midnight sketches

Маккари все чаще опаздывает на совместные празднества, а иногда и вовсе их игнорирует. Вот и сейчас Друиг охватывает взглядом зал, полный людей и яств, и музыкантов, и иллюзий Спрайт, бьющихся под потолком, но не видит ее. Он отворачивает край рукава, где в запястье, под кожей спрятана пульсирующая золотая сфера: способ связи Вечных. Он мог бы найти ее. Просто чтобы удостовериться, что все в порядке, что с ней ничего не случилось. Друиг лукавит. Если бы с Маккари что-то произошло, сфера загорелась бы алым. Он выходит из дворца и, лавируя на узких улицах, идёт в направлении, подсказанном сферой. Путь выводит его на шумную городскую площадь, освещенную кострами, что горят в специальных железных поддонах. Здесь полно людей. Скорее всего Маккари обговаривает очередную незаконную сделку с кем-нибудь из бродяг, сидя в одном из питейных заведений. Друиг начинает обходить площадь по кругу, ища глазами знакомый силуэт, и спотыкается, наконец найдя. Маккари сидит недалеко от костра: оранжевый свет оттеняет ее идеальную бронзовую кожу и зажигает искры в весёлых глазах. На нее с неприкрытым восхищением, граничащим с вожделением, смотрит молодой красивый мужчина, которому она с улыбкой что-то пытается объяснить на языке жестов. Друиг жадно читает ее знаки и очень скоро понимает, что это не деловой разговор. В конце предложения Маккари показывает на длинные волосы мужчины, сплетённые в семь кос, и пишет в воздухе: «Мне нравится твоя прическа». Соперник — да, Друиг без колебаний использует это новое слово — понимает и улыбается ещё обольстительней. Он наливает из кувшина в глиняный стакан Маккари немного темного, словно венозная кровь, вина. Друиг отходит в тень стоящей рядом торговой палатки и ещё несколько мучительных минут наблюдает за парой, что общается на смеси ассирийского и самых простых жестов. Маккари выглядит расслабленной и до зубовного скрежета притягательной. Друиг поворачивает прочь и идёт, не разбирая дороги; мешающихся прохожих он попросту сметает с пути. Глаза его горят золотом. Он доходит до восточных ворот Ашкелона и выходит вон из города, в пустыню. Никогда Друиг не замечал в Маккари особой расположенности к людям. Да, она исправно защищала их города от девиантов, спасала их жизни, вела с ними дела, когда искала то, что хотела. Но компании людей она всегда предпочитала общество Вечных, в отличии от той же Серси. И вот теперь этот красавчик заставляет ее смеяться и наливает вино так, будто они собираются провести эту ночь вместе. Это сводит Друига с ума. Злая ревность бьётся о ребра диким животным, посаженным в клетку. Он не имеет на это никакого права. Маккари не принадлежит ему, они не возлюбленные, как Икарис и Серси. Он ее друг, такой же как Кинго или Фастос. Один из. Да, ему казалось, что они ближе к друг другу, чем к остальной команде. Что между ними есть связь, подобно той, что невидимой нитью протянулась между Теной и Гильгамешем. Что их маленькие секреты, проделки, игры в прятки и повседневный флирт обособляют их от других, превращают… в пару. Друиг резко останавливается, опуская голову. Ощущая себя идиотом. Все, чтобы он там себе не навыдумывал, существовало только в его голове. Маккари этого не чувствовала. И скорей всего не подозревала, что об их отношениях думал он. Друиг вдыхает остывший пустынный воздух, но вместо запаха песка и пыли в ноздри бьёт мускусный запах зверя. Он едва успевает отпрыгнуть и перекатиться, и челюсти девианта громко клацают, раскусив пустоту. На раздумья у Друига секунда, не больше. Он посылает сигнал тревоги через сферу в запястье и встаёт на ноги. Теперь они с девиантом, похожим на больших размеров собаку, двигаются по кругу в ожидании того, кто нападет первым. Очевидно, противник счёл его неопасным: Друиг замечает, как подбирается монстр, готовясь к прыжку, который может стать для Вечного фатальным. Красный вихрь проносится мимо, сбивая девианта с ног. Тут же взявшаяся из ниоткуда — на самом деле вышедшая из-под руки Маккари — Тена пронзает копьём его глотку. — Во имя Аришема, что ты делаешь в этот час за пределами города, да ещё и в одиночку, — Тена не спрашивает, лишь обжигает гневным взглядом и царственно проходит мимо, — быстро внутрь, пока на запах крови детёныша не пришли особи покрупнее. Она быстрым шагом возвращается к воротам, от которых Друиг отошёл не так уж и далеко. Он чувствует лёгкий толчок в плечо и смотрит на рассерженную Маккари. «Что на тебя нашло? Я едва успела подхватить Тену на городской стене, когда почувствовала призыв о помощи». — Прости, что испортил тебе свидание, — огрызается Друиг и тут же прикусывает язык. Поздно: брови Маккари взлетают вверх от удивления, а уголки губ наоборот ползут вниз. — Тебя не было на пиру, — пытается оправдаться Друиг, — Я отправился в город и увидел… «Давай не будем обсуждать это рядом с трупом девианта», — обрывает его Маккари и идёт вслед за Теной обычным шагом, даже не оглядываясь на него. Все трое вскоре оказываются в городе, Друиг велит страже закрыть и запереть ворота, после чего Тена возвращается к дежурству, а Маккари смотрит на него, сложив руки на груди. Друиг считывает этот знак, как нежелание разговаривать, но пытается ещё раз извиниться. — Я не хотел шпионить, Маккари. «Но разозлился настолько, что вышел в кишащую девиантами пустыню», — даже в движениях ее пальцев чувствуется негодование. — Я никому не хотел причинять беспокойство, — раздражённо реагирует Друиг. Он прекрасно осознает, что без поддержки двух воительниц был бы уже разорван на клочки, но стычка с монстром очень быстро отошла на второй план, вновь оставив Друига наедине с мыслями о Маккари и том человеке. «Ты мог погибнуть». — Он тебе нравится? — спрашивает Друиг, чей голос сегодня очевидно живёт собственной жизнью. Маккари медлит, а потом дважды качает сжатым кулаком. «Да». Это словно удар под дых. — Только не увлекайся им слишком сильно, он всего лишь смертный, — бросает Друиг и уходит. Спустя два дня измученный бессонницей Друиг стоит на одном из балконов дворца в рассветный час и смотрит, как возвращаются с ночного дежурства Маккари и Гильгамеш. Силач точно в шутку подсаживает быстрейшую на плечо и несёт ее словно кувшин с водой. Друиг отворачивается. Они не говорили два дня, даже не встречались взглядами на общих собраниях. Друиг не ел, не мог спать: его мучила совесть за брошенные в адрес Маккари слова, его грызла ревность, он страдал от осознания собственных несбывшихся мечтаний. С балкона он попадает в занимаемую им комнату и ничком падает на постель, погружаясь в полузабытье. Какое-то время спустя кто-то трясет его за плечо, а потом и вовсе бесцеремонно переворачивает. — Я принес тебе лепёшек, — говорит Гильгамеш. — Новый рецепт. Друиг щурится сквозь солнечный свет, пытаясь разглядеть выражение лица своего незваного гостя. — Я заметил, что ты ничего не ешь в последние дни. А это для тебя нетипично, — усмехается Гильгамеш, присаживаясь на обитый тканью табурет. Друиг приподнимается, фокусирует взгляд на блюде со свежим хлебом, потом смотрит на Вечного. — И это все?.. — Ты должен помириться с Маккари, — категорично заявляет тот, не привыкший ходить вокруг да около. — Не отнекивайся, я вижу, когда в группе происходит разлад. Когда Маккари расстроена, то теряет концентрацию. А когда она теряет концентрацию, это грозит неприятностями в бою. — Она ранена? — взвинчивается Друиг, вспоминая, как принял за шутку то, что Гильгамеш нес ее на плече, хотя это могла быть необходимость. — Царапина, Аяк вылечила ее в два счета, — успокаивает его Гильгамеш. — Она в своей комнате. Иди. Друига не приходится уговаривать, он срывается с места, на ходу приглаживая волосы и оправляя одежду, хотя понимает, что не станет выглядеть лучше. В ее комнату он попадает, отодвинув занавесь из плотной ткани, запоздало стуча по каменной стене дома. Маккари в людском платье сидит на полу, перебирает украшения: бусы, браслеты и серьги из своей многочисленной коллекции. Она бросает на него короткий взгляд и вновь возвращается к своему занятию. Друиг опускается рядом с ней на колени и нерешительно касается ее руки. Когда она смотрит на него, Друиг не может не отметить бледность и синеватые круги под глазами. — Маккари, — он дублирует знаками все, что говорит, — Я хочу принести свои глубокие и искренние извинения за все свои слова и поступки в тот вечер. Я вел себя эгоистично, глупо и опасно. Я не хотел следить за тобой, не хотел наговорить тебе гадостей. Мне жаль. Ты не обязана прощать меня, но я огорчён, что эта ситуация обременяет тебя. Тебя ранили сегодня, и я не могу не чувствовать своей вины. Маккари, смотрящая на него очень внимательно, тут хмурится и пишет в воздухе: «Меня по касательной задел лазерным выстрелом Кинго. Пришлось обратно ехать на плече Гильгамеша». — О, — только и может выдохнуть Друиг, не веря, что его обманул добряк Гильгамеш… который конечно узнал о ссоре не в силу своей прозорливости, а со слов Тены. — Это не отменяет всей моей речи. Мне правда очень жаль, Маккари. «Его зовут Самсон и, несмотря на то, что исподволь он пытался выведать секрет моей силы, он был очень мил со мной. Хотя обычно люди обходят стороной тех, кто хоть чем то на них не похож». Маккари пожимает плечами. «Если тебя так задело мое с ним общение, ты мог бы высказаться об этом в более спокойной форме». Друиг покорно кивает. «А не отправляться на съедение девиантам». Маккари вдруг берет браслет из черного оникса и скользящим движением надевает его на запястье Друига. «Люди верят, что этот камень отпугивает зло». Она смотрит на него серьезно и грустно. «Ты до безумия меня напугал, Друиг. Чтобы я стала делать, если бы потеряла тебя». Ее руки, написавшие это, бессильно падают вниз. Друиг касается пальцами отполированной поверхности бусин, а потом выводит в воздухе: «Ты не потеряешь меня, никогда». Касается губ указательным пальцем, а затем бьёт раскрытой пятерней по кулаку другой руки. «Обещаю». Маккари тянется к нему, и они осторожно сталкиваются лбами, замирая так на секунду или две. Ее дыхание дотрагивается до его щеки, и Друиг осторожно проводит большим пальцем по ее скуле. Маккари оказывается смелее и целует его первой.