаешь, что несёшь! И Сасори тут уже не при чём, сейчас на меня набрасываешься ты! Ты никогда не звал меня своим другом, а теперь, когда унижаешь, вдруг решил?! Почему?! Почему ты всегда ко мне так жесток?! Что я тебе сделала, чтобы заслужить такое?! Кулак дёрнулся, но Сакура сдержала порыв ударить его в лицо мощным скоплением чакры. Лишь представила, как крошатся под костяшками чужие кости. — Да, как друг я пытаюсь помочь тебе. Ты всегда была неуверенной в себе не из-за тех вещей. Моя с тобой проблема никак не была связана с тем, что, будучи генином, драться ты совсем не умела. Ты весьма улучшилась в этом плане, но не так с тобой было другое — безрассудство. Когда тебе чего-то недостаёт, ты идёшь на отчаянные меры. Жестокая картинка с участием черепа Саске разорвалась надвое, и Сакура тяжело повалилась на плед, вбирая его слова. Сосредоточила ярость в груди, как бы защищаясь. Почему, интересно, этот выговор проник под кожу? Вероятно, потому что она была согласна с таким суждением о своей личности и всегда о нём знала. — Ни черта ты не понимаешь, поэтому заткнись, — смиренно ответила. Алкоголь в последний раз забурлил в крови и превратился в спокойную реку, убаюкивая до духовного утомления. — Сакура, меня совсем не волнует, что ты делаешь. Сказав, что это безумие, я просто хотел помочь. Естественно, если продолжишь в том же духе, он тебя поимеет, любой бы поимел. Что бы ни происходило, это ничего не значит. — Я ведь уже сказала, что ничего не происходит, — у Сакуры задрожали губы. — И не стоит так говорить о других у них за спиной. Ты не знаешь, что творится у него в голове. Не думаю, что он вообще этого хочет. — Конечно, — Саске задрал подбородок к небу, дав понять, что разговор окончен. Он искусно заставлял её чувствовать себя дерьмом, и в этот раз вдруг захотелось отплатить тем же. — Раньше я считала, что из-за ужасного прошлого в тебе столько особенного... И поэтому, наверное, я так долго по тебе сохла. Но знаешь, что я поняла? У тебя под оболочкой ничего нет, ничего! Ты ледяная пустышка! Саске хотел поспорить, да не знал, как. Никогда не мог разобраться в отношениях что с Сакурой, что с Наруто. Их неустанные преследования вызывали негодование, однако он привык полагаться на то, что они всегда рядом. Сейчас же оба от него ускользали, и поделать ничего было нельзя. Усуротонкачи дивным образом находил общий язык со всеми и как бы ни пытался втянуть в это Саске, тот мигом выстраивал неприступную стену, через которую отказывался перелезать. Ему хотелось иметь на своей стороне лишь Наруто, а остальные чтобы держались подальше. Сакуре никогда не нужно было никуда перелезать, она шла за ним несмотря ни на что — так он полагал, пока она вдруг не исчезла. Стала кем-то другим, кем-то далёким. — Нечего сказать? «Почему ты меня не видишь?», — вот что Сакура на самом деле хотела спросить. Саске не ошибался: она действительно шла на отчаянные меры, когда чего-то недоставало. Даже похоронив свои романтические чувства, она хотела, чтобы он признал её, и печально было осознавать, что это желание осталось неизменным. Может, потому что он служил движущей силой её многолетних тренировок. — Успокойся, — Саске выдернул из рук девушки погнутый кусок металла. — А пьяной ты мне больше нравишься. Может, ты бы меня так не раздражала, если бы в детстве обращалась со мной, как с Наруто. Сакура тупо уставилась на него: — Большинство людей не любит испытывать моё терпение. Но неважно, главное, запомни — ни слова о Сасори слышать не желаю. Ты же знаешь, какие у меня могут быть из-за этого проблемы. И хочу напомнить, если вдруг забыл, что я выписываю тебе рецепты. Если узнают, что ты нуждаешься в этих средствах, такой свободы, как сейчас, тебе не видать. Вот она и развеяла ещё одну тайну по ветру. Теперь оба могли скомпрометировать друг друга. — Продолжать я и не собирался, — прочистил горло Саске, и на смену ледяному спокойствию пришла нехарактерная нервозность. — Но по поводу последнего я действительно должен с тобой поговорить. Мне нужно пополнить запасы. Сможешь дать на год? — без своих лекарств он не мог нормально работать. Если бы не Сакура, торчал бы круглые сутки в деревне под наблюдением. — Пожалуй. Хотя за такое можно и с лицензией попрощаться, — посетовала спасительница, затем вынула из кармана миниатюрный блокнот и быстро написала, что надо. — Хорошенько запомни эту услугу, — протянула вырванный листок. — Спасибо, Сакура.***
Когда Сасори начинали беспокоить напоминания о том, каким комфортным становится существование в теле человека, он немедленно находил для самого себя причины почувствовать стыд. Он не должен был наслаждаться безобразной людской жадностью. Он не должен был просить Сакуру возвращать себе пальцы — в конце концов это просто пальцы. Скорбеть по ним было нечего, ведь скорбь означала эмоциональную привязанность к своему телу. Проходили минуты. Сасори смотрел на своё отражение в маленьком зеркальце, пытаясь найти к чему придраться во внешности, но, разумеется, успеха не добивался: ни расширенных пор, ни пятен, ни морщин. Не существовало в его жизни времени, в которое он не был красивым, и это страшно доставало. Без возможности на что-либо жаловаться некуда было направить негативные эмоции. Потом он всё же заприметил то, на что мог похмуриться, — прядь волос, которая всегда хотела торчать прямо. Зеркальце упало на колени, стоило Сасори уловить скребущий звук, как будто мелкий грызун пробивался внутрь в поисках ужина. Затем звук переменился и стал напоминать чиканье ножниц. А затем с хлопком в центре холла появилось облачко дыма, и как только оно рассеялось, стало ясно, что грызун — Юяке. — Где опять тебя черти носили? — вопросил Сасори, насупив брови пуще прежнего. Чиё как-то рассказывала друзьям, что её внук физически не способен быть приветливым, мол, улыбнись он — солнце перестанет восходить и все умрут. «Ну посмотрите только, вечно его нет. А когда есть, то ходит с таким лицом, точно у него геморроидальные узлы лопнули, честное слово. Ужасный ребёнок, считает себя лучше остальных», — давала она оценку его задумчивости и плохому настроению. — О, Данна, как тяжело вас было найти, вы не представляете, через что я прошёл! Умоляю, простите! Я узнал, что с вами случилось… — скорпион зажал между клешнями ткань его рукава. — Так, знаешь что? Мне плевать, что сделано, то сделано. Не надо меня ещё сильнее раздражать, ты и так постарался со своим драматизмом. В целом Сасори говорил неправду, потому что был обречён раздражаться ближайшую вечность. Единственным живым существом, которое у него получалось терпеть, была Сакура, но даже её он иногда прогонял, если его низкая терпимость к разговорам исчерпывалась. Он старался быть с ней помягче, но это требовало огромных усилий. Мягкость никогда не вписывалась в рамки его поведенческого диапазона. — Я рад, что вы в порядке. И выглядите здоровее, чем когда-либо, — заметил Юяке. — Я лишился пары пальцев, но, как видишь, их вернули на место, — Сасори поднял руку с тремя нелепо торчащими, обмотанными бинтами и жёсткими, словно у трупа, пальцами. Сакура пообещала, что сможет полностью их восстановить. Чтоб сдохли все, кто покусился на чужое! Впрочем, он должок ещё вернёт. — Как ты нашёл меня? — Здесь я вас найти не ожидал. Я искал Сакуру-сама и в процессе узнал, что вас держат в этом месте. Весьма удачное стечение обстоятельств. Она не знает, что я здесь, к слову. — Хорошо, ей и не нужно знать. А куда это она подевалась? Пора бы уже и прийти. — Как вы планируете выбраться? — поинтересовался скорпион, не замечая тревожных мыслей хозяина. — Я пока остаюсь. — Остаётесь… в заключении? Теперь можно уйти, — Юяке был бы не Юяке, если бы это не подчеркнул. — Пока не ухожу. Я могу сделать это когда пожелаю, но кое-что здесь меня заинтересовало.