midnight sketches

В свой день рождения Аяк всегда просила об одном — сделать взнос в любой благотворительный фонд по своему выбору, вместо подарка или цветов. Маккари еще утром вместе с поздравлениями в whatsapp прислала ей скрин с пожертвованием в пользу организации, занимающейся реабилитацией раненых диких птиц. Эту идею ей подал Икарис, уже год как являющийся волонтером подобного приюта. Но оставлять давнюю подругу без приятного сюрприза Маккари не собиралась и потому перед вечеринкой зашла в Chanel, чтобы купить классическую красную помаду. Она прогулочным шагом направляется к многоквартирному дому Аяк, на крыше которого запланирована вечеринка. К счастью, погода просто отличная: на небе ни облачка и воздух, прогретый солнечным днем, обещает скорое лето. Маккари проводит рукой по низко свесившейся ветви дерева, покрытой молоденькими листочками, собирая остатки вязкой почечной смолы. До нужного ей подъезда остается шагов двадцать, когда она замечает мужскую фигуру, облаченную во все черное — от тяжелых ботинок до кожаной куртки. Маккари останавливается, как вкопанная. Словно видит привидение. Друиг набирает код на панели домофона и заходит в дом, так и не заметив ее. Маккари делает осторожный шаг назад. Сердце колотится о ребра, как после спринта. На языке возникает фантомный, но от того не менее мерзкий привкус «Твинкис». Маккари прислоняется спиной к дереву и прикрывает глаза. Сколько времени прошло? Маккари считает годы. Два. Два года и четыре месяца. И вот он стоит на пороге дома Аяк, словно никогда и не уезжал в Перу. Словно никогда не бросал ее. Как Аяк могла позвать его на вечеринку и не сказать об этом ей? Желудок Маккари болезненно сжимается. Это были худшие месяцы в ее жизни. Пустоту, которая образовалась после его отъезда, казалось, ничто не могло заполнить. Маккари готовилась к отбору в Олимпийский резерв, и изнуряющие тренировки в ее жизни чередовались с приступами обжорства. Вот тогда-то она и хваталась за «Твинкис» или «Читос» и ела, ела, ела. Чтобы после провести время в обнимку с унитазом. И это был еще далеко не худший сценарий. Маккари стоит под деревом минут десять или пятнадцать, пока ей не приходит сообщение от Аяк: «Маккари, ты где?». Именинница ненавидела опоздания. Но в их компании этим обычно грешила Серси. Маккари собирается с духом. На вечеринке будет куча народа. Коллеги Аяк с супругами, соседи, волонтеры из шелтера «Домо» для женщин, попавших в беду, и бывшие одноклассники. Она сможет наскоро поздравить подругу, обнять Кинго, которого не видела несколько месяцев, и сбежать, пока Друиг ее не заметит. Чтобы попасть на крышу, нужно зайти в квартиру Аяк, вылезти через окно и подняться по пожарной лестнице. Маккари преодолевает весь этот путь на автомате и перед тем, как спрыгнуть на крышу, цепляет на лицо дежурную улыбку. И, хвала всем богам, почти сразу попадает в объятия Кинго, приехавшего в город только на два дня. Их постановку «Верхний свет» пригласили на Бродвей, где она с успехом идет целый сезон. — Я должен тебя предупредить, — сразу после приветственного поцелуя говорит и одновременно жестикулирует Кинго. — Без понятия, чем думала Аяк, когда приглашала его… Короче, здесь Друиг. Вернулся из своей Южной Америки, на радость нам всем. Обещаю, я не отойду от тебя ни на шаг, просто не подпущу этого придурка к тебе. «Все нормально, Кинго. Я могу за себя постоять. Тем более, я не собираюсь оставаться здесь надолго. А тебе наверняка хочется рассказать остальным о жизни в Нью-Йорке», — отвечает Маккари. Кинго с сомнением качает головой. — Это еще не все, кстати. Серси пришла с новым парнем, а ведь с момента их развода с Икарисом не прошло и недели. «Неделя с момента официального решения. Они не живут вместе уже полгода», — отвечат Маккари, но сама нервно оглядывается в поисках Икариса. Он и правда мог болезненно отреагировать на появление Серси с Дейном. — Все равно. Это не праздник, а катастрофа, — ворчит Кинго. «Найду Аяк», — показывает Маккари и пожимает плечо друга. «Раздобудь нам пару стаканов пунша». Она осторожно скользит среди гостей. Людей и правда много, но у крыши все-таки есть границы. Есть вероятность, что Друиг где-то совсем рядом. Маккари подходит к Аяк, вручает ей пакетик из Chanel и выводит пальцами: «Я видела Друига внизу. Почему ты не предупредила меня?». — Прости, это совершенно вылетело у меня из головы, — вид у Аяк виноватый. — Он позвонил во второй половине дня, поздравил и сказал, что вернулся в город. Я была так рада его слышать! Я пригласила его на вечеринку, а потом закрутилась и даже не подумала о твоей реакции. Маккари, мне так жаль. Но мне всегда казалось, что ваше расставание было мирным. «Да, так и было». Если не считать того, что решение об отъезде Друиг принял, не обсудив с ней. Попросту поставив перед фактом. Маккари ищет глазами Кинго, когда натыкается на пристальный взгляд светло-голубых глаз. Сердце мгновенно падает вниз, а потом подскакивает и бьется где-то в горле. Маккари отворачивается. Чувствует, как румянец зажигает щеки. Замечает Кинго, стоящего рядом с Икарисом и идет к ним на ватных ногах. Почему, даже спустя годы разлуки, ее тело предает ее и так реагирует на один только его взгляд?.. Едва подойдя к друзьям, Маккари понимает, что Икарис или начал отмечать день рождения Аяк еще до вечеринки, или успел набраться в абсолютно рекордные сроки. — Что этот полудурок делает здесь? — отлично, Икарис тоже замечает Друига. Их отношения всегда были натянутыми. «Думаю, нам обоим лучше уйти», — показывает Маккари Кинго. «Я поймаю такси и отвезу Икариса домой». — Я помогу тебе, — Кинго ставит свой стаканчик с напитком на бортик ограждения. «Не надо. Останься. Повеселись. Утром можем позавтракать где-нибудь в городе». — Не нужно разговаривать так, будто меня здесь нет, — раздраженно вклинивается Икарис. — Маккари, я не собираюсь уходить. А если тебя смущает твой бывший, я могу скинуть его с этой долбанной крыши, и всего делов. — Отличный план, — бормочет Кинго и удостаивается осуждающего взгляда подруги. Вечер, обещавший быть чудесным, и правда оборачивается бедствием. Маккари чувствует потребность съесть хоть что-нибудь и идет к столу с закусками. Ей понадобятся силы, чтобы пережить все это. Берет кусочек пиццы и пару сырных шариков. С сомнением смотрит на поделенный на порции большой шоколадный торт, когда краем глаза замечает, что он отделяется от компании Фастоса и Бена и держит курс прямо на нее. «Привет, Маккари», — Друиг демонстрирует, что не забыл американский жестовый за прошедшие годы. Она подавляет желание отвернуться и сбежать. Вместо этого Маккари кивает и засовывает в рот оба сырных шарика, показывая, что слишком занята, чтобы общаться. — Читал твою статью про Изумрудную скрижаль в «Американ хистори», — Маккари замечает, что пальцы у Друига чуть дрожат, когда он выводит, впрочем, довольно ловко, словно и не было перерыва в практике, нужные знаки. — Если твоя теория подтвердится, ты станешь новым Шлиманом. Маккари вдруг охватывает злость. Он что, и правда считает, что может появиться в ее жизни как снег на голову, заговорить о вещах, важных для нее, и все будет нормально? Все будет по-прежнему?.. Она оглядывает его с ног до головы. Ее сердце пропускает удар, когда она замечает шрам на его скуле, которого раньше не было. Не может не отметить, что тонкая ткань футболки облегает куда более рельефную, чем два года назад, грудь. Браслет из каменных бусин на левом запястье. Взволнованное выражение лица. «Это правда то, о чем ты хочешь поговорить со мной спустя два с лишним года своего отсутствия?», — Маккари отставляет свою пластиковую тарелку с нетронутой пиццей. — Мы можем спуститься в квартиру Аяк, чтобы поговорить в более спокойной обстановке? — спрашивает Друиг, которого оттесняют от стола с закусками. И тут выражение его лица становится суровым, закрытым. Он смотрит куда-то за спину Маккари и говорит — она читает по губам, — Это не твое дело. Маккари оборачивается. Икариса придерживает Кинго, и намерение друга Маккари считывает без труда. «Остановись, Икарис», — она подписывает намеренно медленно, чтобы до него дошло. «Меня не нужно защищать», потом для Друига — «Ты потерял право говорить со мной два гребанных года назад. Когда в один день решил изменить свою жизнь и попутно разрушить мою. Если бы я хотела с тобой говорить, то не заблокировала бы во всех месседжерах и соцсетях». Жестикулируя, Маккари наступает на него и Друиг, пятясь, врезается в кого-то из гостей Аяк. Ощущая нервную дрожь во всем теле, Маккари решительным шагом идет к пожарной лестнице и, попав в квартиру Аяк, запирается в ванной комнате. Ополаскивает лицо холодной водой. И сидит на краю белоснежной ванны до тех пор, пока в дверь не начинают настойчиво ломиться желающие справить свои естественные надобности. Маккари не слышит стук, но видит, как дергается вверх и вниз дверная ручка. Она идет в общую гостиную, тонущую в тенях уходящего дня и, конечно, застает там Друига. Он сидит в ее любимом кресле: локти на коленях, лицо спрятано в ладонях. Маккари медлит. Она сейчас за его спиной и может с легкостью ускользнуть — хоть на крышу к друзьям - к тем, кто не бросал ее, пусть и по самым возвышенным причинам, хоть на улицу. Маккари бесшумно подходит к креслу и проводит ладонью по его волосам. Друиг дергается, вскидывает голову и, видя ее, замирает. Маккари плавно опускается к нему на колени, обхватывает руками и прячет лицо в изгибе его шеи. Вдыхает незнакомый аромат то ли мыла, то ли шампуня. Чувствует, как его кожа под ее губами покрывается мурашками, а руки, прижимающие ее еще ближе — дрожат. Они всегда действовали друг на друга гипнотически, и похоже, что ничего за истекшие два года не изменилось. Маккари ненавидит себя за проявленную слабость. Маккари готова плакать от осознания, как сильно она скучала. Отстраняется, чтобы взглянуть на него. В глазах Друига стоят слезы, он целует ее раскрытую ладонь, и они осторожно сталкиваются лбами. Маккари два года и четыре месяца бежала прочь от своих воспоминаний, только для того, чтобы снова оказаться в объятьях человека, причинившего ей боль. Она совсем не уверена, что готова дать этой связи — какой бы характер она в итоге не приняла — второй шанс. Но сейчас ей хочется одного: узнать происхождение шрама на его правой скуле прежде, чем она поцелует его.