antebellum

октябрь 1944 г. Первая неделя занятий для Сикарии прошла лучше, чем она могла надеяться. Любопытство людей по отношению к ней только усилилось, поскольку большинство видели ее только с Томом Реддлом и Альбусом Дамблдором, и это очарование со стороны студентов облегчило ее с ними общение. Она также проводила много времени с Венерой, но это было не столько для общения, сколько для информации о здешних группах (Сикария использовала на ней легилименцию и не увидела связи с Гриндельвальдом, поэтому она считала справедливым не допрашивать ее). Ей еще предстояло провести какие-либо допросы, но по мере знакомства с людьми список ее приоритетов только рос. У нее были имена людей, которые выделялись среди остальных, будь то по деньгам, популярности или кровному статусу, все это было чертой среднестатистического сторонника Гриндельвальда. Это был длинный список. Ей нужно было найти способ сузить круг вопросов. Она не сможет допросить всех студентов. Возможно, ей удастся создать формулу, учитывающую все факторы, из-за которых один человек с большей вероятностью, чем другой, окажется в лиге с темным волшебником. У нее был целый склад различных тактик, которые можно было добавить к своему списку интересных людей. Она намеренно натыкалась на людей, представляя это как несчастный случай, и обращала внимание на их реакцию. Она будет вести себя так, как будто она заблудилась, спрашивать дорогу, и отмечать, насколько добрым или грубым был этот человек с ней. Это напомнило ей Нью-Йорк, но она была достаточно занята, чтобы скучать по дому. Она заметила, как люди разговаривают, ходят и общаются со своими однокурсниками, но также и со своими учителями. Каждая небольшая разница передавала что-то более глубокое о характере человека. Конечно, список был широк, но надо было с чего-то начинать. Кроме того, в список добавлялся любой мальчик, который осмелился флиртовать с ней. Как объяснила ей Венера, парни в Хогвартсе были конкурентоспособными, когда дело касалось женщин. Сикария оказалась новой «диковиной», которую каждый мальчик в школе пытался приобрести. Она была новенькой и интересной, ее видели с Реддлом, что «повышало ее рыночную стоимость», как непристойно выразилась Венера. Они устали от тех же ведьм, которых они знали с одиннадцати лет, а Сикария определенно была необычной. Эти чувства только разожгли ее глубоко укоренившуюся ненависть к мужчинам. Это было чем-то вроде негласного соревнования, чтобы увидеть, какой волшебник первым добьется успеха с ней. Она была новым интересом для всех, и использовала это в своих интересах. Эта динамика заставила ее задуматься о своих предыдущих отношениях. Она потеряла девственность в пятнадцать лет на Гала-вечере МАКУСА. Андре. он был сыном одного из начальников отдела, и они ускользнули вместе ночью, когда ни один из их родителей не обращал внимания. Она больше никогда его не видела. Потом был Реджи. Она встречалась с ним в течение двух месяцев, прежде чем ее родители решили, что он её отвлекает, и вынудили расстаться с ним. Она не сделала этого, но потом ее родители стали ему угрожать, и через неделю он расстался с ней. Родители умерли всего через несколько месяцев. Годовщину она пошла «отпраздновать» одной ночью в маггловском клубе и встретила официантку по имени Наташа. У них была серия встреч, которые длились около недели, пока МАКУСА ее не увезли в Даллас, штат Техас. Она задавалась вопросом, считал ли Андреа, что он использует ее, хотя их короткая встреча была обоюдной. Сикария была красивой ведьмой, но к постоянному мужскому вниманию не привыкла. Большинство из них были просто хитрыми заигрывателями, которые помогали ей ориентироваться в замке и помогать с домашним заданием. Некоторые, казалось, устраивали из этого зрелище, разговаривая с ней, в то время как его друзья смеялись и указывали ему на спину. Потребовалось все, что было в ее силах, чтобы не проклясть мальчика и всех его друзей, но она помнила, что должна продолжать действовать. Грубить людям было явно не лучшим способом выставить себя доступной, поэтому она решила посоветовать парню поупражняться с рукой. Пошло? Да. Мерзко? Определенно. Пожалела? Ни в малейшей степени. Тем не менее, внимание ее нервировало. Как она и ожидала, школьная программа была достаточно простой, чтобы она могла выполнить ее в классе и по-прежнему иметь возможность думать о других темах. Она встретила несколько человек, которые были достаточно умны, чтобы (почти) не отставать от нее, и были достаточно интересны в разговоре. Роджер Дэвис (который, казалось, не любил ее), Адонис Розье, Томас Нотт, Калипсо Хатри, Джосилин Этос, и некоторые другие, имена которых она не могла вспомнить. Большинству учителей она, казалось, очень нравилась. Сикария думала, что это было главным образом из-за ее очаровательной личности, но во многом это также было связано с ее уникально развитыми магическими способностями. Для них она была 17-летней американкой, но на самом деле ей было 18. Она не думала, что эта разница в один год приведет к такому разрыву между ней и большинством ее однокурсников, но она думала, что, возможно, ее Жизненный опыт помог ей лучше понять грани и ограничения магии. Это, или, возможно, потому, что ее родители тщательно обучали ее задолго до того, как она получила законное право владеть палочкой. Она часто оказывалась в центре внимания в классе, не в силах сдержать свою потребность в чувстве демонстрации интеллекта. Она прилагала все усилия на занятиях, что не осталось незамеченным ее сверстниками. Учителя были впечатлены, но ее магические способности только привлекали все больше. Замедлиться и сдержать себя. Не быть подозрительной. Многие просто предположили, что программа в Америке были более продвинутыми (она не знала об этом). Конечно, ее таланту не было равных. На всех уроках. Но было исключение: Том Реддл всегда был равным ей, когда дело касалось знаний и магических способностей. Каждый раз, когда он видел ее, он, казалось, напрягался, и его состязательный характер заставлял его хотеть быть лучше, чем девушка, которая угрожала его превосходству. Он отказывался верить, что она умнее его. Или сильнее. Или более угрожающая. Честно говоря, он хотел убить ее. Он так сильно хотел ее искалечить, что она никогда не поднимет руку, чтобы снова ответить на вопрос в его присутствии. Он хотел причинить ей такую ​​жестокую боль, что она никогда больше не будет вести себя так, будто не боится его. Он хотел разрушить каждую ее частичку, пока она не признает, что он лучше. Возможно, именно это его больше всего злило. Его приводило в ярость то, что она не съеживалась от его взгляда, что она смотрела прямо в ответ, когда он смотрел на нее сверху вниз. Она не считала себя хуже него, и это сводило его с ума. Он упивался тем страхом, который производил на однокурсников. Это заставляло его чувствовать себя божеством. Его постоянное самообладание в ее присутствии оставляло желать лучшего. Она наблюдала за ним, ведя себя так, будто знала о нем что-то такое, чего не знал он. Она так быстро сделала то, что не смогли сделать многие: заставила его показать другую, злобную сторону себя. Она, казалось, даже не заметила, как легко ему было сломаться под ее минимальным давлением. На самом деле ее апатия к нему была откровенно задевающей. Как будто она дала ему пощечину. Он часто задавался вопросом, почему он так себя чувствует. Это была одна глупая маленькая девочка, так почему же это его так взбесило? До ее приезда существовало негласное правило. Все были напуганы очаровательным старостой Том Реддлом. Включая его друзей и учителей. Но входит случайная девушка, которую он, кажется, нисколько не смущает. Как она посмела не признать его лучше, чем она? Как она смеет не уделять ему внимания, которого он по праву заслуживает? Он оторвал взгляд от нее и снова обратился к профессору. Как ему хотелось увидеть, как она съеживается под ним. Он хотел увидеть ужас на ее лице, почувствовать учащение пульса и услышать ее бегающие мысли. Он хотел видеть ее в своей власти. Где он все контролировал, и все, что она могла делать, это умолять и умолять его и богов не дать ему причинить ей боль. Но он будет продолжать причинять ей боль. Снова и снова и снова. Он ругал себя; он не был чужд садистскими побуждениями, но он не мог просто ходить и причинять людям боль без причины, напоминал он себе. Она что-то скрывала, и он хотел заставить ее сломаться быстрее, чем она заставила его. Он хотел быть тем, кто увидит, что скрывается под ее маской. Он хотел, чтобы она отреагировала на него. Удивительно, но Сикария не подхватила эту зловещую фантазию одноклассников, а вместо этого отмахнулась от нее. Возможно, он был самым умным учеником до ее приезда, и теперь он был расстроен, когда она получала заслуги. Ее не особо заботила неприязнь мужчин к ней, но она ненавидела, когда ее не любили другие женщины. Из-за того, что к ней обратилось мужское внимание, она поняла, что это было также связано с чувством конкуренции за женщин. Женщины боролись за мужское внимание иначе, чем мужчины за женское. Женщины были умнее и более зрелыми, зная, что для выживания им понадобятся мужья. Мужчины хотели лишь красоты. Лишь бы переспать. Большинство других учеников, похоже, не испытывали к ней той же ненависти, предпочитая проявлять вежливую незаинтересованность. Это было приятно. То, как парни боролись за ее внимание, было чем-то вроде таблицы лидеров. Статус тех, кто мог поддерживать с ней беседу, резко вырос, в то время как такие люди, как мальчик, которму она велела посамоудовлетворяться, резко упали. То, что подвергалось ее пренебрежению, делалось мишенями для насмешек, поэтому парни, пытающиеся наладить отношения с ней, пытались выглядеть умнее, чем она, и замаскировать свои неприличные действия вежливыми улыбками. Однако эта стратегия не всегда срабатывала, потому что ее интеллект, казалось, просто раздражал некоторых. Например, урок зельеварения в пятницу. — Кто-нибудь хотел бы рассказать мне о свойствах бобов сопофора, когда они не находятся в зелье? — Слизнорт задал вопрос классу, и несколько рук поднялись, в том числе Тома и Сикарии. Вместо этого Слизнорт спросил гриффиндорца, которого она не узнала. — Бобы могут погрузить потребителя в глубокий сон, — сказал он уверенно, но выражение его лица слегка изменилось, когда Слизнорт откашлялся. — Не совсем. Не хотел бы кто-нибудь помочь мистеру Тейлору? — спросил Слизнорт, и снова рука Сикарии лениво поднялась. Она вовсе не пыталась досадить Тейлору, когда шла отвечать. Он просто дал неправильный ответ, и она собиралась поправить его. Он не воспринял это столь невинно. — Да, мисс Эдвардс? — все взгляды обратились на нее, когда Слизнорт позвал ее. Он выглядел даже слешка взволнованным. — Бобы сопофор обладают свойством вызывать сон только тогда, когда находится в зелье Живой смерти. Если это не зелье, его основная функция состоит в том, чтобы стереть память потребителя, — произнесла она, глядя только на Слизнорта. — Чудесно, мисс Эдвардс! Десять баллов Слизерину! — он положительно лучезарно улыбнулся ей, но Тейлор и Реддл казались гораздо менее впечатленными. Сикария сделал вид, что не замечает. Она держалась особняком до конца урока. Когда время, наконец, истекло, Слизнорт попросил ее остаться на минуту. Он улыбнулся ей из-за своего стола. — Дамблдор был прав! Вы замечательная ведьма. — Спасибо, профессор. Это очень приятно слышать от такого опытного зельевара как вы. — Лесть. Мужское эго позволяет ими легко манипулировать. — Вы слишком добры! Я думаю, вы сможешь получить сертификат мастера зельеварения сразу после окончания учебы, — ему не нужно было знать, что она уже владеет зельями, часто проводя эксперименты в свое (редкое) свободное время. — В любом случае, я провожу несколько мероприятий для некоторых из моих наиболее амбициозных студентов, и я хотел бы, чтобы вы присутствовали на них! Следующее - в ночь Хэллоуина, и я очень надеюсь увидеть вас там. — Сикария подумала, болело ли его лицо когда-нибудь от того, как часто он улыбался. — Я буду там, профессор. — она попыталась воссоздать энергию его улыбки, но безуспешно. Просто не было никакого сравнения с его чистой радостью, нарисованной на лице. Она была рада наконец получить приглашение. Какое-то время она задавалась вопросом, не выжидает ли Слизнорт этого, чтобы посмотреть, есть ли у нее большие амбиции, прежде чем позволить ей смешаться с его толпой элиты. Она обнаружила, что устраивает внутреннее торжество после выхода из класса. Прогресс! Следующим уроеом у нее была Защита от Темных Искусств. Сикария искренне восхищалась профессором Вилкост больше, чем почти всеми другими профессорами (за исключением Дамблдора, который, как ни досадно, был поистине блестящим профессором). Галатея Вилкост так хорошо разбиралась в ее способностях и была таким замечательным учителем, что Сикария не могла не почувствовать, что она все еще учится у нее, хотя она уже давно знала всю учебную программу. — Сегодня мы будем тренироваться на дуэлях, — объявила она, войдя в класс. Многие студенты стонали, но другие казались весьма взволнованными. Сикария была безразлична. Она выиграет дуэль против того, с кем столкнется, но она действительно надеялась, что ее противник, по крайней мере, бросит ей вызов. Однако ее настроение затем улучшилось, потому что она поняла, что это будет хорошим шансом разглядеть тех, кто обладает какими-либо экстраординарными магическими способностями. Ее желание не было исполнено. — Я уже объединила вас в пары, случайным образом, и, основываясь на ваших сегодняшних выступлениях, в ближайшем будущем я снова устрою вам дуэль с партнерами на основе ваших способностей, — ее голос не был усилен магией, но ему удалось привлечь внимание всех в комнате. Она начала зачитывать имена, большинство из которых Сикария впервые слышала, но были и знакомые. Калипсо Хатри и Томас Нотт бла бла бла Том Реддл и Абраксас Малфой Она украдкой взглянула на него, но он уже смотрел на нее. Он никогда не отводил взгляд, когда смотрел на нее, и не казался смущенным, когда его внезапные вспышки легилименции не удавались из-за ее быстрой реакции. Она заставила себя не реагировать и снова перевела взгляд на Вилкост. Калеб Диггори и Эдриан Лестрейндж бла, бла. Алекса Кэрроу и Персефона Гринграсс бла бла бла. Сикария Эдвардс и Стивен Тейлор ой Это был парень-гриффиндорец, которого она раньше поправляла на зельях. Она надеялась, что позже не будет обид, но все же решила немного поиграть с ним. Дуэль была прекрасным способом выпустить пар, хотя она всегда сражалась с полным равнодушием. Без эмоций. Она не употребляла кокаина с тех пор, как осталась в Хогсмиде, и страстно желала выброса адреналина или какого-то эмоционального выхода. Все это, будучи стойкой маленькой хорошей девочкой, разъедало ее изнутри, и ей нужно было вскоре проявить какие-то эмоции, иначе у нее наверняка случится срыв, который она не могла себе позволить. Она выбрала эмоцию для этой дуэли: мстительность. Она наблюдала за дуэлями и отметила учеников с большим талантом, чем другие. Она составила мысленный список, чтобы добавить их в свои заметки. Когда Реддл перешел на дуэль, он и Абраксас Малфой не были равными, хотя Абраксас все же пытался устроить хороший бой. Реддл вел себя несколько странно: после каждых нескольких проклятий он менял темп дуэли, заставляя Малфоя быстро защищаться. Он возился с Малфоем, хотя знал, что мог закончить дуэль почти мгновенно. Она никогда не прерывала зрительный контакт первой, даже не вздрагивая, когда он постоянно смотрел на нее. Боже, он был привлекателен, когда дрался. Подвижность его волшебной палочки и ленивое выражение на его лице говорили о высокомерии, но по какой-то причине он делал это привлекательным. Она не позволяла себе останавливать взгляд на его телосложении. Он быстро расправился с Малфоем, и они сели, Малфой, казалось, ожидал именно такого результата. Было ясно, что класс, как и Сикария, был впечатлен дуэльными способностями Реддла. Она задавалась вопросом, узнает ли она когда-нибудь мотивы его постоянных непристойных взглядов, но в тот момент это не входило в ее список приоритетов. Когда подошла ее очередь на дуэль, она инстинктивно начала разрабатывать стратегию, быстро понимая, что во-первых, все это не имеет значения и во-вторых, он все равно проиграет. После «начали» профессора Вилкост Стивен сразу же начал пытаться атаковать ее. Она понимала, что борется с гормональным злым мальчиком-подростком: можно ли отыскать соперника слабее? Она с легкостью отражала все его заклинания. Невербально. Он посылал проклятия за проклятиями, ни разу не потрудившись использовать невербальные заклинания. Ни разу не сдвинувшись с места, она отбросила каждое из проклятий легким движением палочки. Выражение ее лица было насмешливо бескорыстным. И, возможно, это выглядело высокомерно, потому что Стивен только разозлился. Возможно, его гнев был результатом того, что он не смог ударить ее ни разу. Она слегка вздохнула, по-прежнему отбивая каждое его проклятие без особых усилий. Сейчас было скучно, поэтому она решила немного приукрасить дело. Он послал особенно слабое "остолбеней" к ней, но вместо того, чтобы отклонить его, на этот раз она перенаправила его так, чтобы он попал ему в руку. Недостаточно, чтобы вырубить его, но достаточно, чтобы оттолкнуть на несколько футов. Это, казалось, только еще больше его разозлило. — Экспеллиармус, — он закричал в ее сторону заклятье, которое она снова направила, чтобы ударить его прямо в его руку с палочкой. Он слегка застонал от боли и послал ей еще одно проклятие, которое подняло все перья в комнате и отправило их в полет к ней. Некоторые студенты ахнули, но она не вздрогнула. Она использовала вариацию заклятия препятствия и каскадное заклинание, чтобы замедлить все перья, а не каждое из них по отдельности. Магическая теория действительно окупается. Она послала их обратно к нему, и он, наконец, додумался до того, чтобы поставить щит. Впрочем, это не имело значения, потому что все, что она делала, это держала у его ног перья. Ему удалось наконец ударить ее заклятием, связывающим язык, но это не имело значения, поскольку большая часть ее магии была невербальной. Тем не менее, она злилась, что он вообще смог ее ударить, поэтому решила, что дуэль окончена. Ты повеселилась, просто прикончи его. На это жалко смотреть. Она подумала о заклинании cogentibus abiciant и послала ему. Он попытался создать щит, но заклинание разорвало его. Тело парня застыло, и он повернулся к ней. Несколько студентов ахнули, а у профессора Вилкось выглядела несколько встревоженной. Ее пальцы инстинктивно дернулись к палочке, но она знала, что ученик не будет использовать никаких смертельных проклятий в своем классе, особенно новичок. Она повернула свою палочку на себя и наложила Фините Инкантатем, чтобы обратить вспять проклятие, связанное с завязыванием языка. Затем она повернулась к Стивену и заговорила: — Как вы думаете, вы проиграли эту дуэль? — спросила она его. Реддл уставился на нее. Он никогда не видел этого заклинания и это привело его в ярость. — Да, — он слабо улыбнулся, и его глаза были остекленевшими. Парень слегка покачнулся на месте. Несколько студентов засмеялись, и профессор Вилкост выглядела несколько удивленной. На мгновение она подумала, что ее юная ученица осмелилась использовать Империус в ее классе, но это явно было чем-то гораздо менее зловещим. — Ты собираешься уронить палочку сейчас? — спросила она, слегка улыбаясь. — Да, — он продолжал ту же дурацкую улыбку, и палочка выпала из его рук. Она инстинктивно и безответственно использовала беспалочковую магию, чтобы направить ее к себе. Класс, казалось, был шокирован этим, так как никто не знал другого ученика, который мог бы овладеть беспалочковой магией с той легкостью, которая была у нее. Это была бездумная реакция, и только охнув, она поняла, что сделала, и решила отвлечь их. Если вы раскрываете то, что не должны были раскрывать, отклонитесь и отвлекитесь, чтобы казалось, что это не имеет большого значения. Люди забывают, когда вы не реагируете. — Я лучший дуэлянт, чем ты? — Да, — класс смеялся над ним. Ей показалось, что она едва могла видеть улыбку, играющую на губах Вилкост. — Libertas cogitandi, — она применила контрзаклинание, и он, вздрогнув, очнулся от транса и упал на задницу, заставив класс засмеяться еще громче. — Блестящая работа! — сказала профессор в направлении пары, но вся аудитория знала, что это нацелено только на одного студента. Она бросила ему палочку. Она попала ему прямо в руки, но поймать ее так и не удалось. Он был красным от гнева. — На сегодня все, и не забудьте про эссе... — профессор Вилкось отпустила класс, и все начали уходить, прежде чем она попросила Сикарию остаться. Второй раз за сегодня учитель попросил ее остаться после урока. Профессор улыбнулась ей и приподняла бровь, когда она присела на край стола. — Какое последнее заклинание ты использовала, дорогая? — спросила она, к удивлению Сикарии. — Эм, это было просто заклинание принуждения, профессор. Оно заставляет жертву отвечать «да» на любой вопрос, который я задаю. Требуется меньше усилий, чтобы сопротивляться, чем Империусу, — объяснила девушка. — И контрзаклятие? - подтолкнула Вилкост. — Libertas cogitandi. Это означает «свобода мысли», тогда как проклятие, cogentibus abiciant, означает «принудительный ответ», — сказала она, и Вилкост на секунду задумалась, прежде чем кивнуть. — Ты весьма могущественный дуэлянт Сикария. Я бы сама сразилась с тобой, если бы это не противоречило кодексу. —Обе женщины засмеялись. — Могу я спросить, где ты узнала это заклинание? Сикария замерла, а выражение ее лица оставалось бесстрастным. Она попыталась быстро придумать объяснение, которое выглядело бы неприметным, но прежде чем она смогла это сделать, профессор сказала: — Да ладно, я позволила своему любопытству взять верх надо мной. Тебе лучше идти, ты опоздаешь на ужин. Вилкост что-то знала, но Сикария не могла сказать что. Тем не менее, она казалась заслуживающей доверия женщиной, поэтому она не стала пытаться ответить. Она весело пожелала профессору спокойной ночи. Сикария шла по коридору, пытаясь вспомнить все имена студентов, которых она хотела добавить в свой список лиц, представляющих интерес. Стук ее ног по полу отдавался эхом в тишине, поскольку большинство студентов уже ужинали. Вся ее голова была гудящей, когда она вспоминала: семь с трансфигурации, три с зелий, двенадцать с Защиты от ... — Есть одна баба, которая подумала, что она может попытаться унизить меня вот и уйти просто так, — позвал ее голос. — Баба? Что-то новенькое, — сказала она прежде, чем успела остановиться. Проклятый подстрекательский язык. Перед ней стоял Стивен Тейлор и трое других парней, каждый со своими волшебными палочками.