Сириус
Двое грузных мужчин не без труда волочили на себе тело раненого парня, чудом остающегося в сознании. Правый бок кровоточил, пачкая одежду. По чистой случайности, которую скорее можно приравнять к самонадеянной глупости, трое Пожирателей смерти и только что закончивший школу паренёк, нанесли визит одному из чиновников Министерства, вышедшего им боком. Завербовать Мирари не получилось, но это вопрос времени. Опираясь на плечи Лестрейнджа и Долохова, насколько это было возможно, Сириус глядел на рябивших девушек в ярких платьях, или же в их подобие, сквозь трепещущие ресницы. Сначала до него не сразу дошло, где они: высокие потолки; стены, отделанные красным деревом; множество мягких пуфиков и соф; шторы алого цвета; персидские ковры под ногами; антикварные канделябры и торшеры. Его мысли роились, путались, принося боль в висках. — Ой, что это с ним? Бедняжка. Пролепетал нежный голосок, принадлежащей не менее симпатичной шатенке, прикрывшей узкой ладонью рот. Пышные кудри ниспадали по хрупким плечам и оголенной груди, доходя до стройной талии и боков. Незнакомая Сириусу девушка подалась вперёд, тихо нашёптывая подруге на ухо какую-то глупость. Подруга ее была светловолосой, высокой, возможно, даже выше самого Сириуса, а лицо ее, хоть и хорошенькое, не выражало ни единой эмоции. — Надо бы его утешить. Блэк для себя отметил, что девушки, столпившиеся в центре комнаты, больше похожей на просторную гостиную, отнюдь не стеснялись своей наготы, скрывающейся за шелковыми тканями, едва прикрывающими лобок. Зажмурившись, Сириус пытался развидеть лица, груди, бёдра, ноги. В нос ударил приторно-сладкий аромат персиков, груши и дыни, когда мимо, словно лесная косуля, пробежала девушка, не менее прекрасна, чем ее верные подруги по цеху. — Ты куда меня привёл? — Бродяга пошатнулся, благо его удержал Рудольфус, недовольно скосивший на него глаза. — В Бордель, — просто ответил Игорь, щелчком пальцев подозвав к себе одну из девушек. — Голубка, где твоя матушка? Та самая голубка внимательно поглядела на Сириуса, держащего подрагивающую руку на боку, где кровь успела обагрить когда-то дорогую по меркам магглов рубашку. Ей не было его жаль, возможно, потому что мужчины не раз обходились с ней дурно. Затем ее глаза цвета сапфиров встретились с золотишком. — Держи, — золотой галеон был подброшен в воздух, где цепкие пальцы голубки поймали его прежде, чем он успел приземлиться на мягкую поверхность ковра. — А теперь говори. Сириус тихо взвыл, с трудом удержавшись на подкосившихся ногах. Из-за потери крови ослабел он быстро, ещё каких-то пара минут, и он грузом падет под ноги своим же товарищам. Одурманивающая предобморочная слабость лишь усугубляла и без того шаткое положение. Он чувствовал, струи тёплой крови на своей ладони и запекшееся кровавое пятно на бедрах, стягивающее кожу при движении. — Давайте его сюда! Мало что соображая, Сириус упустил из виду тот момент, когда он оказался в одной из комнат дам удовольствий, а красивая женщина, так напомнившая ему Вики, отдавала приказы своим работницам. — Держись, — прошипел Рудольфус, на пару с Владимиром уложив безвольное тело Блэка на ложе. — Не смей умирать! — мужские ладони дотронулись до его лица, и возглас Лестрейнджа был последним, что удалось расслышать Сириусу перед тем, как пучина забвения утянула его во мрак. — Не смей умирать, чертов Блэк! Не смей!.. Время, словно сыпучий песок, утекало сквозь пальцы, лишая тихо сопящего парня блаженных часов крепкого сна. Когда Сириус волей-неволей разлепил заспанные глаза, то не сразу сообразил, где он находится. Рамы окон были плотно занавешены тяжелыми шторами, и что весьма примечательно, — ткань их была из алого, скорее кровавого, бархата. В комнате помимо нескольких огарков потухших свечей не было других источников света. Однако, когда Пожиратели трансгрессировали был ещё полдень, это Бродяга помнил. Со стоном приподнявшись на локтях, парень намеревался было свесить ноги с кровати, как взгляд его наткнулся на окровавленный бинт, повязанный вокруг торса. Пальцами невесомо проведя по рёбрам, Блэк зажмурился, запрокинув голову. Он ощутил пульсацию от незажившей раны. Боль казалась невыносимой, но Сириус сжал зубы так, что отголосок боли ударился о десна. Он принялся ждать, когда его хоть кто-то навестит. Разумеется, он бы поднялся и возможно продержался бы на ногах пару минут, но что толку-то, если он упадет раньше, чем дойдёт до двери. Нахмурив брови, Бродяга попытался припомнить, где он находится. На ум ничего толкового не приходило, разве, что он смутно помнил полуголых дев, чьи голоса, как один, слагали балладу. Не исключено, если девы — плод его воспалённого, после пробуждения, разума. Не могли же и впрямь Пожиратели привести его в один из домов терпимости? Ответить на свой же вопрос Сириус не успел, по той причине, что дверь с тихим скрипом приоткрылась, пропуская внутрь молодую женщину в сопровождении Рудольфуса и Игоря. — Как себя чувствуешь, guapo? — голос будто колокольчик, такой чистый и нежный. Когда незнакомка подошла ближе к изголовью кровати, Блэк смутно узнал очертания ее лица. Это она возложила на его грудь ладони перед тем, как Сириус провалился в сон. Ее шепот успокаивал. Лестрейндж хмыкнул, красноречиво изогнув брови. Должно быть, он подумал, что Бродяга утратил дар речи из-за красоты женщины, как бы не так. Сириус не отрицал, незнакомка действительно была хороша собой. Настоящая красавица. Да только ему дела до нее не было. Полные губы темно-алого цвета подарили ему улыбку, от которой стало в раз легче, а может, тому виной самовнушение. Ее бронзовая кожа чуть поблёскивала при зажженных свечах, рассеивающих свет. Жемчужный ряд ровных зубов и выразительные глаза. Такие глубокие, немудрено и потонуть в них с концами. Прочистив горло, Блэк поочерёдно наградил Пожирателей недобрым взглядом. — Сколько я провалялся? Казалось, его вопрос позабавил Каркарова, плюхнувшегося на низкий пуфик. На его тонких губах заиграла заговорщическая улыбка, да только Сириус не разделял веселья. — Пять суток. У Блэка глаза полезли на лоб. Неужели, он и в самом деле провёл в беспамятстве добрую неделю? Наверное, матушка себе место найти не может, а Виктория и вовсе с ума сходит, если до неё, конечно, дошли о нем вести. Пока Бродяга мысленно прикидывал то, что за это время могло случиться с его семьей и друзьями, Игорь не выдержав, залился громогласным смехом, против воли вызвав улыбку на хмуром лице Рудольфуса, стоящего у края кровати. — Дурачьё, — нежный голос незнакомой, но безусловно красивой женщины, поубавил гнева Блэка, без предупреждения рвущегося наружу. — Не нервничай, прошло всего-то пару часов, guapo. И только сейчас Сириус распознал в голосе женщины лёгкий акцент. — Кто вы? — он откашлялся, осознавая свою оплошность. — Прошу прощения, мисс, вы не представились. Женщина ласково улыбнулась, отчего ее пухлые, накрашенные блеском губы чуть дрогнули. Несомненно, она была приятной особой, без бывалой спеси, свойственной женщинам ее положения. А Сириус не слепой, он видел ее взгляд, осанку, манеру держаться и дорогущий туалет, так шедшей ее бронзовой коже. Должно быть, дамочка высокого происхождения. Одно не понятно, что она забыла в столь непотребном месте, так не подходящему ее статусу. — Верно подмечено, — легким движением руки женщина разгладила юбку приталенного платья. — Меня зовут Магдалина Санчес, но вряд ли мое имя тебе о чём-то говорит… Ее губы двигались, но Блэк более не слышал того, о чем она говорила. Он до того был поражён, отчего не сразу захлопнул рот, так некстати открывшийся сам собой. Магдалина Санчес. Только дурак не знал об одной из самых красивых женщин Лондона. Трижды вдова, имеющая галеонов на своём счету больше, чем у самого Лорда Малфоя. Сам Лорд, отец Сириуса, не раз захаживал в гости к сэньоре Санчес, не получая от нее ничего, кроме отворота-поворота. Лет восемь назад, Бродяга спряталась под лестницей, став невольным свидетелем ссоры между отцом и матерью. В сердцах Вальбурга Блэк грозилась развестись с мужем, но Орион быстро нашел к ней подход, зарекшись не посещать «позорные» места магического мира. Магдалина так и проговорила с Игорем и Рудольфусом добрый час, позже к ним присоединился Владимир, не удосужившийся стереть след помады с небритой щеки. Под разговоры спорящих волшебников, Блэк отобедал в постели, оценив грибной суп, похожий на густую жижу, и свежеиспеченную горбушку хлеба. — Что ж, — сэньора Санчес опустила взгляд на свои ладони, — пожалуй, мои девочки могут помочь. Как вам известно, под градусом мужчины крайне разговорчивы, а уж если подключить в дело женские чары, то они и вовсе ответят вам на все вопросы. — Мистер Реддл будет вам крайне признателен, сэньора… Рудольфус намеревался сказать что-то еще, однако резким жестом руки Магдалина заткнула мужчину на полуслове. Последние лет девять у нее не было ни малейшего желания слышать что-либо о том, кто обошелся с ней скверно. Помочь-то она поможет, да не за просто так, пустым «спасибо» он не отделается. — Итак, возвращайтесь через неделю, к этому времени я постараюсь предоставить вам отчет. На радостях Рудольфус губами припал к ладоням женщины, горячо ее благодаря за содействие. Мелодичный смех Магдалины разнесся по комнате, вызвав улыбку не только на лице пьяного Владимира, но и Сириус не остался в стороне. Когда-то, года четыре назад, Виктория хохотала также, звонко и заразительно. Сейчас же, после всего того, через что она прошла, ей нужно было время: пережить весь тот ужас, собраться и двигаться дальше. Сидя на мягкой постели, меж делом покуривая сигару, любезно предложенную Каркаровым, знающем толк в табаке и алкоголе, Блэк тяжко вдыхал, наполняя лёгкие никотином. Думы Сириуса вот уже несколько недель подряд крутились вокруг той единственной, кому было отдано его сердце. Он должен был быть сейчас с ней, а не выполнять приказ великого и ужасного Тома Реддла, лично занявшегося его обучением. Регулус, по доброте душевной, совой послал брату одно письмо. За долгие три недели, показавшееся Блэку вечностью, пришло всего одно письмо. Хорош братец, ничего не скажешь, а Вики так тем более. Нет, она, конечно, предупреждала Сириуса о том, что навряд ли сможет слать письма, но весточку же можно. Во всяком случае, так думалось Сириусу, тоскующему по одной вредной ведьме. — И вас я, guapo, тоже ожидаю увидеть. Блэк кивнул, не вслушиваясь в просьбу Магдалины Санчес. — Куда ж он денется? — разом осушив рюмку, Игорь самодовольно ухмыльнулся. — Ну что, Влад, бито! Ладонью хлопнув себя по колену, Долохов со злости швырнул карты на низенький стол. Три победы подряд, — вот так везучесть.***
Флимонт
14 июля, 1978 Толстеная кипа документов требовала немедленой подписи, вот только тот, кто должен был поставить ту самую закорючку, — отлынивал от работы четвертый день подряд. Флимонт хорошо знал о своих обязанностях, однако каждый раз находил отмазки, и более «важные» дела. Не мог он собраться с мыслями, просто не получалось. Например, как сейчас. Раскачиваясь в кресле, мужчина закинул ноги на рабочий стол, чудом не опрокинув стаканчик с горячим кофе, купленным минут пятнадцать назад в буфете. Сроки поджимали, отчет требовал немедленной подписи, а Флимонту хоть бы что. Сейчас его куда больше волновал Фредерик, точнее, его тело. Вот уже почти месяц оно находилось в подвале Святого Мунго, прямиком в морге. Оно не разлагалось, как положено, и это странно, неправильно. — Мерлин, дай мне сил, — взглянув на наручные часы, Флимонт с ужасом осознал, что до прихода леди Поттер осталось каких-то пять минут. Ровно минута в минута, и дверь в кабинет Флимонта Поттера распахнулась с характерным звуком, режущим слух настолько, из-за чего хотелось биться головой об стену, только бы расслышать. Ну, конечно, оно и немудрено, учитывая то, сколько мистер Поттер минувшей ночью осушил стаканчиков с медовухой. Полторы бутылки — это не шутки. А всему виной Виктория, которой не было в Лондоне целых четырнадцать дней. Разумеется, Флимонт скучал по своей принцессе, порой не имея сил найти себе место в доме, где в каждом уголке слышался ее смех, добрый и ласковый. Он надеялся провести хотя бы это лето с детьми, но, к сожалению, ничего не вышло: у Джеймса работа, а Вики и вовсе решила отправиться погреться на солнышке в Италии. Даже отца с собой не позвала. Хотя кого он обманывает? Она звала, но мистер Поттер слишком занят работой. Однако присутствие Лили Эванс в доме совсем немного помогало отвлечься от безрадостного лета. Девчонка шустрая и веселая, к тому же настоящая хозяйка. Отныне в доме Поттеров, как и при жизни Юфимии, каждая вещь знала свое место; ни пылинки, ни соринки, кругом кристальная чистота; и еда вкусная, сытная, а какой аромат. Нечасто, но порой захаживал Питер, принося с собой гостинцы. Будь то фрукты, выпечка, или же маггловские вещицы, кои мистер Поттер находил весьма забавными. — Ты опять пил, — изрекла женщина, циничным взглядом обводя пространство. — Думаешь, если ты спрятал бутылки в ящик стола, то я ничего не найду? — ладонь, облаченная в кружевную перчатку, скользнула по плечу Флимонта. — Сынок, ты никогда не умел играть в прятки, вспомни детство, ты… — Я тебе не «сынок»! Оттолкнувшись ногами от пола, мужчина на кресле отъехал от матери, присевшей на край его стола. Он не желал находиться с ней в одном помещении, что уж говорить о воздухе, которым он вынужден дышать вместе с ней. Спинка кресла ударилась о комод, находившийся позади мужчины. Ирма цокнула, не обращая внимания на холодность сына. — Я знаю, ты скучаешь по Виктории, — Ирма поджала губы, подавляя уныние, преследующее ее с отъезда внучки, — это нормально, сынок. Я тоже скучаю. Челюсть мужчины задрожала. Мало того, что леди Поттер вновь позволила себе перейти невидимую грань, применив к нему столь премерзкое слово, как «сынок», так еще и о Вики разговор завела. Да как она только посмела? Ее не было рядом с того самого момента, как близнецам минуло полгода. Да, она приезжала на праздники, буквально на пару часов, а в остальное время игнорировала их существование, в особенности Викторию. Ведь в детстве она так сильно была похожа на свою мать, кою Ирма не выносила. Сейчас же леди Поттер само очарование. Флимонта выворачивало наизнанку при виде ее приторно ласковой улыбки, так и норовящую треснуть на половине лица. Это же надо так хорошо играть! По его матушке прямо-таки плачет театр Серсеи Великолепной. — К чему эта безвкусная драма? — в отвращении скривив рот, мистер Поттер махнул рукой на пергаменты, раскинутые на столе. — Почему ты здесь? Я тебя не звал. Темные брови мистера Поттера соединились на переносице, тем самым выдавая его ярое нежелание находиться в обществе матушки, давным-давно утратившей уважение в глазах сына. Слишком много боли, так и не нашедшей покой в глубинах души, принесла Ирма Поттер. Годы идут, а гнев в груди Флимонта не потух. Отец. Карлос Поттер — благороднейший мужчина, всем сердцем любивший сына и жену, которая пусть и приходилась ему двоюродной сестрой. А вот Ирмина Поттер — красавица и умница, с малых лет крутившая мужчинами, как ей вздумается, не питала к кузену теплых чувств. Разные слухи ходили о их отношениях, как и то, что именно Ирмина, жена Карлоса Поттера, его и погубила. Никаких точных доказательств тому не было, но Флимонт был склонен верить первому встречному, нежели родной матери. Она не участвовала в его жизни, когда Флимонт только родился, отдав его кормилице. С подачи леди Поттер, Карлос Поттер принял решения отправить сына учиться в Хогвартс. Флимонт бы смирился с чем угодно, разве что простить кончину сестры он ей не смог. Глядя в лицо матери, мистер Поттер видел смерть. Ирма погубила своего мужа, отца Флимонта, без колебаний, без жалости. Она и повинна в кончине Фериды Поттер и ее нерожденного ребенка, о котором покойница рассказала лишь брату, доверив ему свою тайну. Именно мать Флимонт винил во всех бедах. — Неужто мне нужен повод, чтобы навестить сына? — женщина фыркнула, покачав головой, отчего пара прядей выбились из замысловатой прически. — Полно, дорогой, не должно грубить той, кто мучился сутки, являя тебя на свет. Ладонь Ирмы потянулась к сыну, так его и не коснувшись. Злить и без того вспыльчивого сына не хотелось, потому леди Поттер оставила всякие попытки, и поджав губы, поднялась на ноги. — Почему ты здесь? — деревянным голосом повторил мужчина. Ирма в вкратце изложила причину своего визита. Да, ее волновало состояние сына, тоскующего по любимой дочери, но тело Фредерика имело более высокую ценность для леди Поттер. Он столько лет мучал ее семью, погубил дочь, верного Константина и прочих. Ирмина должна лично убедиться в том, что он мертв; что его сердце не бьется; грудь не вздымается; а глаза более никогда не откроются. Скрепя сердцем, Флимонт был вынужден предоставить матери удовольствие, лично узреть мертвеца. Фредерик выглядел, как и прежде: пряди ржавого оттенка завитками обрамляли вытянутое лицо; кожа, будто фарфор, гладкая и без изъянов. Молодой и красивый, а ведь совсем не скажешь, что он стал причиной многих смертей, как магов, магглов, так и магических тварей. — Полегчало? — кинув на мать пронзительный взгляд, мистер Поттер сунул руки в карманы вельветовых брюк. Втянув грудью побольше воздуха, Ирма удовлетворенно кивнула. Да, теперь она действительно была довольна происходящим. Леди Поттер побрезговала прикоснуться к Фредерику, однако Флимонт, будто прочитав мысли матери, стянул белоснежную простынь с оголенного тела. Три глубокие дыры, полученные от вилы, красовались точно по центру солнечного сплетения. При таких ранах выжить невозможно, и он не выжил, помер от рук семнадцатилетнего мальчишки. Дыхание Ирмы участилось. Главный монстр в ее жизни увенчан короной Смерти, более он не причинит никому вреда, особенно, своей семье. Фредерик Поттер мертв. — Да не найдет его душа покоя, — ухватившись за локоть сына, женщина быстрым шагом устремилась к выходу из одиночной палаты. — Проведи меня. Мистер Поттер был вынужден подчиниться просьбе матери, дабы наконец избавиться от ее малоприятного общества. — На днях я получила приглашение на свадьбу Нарциссы Блэк, — на слова матери Флимонт хмыкнул, — я хочу, чтобы ты составил мне компанию, дорогой. Резко скривив рот из-за нового эпитета, коим мать наградила сына, мистер Поттер тихо чертыхнулся. Вот еще! Он не намерен посещать светские вечера паршивых аристократов, мнившими себя пупом земли. Молодости было достаточно, по горло хватило. — Альфард уже не в почёте? Женщина сделала вид, будто не услышала едкий комментарий сына. — Если же ты согласишься пойти мне на уступок, общею, впредь не докучать тебе своими разговорами. Предложение матери заманчивое, потому Флимонт согласился. — Полно, дорогой, — расцеловав сына в обе щеки, Ирма пригладила воротник его рубашки. — Мне больно видеть твою кислую физиономию. Мистер Поттер закатил глаза, с трудом вынося ее прикосновения. Как же ему было противно. Желудок скрутился в тугой узел, а на языке вертелось пара «ласковых словечек». — По рукам. Кинув под ноги порох, Ирма Поттер исчезла в изумрудном пламени камина, бросив последний взгляд на сына, он же не удосужился попрощаться с ней по-человечески. Быстрые шаги рассекли воздух. Флимонт твёрдо решил сегодня же покончить с бумажной волокитой.***
Пожиратели
15 июля, 1978 Стряхнув пепел с сигареты на деревянное блюдце, молодая женщина выпустила едкий дым в лицо Рудольфуса Лестрейнджа, давно привыкшего к ее выходкам. Наклонившись к шее, мужчина вполголоса прошептал очередную шутку, вызвав улыбку на лице Беллатрикс. Их отношения не были похожи на взаимоотношения друзей, или же любовников, скорее они были родственными душами, умеющими понимать друг друга с полуслова. Он поддерживал ее малейшие начинания и выбор: не связывать себя узами брака с мужчинами, кои мечтают подчинить ее своей воле. В жизни Беллы Рудольфус являлся незримой тенью, оберегающей ее от бед и бесчестных мужчин, не раз пытающихся посягнуть на честь одной из благороднейшей девушки Лондона. Пусть характер и оставлял желать лучшего, но личико, как и фигурка, вполне себе могли свести с ума не один десяток мужчин. Один лишь Рудольфус, преданный и верный, оставался неподвластен чарам ведьмы, в чьих жилах циркулировала кровь вейл. — Так и что в итоге? — ладонь бродила по бедру, путешествуя под юбкой дешевого платья. — Сумела убедить Дугласа? Девичьи пальцы любовно перебирали чёрные пряди, на ощупь жесткие и сухие. Игорь без всякого стыда ласкал почти нагую девицу лет семнадцати, если не младше, на глазах у друзей. А та и против не была. Она бы и вовсе запрыгнула на стол, раздвинув пошире ножки, если бы ей только заплатили. Деньги не пахнут. — Этого же принципа придерживалась Кэрри Лу, продающая своё тело, но не сердце. Вопрос Каркарова повис в воздухе, пропитанным табаком и алкоголем. Оторвавшись от разговора с Лестрейнджем, Беллатрикс свысока взглянула на полуголую девицу, чьи груди так и норовили покинуть пределы кожаного корсажа. Под пристальным взглядом мисс Блэк, беловолосая девица разом ощетинилась, боязливо ссутулив плечи, покрытые россыпью темных веснушек. Игорь хохотнул. Девушка мигом соскочила с его колен, намереваясь поскорее покинуть скрытую от зевак комнату в баре. — А ну стой, — до боли сцепив пальцы на девичьем запястье, Игорь потянул ее на себя. Он лицом зарылся в пышные груди, издав нечто похожее на рык. — Топай отсюда, Кэрри. — Шлепок прошелся по левой ягодицы. Презрительно фыркнув, Лестрейндж залпом осушил содержимое измазанного в пивных каплях бокала. Он порицал поведение давнего друга, хотя и сам не раз захаживал в Великую Цитадель, весело проводя время в компании трёх, а порой и четырёх девиц разом. Одно Рудольфуса отличало от прочих мужчин, и бывалых обывателей борделя, — он не покупал и не продавал людей. — Идиот Дуглас не дал конкретного ответа, по той причине, что боится Минчума. Оно и немудрено, учитывая, последние события. Игорь задумчиво уставился на своё пойло. Министр магии и впрямь ужесточил требования к работникам Министерства. Каждодневный контроль и сыворотка правды, ныне узаконенная, не давали возможности предателям просочиться в сердце магического мира. На стул с шумом опустилась тушка молодого мужчины. В левой руке сжимая буханку черствого хлеба с подгорелой горбушкой, Сириус с жадностью поглощал предложенную сестрой миску супа, переодически задевая кружку с сливочным пивом, над которым жужжала муха. Три долгих дня Сириус почти что жил в доме Реддла. Том сам лично обучал свое протеже азам темной магии, в особенности отдавая предпочтение легилименции, окклюменции и боевой магии. Как ученик Сириус был хорош. Он быстро схватывал на лету, а прирожденная магия с лихвой помогала ему в усвоении материала. Сам по себе Бродяга отличался гибким умом и превосходной памятью, но каждый раз Том был вынужден его подталкивать, направлять на путь истинный. Поначалу, как и положенному бунтарю по натуре, Бродяга сопротивлялся, дерзил, а потом и сам влился в нужную стезю, получая удовольствие от происходящего. Больше всего Сириусу нравилось, когда доверенные лица Реддла собирались за одним столом, открыто излагая свое мнение по тому или иному вопросу. Каждый был равен. И дело совсем не в статусе аристократа, чистоты крови или же в богатстве. Том Реддл умный мужчина, он собрал вокруг себя действительно самых искусных и преданных соратников, отличающихся магическими познаниями и умом. Блэк был горд находиться в их числе, потому как это означало, — что он что-то значит, а ведь папенька на протяжении жизни доказывал обратное. Наверное, не столько благодаря Виктории, сколько Тому, Сириус в корне изменил свое отношение к черной магии. С самого начала он не хотел прибегать к ней из-за родни, помешавшейся на темных искусствах и чистоте крови. Но сейчас магия больше не казалась чем-то постыдным и неправильным. Да, в Лондоне, как и в Европе не жалуют темные искусства, а вот на Севере и на Востоке еще как. Одного только Сириус боялся, — помешаться. Издавна мужчины рода Блэк склоны к безумству, и виной тому магия, а точнее — опьяняющее чувство вседозволенности. Маленьким мальчиком Сириус наслушался немало рассказов от бабушки Ирмы, в детстве рассказывающей сказки перед сном внукам, по просьбе ничего не боящейся Беллы. Беллатрикс подавай кровь и мясо, а Регулус дрожал под одеялом. Сириус же храбрился, да только бьющееся в бешеном ритме сердце выдавало его с потрохами. — В общем, я отлучусь на день в Италию завтрашнем утром, — утерев рукавом рот, Сириус сглотнул последнюю ложку супа. Владимир поерзал на месте, устремив заинтересованный взгляд на Блэка. Раз Бродяга решил отлучиться, значит Тому об этом известно, из чего следует, — что Реддл сам и отпустил «своего гриффиндорца». — Зачем? — Белла прищурилась, подавшись вперед, из-за чего ладонь Рудольфуса соскочила с ее плеча. — Это связанно с крошкой Поттер? Сириус нахмурился, находя вопрос кузины неуместным. Он никогда прежде не отчитывался перед родителями, тем более перед кузиной, и не намерен делать это и в дальнейшем. — Не твое дело. У Лестрейнджа глаза на лоб полезли, а хмельной Игорь и вовсе подавился, Владимир присвистнул. Одна лишь Белла побагровела от злости. У нее ой-как чесались руки задать братцу жару. Вздумал он ее позорить, каков наглец! — Э-э-э, нет! — Долохов закинул руку на плечи Блэка, — без нас ты никуда не поедешь, уже послезавтра ты станешь одним из них! — Тост! — воскликнул Каркаров, вскинув кверху руку с бокалом, на дне которого плескалась золотистая жидкость. — За нашего мальчишку, который совсем скоро станет полноправным членом нашего сообщества! Со смехом и свистом послышался перезвон бокалов. Кто-кто, а эта тройка была рада еще одному Блэку в своих рядах. Да, поначалу они ему совсем не доверяли, присматривались и принимали за напыщенного дурака, но за полгода Сириус успел доказать, чего стоит, как и доказал свою преданность. У Тома он был на особом счету, пусть он и не признавался в этом самому себе. И раз уж у Реддла не возникает сомнений, то и прочие Пожиратели не смели перечить. Пригубив стакан с дешевым пойлом, Рудольфус внимательно следил за эмоциями на лице Сириуса, что с каждым днем становилось труднее. Со временем, он станет искусным лжецом и манипулятором, без сомнений. Встретившись взглядом с серебристыми бликами в глазницах напротив, Лестрейндж кивнул. Вот теперь они его точно не отпустят.***
Дамиан
Плечом подпирая высеченную из мрамора колонну, молодой и перспективный аврор, как полгода прибывший в дождливый Лондон из самой Франции, терпеливо, насколько это возможно, дожидался старшего братца. Викториан точен, под стать швейцарским часам, поэтому он должен быть на вокзале ровно через две минуты и тридцать пять секунд. Поднеся к губам тлеющую сигарету, на которую были потрачены последние деньги, Дамиан запрокинул голову к затянутому тучами небу, выдыхая сигаретный дым. Он не часто губил свое здоровье подобным образом, но сегодня особенный день. Его брат, а-ля — я-лучший-и-мне-нет-равных, решил навестить своего, беспринципного и любящего влипнуть в какую-нибудь передрягу по самые уши, младшего братишку. Конечно, будто его не хватало во Франции. Дамиан, между прочим, совсем по нему не скучал. Много чести! Викториан весь такой правильный и послушный, истинный сын своего отца, а вот Дамиан — паршивая овца. Ладно это, он уже давно смирился с второстепенной ролью. Одно только непонятно… — Зачем пожаловал? — отбросив воспитание в сторону, Дамиан также бросил окурок себе под ноги, затушив подошвой дорогущих туфель. — В Париже тесно? Выгнув бровь, отчего на лбу залегли складки, мужчина лет двадцати пяти опустил на асфальт небольшой, но вместительный чемодан. Подумать только, Дамиан ни капли не изменился. Все та же спесь, не знающая ни конца, ни края; тот же нахальный взгляд; и эта дебильная самодовольная ухмылочка. Оглядев брата с ног до головы, как и всегда, Викториан остался недоволен его внешним видом. — И тебе привет, дражайший брат. Под взглядом наследника дома Гранье-Пажес, Дамиан против воли выпрямился, расправив плечи. С детства он всюду следовал за старшим братом хвостиком, но так ничему и не научился. Порой в особо неудачные дни глава семейства не стеснялся в выражениях, называя Дамиана выродком и побочным сыном, мол, бастард, подкидыш! Ведь у такого прославленного человека, коим являлся Соломон Гранье-Пажес, просто-напросто не мог появиться столь отвратительный и неблагодарный сын. — Пошли, — цокнув кончиком языка, Дамиан направился к новехонькой машине, припаркованной в неправильном месте. — Надеюсь, у тебя чистая обувь, мне твоя грязь в салоне не нужна. Ладонь мужчины заскользила по капоту. — Порше, — изрек Викториан с неким пренебрежением, — я не удивлен. — А я и не пытался произвести на тебя впечатление. На слова брата, мужчина покачал головой, чуть поджав губы. Он по голосу понял, что Дамиан врет. Вечно находясь в тени старшего и блистательного брата, Дамиан с малолетства мечтал иметь что-то свое, то, на что власть отца не распространяется. Лондон был именно тем местом. Да, пусть его и протолкнул отец по службе, но свою карьеру в роли мракоборца, а позже и аврора, Дамиан начал строить самостоятельно. Своим потом и кровью. Заведя двигатель, маг нажал на педаль газа, и машина рванула с места. Викториан мигом спохватился, потянувшись за ремнем безопасности. Не хватало еще расстаться с жизнью из-за любви брата к скорости. Хотя, будь у него побольше храбрости, то тело старшего брата давно бы покоилось в земле. И, к сожалению, на то были свои причины, мол, отцу же все равно, он же души не чает в своем первенце. Темные завитки слегка влажных волос подпрыгивали, щекоча бледный лоб и переносицу. Мужчина был красив, без всякого сомнения, эдакая отчужденная и холодная красота. У Викториана кожа молочного цвета; выдающийся подбородок; острые скулы, о которые и пораниться немудрено; миндалевидные глаза, переливающиеся кованым золотом; и пальцы, тонкие, длинные, изящные. Если бы он только хотел, то стал бы великим пианистом. А ведь зачатки были. Пусть они и единокровные братья, но, несмотря на внешность, характеры у них совершенно разные. Дамиан вспыльчивый непоседа, руководствующийся эмоциями, порой бьющими ключом, а вот Викториан умный, расчетливый, принимающий решения холодной головой. Уж он-то умел подавлять эмоции, порой ими пренебрегая, как и чувствами. Теплые потоки ветра ласкали лицо, подбрасывая пряди волос, отчего приходилось ладонью перебрасываться их со лба. Мужчина искоса поглядывал на брата, подмечая его напряжение. Видимо, Дамиан чувствовал себя неловко, находясь в близи старшего брата. Ну еще бы! Он же настоящий герой. Собравшись с силами, Викториан с тяжелым вздохом произнес: — Ты не можешь злиться на меня вечно. Дамиан слащаво ухмыльнулся, мотнув головой вправо. — Тут ты ошибаешься, вечность не имеет конца. И что ты? Я на тебя не злюсь, — пальцы до поболевших костяшек сжали руль, — я тебя ненавижу.