***
Паб забит под завязку. Кинго, которого Маккари целый час бинтовала, чтобы он стал похож на мумию из старых фильмов ужасов, пробирается к ним с Серси, высоко подняв руки. В каждой — по стакану пива. Следом за ним в такой же манере идет Дейн, нарядившийся Арагорном. А за ним — и это Маккари совсем не радует — сосед Дейна по квартире, Кро. В его компании ей всегда неуютно. Он слишком высокий, слишком сильный на вид. Слишком развязный. Кинго вручает Маккари один из стаканов и тянется к корзинке, что наполнена незаконно пронесенной в паб едой. «Отличная идея была идея, скажи», — показывает он, умудряясь жестикулировать, удерживая в правой руке «твинкис». То, что Маккари на Хэллоуин непременно должна одеться Красной Шапочкой, Кинго твердил с тех пор, как в начале месяца она ворвалась в квартиру, что они снимали вдвоем, задыхаясь от бега и ужаса. На вечерней пробежке в парке ей навстречу, прямо под свет фонарей выскочил… волк. Маккари и сама понимала, насколько дико это звучало. Но на вопрос Кинго уж не испугалась ли она сбежавшей от хозяина хаски или овчарки, покачала головой. Она была уверена в том, что видела дикое животное. Помнила, как сверкнули золотом его глаза, когда он посмотрел прямо на нее, а потом исчез в зарослях. С тех пор Маккари бегала только на тренажере. Шуточки Кинго, который в тот вечер перерыл все местные новости и твиттер в поисках каких-нибудь свидетельств о сбежавшем из зоопарка звере, ее не задевали. В конце-концов, короткое черное платье, накидка-капюшон вишневого цвета и миленькая корзинка ей очень шли. Кро, перегнувшись через Серси в образе Арвен — сколько Маккари их знает, у них с Дейном всегда парные костюмы — тоже тянет свою большую ладонь с татуировкой к ее корзинке. Он вытягивает из нее «Сникерс» и подмигивает Маккари. Она натянуто улыбается. Позже, после трех-четырех стаканов, как это всегда бывает, он попробует приобнять или иным способом выразить ей свою «приязнь». Маккари отворачивается, смотрит в зал. На сцене кавер-группа, раскрашенная под «Kiss» исполняет что-то эмоциональное. Маккари их, разумеется, не слышит, но толпе нравится. Герои фильмов Марвел и DC, сказочные и мифические персонажи и те, кто поленился приодеться по случаю праздника (и заплатившие за вход, в отличии от заморочившихся над костюмами) явно наслаждаются музыкой, выпивкой и атмосферой. Ее взгляд скользит дальше и вдруг цепляется за фигуру только что вошедшего. Кожаная куртка поверх черной футболки. Мягкие, темно-каштановые волосы. Лицо скрыто под маской в виде волчьей морды. Он оглядывается вокруг, поводя картонным носом, точно принюхиваясь, и это вызывает у Маккари смешок. «Потанцуем?», — перед ее лицом возникают руки Кинго, и Маккари согласно кивает. Она подхватывает ритм, который задает партнер, и на следующие двадцать минут забывает обо всем. Когда они возвращаются в свой уголок, взмокшие и возбужденные, Кинго опрокидывает в себя остатки пива и покидает ее, отправляясь к черному выходу, чтобы раскурить косяк вместе с Кро. Еще одна причина, по которой сосед Уитмана не нравится Маккари. Арвен и Арагорн, также известные как Серси и Дейн, где-то среди танцующих. Маккари находит в корзинке маленькую бутылку воды, выпивает ее всю и опирается о стену. И только тогда снова замечает парня в черной куртке и маске волка. Он стоит рядом, буквально в паре шагов, и смотрит на нее. Маккари может различить цвет его глаз сквозь прорези маски. Она вздыхает. Сейчас он заговорит с ней. Она жестом покажет, что не слышит. И тогда он или смутится, или потеряет всякий интерес, но в любом случае постарается как можно быстрее раствориться в толпе. Но человек в маске вытаскивает руки из карманов куртки, и его длинные пальцы ловко складывают: «У тебя в корзинке пирожок и горшочек масла, Красная Шапочка?». Маккари не успевает как следует удивиться, когда он добавляет: «Видел, как твой друг общался с тобой на жестовом. Я немного умею». Маккари не может сдержать широкой улыбки. В повседневной жизни она редко встречает людей, владеющих ASL. «Мне велели не сворачивать с тропы и не разговаривать с незнакомцами. Говорят, так можно лишиться бабушки», — отвечает она на первое предложение. «Тогда позволь представиться», — он сдвигает маску как бейсболку, наверх, открывая лицо. Матово-белая кожа, голубые внимательные глаза под сенью темных ресниц. Большой нос, верхняя губа выгнута «луком Купидона». Ее собеседника нельзя было назвать классическим красавчиком, но взгляд он к себе притягивал. «Я Друиг», — показывает он свой именной знак. «Маккари», — машинально представляется она, все ещё скользя взглядом по его лицу. — Красивое имя, — говорит он, дублируя сказанное жестами и улыбаясь уголком рта. — Хочешь потанцевать?.. Маккари оглядывается на танцпол. Играет что-то медленное, романтичное: Серси покачивается в объятиях Дейна, положив голову ему на плечо. Маккари неуверенно замирает, снова смотрит на Друига и кивает, поддаваясь искушению. Его ладони скользят за полы накидки, уверенно обхватывают узкую талию и притягивают ближе. Маккари кладет руки ему на плечи, обтянутые тонкой футболкой — кожанка осталась лежать поверх корзинки Красной Шапочки; ее бюст слегка касается его груди, и от этого ощущения у нее едва не подкашиваются ноги. Друиг двигается уверенно, почти грациозно. Маккари угадывает за этой мягкой пластичностью большую силу, но не боится. Его ладони кажутся ей обжигающе-горячими даже сквозь ткань платья, и от этого ее тело словно плавится. Она чувствует, как Друиг что-то шепчет ей в шею — кожи касается слабое дыхание. По спине пробегает приятная дрожь, и Маккари вдруг думает, каково было бы испытать другой вид близости с этим человеком. Щеки вспыхивают, у нее нет привычки ложиться в постель с первым встречным. Но когда Друиг останавливается — музыка кончается, пары вокруг распадаются, аплодируют группе — и не спешит убрать руки, она отваживается взглянуть ему в лицо и видит в нем отражение собственного желания.***
Все происходит так быстро, что Маккари кажется, она едва поспевает за событиями. С Хэллоуинской вечеринки они ушли спустя полчаса после знакомства и целоваться начали еще на выходе из паба, едва скрывшись от удивленных взглядов друзей Маккари. В тот вечер она привела Друига к себе. Их с Кинго квартира была ближе, да и инстинкт самосохранения, пусть и притупленный страстью, подсказал, что ехать на чужую территорию совсем уж безрассудно. Сосед лишь присвистнул, когда Маккари на утро появилась на кухне. «А он горяч, этот парень», — и указал на отметины, оставленные на ее шее. «Боже, да он тебя всю искусал», — не унимался Кинго, пока она засыпала зерна в кофемашину. Маккари хранила загадочное молчание. Растерзанной она себя не чувствовала ни в первую ночь, ни в последующие. Скорее заласканной и зацелованной. Аметистовые отметины, оставленные сильными пальцами, и полукруглые следы от зубов покрывали ее тело словно крохотные признания в любви. Друиг не причинял ей боли, никогда не переходил грань, за которой ей были бы неприятны его неистовые поцелуи и крепкие объятия. Они стали почти неразлучны, проведя порознь лишь несколько вечеров в ноябре. И это беспокоило Серси и Кинго. «Он странный», — делился своим мнением последний, — «Помнишь, на нашей встрече-знакомстве заказал себе двойную порцию тартара? Брр. А тот раз, когда он пропал на целые сутки, отключив телефон? Может быть он навещал свою тайную семью? Или офицера по надзору за досрочно освобожденными? Что ты вообще о нем знаешь?». — По-видимому, нашей милой Маккари хватает того, что он прилично трахается, — однажды сказал Кро, заставший очередную волну вопросов Кинго. Маккари успела прочесть это по его губам. В ответ она лишь фыркнула и вышла из комнаты. Параноидальные замечания Кинго Маккари предпочитала игнорировать. Она никогда не чувствовала себя счастливее, чем в эти по-осеннему темные дни. И вопреки мнению друга, уже многое знала о своем возлюбленном. Он вырос в маленьком городке, в штате Мэн. Учится в университете и специализируется на культурной антропологии. Снимает одноэтажный дом в десяти минутах езды от ее квартиры, на той стороне лесопарка. Мечтает поехать в Перу. Каждый раз при встрече он утыкается ей в шею и бормочет, как чудесно она пахнет. Этого было вполне достаточно. «Мне нужно будет уехать завтра, на пару дней», — показывает Друиг, стоя у крыльца ее дома одним декабрьским вечером. «Скорей всего связи не будет. Не удивляйся, если сообщения не будут доходить». «Куда ты едешь?», — спрашивает Маккари, и впервые странная тревога касается ее сердца. Месяц назад, примерно в это же время, Друиг тоже исчез на день, а вернулся усталым, сонным и бледным до синевы. «Дела», — небрежный жест — основание одной ладони проходится по ребру другой — не вносит ясности. Он коротко целует ее в щеку и уходит. Следующий день проходит как обычно, за исключением того, что примерно в половине четвертого Друиг и правда перестает отвечать на сообщения. Семена сомнений, так щедро раскиданные Кинго, начинают робко пробиваться в ее душе. Маккари заканчивает работу и идет домой в сумерках, под присмотром восходящей луны. Ночь обещает быть ясной и свежей. Впервые за пару месяцев Маккари решает отправиться на пробежку в парк: проветрить голову и избавиться от неспокойных мыслей. «Будь осторожна, не поскользнись», — напутствует Кинго, которого она встречает разговаривающим с Кро на крыльце дома.***
Ему выпадает второй шанс. Спустя недели она наконец-то снова одна, снова идет на пробежку в парк. Он знает короткий путь, путь, которым он выйдет к нужному месту раньше ее. На этот раз никакая псина ему не помешает. На этот раз он возьмет ее. И сотрет эту счастливую, довольную улыбку с ее смазливого лица.***
Серси и Дейн забирают Маккари из полицейского участка только после полуночи. Показания, освидетельствование и опознание нападавшего сжирают уйму времени. Она позволяет заботливым рукам Серси усадить себя на заднее сидение старой Тойоты Дейна, что всю дорогу хранит гробовое молчание. Позволяет Кинго всучить ей чашку с обжигающим ромашковым чаем и укрыть плечи пледом. Но единственное, чего Маккари хочет на самом деле — это чтобы Друиг был рядом. После в сотый раз повторенного жеста «я в порядке» друзья все-таки оставляют ее в покое. Она берет телефон и пишет короткое: «напиши мне, как вернешься». Двойная галочка, сообщающая о доставке сообщения, появляется только в семь утра. Маккари замечает это мгновенно, ведь сомкнуть глаз она так и не смогла. Уже в двадцать минут восьмого она стучит в дверь дома Друига. Хозяину требуется целая минута на то, чтобы пересечь коридор и открыть ее. Какой бы жуткой не выдалась ночь у Маккари, она почти забывает об этом, когда видит длинный порез поперек его белой груди. Они вцепляются в друг друга, как двое утопающих. Маккари хочет обнять Друига как можно крепче, но боится причинить ему боль. Он успокаивающе проходится ладонью по ее спине, затем осторожно отстраняется. Маккари смахивает выступившие слезы, и вдруг застывает на пороге все еще открытой нараспашку двери. Линялое золото обрамляет зрачки, почти вытесняя небесную голубизну радужки. Друиг замечает ее взгляд. «К закату луны это пройдет», — показывает он и вздыхает. Маккари смотрит на его рану, обработанную и небрежно заклеенную несколькими кусочками пластыря. «Это был ты», — потрясенно выводит она в воздухе. «Этого не может быть, но это был ты». «Мы заработаем простуду, если продолжим стоять на сквозняке», — замечает Друиг, но не двигается с места. Он дает Маккари шанс уйти и забыть все, как страшный сон. Она решительно входит и закрывает за собой дверь. «Расскажи мне все». Они располагаются на диване в гостиной. Друиг пожимает плечами. «Я не знаю, с чего начать. Хм. Забудь, все, что тебе известно об оборотнях из массовой культуры. Меня никто не кусал. Я не убиваю людей. Я не воюю с вампирами. Быть может потому, что никогда их не встречал». Он дожидается слабой улыбки Маккари и продолжает: «Скорее это похоже на генетическое заболевание, последствия которого сопровождают тебя всю жизнь. Да, я люблю сырое мясо и раз в месяц прохожу через болезненную трансформацию. Но с этим можно жить. Есть даже плюсы. Острый нюх и слух даже в человеческом обличье». «Мне повезло с домом. Его сдавали почти за бесценок. Тут почти не было мебели, заднее крыльцо и крыша требовали ремонта, но зато за оградой начинался парк. И мне не приходилось делить дом с соседями. В сентябрьское полнолуние я предпринял первую вылазку, стараясь держаться вдали от протоптанных дорожек и фонарей. В октябре наткнулся на человека, поджидавшего кого-то в тени деревьев. Маккари, я не убийца. И не герой. Я посчитал, что если спугну обоих — и потенциальнцю жертву, и преступника, этого хватит, чтобы спасти первую и напугать второго. Ты убежала. Как и тот, кто таился в темноте, когда я пошел на него с рыком. Пару дней спустя, проходя мимо площадки для воркаута я учуял знакомый запах. Это был Кро. Я решил… приглядеть за ним. За человеком, что прячется во тьме, поджидая девушек. Так я попал на вечеринку в пабе». «Меня ты тоже узнал по запаху?», — спрашивает Маккари. Друиг покорно кивает. «Я… Я не думал, что тот вечер кончится так, как он кончился», — он вдруг очаровательно краснеет. «Ты была такой красивой, такой… о, черт», — он раздраженно всплескивает руками, — «Такой…». «Ароматной?», — решает чуть подразнить его Маккари. И Друиг краснеет еще больше. — Я выгляжу гребанным фетишистом, да? — ворчит он вслух. Маккари ласково гладит его по руке. «Я потерял голову. И совсем забыл о своих планах. До вчерашнего вечера, когда я снова учуял его запах сквозь холодный воздух. Он был там. Он ждал. Снова ждал тебя». Маккари сглатывает, мысленно возвращаясь на десять часов назад. Она почти добежала до точки разворота, когда кто-то огромный напал сзади и поволок ее прочь с тропы. Стальные пальцы сжали шею. Маккари скосила глаза и с ужасом узнала татуировку на оголившемся участке кожи между перчаткой и рукавом. Она принялась молотить ногами, стараясь попасть по голени противника, а руками разжать мертвую хватку на своем горле. Он продолжал тащить ее, несмотря на сопротивление, когда в свете фонаря мелькнула серебристая шкура и прямо на Маккари из темноты выпрыгнул волк. От сильного толчка они оба — преступник и жертва — свалились на спину. От неожиданности тот разжал руки, и Маккари, извиваясь, поползла в сторону. Зверь тем временем лапами встал на грудь Кро и зарычал, оголив десна и острые зубы. Глаза его блестели как две начищенные золотые монеты. Маккари сумела подняться на ноги и бросилась было бежать, когда Кро выхватил из кармана куртки нож и полоснул им поперек груди животного. Волк подскочил — и наверняка взвизгнул — от боли, но уже в следующее мгновение его челюсти сомкнулись на запястье преступника. Маккари побежала к выходу из парка. Оказавшись среди света и людей, дрожащей рукой набрала смс для номера экстренных вызовов. Кро задержали по горячим — и кровавым — следам на снегу. Еще через два часа, сидя в комнатке для допросов со стаканчиком дрянного кофе из автомата, Маккари узнала, что отпечатки пальцев Кро совпали с отпечатком, оставленным на месте убийства женщины на Аляске, произошедшем несколько месяцев назад. Маккари рассказывает об этом обстоятельстве Друигу. «Полиция также обыскивает лес в поисках бешеного зверя, напавшего на нас. Боюсь, в ближайшие месяцы тебе лучше не появляться в парке», — добавляет она. Вся тяжесть перенесенного вдруг обрушивается на нее. Маккари откидывается на спинку дивана, глаза начинают слипаться. Друиг обхватывает ладонью ее лицо. — Маккари, — он хочет, чтобы она посмотрела на него. Продолжает на жестовом: «Вызвать тебе такси?». «Разве я не могу остаться здесь?», — спрашивает она недоуменно. «Ты хочешь остаться со мной?.. После всего, что увидела и узнала?», — он выглядит не менее растеряным. «Я бы хотела остаться с тобой до конца жизни», — ее жесты совсем сонные, медленные. — Но… «Друиг, ты ведь сам сказал. Это просто заболевание, с которым вполне можно мириться. Мне ли не знать», — и она ведет пальцем от уха к подбородку, показывая слово «глухота». Он целует ее в лоб, а потом молча подхватывает на руки и несет в спальню. Они оба устраиваются в коконе из одеял и засыпают.