antebellum

октябрь 1944 г. Том Реддл. Она анализировала его так быстро, как только могла. Все в нем одновременно заинтриговало и оттолкнуло Сикарию. Он был магнетическим, притягивал ее, наполнял любопытством, но тревога в ее голове говорила ей держаться подальше. Его очаровательная внешность почти соответствовала ее наблюдательным способностям, и она легко увидела, что под поверхностью скрывается что-то ... нечестное, достаточно глубокое, чтобы его едва можно было обнаружить, но достаточно поверхностное, чтобы показать, когда он в этом нуждался. Ненадежный, обманчивый, наблюдательный ... Что касается интригующей части, этот мальчик был неестественно привлекательным - почти нечеловеческим. Его волосы, скулы, челюсть, губы - все в идеальной пропорции друг к другу, а выражение лица могло очаровать почти любого. Его поза отличалась самоуверенностью, а его шаги были изящными и отработанными. Она ответила ему вводной улыбкой. Для неподготовленного взгляда он был идеален. Он не смотрел на нее, пока Диппет давал инструкции - что-то насчет того, чтобы показать ей школу и все такое. Он только смотрел на ее лицо, а она смотрела на его, хотя никто в комнате, кроме Дамблдора, казалось, не заметил. Его глаза скользили по ее чертам, ища любые признаки чего-то необычного. Как и она, он чувствовал, что с ней что-то не так - что-то было слегка обманчивым во всем ее поведении. По правде говоря, это была ее собственная вина, что он даже заметил это. Если бы она не изучала его первой, он бы не взглянул на нее вторым. Она была привлекательна, но какое значение имеет красота в мире, где правят хаос и власть? Все, что он видел, - это сила, исходящая от нее, но он также мог видеть завесу эмоций, замысловато сплетенную вокруг ее лица. Что-то в ней было неискренним - сфабрикованным. Он легко узнал это: это был тот же самый облик, который он часто нацеплял на себя. Было почти лично оскорбительно, что он только что встретил ее, а она уже почти одурачила его. Теперь обратного пути не было - он поймал ее и был очарован. То, как легкая невинная улыбка играла на ее губах, выглядело отработанным, а тон ее голоса был слишком самоуверенным для обычной женщины. То, как ее взгляд быстро скользил по нему, анализируя и ища всего несколько секунд, было достаточно, чтобы он понял, что она что-то видела. Но что? Что она видела - что знала? Паранойя. В эту школу ее привел Альбус Дамблдор. Том чувствовал себя параноиком. Она была идеальна - до тошноты, обманчиво. Он не ожидал этого. Никто из префектов не знал, что делать с новостями о том, что Хогвартс будет принимать нового ученика, не говоря уже об американце. В последний раз Хогвартс видел переводных учеников на четвертом курсе Тома, когда трое французских волшебников бежали из Шармбатона только для того, чтобы не быть убитыми Виндой Розье во время их первых пасхальных каникул. Конечно, встреча с кем-нибудь новеньким была интригующей перспективой. Они были неизведаны. Добавленная переменная, которую еще никто не знал, как определить. Новый потенциал пришел с новыми ведьмами и волшебниками, но Том увидел те же модели. Вскоре она ассимилировалась и стала частью той же мирской жизни, что и остальная часть школы. Сможет ли она сохранить его интерес, вот в чем вопрос. Часто Том разочаровывался, когда дело доходило до новых знакомств. Их ауры поначалу могут показаться многообещающими, но затем их личности и способности были совершенно тусклыми по сравнению с ними. В тех немногих случаях, когда люди соответствовали своим титулам - своему потенциалу , он поддерживал их, позволяя окружать себя полезными и талантливыми людьми. Их было немного, и они встречались очень редко. Было сложно найти интересных людей. Насчёт нее ... он еще не мог точно сказать. Диппет проводил двоих из своего кабинета, оставив Дамблдора поговорить с директором наедине. Том придержал дверь, и она благодарно кивнула. — Приятно познакомиться, мисс Эдвардс. Я очень надеюсь, что Хогвартс вам понравится. Она сверкнула ему сжатой улыбкой. — Мне тоже, мистер Риддл. Он мне уже нравится - замок выглядит как что-то фантастическое, но меня слегка пугают его размеры. — Да, это может быть при первом посещении, но я уверяю вас, что разобраться не так сложно, как кажется. Я всегда к вашим услугам, если вам понадобится какая-либо помощь. Между двумя учениками было сказано несколько слов, пока Реддл вел Сикарию по длинным коридорам в направлении общей комнаты Слизерина, но оба неслись с первыми впечатлениями друг о друге. Сикария еле-еле старалась угнаться за его быстрым темпом, как будто ему не терпелось уйти от нее, что заставило ее задуматься, почему он так стремился убежать от нее. Возможно, это было как-то связано с его очевидным пренебрежением к Дамблдору, которое заставило его подозревать ее. Когда они завернули за угол, темноволосый парень (один из тех, кто ранее был в группе с Реддлом) чуть не врезался в Сикарию. Споткнувшись, чтобы избежать столкновения, она прижалась к стене. — Реддл, я искал тебя… — начал он, но остановился, опасливо взглянув на Сикарию. Она заметила. Он вопросительно посмотрел на Реддла, словно спрашивал, разрешено ли ему говорить. — Это кто? —В чем дело, Лестрейндж? — Реддл ответил ему спокойно, но проигнорировал вопрос Лестрейнджа. Знакомая фамилия. Нужно запомнить его лицо. — Я успешно выполнил задание. Я хочу, чтобы ты взглянул. — Сикария сразу заметила неправду — то, как его глаза слегка переместились, когда он произнес «задание», и хитрые, но заметные взгляды на Сикарию. Если бы она была Реддлом, она бы разозлилась на его друга за то, что он такой ужасный и явный лжец. Она стояла немного позади Реддла, вне поля его зрения, и почти насмешливо приподняла брови, глядя на Лестрейнджа. Он побледнел, и она скрестила руки на груди. — Когда у тебя будет время. «Прекрати», — подумала она про себя, пытаясь скрыть ухмылку. Не было никаких причин возиться с мальчиком, кроме ее мстительной потребности убедиться, что если она несчастна, то всем вокруг нее тоже нужно быть несчастным. Кроме того, ей нужно было как-то развлекаться: а что было сложнее анализа нюансов человеческих действий и реакций? Ведёшь себя незрело. Сосредоточься. Лестрейндж выглядел добродушным джентльменом - очевидно, чистокровным, если не по фамилии, то по росту и ритму голоса. Все чистокровные имели то качество, которое позволяло их легко отличить, по крайней мере, у богатых поколений. Его лицо было угловатым, но черты мягкими, и хотя на его лице было тревожное выражение, оно все же напоминало слабую улыбку. — В чем дело, Лестрейндж? — повторил Реддл тем же спокойным тоном, что и раньше. — Нет, я просто ... — Тогда мы поговорим об этом позже, — сказал Риддл, и, даже не взглянув, чтобы убедиться, что она все еще идет за ним, снова ушел. Лестрейндж слегка наклонил голову, когда она бросилась чтобы не отставать от Риддла. Залы в основном были пусты, и это было странно, потому что было еще довольно рано. Она была лишь слегка сбита с толку - вежливым поступком было бы представить ей Лестрейнджа, но, поскольку он этого не сделал, Сикарии придется найти другой способ влиться в жизнь чистокровного парня. Она знала, что не следовало этого делать, но что-то пробудило ее любопытство. Он был таким… пустым, и она хотела посмотреть, что потребуется, чтобы заставить его злиться. Может быть, оскорбление? Оскорбление знакомого? Сделав несколько шагов, они свернули за другой угол в сторону от Лестрейнджа (на этом изображении были картины только разных оттенков кроваво-красного, а также призрак, который завизжал и пробежал сквозь стену при виде их), и Сикария заговорила. — Ваш друг — бесталанный лжец. — Все английские (и несколько шотландских, а также один ирландский) голоса, которые окружали ее весь день, заставляли девушку чувствовать себя особенно неуместно с ее безошибочно американским акцентом. Он почти сразу же обернулся к ней, словно ожидая, что она заговорит. Выражение его лица было подозрительно пассивным. — Извините? — Она искала его глаза в тот краткий миг, когда они встретились, эмоция, которую она не могла выразить, шевелилась у него за спиной, но его тон и поза оставались такими же вежливыми, как и с того самого момента, когда они были представлены друг другу. Она пожала плечами, изображая игривость, хотя ее сердце колотилось от предвкушения. — Твой друг. Лестрейндж, верно? На самом деле он солгал довольно плохо, так что все, что вы обсуждаете, останется в секрете, — просто заявила она. «Реагируй, реагируй, реагируй», — внутренне повторяла она. Он не реагировал. Она внимательно наблюдала за ним на предмет каких-либо незначительных изменений в выражении его лица, но не обнаружила никаких изменений. Она пыталась спровоцировать его на эмоции, но он хорошо умел скрывать их, хотя и не очень хорошо знал, как имитировать их. Тем не менее она была впечатлена. — Интересное наблюдение. — Его тон был спокойным, но в его глазах зародился какой-то гнев. Она приняла к сведению. Глаза - его ахиллесова пята. — Полагаю, что так. Он рассматривал ее на мгновение, глядя ей в глаза. Она чувствовала, как он пытается проникнуть в ее мозг, но ее окклюменция была непроницаемой - если бы была область магии, которая никогда не подведет ее, это была бы окклюменция. Она моргнула, словно говоря, что «я тебя поймала». — Вы из Америки, верно?— он сказал, как если бы он поймал ее на лжи, но она не предприняла никаких усилий, чтобы скрыть тот факт, что она была из Америки, по особой просьбе совета. Она что-то знала о нем, поэтому ему пришлось притвориться, что он что-то знает о ней. — Вы посещали Ильверморни? — Ильверморни? Нет, я училась на дому. Я думала, что директор сказал это всем старостам. — Я, должно быть, был в своих мыслях, — сказал он, притворяясь задумчивым, делая вид, что вспоминает данный момент. Его тон слегка изменился на что-то более жестокое. — Почему теперь, могу я спросить, вы бросили учебу вместе с родителями? Разве их талантов вам больше не хватает? Она никогда не упоминала своих родителей, когда говорила о домашнем обучении. Он не пропустил ни слова из того, что сказал Диппет. С того момента, как он обратился к Ильверморни, ей было ясно, что он намеревается направить разговор в этом направлении. Он просто был садистом. «Злобный» она добавила к списку черт характера. «Мстительный». — Мои родители мертвы и вам это хорошо известно. Голос у нее был глухой - она ​​почти гордилась тем, насколько хорошо она его подделала. Он слегка склонил голову и нахмурился, но не спускал взгляда с ее лица. — Мне жаль. Сочувствую вашей утрате, мисс Эдвардс». В ответ она повторила его предыдущие слова и тон. — Ты, Реддл? Он больше ничего не сказал, только поманил ее, пока они продолжали свой путь. Похоже, теперь он закончил с ней разговор. Он обернулся, но не раньше, чем Сикария заметила легкое подергивание его челюсти. Он шел как-то быстрее, но Сикария все еще не старалась угнаться за ним. Всю оставшуюся часть тура она не сводила глаз со стен и картин, ища ориентиры или что-нибудь, что могло оказаться особенно интересным. Ее присутствие привлекло внимание многих из немногих студентов, которых они проходили по пути, но ни один из них не осмелился задержать взгляд. Особенно на Томе. Возможно, боялись или уважали. Он действительно занимает руководящую позицию и может быть часто злоупотребляет своей властью? Они подошли к двери, которая, как она решила, была входной в общую гостиную Слизерина. Ее догадка подтвердилась при виде зеленых знамен по обе стороны от двери, а также ручки в форме змеи. Не поворачиваясь, он обратился к ней со словами: — Пароль - audentes fortuna iuvat. Удача благоволит смелым. Латинский. Они вошли в общую комнату, которая была относительно заполнена людьми, сидевшими за столиками и разваливавшимися на стульях. Все повернулись к двери, чтобы увидеть, как их староста и новая ученица проходят через дверь. Многие сразу испугались, вопросительный взгляд и ненужное отвращение отразились на их чертах. Ее глаза скользнули по лицам - ни одно из них не было ее упреждающей целью. Она вспомнила, что они чистокровные. Действуй высокомерно, будь уверенным, не улыбайся. Она не думала о внимании, которое придет с этой миссией, - по крайней мере, в таком виде. Если бы она немного подумала, это был бы очевидный вывод, что люди будут заинтересованы в случайной девушке, которая появится на втором месяце учебного года. Ни один из них, казалось, не был готов к немедленным взглядам. Риддл, казалось, опомнил себя быстрее, чем она, а затем повернулся к ней. — Ваше общежитие находится в этом коридоре, — сказал он, указывая на коридор в дальнем левом углу общей комнаты. — Единственная свободная комната в самом конце стены. Я встречусь с вами здесь завтра утром в 8:45, чтобы проводить в кабинет профессора Слизнорта. — Его безупречная очаровательная улыбка снова была на месте, создавая шоу для публики, но она не упустила из виду его тон. Прежде, чем она могла даже сказать спасибо (не то чтобы она собиралась), он ушел от нее. Сикария несколько мгновений смотрела, как он уходит, не в силах избавиться от тревожного чувства, которое он внушал. Она повернулась в направлении коридора, на который он указал, не потрудившись ответить ни на один из доброжелательных или противных взглядов студентов, которые все еще задавались вопросом, кто она, черт возьми, и что, черт возьми, она делает в их общей комнате. Ее терпение уже истощалось. Ей нужно было помнить, что она больше не может быть внешне агрессивной на публике и должна придерживаться пассивно-агрессивных замечаний, чтобы ее личность не вызывала слишком много подозрений. Будь слизеринцем. Гордость, равнодушие, превосходство, самосохранение ... Хитрость. Обман. Находчивость. Сикария с легкостью нашла комнату и была рада видеть, что у нее нет соседей по (она подозревала, что Дамблдор мог иметь к этому какое-то отношение). Она закрыла за собой дверь и наложила серию организационных чар, вытащив вещи из сумочки, которую она несла, в шкаф, ванную и на стол. На всех файлах министерства были защитные чары, но она добавила еще несколько оберегов и запретов на заметку, прежде чем положить их на свой стол. Никто не сможет их увидеть, если они не будут искать их, а если они попытаются прикоснуться к ним без надлежащего разрешения, это обожжет руки преступнику. Сикария встала, на цыпочках подошла к закрытой двери и запела, думая о том, какой набор чар разместить в своей комнате. Вынув палочку, она перерезала линию на руке с помощью режущих чар и пролила кровь с ладони. Она коснулась своей палочкой крови, собирающей его руку, поднесла кончик своей палочки к двери и вытащила древние рунические защитные чары, которым она научилась на задании в Испании. — Praesidio corporis sanguis, — бормотала она снова и снова, рисуя руну кровью на двери. Когда она открыла глаза, руна засветилась ослепляющим фиолетовым светом, и кровь разлилась по двери. Удовлетворенная своей работой, она промыла и зашила рану на руке. Был еще полдень, но Сикария не была заинтересована в изучении замка в эту субботу. Она спустилась в большой зал на обед и сразу же вернулась в свою спальню, чтобы попытаться сформулировать планы о том, как проникнуть в устоявшиеся социальные круги школы. Эти люди знали друг друга с одиннадцати лет, и попытаться пробиться к чему-то, что были вместе семь лет, оказалось сложной задачей. Она надеялась, что их интерес (или любопытство) привлечет к ней людей, вместо того, чтобы делать всю работу по формированию союзов. В противном случае она придерживалась своего резервного плана: просто похищать студентов наугад, чтобы допросить. Следующие несколько часов она провела, подпрыгивая в своей комнате в общежитии, делая все: от практики трансфигурации, чтения записей допроса, дремоты и примерки своей новой школьной мантии. Она чувствовала себя здесь совершенно не к месту (американка, где все остальные были европейцами; новое лицо, где все были знакомы; агент разведки, где все остальные были студентами), но она научилась хорошо маскировать этот дискомфорт. Губа Сикарии слегка скривилась, когда она вошла в большой зал. Есть в одиночестве? Ее затруднительное положение слегка позабавило ее, и она села на самый пустой конец слизеринского стола, ближе всех к двери. Она сделала вид, что пока не замечает взглядов. За ужином она внутренне похвалила слизеринку по имени Венера Дэвидсон за то, что она была единственной, достаточно храброй, чтобы сесть рядом с Сикарией, прежде чем быстро понять, что она была далеко не приятной компанией. Все остальные просто смотрели издалека, пока девушка не проскользнула на сиденье прямо перед ней. Сикария удивленно подняла глаза, увидев кого-то, у кого хватило смелости подойти к ней, а не смотреть. Она могла быть полезной. Храбрость? Или высокомерие? — Новенькая? Приятно познакомиться. — Венера была добра в тональности, но ее улыбка была немного лукавой, хотя она и близко не скрывала ее так хорошо, как Реддл. Сикария еще не совсем знала, что делать с этой девушкой. Она исследовала глаза и лицо и увидела скрытый мотив, скрывающийся под поверхностью ее слов. Группа девушек, с которыми ранее сидела Венера, бросила на них легкие взгляды. Сикария сделала вид, что не замечает, что Венера общается с ними невербально. — Зовите меня Сикария. Приятно познакомиться ... — Венера. Венера Дэвидсон. Милая и маленькая, не так ли? — пробормотала слизеринка про себя, внезапно обхватив запястье Сикарии, чтобы изучить ее руку. Весь большой зал смотрел на двоих; одни не стесняются и не мигают, другие украдкой бросают взгляды, притворяясь, что им это неинтересно. — Есть проблемы с перемещением по школе, Сикария ? Ах, она устраивает шоу. Возможно, мне следует ей услужить. Будьте собранны, равнодушны, надменны. — Не особо, но он довольно большой. — Она коротко ответила, вернув руку с кривой улыбкой. Остаток ужина они провели, задавая друг другу вопросы, беседуя на безобидные темы, чтобы не отпугнуть друг друга. Когда Сикария спросила об учениках, Венера спросила об Америке (что, похоже, вызывало интерес у всех англичан, которых она встречала до сих пор). Она создала в уме анализ Венеры. Венера Дэвидсон. Умная, но не образованная, без такта, обычно недобрая, но пассивная, резкая, бесчувственная, знающая. Венера могла бы стать хорошим временным компаньоном. Дэвидсон была легкомысленной. Тем, кто мог бы дать ей информацию о культуре школы, чтобы она могла быстро приспособиться. И она это сделала, указав ей на нескольких выдающихся членов школы. Хайди и Джейд Гринграсс, Абраксас Малфой, Алексей Леонов, Том Реддл, Вальбурга и Орион Блэк, Кэролайн Макмиллан ... Адонис Розье. Прежде чем Сикария смогла попросить ее рассказать о нем подробнее, директор Диппет встал и заговорил. Примерно через десять секунд в комнате воцарилась тишина. — Добрый вечер, ученики! Как вы, возможно, заметили, в этот, казалось бы, случайный октябрьский вечер произошло небольшое изменение. Я очень рад сообщить, что к нам присоединился новый ученик на оставшуюся часть учебного года. Я уверен, что вы все достаточно наблюдательны, чтобы заметить ее. Мисс Эдвардс, не могли бы вы встать на минутку? — Он жестом указал на нее через зал, и вес всех взглядов был как-то намного, намного тяжелее. Вот дерьмо. Блять. Сикария неохотно встала, а Венера изо всех сил пыталась скрыть смех от очевидного дискомфорта Сикарии. Ебанутая. Стоять. Хорошая осанка. Будь гордой, но скромной. Не упивайся вниманием, но и не смиряйся. Смех Венеры не был дружелюбным, казалось, ей действительно доставляет удовольствие смущение Сикарии. Диппет улыбнулся, по-видимому, не обращая внимания на унижение, которому он ее подверг. Дамблдор поднял к ней свой стакан. Сикария изобразила на лице приятную робкую улыбку. Бог мой, могу я, блять, сесть, к черту эту дурацкую херню. — Это Сикария Эдвардс. Как я уже сказал, она новичок не только в этой школе, но и на этом континенте. Я ожидаю, что вы все окажете ей уважительный прием, поскольку она продолжит учебу с нами в этом году. Можете сесть. — Сикария немедленно упала, успокаивая дыхание. Внимание было одной из худших вещей в ее понимании, но ей нужно было привыкнуть к нему, если она хотела, чтобы этот план шел так, как предполагалось. Венера все еще не переставала смеяться, и Сикария послала ей успокаивающий взгляд, рожденный скорее раздражением, чем презрением. Большинство глаз все еще не отрывалось от нее. Том Реддл все еще смотрел на нее, как и его окружение. Все пятеро мальчиков без стыда смотрели на них, и Венера заметила. Ее голос был сдержанным, но явно завистливым. — Вы знакомы с Реддлом, не так ли? — Директор заставил его проводить меня в гостиную. Венера закатила глаза. — Лучше бы вам держаться от них подальше. Они могут быть довольно резкими, но все они довольно привлекательны, если это то, что вы ищете. Однако держитесь подальше от Адониса - мальчика слева от блондина. Он и я ... ну ... Розье. Тяжелая фамилия для ношения в это время. Она бросила быстрый взгляд на стол и попыталась определить, какой из них, казалось, имел отношение к вечно жестокой и неизменно уклончивой Винде Розье, второй в армии Гриндельвальда. Венера назвала его своим. Что бы она знала о нем? Диппет озвучил серию школьных объявлений, и как ни старалась Сикария сосредоточиться, она не смогла. Не тогда, когда Венера продолжала издеваться над ней, например, называть ее «маленькой мисс знаменитостью» или «Леди-Либерти». Поддразнивание было безобидным, но раздражающим, и Сикарии захотелось держаться подальше от девушки. Скорее всего, они были ровесниками, но уровень незрелости Дэвидсон, похоже, не соответствовал ее близости к взрослой жизни. Не тогда, когда эта странная британская кухня, которая была на ее тарелке, смотрела на нее в ответ, как будто призывая ее откусить. Венера ела небольшими порциями что-то похожее на камни, собранные на улице. И уж точно не тогда, когда предательское ощущение легилименции снова закралось в ее сознании. Она взглянула, встретившись с ним взглядом, и приподняла бровь, как будто ей было скучно. Он не попал бы так легко, и было обидно, что он даже не приложил к этому никаких усилий. И гнев по поводу отказа, и интерес к ее магическим способностям всколыхнулись в нем. — «Это вызов», — подумал он. Что-то новенькое.