midnight sketches

Затрещина, которую отвешивает ему Тена, такой силы, что голову Друига откидывает вправо. Несколько секунд он потрясенно трясет ей, пытаясь избавиться от искр, вспыхивающих перед глазами. — Пришел в себя? Теперь можешь смотреть на вещи трезво? — сухо спрашивает его Вечная. — Эй, у вас там все в порядке? — кричит видевший все Гильгамеш. «Все хорошо!», — отвечает Тена, нетерпеливо отмахиваясь. — Рука у тебя тяжелая, но идей в моей голове не прибавилось, — Друиг наконец-то может сфокусироваться. Он опирается спиной о стену. — Думаешь, стала бы Аяк разглагольствовать передо мной, если бы не знала, что я ничего не смогу сделать? Она ведь уверена, что ей осталось только ждать и ждать недолго. — Никогда не считала Верховную такой уж умной, — Тена пожимает плечами. И видя, что Друиг снова погружается в мрачность, продолжает, — Послушай. Хорошо, мы не можем сражаться с Древним Богом, сила которого превосходит мощь Аришема, судя по рассказам. Мы не знаем, как сдержать Его влияние на твой разум. Но Аяк сама дала нам ключ к дальнейшим действиям. Ты видишь это?.. Друиг поднимает глаза на свою соратницу и не может не признать, что греки не зря называли Афину Палладу богиней мудрости. — Сфера, — кивает он. Единственный способ связи с Аришемом. Единственная возможность сообщить, что назначенная им Верховная предала истинный смысл миссии Вечных на Земле. — Если попытаемся вспороть Аяк грудную клетку на глазах у всей команды, нам точно не сдобровать. И мы не знаем, как именно работает этот светящийся шарик. Но ты права, сейчас это единственный вариант. — У вас точно все в порядке? — к ним подходит Гильгамеш. — В последнее время вы оба сильно меня беспокоите. И хотя Аяк сказала, что… — Аяк лгала, — перебивает его Тена. — Чтобы она не сказала, все — ложь, — и Тена выкладывает перед Гильгамешем план Верховной возродить Древнего безжалостного бога. Тот слушает молча, переводя взгляд с нее на Друига и обратно. По его лицу невозможно ничего прочесть. — Насылающее странные сны мертвое космическое божество, спящее на дне Земного океана, — резюмирует он, когда Тена заканчивает. — Та тварь, что ты нарисовала пару дней назад?.. Прости, я не должен был без спроса заходить в твою спальню, но… — Ты веришь нам? — обрывает его извинения Друиг. Ответить Гильгамеш не успевает, Тена цыкает и кивает своим собеседникам на приближающуюся тень. Икарис снижается и мягко опускается на пыльную землю рядом с ними. Оглядывает их компанию и говорит: — Тена, Друиг. Аяк послала меня за вами. Видимо, Верховная все-таки решила, что зря раньше времени разоткровенничалась перед своей жертвой. И решила принять некие меры. — Ни я, ни Друиг больше не испытываем ни малейшего желания следовать ее приказам, — дерзко отвечает Тена, и энергия на кончиках ее пальцев начинает потрескивать, оповещая о том, что Вечная вот-вот возьмется за оружие. — Она предупреждала, что реакция может быть именно такой, — кивает Икарис. — Гильгамеш, нашим собратьям нужна помощь, их нужно препроводить в медицинский отсек. Ты и Маккари были правы, когда беспокоились о них, и Аяк сожалеет, что во время не разглядела… Мад Ви’ри, — торжественно заключает он. Гильгамеш бросает на Тену обеспокоенный взгляд. — Вы пойдете со мной. Для вашего же блага, — синева уходит из глаз Икариса, уступая место желтому огню лазеров. — Только попробуй, — в руке Тены возникает щит, и она становится таким образом, чтобы заслонить не только себя, но и Друига. — Тена, это будет напрасная борьба… — качает головой Икарис. Глаза его пламенеют. — Посмотрим, — цедит она сквозь зубы, создавая во второй руке алебарду. Гильгамеш становится между спорящими сторонами, расставив руки в стороны: — Успокойтесь немедленно! — грозно рычит добрейший из Вечных. — Тена! Убери оружие. Я прошу тебя, — добавляет он с нажимом, и Тена поколебавшись, заставляет исчезнуть алебарду, но не щит. — Икарис, — предупреждающе-низко произносит он имя своего лидера, и тот приглушает пламя лазеров. — Все успокойтесь. Они пойдут с тобой добровольно, незачем угрожать, — успокаивающе говорит Гильгамеш. — Мы отправимся к Аяк все вместе. Мы все выясним. Тена?.. Гильгамеш поворачивается к своей бессменной напарнице. И Друиг понимает, что этим двоим не нужны слова, чтобы понять друг друга. Гильгамеш прикрывает глаза, а потом с видом человека, который понимает, что совершает ошибку, но поделать с этим ничего не может, поворачивается к Икарису и с быстротой, обычно нехарактерной для основательного и никуда неторопящегося Вечного, создает энергетическую перчатку на своей правой руке и — Икарис никак не успевает среагировать — разворачивается и ударяет последнего снизу вверх, точно в челюсть. Оглушенный противник отлетает футов на двадцать, не меньше. — Бежим, — пальцы Тены крепко обхватывают запястье Друига, и она тянят его прочь. Он следует за ней по узким улицам, в сторону крепостной стены, вчерашней ночью сломанной девиантами, и дальше — в проем и самую гущу леса. По началу кажется, что они петляют, не разбирая дороги, но потом Друиг понимает, что у Тены есть цель. Через десять или пятнадцать минут отчаянного бега она вдруг останавливается на небольшом пятачке среди деревьев и, пока Друиг пытается удержать в груди колотящееся сердце, раздвигает низко спустившиеся листья и открывает перед ним вход в небольшой шалаш. Они ныряют в укрытое пространство, и Тена снова тщательно маскирует вход. Когда глаза Друига адаптируются к полумраку, он может разглядеть два плетеных кресла, горелку с висящим над ней медным чайником, одеяла и еще какие-то мелочи. — Наше тайное место, — Тена отвечает на невысказанный вопрос, — небольшое убежище вдали ото всех. — Мы здесь недели две. Когда вы успели? — Мы создаем его в каждом месте, куда пребываем. Это наша традиция со времен Индии. Просто уголок, где можно побыть вдали от всех остальных. Будь осторожен, пару дней назад в кресле свернулась змея, а в чашках, если Гильгамеш забывает их перевернуть вверх дном, могут засесть эти маленькие цветные лягушки, — яд Земных существ не действует на Вечных, так что Тена волнуется скорее о животных, чем о Друиге. Тот послушно осматривает сидение, прежде чем сесть. — Икарис будет обследовать территорию сверху и не должен нас заметить, если не будем жечь огонь, — Тена опускается в кресло напротив. — Немного времени, чтобы скорректировать план, у нас все равно есть. — Гильгамеш поверил тебе, — говорит Друиг. — Возможно, нам удастся и привлечь на свою сторону еще кого-нибудь из команды. — Гильгамеш помог нам сбежать, исходя из тех же причин, что и Маккари сторожила твой сон, — Тена вздыхает. — Они любят нас. И хотят защитить. Они могут поплатиться за это желание и, в том числе поэтому, нам нужно действовать быстро. Но остальные… Икарис — преданный солдат, для него слово Аяк — любое слово Аяк  — это закон. За Икарисом слепо последуют Кинго, Серси и Спрайт. Фастос, пожалуй, будет за нас. Повисает короткая пауза, потом Тена осторожно спрашивает:  — Скажи, Аяк в ходе своего злодейского монолога пояснила, как должно пройти пробуждение? — Нет, — Друиг качает головой. — Но все дело в снах, не так ли? Две недели каждую ночь я видел океан и каждую ночь сопротивлялся тому, чтобы погрузиться в его воды. Маккари бодрствовала рядом со мной, сторожила мой сон и будила в критический момент. Но сегодня утром все изменилось. Я увидел вещи такими, какие они есть на самом деле. И сам сделал шаг в пустоту. Значит ли это, что Его невидимые щупальца уже намертво обернуты вокруг меня?.. Тена какое-то время терпеливо ожидает продолжения, но у Друига нет ответов. Он смотрит вниз, на устланный пожелтевшими листьями земляной пол. — Поэтому я и просил тебя убить меня, — наконец он снова подает голос, и Тена не может удержаться от того, чтобы не закатить глаза. — Потому что единственное, что я могу пока сделать — это не спать. Обещай мне, что сделаешь это, если станет слишком поздно. Что решишь в пользу этой планеты и всего живого во Вселенной, если придет время выбирать. — Сбавь пафос, — буркает Вечная. Но под сумрачным взглядом Друига сдается и нехотя кивает. Вечером того же дня, когда на землю спускаются сумерки, и в городе зажигаются первые огни, Аяк стоит на мостике Домо, у иллюминатора. Верховная разочарована: Тену и Друига не нашли. Икарис несколько раз облетел окрестности, и Маккари — хотя ей Аяк не слишком-то доверяет — прочесала лес, но безрезультатно. Отчасти Аяк виновата в этом сама. Совершенно необязательно было выкладывать все карты на стол перед мальчишкой. Но она была так взбудоражена, когда увидела, что он читает священные строки, что потеряла самоконтроль. Приятно было наконец открыть Друигу его великое предназначение, которого он, впрочем, не оценил. Глупец. Ну, ничего. Ему не сбежать. Никому из них не сбежать с этой планеты, что станет первой в цепочке завоеваний проснувшегося Древнего. На краю широкой площадки перед Домо вдруг появляется изящный силуэт, облаченный в белое. В правой руке — длинный меч, в левой — холщевый мешок, днище которого оттянуто чем-то круглым и пропитано вязким и темным. Эта зловещая ноша так и притягивает взгляд Аяк. Из космолета навстречу Тене выходят Икарис и Маккари. Кинго патрулирует город, потому как девианты по-прежнему где-то рядом и готовы атаковать. Гильгамеш за содеянное взят под арест в своей каюте. Тена останавливается. Икарис стоит у дверей. Маккари, плавная как пантера, начинает обходить вытоптанную площадку по краю. — Позовите Аяк, — веско роняет Тена. Она настороже. Маккари может использовать свою сверхскорость, чтобы сбить ее, но не факт, что увернется от лезвия меча, направленного в живот. — Верховная на мостике, ты можешь обратиться к ней отсюда, — отвечает Икарис. Тена поднимает глаза к скрытому снаружи иллюминатору и произносит твердо и громко: — Друиг мертв. Все кончено, — рука ее взлетает вверх, демонстрируя мешок, с нижней части которого капает кровь. Ярость, рожденная в груди, столько мощна, что требует немедленного выхода, и Аяк оглушающе вопит. В эту же секунду рядом с Теной оказывается Маккари, ее пальцы впиваются в горло бывшей соратницы. Аяк и с мостика видно, что Быстрейшую сотрясает крупная дрожь нетерпения и гнева. Стоит моргнуть, и Тена будет задушена. Но этого нельзя допустить: Тена тоже опалена дыханием Древнего, и если Друиг мертв, в ней — единственная оставшаяся возможность довершить начатое. — Нет, Маккари! — кричит Аяк. — Она нужна живой! Тена под рукой Маккари стоит совершенно недвижимо, меч по-прежнему держит опущенным и что-то шепчет своей противнице. Маккари меняет руку на шее Тены, чтобы другой размотать горловину мешка и взглянуть на содержимое. — Маккари, — Икарис подходит ближе. Он слышал окрик Верховной и хочет вмешаться в дуэль двух воительниц. Но не успевает. Обе Вечные вдруг исчезают в неистовом золотом вихре и через секунду предстают на мостике, перед Аяк, вопреки ожиданиям которой, Тена выходит из-под рук Маккари по-прежнему вооруженной. Богине Войны достаточно трех секунд, чтобы в один большой шаг преодолеть оставшееся между ними расстояние и полоснуть Верховную Вечную повыше ключиц. Аяк не успевает даже толком почувствовать боль от разреза, когда Тена бесстрашно и безжалостно запускает свои пальцы в рану, чтобы вырвать из нее золотистую, сверкающую даже сквозь кровь, сферу. Подоспевший Икарис сражается с Маккари, что не дает ему прорваться к Верховной. В конце-концов он ловит ее захватом сзади: зажимает шею Маккари в треугольник из предплечья и плеча и сдавливает. Вдруг сзади на него обрушивается сокрушительной силы удар, и Сильнейший без единого звука оседает на мраморный пол. Стоявший за ним Фастос удовлетворенно фыркает, покачивая в руке инструмент сильно напоминающий молоток. — Главное знать, куда бить, — поясняет он не слушающему его Друигу. Тот помогает подняться рухнувшей на пол вместе с Икарисом Маккари. Вечная одаривает Друига сильным тычком в плечо. «Это было жестоко, — показывает она, пока глаза ее наполняются слезами, — И небезопасно для Тены. Я едва не потеряла рассудок». В мешке лежал медный чайник, лишенный носика и ручки, и набитый для веса камнями, завернутыми в ткань. Кровь была настоящей, Тена выпустила ее ножом из предплечья Друига. Но поверх всего лежала пара белых цветков, таких же, что были в волосах Маккари в ночь, когда Друиг пришел к ней в каюту. Этот ход должен был обеспечить сумятицу в стане противника и при наилучшем раскладе — что и произошло — разговор Маккари и Тены наедине. — Прости, прости меня, — Друиг готов умолять на коленях, но Маккари просто падает в его объятья, и на несколько секунд мир вокруг перестает существовать: есть только ее тепло и запах бергамота. Он губами собирает слезы с ее щек и целует в лоб. — У нас тут дело, не забыл? — резко окрикивает его Тена. Аяк, сидя на полу, почти залечила нанесенную рану, а у входа на мостик появляются, привлеченные шумом и суетой, Серси и Спрайт. — Глупцы, — хрипит и булькает Аяк. — Думаете, достаточно просто извлечь ее из моего тела? Сфера — дар… Золотистый шарик, словно откликнувшись на эти слова, вырывается из перепачканных пальцев Тены и взмывает вверх. Семеро пар глаз заворожено наблюдают за полетом. На миг сфера зависает в воздухе, а потом стремительно меняет курс и жалящим насекомым впивается в яремную ямку Друига. От обжигающей боли, недосыпа и потери крови Друиг теряет сознание. Последнее, что успевают ухватить его глаза — испуганное лицо Маккари. …а когда открываются вновь, то видят перед собой пейзаж, который он мгновенно узнает. Город предстает во всем своем великолепии и уродстве. Звук — дыхание спящего Бога — здесь звучит так отчетливо, так ясно. И синхронизируется с его собственным пульсом. Друига вдруг охватывает чудовищное спокойствие, темное равнодушие, тянущее его душу на самое дно безымянного океана. Больше нет ничего: ни Земли, ни человечества, ни Вечных. Все не имеет значения. Его разум тянется к Тому, что покоится в самом центре Р’льеха… …еще одно падение, и вот уже Друиг повисает в невесомости, посреди бескрайнего космического пространства. Аришем ужасающей громадой склоняется над ним. — Друиг, — голос Бога раздается будто не снаружи, а внутри его головы. Шесть огненных горнил устремляют на него свой взор, изгоняя морок, навеянный видом подводного города. — Аришем, — и Друиг рассказывает все. Когда в истории пора ставить точку, он смиренно опускает голову, ожидая услышать приговор. — Связь, установленная с Великим Древним, неразрывна. Ее может оборвать только смерть. Но ты смотришь на нее как на одностороннее явление. Это не так. Твой разум способен контролировать ее, сдерживать. И я покажу как. …снова Домо. Когда Друиг приходит в себя, Маккари обхватывает его лицо ладонями и горячо приникает губами к губам. После поцелуя, во время которого кто-то из команды присвистывает, он поднимается и оглядывает своих сокомандников. Аяк, прикованная одним из браслетов Фастоса к стене. Икарис, метающий гневные — но не лазерные — взгляды на остальных. Серси, сдерживающая его. Спрайт, сидящая на столе. Освобожденный Гильгамеш. — У меня есть сообщение от Аришема, — он с помощью Маккари поднимается на ноги. — Нужно собрать всех. — Здесь не хватает только Кинго, — пожимает плечами Спрайт. — Так что можешь говорить. Да, и можешь не пересказывать всю эту историю с Ктулху. Я уже поведала ее во всех красках своего таланта. — Ты?.. — В прошлую ночь я не участвовала ни в битве, ни в спасательной операции. Отлично выспалась, позавтракала и сидела в лаборатории под прикрытием иллюзии невидимости. Я делаю так всегда, когда сочиняю новую историю. Я была там, когда состоялся ваш диалог с Аяк, — что ж, такая привычка объясняет осведомленность Спрайт обо всем, что происходило в их семье века подряд. Друиг оглашает волю Аришема. Одна часть команды должна отправиться на Олимпию — доставить на суд Целестиалов низложенную Верховную. Другая — остаться на планете и продолжить миссию в истинном ее облике под предводительством Друига. — Но я хочу дать вам свободу выбора, — говорит новый Верховный. — Если никто, кроме меня, не захочет оставаться на Земле, так тому и быть. На принятие решения у вас сутки. Завтра на закате Домо должен взять курс на Олимпию. — Я остаюсь, — отрезает Тена. — В этих лесах еще полно Гончих Тиндала. — Я ценю это, — кивает Друиг. Наверняка богиня Войны лелеет надежду когда-нибудь сразиться и с тем, кого рисовала снова и снова, пачкая пальцы углем. — Я хочу вернуться, — также категорично, как Тена, говорит Спрайт. Друиг кивает и ей. Остальные берут паузу на раздумье. Позже в своей каюте Маккари бережно бинтует руку Друига. Он не стал просить Аяк вылечить порез, нанесенный мечом Тены. — Ты можешь лететь, — говорит он, когда она завязывает узлом концы бинта и поднимает глаза. — Я знаю, как сильно ты скучала по Олимпии все это время, Маккари. Я не хочу быть якорем, тянущим тебя назад. «Я скучала по Олимпии, потому что считала ее своим домом. Но я ошибалась. Мой дом — там, где ты». Маккари садится рядом с ним на кровать. «И потом, кто-то должен присмотреть за тем, чтобы новый Верховный не наделал глупостей». — Ах, вот так, да? — мурлычет он, перед тем как опрокинуть ее на постель. Ночью, когда Маккари спит, обвив его руками, Друиг перебирает в уме события этого длинного дня, самого длинного дня в его жизни. Он надеется, что помимо Тены и Маккари с ним на Земле останутся Фастос и Серси. Может быть Гильгамеш. Он знает, что их ждет много работы. И возможно им действительно удастся сделать этот мир лучше. Он знает, что когда закроет глаза, то увидит город, лежащий на дне океана. Он знает, что будет видеть его до конца своих дней. Но теперь это его не пугает. Друиг знает, что войдет в ворота Р’льеха не как раб Древнего бога, но как защитник Земли. Он будет слушать дыхание Великого Ктулху и сторожить его мертвый сон, чтобы человечество продолжало жить.