midnight sketches

Друиг идёт в сторону Хогвартса в толпе учеников, возвращающихся с рождественских каникул, стараясь шагать в ногу со всеми и ничем не выдать своего волнения. Целых полторы недели он не видел Маккари, ему не терпится лично поблагодарить ее за присланный с совой подарок и спросить, пришлись ли ей по вкусу перчатки для квиддича, которые они с Серси выбрали в каталоге «Еженедельного ловца». — Умираю с голоду, — бормочет Гильгамеш, на глазах Друига съевший в поезде огромный кусок домашнего пирога. Они наконец вваливаются в главный холл, стряхивая снег с ботинок и мантий, где Друиг мгновенно, словно срабатывает внутренний компас, всегда указывающий в одном направлении, замечает Маккари. Она сидит в нише под часами Равенкло рядом с незнакомым волшебником в темно-фиолетовом костюме. Не отрывая взгляда друг от друга, пара обменивается жестами: кажется, что изящные пальцы Маккари складывают сотню знаков в минуту. Ее собеседник не отстаёт и отвечает также быстро. Друиг думает, что жестовый язык — это замечательный способ сохранить конфиденциальность разговора в публичном месте, ведь так Маккари не приходится каждое свое слово писать в воздухе, у всех на виду. Он даже не замечает, что стоит посередине холла, когда все его друзья ушли вперёд. Спрайт было оглядывается, но, проследив его взгляд, фыркает и сворачивает в сторону Слизеринских подземелий. Друигу следовало бы последовать за сестрой, но вместо этого ноги сами несут его к Маккари и ее спутнику. — Привет, — здоровается он хрипло и улыбается через силу. Незнакомец, а за ним и Маккари поднимают на него взгляд и, к облегчению Друига, Маккари расцветает во встречной улыбке. «Познакомьтесь», — в ее руках возникает палочка и она пишет в воздухе, предварительно показав им друг на друга, -"Это Друиг, тоже большой любитель алхимии, это — Фастос, мой дорогой друг из Ильверморни. Директор разрешил ему навестить меня во время каникул». — Строго говоря, школу я уже закончил, могла бы просто ограничится словом «друг», — косится на нее с улыбкой Фастос, потом встаёт и протягивает руку Друигу, — Приятно познакомиться. Друиг пожимает протянутую широкую ладонь и, глядя в спокойные темные глаза Фастоса, едва удерживается от того, чтобы скользнуть внутрь его разума. О врождённой способности Друига к легилименции знали немногие. Несмотря на то, что он не имел привычки взламывать чужие умы, он полагал, что людям, даже близким, будет неуютно в компании человека, умеющего «читать мысли». Но иногда — например на экзамене по рунам за третий курс, или когда захотел выяснить, что родители подарят ему на десятый день рождения, — он пользовался своим преимуществом. Вот и сейчас, удерживая зрительный контакт с Фастосом, пока совершается рукопожатие, Друиг быстро соображает, имеет ли право взглянуть на его общее с Маккари прошлое. — Хм, взаимно, — поборов искушение, он опускает глаза. — Надеюсь, каникулы удались? — О да, у вас тут чудесно, — небрежно отвечает Фастос, — но мне уже пора. Он оборачивается к Маккари и они обмениваются последними непонятными для других знаками. Фастос при этом бросает на Друига быстрый, с хитрецой, взгляд. И тот уже жалеет, что не воспользовался легилименцией. Маккари как-то рассказывала о Фастосе, когда разбирала почту за одним столом с Друигом и Теной. Писем от бывших одноклассников она получала много, но превыше всего ценила фиолетовые с золотым краем конверты, в которых приходили сообщения от него. Они дружили много лет, начиная с ее поступления на факультет Птицы-гром. Маккари верила, что Фастоса с его умом и амбициями ждёт блестящее будущее, и жалела, что не может быть рядом, чтобы поддержать его во всех начинаниях. Что-то ворочается в груди Друига, когда он смотрит на этих двоих, столь близких к друг другу. Он так скучал по Маккари все эти дни. По ее теплой улыбке, по искрящимся от озорства глазам. Не расставался с ее подарком — антикварным изданием справочника по ядовитым растениям долины реки Амазонки, и очень ждал новой встречи. Его нежелание делить ее с кем-то ещё так очевидно, что он изо всех сил старается его похоронить. Маккари наконец крепко обнимает своего друга, и тот уходит, подхватив саквояж, стоявший у стены, и помахав на прощание Друигу. «Пройдемся до ужина?», — Маккари поворачивается к нему с вопросом, написанным в воздухе. Друиг кивает и они шагают к лестницам, чтобы прогуляться по замку. Свое пальто он оставляет на перилах. — Что это был за язык? — спрашивает Друиг, когда они достигают галереи на втором этаже, где картины висят так плотно, что не видно какого цвета стены. Маккари останавливается и пишет. Портреты при этом беззастенчиво читают всплывающие строчки. «Неизлечимая глухота в волшебном мире заболевание редкое, но не мешает пользоваться невербальной магией и общаться. Не-маги с такой проблемой справляются с помощью языка жестов. Фастос, узнав об этом, предложил изучить такой способ коммуникации, чтобы бы мне не пришлось пользоваться волшебной палочкой. Это и правда не всегда удобно. Он принес в школу несколько справочников, мы приступили к практике и так увлеклись, что очень скоро стали «разговаривать» только так. Было приятно вспомнить былые навыки». — Но почему ты не упоминала об этом раньше? — Друиг искренне расстроен. «Не знаю. Это бы выглядело странно, разве нет? Будто я ставлю условия для общения со мной». — Я хочу изучить этот язык, — он легко задевает Маккари плечом. Это их тайное приветствие в переполненных во время перемен коридорах, знак «обрати на меня внимание» во время дружеских посиделок. «Хорошо. Я принесу тебе нужные книги»,  — она подмигивает ему, и они углубляются дальше в лабиринт замковых лестниц и коридоров. В одном из них Маккари останавливается и на фоне беленой стены пишет длинный рассказ о том, как они с Фастосом катались на коньках по замёрзшей глади озера. «Я хочу поцеловать ее, хочу поцеловать ее», — думает Друиг, смотря не на нагромождение предложений, а на нежный профиль своей спутницы. Эта мысль пульсом отдается в его висках, дрожью спускается от затылка к шее. «Я хочу поцеловать ее», — самому себе, набираясь смелости, повторяет он. Тут за его спиной раздается громкий скрежет, и Друиг оборачивается, на автомате вытаскивая из рукава палочку: обитатели замка — полтергейсты, портреты и другие ученики — иногда преподносили совсем не приятные сюрпризы. В середине стены красуется железная дверь, которой раньше здесь никогда не было. Маккари дёргает его за рукав и быстро пишет: «Что это?». Испуганной она не выглядит. Друиг с любопытством осматривает дверь. — Кинго и Икарис рассказывали, что курсе на втором, упражняясь в заклинаниях в коридоре восьмого этажа своротили с постамента скелет дромарога, да так удачно, что никакие «репаро» не помогали. Вместо того, чтобы признаться декану, они стали искать место, где спрятать несчастные останки животного и тогда им открылась легендарная Выручай-комната. Вход в неё появляется только тогда, когда человек испытывает острую необходимость в помощи. При этом комната будет обставлена так, как это нужно просящему. Кинго и Икарис увидели огромный зал, полный потерянных или сломанных вещей. Едва они занесли в него последнюю косточку дромарога, дверь исчезла, просто растворилась. И сколько они потом не простукивали стену, найти вход заново не могли. «Заглянем?», — глаза у Маккари загораются любопытством. Друиг возвращает ей улыбку, осторожно толкает дверь, и та легко поддается, приглашая зайти. Маккари, дышащая ему в затылок, восторженно вздыхает. Они попадают в помещение, напоминающее крытую оранжерею: повсюду стоят кадки с цветущими — в январе! — розами разных сортов, сверху раскачиваются бумажные китайские фонарики, и их отражения мерцают в чаше мраморного фонтана, стоящего в центре. Очарованные Друиг и Маккари закрывают за собой дверь и некоторое время бродят среди цветов, вдыхая их волшебный аромат. «Здесь восхитительно», — в полумраке буквы, срывающиеся с кончика палочки Маккари, отливают золотом, - «Но я не понимаю, о какой помощи ты просил». Друиг замирает. Выручай-комната открылась в ответ на его отчаянное желание, создав обстановку, романтичнее которой сейчас не найти во всей школе. Ох, и он сам шагнул в эту ловушку. — Мне нужно сказать тебе одну вещь, — Друиг становится в половине шага от нее и смотрит сверху вниз. Маккари смотрит на его губы, готовая внимательно считывать все, что он скажет. И это, зуву его задери, совсем не помогает. — Я не знаю никого, прекраснее тебя, — это совсем не то, с чего бы он хотел начать, но слова уже льются из него сами по себе. — На первой сдвоенной паре ЗОТИ, когда твой патронус врезался в меня, пролетев мимо цели, я посмотрел в твою сторону и пропал в тот же миг. Целый месяц понадобился мне после этого, чтобы набраться смелости и подойти к тебе. Ты казалась кометой, пролетающей мимо на сумасшедшей скорости, и у меня не было ни единого шанса поймать тебя. Друиг даже в полутьме различает, что щеки Маккари начинают наливаться румянцем. Но она не прерывает его, лишь становится ещё сосредоточеннее. — Когда я узнал тебя ближе, то понял, что никогда не встречал человека, который бы понимал меня лучше. Человека, подхватывающего мои мысли до того, как они будут закончены, касается ли это домашних заданий или шуток об аппетите Гильгамеша. Твоя красота, твой ум, твое чувство юмора — с каждым днём этого учебного года я влюблялся в них все сильнее. У меня никогда не хватило бы храбрости признаться в этом, если бы эта чертова комната не подслушала мои мысли и не превратилась из зала ненужных вещей в зимний сад. Маккари начинает было писать, но палочка у нее подрагивает, и буквы гаснут и опадают. — Маккари, — Друиг вздыхает. — Одно твое слово, и этого разговора никогда не было. Одно твое слово — и я никогда больше тебя не побеспокою. Она с негодованием смотрит на Друига и, решительно преодолев разделяющее их пространство, обнимает его за шею и дважды коротко целует в щеку и уголок рта. Друиг вспыхивает весь: от макушки до пят, на несколько мгновений прижимает Маккари к себе, утыкаясь лицом ей плечо. Потом ослабляет объятия, чтобы взглянуть на девушку. Губы Маккари складываются в короткое «люблю тебя», прежде чем Друиг первый раз целует ее, и мир за пределами комнаты перестает существовать. Их компания собирается у подножия одной из лестниц, и Кинго, чрезвычайно довольный и благостный, спрашивает, указывая на сидящую на перилах Спрайт: — Чего это наша малышка нахохлилась, как сова? Попалась «Берти Боттс» со вкусом требухи и разочарования? — Друиг и Маккари не явились на ужин, — многозначительно говорит Серси, пока Спрайт пытается пнуть подошедшего близко Кинго за шутку про конфеты, — Думаю, они наконец объяснились. — И это значит одно из двух: или нам придется неделями смотреть на их обнимашки и поцелуи, или они вообще перестанут проводить время с кем-то, кроме друг друга. Я не знаю, что из этого хуже, — раздражённо добавляет Спрайт. — У Маккари и Друига есть чувства к друг другу? — изумляется Кинго. — И вы все знали об этом? — Ты бы тоже знал, если бы обращал внимание на что-то, кроме отражения в зеркале, — замечает Икарис. — Ну, ладно, Друига я могу понять, — Кинго по-прежнему выглядит потрясённым. — Но Маккари-то что в нем нашла? — Ты говоришь о моем брате, — возмущается Спрайт. — Противоположности притягиваются, — пожимает плечами Гильгамеш, бросая взгляд на Тену. Тена хранит загадочное молчание, пока остальные продолжают препираться с Кинго. Она с усмешкой вспоминает слова Маккари в первый день занятий:«Я сегодня случайно запустила патронусом в студента другого факультета, и он едва не пронзил меня взглядом своих голубых глазищ. Если то, что я слышала про междоусобицу Гриффиндора и Слизерина правда, похоже я нажила здесь первого врага».