Просите, и дано будет вам; ищите и найдёте; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят.
— Библия. Новый Завет
Ледяной Дворец 11 апреля, 1979 Гортанный ор, преисполненный боли, пронёсся по комнате. Краем глаза заметив лёгкую вибрацию на рабочем столе, грузный мужчина, сидевший в кресле, ленивым взглядом мазнул по парню, сгорбившемуся в три погибели, вот уже который час ломающему кости. К крикам боли Антонин Преображенский — Князь княжества — Ледяной Дворец, давно привык. Ну а как не привыкнуть, всю жизнь прожив с драконами? Драконы полбеды, куда сложнее жить на одной территории с Волками, каждую ночь воющих на луну, и неважно: спряталась она за тёмными тучами, заслонившими звёздное небо, или вышла из-за занавеса, ярким светом осветив пространство. Прошло немало лун с приезда Римуса Люпина, который сейчас стоял на коленях, каждой клеточкой тела ощущая боль, сотрясающую тело в мелкой дрожи, — и за это время Антонин таки сумел привыкнуть к ухажёру старшей дочери, хоть поначалу он не жаловал треклятого британца полукровку от слова совсем. Римус был бы не Римусом, опустив руки и не добившись расположения отца Кэтрин. Он, засунув свою гордость, сжал зубы, молча выслушивая в свой адрес, какой он бестолковый, грязнокровый и бедный британец, явившийся на Север в поисках хорошей жизни. Римус сносил оскорбления в свой адрес, не пытаясь оправдаться в глазах Антонина, буквально приютившего его. Свою значимость Римус хотел доказать поступками, а не языком, который по правде он проглатывал, стоило взгляду пересечься с пасмурно-хмурым лицом Преображенского или же с его женой — Авдотьей, не менее свирепой, как может показаться поначалу, и вечно награждающей Римуса таким взглядом, что сама Минерва МакГонагалл позавидовала бы. Для северян Римус был чужой, для здешних оборотней, коих на Севере звали Волками, он также считался чужаком, недостойным попасть в их касту. То есть, по факту, в Лондоне он был простым полукровкой, имея обоих чистокровных родителей, а на Севере — недоволшебник, наполовину с волчьей кровью и недоволк, опять-таки наполовину с волшебной кровью. Копаться в этом можно долго, но смысл один: Римусу не заслужить уважение северян бездействием. По этой же причине он, не щадя себя, каждый вечер поднимался на третий этаж дома Преображенского, где в кабинете Князя, отведённого для решения политических проблем Севера, — Римус раз за разом обращался в волка. Дело шло тяжело. Во время полнолуния дела обстояли в разы лучше, так как волчья сущность лезла наружу, ломая тело Римуса, а вот обратиться «по своему желанию» — как это называл Антонин Преображенский, — Люпин не мог. И в этом нет ничего удивительного: Римус Волк наполовину, меньшую половину, если уж совсем вдаваться в подробности, а значит, ему раз в сто сложнее добиться желаемого результата. Если заглянуть в записи Преображенского, то на данный момент результат таков: «Тело Римуса Люпина при попытке обращения в волка покрывается клочками шерсти, выступающими на коже в хаотичном порядке. Предполагаю, что зелья, сваренные на основе лесного мха и слюне Волка, действуют благотворно на превращения, но не достаточно, чтобы в полной мере выполнить своё предназначение». Отложив перо, мужчина поднял тяжёлый взгляд на Римуса, на чьём лице выступила испарина, каплями стекающая вниз по горлу, — к краю стола подвинув три мутные колбы. Люпин скривился, понимая, через что ему вновь придётся пройти. На кончике языка чувствовался горький привкус зелий, обладающих неимоверно мерзким запахом. Поднявшись с колен, Римус едва не упал, чувствуя дрожь в икрах. Ощущение было такое, словно кровь выкачали из организма, пустив по венам расплавленное железо. Кожу стягивало, как если бы вода покинула тело. Издав звероподобный рык, Римус рывком поднялся на ноги, чуть покачиваясь. Антонин глядел на него из-под толщины тяжёлых век, ожидая дальнейших действий. Люпин не имел права сдаться; сказать о том, что он не справляется; сказать об усталости. Если он уже здесь, если решился развиваться, значит, он не имеет права ныть о тяготах жизни. И нужно отдать Люпину должное, он ни разу за своё нахождение на Севере не заикнулся о своих проблемах. Даже Кэтрин не рассказал, как ему тяжело от того, что он натворил, буквально поставив крест на дружбе с мародёрами. Храня всё в себе, Римус выжимал из себя последние силы на тренировках с Преображенским, делая через «не могу», только бы не думать о Сириусе и Виктории, доверие которых он предал. Если с Джеймсом и Питером можно было бы примириться, так как они по своей натуре отходчивые, то Вики уже похоронила Люпина, а вместе с ним и их дружбу. Страшно было представить, о чём думают Джеймс и Лили, всегда относящиеся к Римусу с особой любовью и теплотой. Лили хотела, чтобы Римус стал крёстным их с Джеймсом ребёнка, к сожалению, после всего того, что натворил Люпин, желание Лили оказалось невозможным в реализации. Мародеры могли бы простить ему то, что он выставил тайну Сириуса на всеобщее обозрение, зная отношение Римуса к секретам, но ни о каком прощении речи быть не могло, потому что он уехал без каких-либо объяснений. Хуже всего дела обстояли с Питером. Римус, не задумываясь, отверг просьбу Хвоста, дождаться Вики и Сириуса, чтобы они самостоятельно объяснились перед друзьями без помощи Люпина. Махнув на всё рукой, Римус сделал так, как посчитал нужным, не единожды успев обругать себя. Он знал: Виктория его никогда не сможет простить, а если и простит, то прежнее доверие вернуть не получится. Слишком категоричная Вики относится к тому типу людей, которые не дают вторых шансов. С возрастом данная черта характера укрепилась из-за предательства родителей, до последнего скрывающих правду от дочери, над чьей жизнью угроза висела с момента рождения. Ты можешь хоть в лепёшку разбиться, но прошлого не вернёшь, как и её расположения. Джеймс был другим. Он принимал людей с их недостатками, не деля на хороших их плохих. Став его другом, ты останешься им до конца, чтобы не натворил. Поэтому Сохатый так легко принял Бродягу, поняв причину, по которой он отказался от своего будущего в угоду брата и семьи. Питер же долго будет отходить, но в итоге простит, боясь потерять дорогих людей. И Римус был главным человеком, ставшим ему больше, чем другом. Он заменил Хвосту отца. Римус умел выслушать, дать дельный совет, помолчать, обнимая за плечи, или же поддержать. Ради Петтигрю Римус делал многое, порой во вред себе, оберегая его от того, что могло ему навредить, — те же драки со слизеринцами и когтевранцами, порочные связи с девочками. Он направлял его, помогал становиться лучше, а затем ушёл, не объяснившись, будто годы дружбы ничего не значили. Будто дружба с мародёрами ничего не значила. А вот Сириус, с ним тоже было нелегко. Он не прощал тех, кто хоть раз подорвали его доверие, хотя ситуация с родителями, видимо, стала исключением. Сколько бы Римус не бился, но исправить он ничего не сумеет. И, честно, он и не пытался. — Пей, — тихий бас нарушил тишину, прерываемую частыми вздохами Римуса. Подтолкнув склянку с мутным зельем болотного цвета к краю стола, Антонин кивнул, давая понять, что пить надо, несмотря на гадкий вкус и запах. Откупорив колбу, Римус залпом осушил её, едва не захлебнувшись. Горечь обожгла горло, действуя подобно яду, отравляющему кровь. Руки Люпина задрожали, и не уцепись он за подлокотник кресла, то грохнулся бы на пол, точно он мешок картошки. — Сядь. — Люпин послушался, с облегчением опустившись на жёсткое кресло. Мышцы нещадно болели, стоило лишний раз пошевелиться. — Скажи мне, ты точно хочешь продолжить? Пойми, Римус, назад пути не будет. Продолжив, ты столкнёшься не только с волной негодования, но с психологическими проблемами. Когда твоё тело начнёт перестраиваться, твои человеческие инстинкты притупятся, освободив место Волку, который живёт в тебе. Маги, — Князь Преображенский покачал головой, в последний раз пытаясь образумить упрямого юнца, — в их мире для тебя не будет места. Став тем, кем ты должен быть, ты перестанешь быть волшебником. Есть риск того, что твоя магия иссякнет. Она не уйдёт в никуда. Магия подстроится под новое тело, которое изменится безвозвратно. Не стану тебя обнадёживать, ты здоров и молод, так что видимых проблем быть не должно, но всегда существует риск, и ты не должен об этом забывать. С серьёзным лицом выслушав Антонина, Римус понимающе кивнул, соглашаясь с Князем. Он не собирался отступать с намеченного пути, зная, чем чреват его выбор. Катерина пару раз пыталась образумить его, но, к несчастью Преображенской, её попытки не возымели должного успеха. Римус всегда был себе на уме, принимая решения, исходя из своего личного мнения, и он редко когда к кому-то прислушивался. Находясь на Севере, в кругу оборотней, вампиров, тёмных магов, драконов и прочих существ, о которых Римусу предстояло узнать, он чувствовал необходимость обратиться. В полнолуние он был живым, настоящим. Он был самим собой. Его не связывали страхи и глупые клятвы о безопасности тех, кто мог пострадать по его вине. — Будьте уверены, я отдаю отчёт своим действиям. Вы должны меня понять, я не могу быть и Волком, и волшебником. Мне пора определиться, и я принял своё решение. Магия это, — с окровавленных губ Люпина сорвался красноречивый вздох, лучше слов описавший, какие чувства томятся внутри паренька. — Я люблю её, но я устал бояться самого себя. Преображенский понял, что Римус пытается донести до него. Луна его зовёт. Антонин хорошо знал взгляд, когда у тебя нет сил бороться, но ты встаёшь с колен и идёшь дальше, — так смотрел Арон, и так сейчас смотрит Люпин, в каком-то смысле понимая, что если он даст слабину, то потеряет то немногое, что имеет. — Как же твои друзья? Примут ли они тебя? С грустью вспомнив о мародёрах, Римус задумчиво поджал губы. Своим поступком, казавшимся правильным, он перечеркнул всё, что когда-либо связывало его с друзьями, практически обесценив узы их дружбы. В своё время мародёры рискнули ради него своими жизнями, зная, какие последствия могут быть в том случае, если ритуал пойдёт нет так, как было задумано. Анимагия сложна в исполнении, поэтому Римус долго отговаривал друзей от их безумной затеи, однако же те его не послушали. Он как сейчас помнил улыбку Бродяги, когда он, сжав плечо Римуса, заявил, что отступать они с мародёрами не намерены. Либо всё, либо ничего, другого варианта нет. «— Лунатик, мы делаем это ради тебя. Если ты считаешь, что мы жертвуем собой, тогда будь рядом и направь нас. Сам понимаешь, без тебя мы пропадём», — слова Джеймса строкой пронеслись в мозгу, на секунду вернув Люпина в прошлое. Больше всего на свете Римус боялся потерять своих друзей, но сам лично вычеркнул их из своей жизни, перед этим предав Бродягу, ставшего для него братом, и Викторию. Девочку с длинными косичками и тягой к чёрной магии, которая помогала и поддерживала Римуса, чтобы он не творил. Именно Вики заставила его раскрыться друзьям, и каково же было удивление Люпина, когда друзья его приняли, сказав, что никогда его не бросят. Он дорожил ими, он их любил, и он же всё уничтожил. Перед глазами пронеслись картинки недавних воспоминаний: зареванное лицо Лили, кричащей, что Сириус — предатель и убийца; опустошённые взгляды Джеймса и Флимонта, до последнего неверующих подо что подписалась их Виктория; кривая усмешка Питера, сквозившая разочарованием; понурый Северус, не знающий, как реагировать на услышанное. И Виктория. Столько ярости в её пылающих огнём глазах Римусу, как и прочим друзьям, не доводилось видеть ни разу. Он предал её доверие, не задумавшись, что за собой повлечёт его решение, принятое в гневе. Римус свято верил, что раздор в стране — дело рук Пожирателей смерти и их предводителя. Он терпеть не мог ложь и секреты, потому что на протяжении всей жизни, с четырёх лет, ему приходилось притворяться тем, кем он не являлся, каждый день боясь, что его раскроют. Он долго обдумывал, стоит ли обо всём рассказать друзьям или сначала поговорить с Сириусом. Похороны Пруэттов стали решающими. Не сумев вынести скорби Марлин, изнутри её разрывающей болью, Люпин, не думая о последствиях, признался друзьям в том, кем на самом деле является их друг. Убийца. Предатель. Когда открылась тайна, Римус почувствовал облегчение, но одновременно с тем разочаровался в самом себе. Он не был готов извиниться, тем самым признав свою вину, поэтому покинул Британию, с концами перебравшись на Север. Римус не мог простить выбор Сириуса, которому не дал объясниться, зная, что Пожиратели делают с теми, кто идёт против них, а задумываться об участи ему подобных не приходилось. Лорд Волан-де-Морт — тёмный маг, революционер-убийца, стремился к тому, чтобы подчинить магическую Британию своей воле, изменив вековые правопорядки. Он был против магглорожденных волшебников и полукровок, считая, что истинная магия течёт в венах чистокровных магов. Именно так, а никак иначе, считал Римус, слушая отца, Грюма или же читая выпуски Ежедневного пророка. Когда-нибудь, не сегодня, так через десять лет, Сириусу придётся наставить на него палочку, лишив друга жизни, то же самое придётся проделать с Лили, с их с Джеймсом ребёнком и с теми, кого Сириус знал. Римус не желал быть свидетелем смертей знакомых и близких, как и не желал скрещивать волшебные палочки с лучшим другом. Быть может, Сириус на полпути к Азкабану вместе с Викторией, а может, они скрываются бегством. Он не знал того, что происходит с его друзьями, не знал, что они чувствуют и что думают о его поступке. По приезде на Север Римус упросил Кэтрин не ставить его в известность о том, что происходит в Лондоне. Бывшая когтевранка согласилась и потому не показывала письма от Вики и Лили, которые они отправляли ей каждую неделю. Римус был уверен: если бы кому-то из друзей угрожала опасность, в особенности Виктории и Сириусу, то Кэтрин бы его уничтожила голыми руками, ни разу не пожалев о содеянном. Не так давно Римус застал Кэтрин в библиотеке, где она, не сдерживая эмоций, радовалась за Лили и Джеймса, ставшими родителями. Римус знал об истории её рода, как и знал о том, что матерью Катерине никогда не стать. — Нет никаких друзей, — ногу свело в судороге, однако лицо Римуса оставалось беспристрастным. — Сегодня четверг, мне нужно подготовиться, позвольте идти. Ножки кресла неприятно заскрипели, когда Римус поднялся на ноги. Лёгкая дрожь содрогала тело, принося колоссальную боль при малейшем движении. Римус мечтал как можно скорее скрыться с глаз Преображенского, дабы не показаться ущербным и слабым. — Ты должен знать, — голос Антонина вынудил Римуса замерить на пороге. Мужчина поднялся из-за стола, одёрнув мантию, ворот которой был отбит лисьим мехом. И не просто лесной рыжей красавицей, а настоящей снежной лисой, живущей в горах. — Мой народ присматривается к тебе, и, кажется, ты успел заслужить их уважение. Горько усмехнувшись, Люпин качнул головой, отчего светлые пряди его волос упали на глаза, защекотав кончик носа. — Они сторонятся меня, отказываясь со мной считаться. Антонин по-доброму, а его случае это очень важно, расхохотался. — А как ты думал? Ты заслужил их уважение тем, что тебя не удаётся задеть, обидеть, выгнать, в конце концов! — Широким шагом сокращая расстояние, Антонин не сводил светлых глаз, по цвету так похожих на Кэтрин, с Римуса, успевшего напрячься. — Они не приняли тебя и могут вовсе не принять, но уважать тебя они уважают хотя бы за то, что им не удаётся тебя сломать, волчонок. Толстый указательный палец мужчины упёрся в солнечное сплетение Римуса, едва не сбив его с ног. После многочасовых тренировок Люпин вечно испытывал слабость, сегодняшний день, как и многие до этого, не стал исключением, а если взять в расчёт внушительную комплекцию Антонина Преображенского, в шубе и с посохом смахивающего на полувеликана, то сомневаться в его физической силе не приходилось. В свои пятьдесят с хвостиком Антонин мог, не напрягаясь, дать фору Аластору Грюму и прославленному Марсу Сэйнту. Крепкий, выносливый, умный, — Антонин Преображенский не мог не восхищать. — Всё, иди, готовься. Мимолётная доброжелательность испарилась в воздухе по щелчку пальцев. Сбежав из кабинета Князя, дабы Антонин не успел заикнуться о кружечке кваса, Римус оказался на крыльце. Укутавшись в мантию, кою он накинул второпях, покидая дом, Люпин прижал ладони ко рту, согревая их дыханием. Лютый мороз пробирался под одежду. Дыхание участилось, царапая стенки горла. Усевшись на ступеньки, припорошенные снегом, Римус сунул левую руку в карман, вытащив маггловские сигареты, а их северяне не признавали, — и коробок спичек, накануне позаимствованный у Кэтрин. Проведя головкой спички по тёрке картонного коробка, Римус подкрутил сигарету, сделав пару затяжек. Не прошло минуты, как появилась Кэтрин. Озадаченная, она глядела на Римуса сверху вниз, не спеша присесть рядом. Тогда он молча стянул с себя мантию, расстелив её на ступени, чтобы, не дай Святой Яков, Катерина не замарала новенькую шубку из меха песца. — Не стой, — прохрипел парень, оставшись в одном свитере. На календаре июнь, а Север по-прежнему утопал в сугробах. Римус любил зиму и потому быстро привык к холоду и вечно белым дорожкам с крышами. Была у Севера своя атмосфера, кардинально отличающаяся от магического мира Европы. — Мне написала Виктория. Сдвинув светлые брови к переносице, Кэтрин недовольно нахмурилась, давая понять Люпину, состроившему кислую гримасу, что разговор будет не из лёгких. Успев хорошо узнать Катерину, её характер и привычки, Римус не был удивлён интонацией её голоса, так и говорящего, мол, ты выслушаешь меня, и мне плевать, насколько тебе больно. Кэтрин хоть и приняла поступок Римуса, где-то его понимая, но простить его у неё так и не получилось. Она знала, что после окончания обучения в Хогвартсе ей придётся вернуться домой на Север, однако она была уверена, что дружба с друзьями останется такой же крепкой, как в школе. Надеялась, что она часто будет наведываться в гости к мародёрам, Вики, Лили и к Марлин, оставаясь важной частью их жизнью, но поступок Римуса разрушил её планы. Мародёры разобщены, как казалось изначально, и вряд ли когда смогут принять Римуса, простив его. Затем Кэтрин пришло ответное письмо от Виктории, заявившей, что пусть с Римусом отношения закончились на грустной ноте, Кэтрин была и останется её лучшей подругой, какую бы гадость Римус не успел начудить. После и Джеймс написал, пригласив Кэтрин на скорые крестины своего сына. Он уверял, что друзья ждут её, да и Римусу будут рады, если он захочет вернуться. — Она, — голос предательски дрогнул, — пишет тебе каждую неделю, ничего нового. Кэтрин фыркнула, не понимая безразличного отношения Люпина к той, кого совсем недавно он считал сестрой. Кэтрин с самого начала знала, какие тёплые и доверительные отношения связывали Римуса и Вики. Другая бы на её месте ревновала, когда Вики засыпала у Люпина на плече, или же когда они шептались, не посвящая в свои секреты остальных друзей. Кэтрин также понимала, что ей не о чем беспокоиться, потому что ни Римус, и уж точно ни Вики, не предали бы её. А спокойствие Бродяги, переставшего ревновать Викторию к другу, укрепило уверенность Преображенской. — Хочешь, зачитаю? — Нет, — резко бросил Люпин, решив, что пора сматываться от Кэтрин, пока она не скормила его своему дракону. — А я всё равно прочту, — удерживая Римуса за рукав свитера, Кэтрин зачитала послание Виктории вслух: — «Здравствуй, Кэтрин. Прости, что пишу так редко… — Чертовски редко, — саркастично заметил Римус, дёрнув левым уголком губ. Кэтрин пнула его под рёбра, продолжив: — У нас всё спокойно, жаловаться не на что. Джеймс носится с Лили и Гарри, точно курица наседка с золотыми яйцами. Смотреть тошно, но я держусь, не хочется обижать молодых родителей. Их карапуз меня пугает, нет, серьёзно, он как заорёт, я аж подпрыгиваю. Не представляю, как Лили с ним справляется, но ей нужно отдать должное, она прекрасная мать. Мы все ждём тебя в октябре, надеюсь, ты выкроишь для нас денёчек и прилетишь на своём драконе. Я жду тебя и скучаю, не забывай об этом, моя когтевраночка. Теперь о грустном… Искоса наблюдая за Римусом, Кэтрин видела, как он напрягся, прислушиваясь к каждому её слову. Расставаясь в школе на каникулы, Вики часто писала письма друзьям за себя, а порой и за безалаберного Джеймса, с трудом помнящего, когда у сестры день рождение. И совсем не важно, что родились они в один день. Римус хранил письма от Виктории в отдельном ящике, не разрешая заглядывать туда ни отцу, ни матери. Порой он перечитывал послания от Вики, хоть и знал их наизусть. Лили была для Римуса особенным человеком, хорошим другом, но Вики всегда шла на ступень выше, в некоторых моментах знача для него больше Сириуса и Джеймса. Она, словно младшая сестра, которая была у него когда-то давно, но уже не будет. Он сдувал с неё пылинки, во всём поддерживая, она отвечала тем же, любя и принимая Волка внутри него. Вики не участвовала в вылазках мародёров в полнолуние, так как в отличие от брата и друзей не была анимагом. Но именно она залечивала раны мародёров, а по утру, проснувшись пораньше, чего Вики с детства не любила делать, приносила Люпину в больничное крыло миндальное печенье. Римус спросонья тянулся за пиалой с лакомством, на самом дне находя лоскутки бумаги. Виктория любила оставлять записки и всегда это было что-то вроде — «Луни, мы ждём тебя в нашей комнате». Комнату мародёров она всегда называла нашей, считая себя более близкой к мародёрам, по сравнению с Лили и Кэтрин. — Северус поделился со мной секретом Питера, потому что не смог держать всё в себе. Оказалось, что Хвостик сорвался. Он не появлялся в Министерстве так долго из-за своей зависимости от наркотиков, а я-то думала, что всё из-за ссоры с Люпином. Я планирую рассказать об этом мародёрам, не хочу, чтобы Хвостик проходил через этот ужас в одиночку. Надеюсь, ты поговоришь с ним по возможности, он любит тебя и уверена, что прислушается. Отвечаю на твой вопрос, нет, мои отношения с отцом не наладились. Мы с ним не общаемся и стараемся не пересекаться. Стыдно признаться, но он специально подбирает время, чтобы не видеть меня в доме Джима. Теперь о хорошем, ты знаешь, что я закончила своё обучение в мракоборческом отделе, но как таковым мракоборцем я не являюсь. Марс Сэйнт взял меня под своё крыло, если так можно сказать, и хочет сделать из меня Инквизитора. Джеймс обзавидуется, я уверена. Лили продолжает искать с Мартин улики. Они хотят узнать, что же всё-таки произошло с тем ребёнком в Мунго. Как мне кажется, в этом замешены люди Грин-де-Вальда. Дамиан обмолвился, что он опять собирает армию, и многие во Франции к нему примкнули, не официально, но факт остаётся фактом. Совсем скоро у Регулуса выпускной, и я хочу сделать ему подарок. Он не хотел возвращаться в Хогвартс, поэтому, мне кажется, будет правильно, если мы поощрим его. Думаю, в сентябре он станет официальным членом Ордена Феникса, я бы этого хотела.» Не нужно было быть шибко проницательной, чтобы понять, как сильно Римуса задело то, что Виктория упоминала о нём по фамилии. Ни Луни, ни Римус. Просто Люпин. — Что ещё? — Ничего, что было бы тебе интересно. Силясь скрыть подступившие к глазам слёзы, Римус понурил голову. Вики рассказывала ему о том, во что вляпался Питер, но он подумать не мог, что история повторится. И в глубине души Римус знал: его вина целиком и полностью лежит на том, что Питер вернулся к пагубной привычке. Если бы ни Снейп, чёрт знает, чем бы всё закончилось. — Я хотел как лучше… Капли слёз очертили влажные дорожки на щеках Римуса. — Конечно. — Девушка спрятала письмо за пазуху. — Знаешь, Виктория считает тебя предателем, а не братом. Молча поднявшись, Кэтрин скрылась за входной дверью дома. У неё не было желания утирать Римусу сопли. Он ей дорог, но и друзья, коих она обрела благодаря Виктории, имели для неё не меньшую ценность. — Мерлин, прости меня. Пальцами зарывшись в волосы, Римус прижал к груди колени. Он всхлипывал через раз, не пытаясь подавлять эмоции. Он делал это слишком долго, тая вину на Сириуса, водящего друзей за нос. А что сделал Римус? Сломал то, что было для него дороже собственной жизни.***
17 июля, 1979 По истечению месяца можно было смело сказать, что Римус преодолел себя. Он начал общаться с людьми, не боясь, что его могут отвергнуть. Он не стеснялся просить помощи и совета. Северяне народ суровый, но своих не бросают, а так как Римус жил в доме Князя, то он априори считался своим человеком. Ночи в полнолуние Римус проводил с Волками, которые приняли его спустя долгие месяцы, позволив участвовать в охоте и ритуалах. Вожак Волков — Драган Горский, чистокровный Волк по материнской и отцовской линии, взял Люпина под свою ответственность, дабы в случае конфликтов мальчишка полукровка не был беззащитен. Драган предупредил сразу, что выделять Римуса не станет, а поблажек тем более не будет. Снося обидные шуточки в свой адрес от других Волков, Люпин оставался сильным. Да, порой было неприятно, в большинстве случаев обидно до слёз, но, держа всё в себе, Люпин не спешил жаловаться на свою нелёгкую долю. Он с самого начала знал, что ему придётся трудно, и морально был к этому готов. Пара молоденьких парней, коим было лет по четырнадцать, часто подтрунивали над Римусом, напоминая о его статусе в их стае. Вот только разве Римус виноват, что стал тем, кем он является? Взрослое поколение, напротив, относилось к Римусу лучше, намного лучше, чем он того заслуживал. Около двухсот лет назад их стаю возглавил Волк полукровка, сумевший принести мир на Север между разными стаями. Кто-то считал, что Римус будет ни чем не хуже Великого белого Волка, кто-то же придерживался иного мнения. Время шло, авторитет Римуса креп, делая его не мишенью, а настоящим соперником для тех же Волков. Тренируясь днём и ночью, он смог достигнуть желанного результата за короткий срок, чего добиться ни один Волк, побыв на его месте, не смог бы. В полнолуние Римус полностью обращался в волка, при этом контролируя себя. До идеала ему было далеко, так как Драган Горский желал, чтобы Римус мог обращаться в волка в любое время, исходя из своего желания. Если он сможет достигнуть поставленной цели, то все насмешки, ему адресованные, закончатся в один день. Волки примут, отметив его, как равного себе. На это пойдёт время и, возможно, не один год, но Римус был готов бороться. Находясь в шкуре волка, он чувствовал себя собой, правильно, спокойно. Никаких слабостей, сомнений и вины, в школьные годы не дающей ему дышать полной грудью, его не преследовали. В конце июня Люпин получил благословение отца Катерины на их брак, но как бы не до конца. Главная загвоздка заключалась в том, что дочь Князя не могла вступить в брак с мальчишкой, у которого за спиной ничего нет. Эта ситуация ненадолго выбила Римуса из колеи. В один момент ему хотелось махнуть на всё рукой и вернуться в Лондон, принявшись вновь себя жалеть. Одумавшись в тот же день, Римус осознал, что его глупые обиды и бегство с одного континента на другой не возымеют успеха. Он обязан был прижиться на Севере, и Римус был готов к тому, что Кэтрин придётся добиваться ни один год. Сначала он должен как личность чего-то достигнуть, а уже потом можно будет говорить об их браке. Антонин заверил Римуса, к которому поначалу относился предвзято, — что если его дочь пожелает себе в мужья нищего Волка полукровку, то он не станет препятствовать её выбору. Однако Люпин должен быть готов к тому, что многие северяне не одобрят его союз с молодой Княжной, в будущем должной стать главой своего княжества. На этой почве между Авдотьей и Антонинам Преображенскими возник конфликт. Вторая жена Князя, подарившая ему трех здоровых дочерей, на коих не легло проклятье рода отца, — была недовольно тем, что её муж уделяет своим младшим дочерям намного меньше внимания по сравнению с Катериной. Авдотья по-своему любила падчерицу, с рождения не знавшей материнской любви, но всё-таки, как не крути, её дочери стояли для неё на первом месте, и потому ей по-женски было обидно, что они остаются в тени своей старшей сестры, изредка получая любовь отца. Антонин, само собой, любил своих детей, не деля их между собой, однако же Кэтрин, слишком рано лишившаяся матери, была для него чуточку дороже по той причине, что её воспитанием он занимался лично, не прибегая к помощи сестёр и матушки, живущей в чаще леса. Авдотья никогда прямо не говорила о том, что её беспокоит, но её красноречивые взгляды отображали неподдельные чувства, царившие в душе. Авдотья по-прежнему не воспринимала Римуса всерьёз, нередко делая акцент на его волчьей природе. Он же достойно сносил гнев своей будущей свекрови, понимая, что ей сейчас нелегко. Для поддержки Люпину было достаточно Кэтрин, во время приёмов пищи сжимающую его ладонь в своей. Она не раз отстаивала честь Римуса перед мачехой, по правде желающей Кэтрин достойного мужа, а не волчьего выродка, — как Авдотья называла нежеланного гостья. Римус не имел права затевать ссоры в чужом доме, поэтому он был вынужден, скрепя зубами, сносить оскорбления в свой адрес. Антонин не рвался защитить Люпина от нападок жены, придерживаясь того мнения, что Римус должен самостоятельно давать отпор своим недругом, даже тем, кто превосходил его по статусу и возрасту. Дней восемь назад, возвращаясь из леса, Римус, того не желая, стал невольным свидетелем ссоры меж двух супругов. На повышенных тонах выясняя отношения, Авдотья и Антонин не заметили стоящего за приоткрытой дверью Римуса, невольно услышавшего то, что не было предназначено для его ушей. Авдотья в сердцах заявила мужу, что он не должен возиться с одной лишь Кэтрин, когда две его дочери ищут в себе недостатки, не понимая, чем заслужили холодность отца. И ладно это, Антонин мог простить жене её упреки в его сторону, но когда Авдотья надавила на больное, напомнила о бездетности Катерины, мужчина, не сдержавшись, отвесил жене пощёчину. С ненавистью произнося проклятья, чего он никогда себе не позволял, Князь Преображенский, не объяснившись, покинул дом. Авдотья умная женщина, и потому она знала, за какие ниточки стоит тянуть, чтобы добиться желаемого результата. Главное, что она донесла главную мысль до мужа, поселив в нём страх за будущее любимой дочери. «Твоя бесплодная дочь ни за что не станет нашей Княжной! У неё не будет потомков, потому что она пустая! Предположим, что Катерина решится на материнство, а ты подумал, что её ждёт? Она последует за своей матерью, умершей прежде, чем она успела приласкать дочь! Ты этого ей желаешь?» Авдотья пусть и уважала своего мужа, его родню, но по сей день не могла смириться с тем, что она остаётся на вторых ролях. Покойная Валькирия Преображенская — первая жена Антонина Преображенского, мать его первенца, являлась бледным призраком в отношениях супругов. Антонин стал Князем в четырнадцать лет, женился по любви на своей доброй подруге. И, казалось, бед они не познают. Валькирия мечтала о большей семье и потому рискнула, решив забеременеть. Мужчина долго не мог смириться с решением жены, принятым без его согласия, чуть ли не каждый день умоляя её избавиться от плода. Валькирия наотрез отказался слушать мужа. Делать было нечего, и тогда Антонин с двумя своими сёстрами решили, что смогут обмануть судьбу, миновав проклятье рода. Увы, каждый заговор, ритуал и молитва оказались бессильны. Валькирия скончалась на окровавленном ложе, подарив мужу самое ценное, что у неё было — частичку себя, плод их любви. Холя и лелея дочь, Антонин, к своему удивлению, испытывал к Катерине светлые чувства, ни разу даже в мыслях не обвинив её в гибели любимой жены. Время шло своим чередом, Катерина взрослела, благодаря чему начала проявляться её магия, а совсем скоро стало понятно, что проклятье рода нависло тёмной тучей над судьбой девочки. Тогда-то и появилась необходимость жениться второй раз, что Антонин и сделал, послушавшись совета матери. Им с Авдотьей так и не удалось познать любви, зато в их доме, как и в отношениях, царили уважение и благодать. Порой прислушиваясь к советам жены, Антонин управлял княжеством, при этом являясь директором Колдотворца, пока Авдотья занималась воспитанием троих девочек, две из которых были её родными дочерьми. Заменить Катерине мать ей не удалось, но при это дочь мужа никогда не была обделена любовью со стороны мачехи. Своих детей любить сложно, а уж чужого и подавно. Благодаря стараниям Авдотьи Преображенской в семье царила дружеская атмосфера, чего нельзя было сказать об отношениях супругов. Без слов было ясно, что заменить Антонину Валькирию не удастся никому, к сожалению, Авдотья не стала исключением. Муж ценил её, но любовью там и не пахло. Порой засыпая в одинокой постели, Авдотья могла думать лишь о благополучии своих дочерей. Наличие мальчика бы укрепило её позицию, однако Антонин не пожелал рождению ещё одного ребёнка, при том, что попытки и возможности были. Авдотья знала наверняка: роди она мужу хоть дюжину здоровых и крепких сыновей, всех их затмит Катерина, сама того не понимая. Обиженная и ущемлённая, Авдотья решила действовать на опережение. Когда-нибудь Антонину придётся передать бразды правления одной из своих дочерей, и Авдотья была готова пойти на всё, только бы власть досталась её дочери. Раз уж она не получила желанной любви, то могла претендовать на власть, не боясь запачкать руки в крови. Римус понимал желание матери возвести своих детей к пьедесталу. И всё же Кэтрин заслуживала своё законное место, — в этом Римус был готов ей помогать, зная, как для неё это важно. Мать Катерины при жизни прославилась своим благородным правлением, поэтому не было ничего удивительного в том, что Кэтрин рвалась соответствовать матери, которую никогда не знала. Люпин понимал, что ему нужно достигнуть успеха, став полноценным волком, а не продолжать быть мальчиком полукровкой. Волки — сильные союзники, являющиеся частью общества, и потому их голос тоже стоит заслужить. В этом плане у Кэтрин есть фора, если, конечно, Римус не облажается. Обрети он авторитет, то никто слова не посмеет сказать против Катерины, которой не удастся познать материнское счастье. Волки укрепят её позицию, а дальше будет видно. Римус может помочь Кэтрин в завоевании своего места под солнцем, и именно это он сделает, чего бы не стоила эта борьба. Не исключено, если Авдотья подговаривала мужа прогнать мальчишку полукровку, потому как понимала, насколько опасны союзники Волки. Римус умный человек, тот ещё дипломат, он умеет слушать и договариваться, — толпа часто идёт за такими людьми. Пассивный лидер, Люпин может достигнуть высот, а самое важное заключается в том, что он этого хочет. — Почему не идёшь в дом? Со спины подошедшая Кэтрин, обняла парня за торс. Римус подарил девушке скромную улыбку, положа ладони на её. Дня три назад на Север приехали гости Антонина Преображенского из Румынии. Римус не мог похвастаться тем, что сумел найти язык с двумя мужчинами, однако ничего дурного он о них также сказать не мог. Антонин Долохов, теска Князя Преображенского, в юном возрасте бежал с Севера с младшим братом. После гибели его родителей между его родом и родом Ланцовых началась борьба за власть. Земли, богатства и драконы отошли Ланцовым, кои ныне правили сразу тремя Княжествами. Потеряв всё, Антонин долго не желал возвращаться на Север, гонимый собственными страхами. Но вот сейчас он здесь, и он был намерен вернуть назад то, что принадлежало его роду. Люпин не знал подробностей разговора мужчин, когда они запирались в кабинете Князя Преображенского, одно было ясно: так просто Долохов не оступится. Римус встречал похожих на него мужчин, — жадные до власти, такие как Антонин Долохов, своего не упустят. А его одержимость драконами, что Римус наблюдал воочию, поражала до глубины души. Если Кэтрин на тридцать метров боялась подойти к самым свирепым хищникам на планете, то Долохов не побоялся оседлать своего давнего приятеля, чего, увы, ему сделать не позволили. А дракон, именуемый Виларкрис, что с древнего диалекта означало Правильная кровь, узнал своего хозяина. — Не хочу попадаться на глаза твоей матушке, она меня и так не жалует. Набрав грудью воздух, Кэтрин прикрыла глаза. Римус пах лесом, яблоками и лошадьми. По понедельникам, средам и пятницам убирая в конюшне, Римус априори не мог источать запах фиалок. Сено и навоз, — такой аромат царил в конюшне. Кэтрин не спешила жаловаться на смрадный себе запашок. Для неё было важно, что Римус медленно, но определённо верно привыкает к жизни на Севере. И, как ей казалось, ему эта жизнь нравится. — Перестань, — щекой прижавшись к спине Люпина, девушка не спешила открывать глаз, чувствуя тепло, исходящее от тела парня. Волчья кровь, никак иначе. — Авдотья никого не жалует, чего только гости заморские стоят. Издав смешок, Катерина наморщила лоб. Что правда, то правда. — Они надолго? Обернувшись на девушку, Римус обнял её в ответ, несколько требовательно притянув её за талию, отчего Кэтрин ощутила тёплое дыхание Люпина на своих щеках. Римус был человеком настроения. Часто он прибывал в задумчивости, находясь в своих мыслях, но когда они оставались наедине, то Римуса было не узнать. Он смеялся, шутил, да и в принципе был раскрепощённым, почти таким же, как в Хогвартсе с мародёрами. — Не знаю, Долохов и Каркаров хотят договориться с моим отцом о сотрудничестве. Отец имеет определённые рычаги давление, и потому он им нужен в качестве союзника. Точнее Ему, а не им. Римус сразу почуял неладное. Волчья сущность его никогда не обманывала. Нахмурившись, Люпин с минуту вглядывался в лицо Катерины, озадаченной его странным поведением. — Кому нужно сотрудничество твоего отца? — Ему, — с неким вызовом ответила девушка, расправив плечи. Она знала: её ответ выведет Люпина из себя. — Волан-де-Морту. Лицо Римуса побледнело. Отпрянув, как от огня, он выставил перед собой руки, будто боясь, что Кэтрин может приблизиться, чего она делать не спешила. Скрестив на груди руки, девушка ожидала речь о том, что её отец — предатель, и она такая же. — Как можно? — вытянутое лицо Люпина излучало неподдельное удивление, граничащее с разочарованием. — Кэт… — Это не наша война, Римус, — отчеканила девушка, лёгким движением кисти поправив меховую шапку. — Ты не понимаешь и не поймёшь. — Так объясни мне! — возвысив голос, Римус, словно чего-то боясь, отступив влево. — Зачем? Сириуса ты слушать не стал, — сверкнув глазами, Кэтрин встала в позу. Как бы она не старалась, прощение давалось ей тяжело. — У меня нет уверенности, что ты и меня выслушаешь. Ты легко отказался от семилетней дружбы, а мы с тобой сколько знакомы? Пару лет? Почему бы тебе не обозлиться на меня, на мою семью? Прижав ладони к лицу, Римус отвернулся. Пальцами надавливая на глазные яблоки, он пытался прогнать из головы картинки прошлого, настырно пляшущие перед глазами. Я ненавижу секреты. Сириус сам виноват в том, что произошло. Предатель он, а не я, и ему с этим жить. Кэтрин понимала его мотив, поступок, но оправдать его не могла, как и простить. Она просила дать ей время, и Римус ждал, не торопя её. И снова Кэтрин надавила на не затянувшуюся рану, будто специально выводя его на эмоции, а ведь она знала, каково ему. — Мои отношения с маро… — последнее слово комом застряло в горле. — Мои отношения с мародёрами тебя не касаются! Я в твои дела с Роксаной не лезу, а мог бы! Несмотря на то, что отношения с Ланцовой наладились, Люпин нелегко воспринял информацию о том, что когда-то Кэтрин и Роксану связывало нечто большее, чем дружба. Ощетинившись, Преображенская топнула ногой, отчего деревянные доски неприятно заскрипели. — Мы это уже выяснили! — Как и моё решение! Тяжело дыша, оба прожигали друг друга гневными взглядами. Им нужно было высказаться, выпустить пар. Столько месяцев держать всё в себе: обиды, разочарование, миллион вопросов. Они были близки к разрушению друг друга. И почему не выяснить всё здесь и сейчас, когда в доме, полном людей, застолье в самом разгаре? — Хорошо, я понимаю тебя, — Римус шагнул вперёд. — Ты боялась моей реакции, узнай я о том, какую дружбу ты водила с Ланцовой. Как видишь, я от тебя не отвернулся и не собираюсь! Так почему ты продолжаешь проверять меня на прочность, при любой возможности носом тыкая меня в мои же ошибки?! Кэтрин напряглась, сощурив глаза. Римус вышел из себя, и его было не остановить. — Потому что это мерзко! Твой поступок отвратителен! — Кэтрин шагнула к нему навстречу, указательным пальцем тыкнув в пол. — Ты раскрыл тайну Сириуса, хорошо, но ты его даже не выслушал! Решил, что он предатель, что недостоин твоего прощения! Но знаешь ли ты, через что ему пришлось пройти, что он сделал для своего брата? Кому, как не тебе, Римус, знать, какие отношения были у Сириуса с Регулусом? Не соображая, что ответить, Римус молча стоял, разинув рот. Он действительно знал, как сложно пришлось Сириусу, от которого отвернулся младший брат при поступлении в Хогвартс. Люпин видел, как Бродяга не мог найти себе места, виня себя не пойми в чём. Он страдал, держа боль за семью печатями. По этой же причине он так легко срывался на Виктории и друзьях, не раз поддаваясь агрессии. — Это в прошлом, та часть моей жизни осталась позади, — сделав два шага, Римус вплотную поступил к Кэтрин. — Ты имеешь полное право на меня злиться, я понимаю, но Кэт, — он ладонями, увенчанными в мелких шрамах, обнимал её лицо. Разве Кэтрин могла сопротивляться его близости, мелодичному тембру голоса, его запаху и васильковым глазам? Навряд ли. Такой родной, он целовал её щеки, путая пальцы в белоснежных локонах. — Я не рушил твою дружбу с мародёрами, Лили и Викторией. Пойми, ты была и останешься их подругой, и мой поступок никак не повлияет на их отношение к тебе. Я виноват, но я не жалею. — Ох-х, Римус… — Я натворил ошибки, и мне нести за них ответственность. Пожалуйста, смирись с этим. Я не стану препятствовать вашей дружбе, Кэт. Мародёры, Лили и Виктория замечательные люди, я люблю каждого всем сердцем, но наши дороги разошлись, и я не хочу ничего менять. Быть может, когда-нибудь что-то наладится, но потом, не сейчас. Потрясённая услышанным, Преображенская медлила. Она пару минут обдумывала информацию, соглашаясь с Люпином. Он прав: её дружба не подошла к концу. — Я боюсь, — прильнув к груди Римуса, Кэтрин позволила себе дать слабину. В конце концов, она не может оставаться вечно железной девочкой. — Вдруг я им больше не нужна? — Глупышка, — за подбородок приподняв лицо девушки, Римус томно прошептал: — они любят тебя, а я люблю тебя сильнее каждого. Кэтрин не успела опомниться, как губы Римуса обрушились на её собственные, сминая их в нежном поцелуе. А Римус всегда целовал её аккуратно, боясь навредить. Никакой пошлости и вульгарности. Он обращался с ней как с госпожой, желая угодить любой прихоти, и не важно, что промелькнёт в голове Катерины. — Ты любишь меня? — заикаясь, она с трудом верила, что тонкий голосок, сквозивший неуверенностью, принадлежит ей, а не какой-нибудь пятилетней девочке. — Всем сердцем, моя Катерина. — Приглушенный смех пронёсся по крыльцу, утонув в новом поцелуе двух влюблённых. — Моя Княжна. После слов Римуса, его искренности, Кэтрин сумела даровать ему прощение. А всего-то надо было объясниться. Между влюблёнными вновь воцарилось доверие с пониманием, которые, казалось, были утрачены безвозвратно. Каркаров и Долохов, с которыми Римус всё-таки успел переговорить, отправились обратно в Лондон через две недели после примирительного разговора Кэтрин и Римуса. Игорь по глазам понял, что Люпина тяготит ситуация с Сириусом, поэтому он отдал ему письмо от Блэка, правда, Римус так и не осмелился распечатать послание от бывшего друга. До последнего откладывая то, что можно было сделать сразу, Римус искоса поглядывал на конверт, лежавший на прикроватной тумбе, на задней стороне которого были аккуратно выведены инициалы Сириуса Блэка каллиграфическим почерком. Как ни странно, Каркаров понравился Римусу, изначально отметившего его как убийцу. Заводила и просто душа компании, но при этом серьёзный и грозный Игорь напоминал Сириуса. Такого же раздолбая в прошлом, но с головой на плечах сейчас. Разумеется, Римус скучал по друзьям, ни дня не проходило, чтобы он о них не вспоминал. Одно он знал точно: как бы тяжело не было, возвращаться к прошлой жизни он не станет. Новый статус Сириуса, каким бы хорошим человеком он не был, Люпин принять не мог, точно как и поступок мародёров, вставших на сторону Бродяги. Он был бы рад возобновить общение с друзьями, да толку с этого не будет. Они по разные стороны баррикад и никогда не сумеют найти золотую середину. Достаточно было того, что укусивший Римуса в детстве оборотень является частью Пожирателей, — это Римус узнал несколько лет назад в одной из статей Ежедневного пророка, а теперь и Сириус с ними заодно. Мародёры — часть его жизни, его прошлого, навеки останутся добрым воспоминанием, а большего Римусу и не надо. Он начал новую жизнь с чистого листа, с чистой, не знавшей чернил книги, которую он заполнит своей историей жизни самостоятельно. К середине третьего месяца лета, собравшись с силами, Люпин в присутствие Кэтрин, являющейся для него незаменимой поддержкой, распечатал послание от старого друга. Преображенская приглушённо ахнула, когда Люпин зачитал вслух. К концу повествования она едва ли могла разобрать слова из-за нарастающей истерики, давшей о себе знать вместе со слезами. Всхлипывая на коленях своей невесты, Римус обнимал её за талию, не стыдясь проявления эмоций. Кэтрин, не привыкшая к подобному поведению, с пониманием отнеслась к Римусу, потому что любила. Ей нравилось быть его поддержкой; стержнем, за который он может ухватиться в случае беды; человеком, которому Люпин доверяет свои тайны. Она шептала слова молитвы, на зубок заученной с пелёнок, поглаживая его по спутавшимся, слегка влажным из-за снега волосам. Римус забылся во сне меньше чем через час, изредка произнося имена друзей, особо часто там мелькал — Питер, он же овсяный мальчик. Сторожа сон своего суженого, Катерина не смыкала глаз, раз за разом перечитывая письмо Сириуса, которое она успела заучить до дыр за одну только ночь. Спросонья Римус долго извинялся перед Преображенской, коря себя за свою слабость. Кэтрин всегда была сильнее него, как морально, так и физически. Люпин проигрывал на её фоне, но ему хотелось, да что там? Он стремился соответствовать той, с коей желал связать свою жизнь. Стыдясь, он избегал её утром, пока Кэтрин не прижала его к стене в кухне, сказав, мол, она любит его таким, какой он есть, и если Римус не умеет «драться», то она возьмёт удар на себя. В следующее мгновение Люпин лежал на полу поверх ковра в одной из комнат, во все глаза наблюдая за тем, как Кэтрин срывает пуговицы со своей рубашки, оголяя острые груди. Как и всегда, доминировала она, а Римус подчинялся, делая это со всей отдачей. Робея, Люпин боялся показаться настойчивым, похотливым мальчишкой, при том, что на самом деле давно желал слиться с Катериной в едино. Останавливало только то, что он находится не на своей территории, а овладеть Княжной в доме её отца казалось кощунством. Тогда Кэтрин взяла инициативу в свои руки, на раз-два расправившись с ширинкой Римуса на штанах. Она помогла ему избавиться от одежды, между тем осыпая изувеченное в шрамах тело поцелуями, от которых Римус забывал дышать. Без преувеличений, Кэтрин приходилось шептать — «Вдох-выдох». Римус помнил происходящее отрывками: свои ладони на молочных округлых бёдрах Катерины; острые груди, подпрыгивающие в такт движений Преображенской, словно она наездница, вот только оседлала не жеребца, а Волка; её пальцы на своём горле, прикрывшие доступ к кислороду. В аквамариновых глазах, обрамлённых светлыми ресницами, плясала снежная буря. Катерина не стыдилась собственных стонов, шлепков разгоряченных тел и своих просьб, точнее, приказов, кои она отдавала Римусу, «советуя», как ему стоит доставить ей удовольствие. Нежный Римус с трудом справлялся со строптивой Катериной, способной довести его до разрядки одним только взглядом. — Отличная работа, волчонок, — со стоном, пронёсшимся по одной из жилых комнат, Катерина без сил повалилась на спину, носом уткнувшись в шею Римуса, вновь забывшего, как дышать. — Вдох-выдох. — Твой отец убьёт меня, — не своим голосом прошептал Люпин, устремив взгляд в потолок. — Давно убил бы, ещё на конюшне, — по-девичьи хихикнув, Катерина коснулась безвольной руки Римуса. — Авдотья постоянно рассказывает, чем мы с тобой занимаемся. Думает, что сможет меня скомпрометировать в его глазах, наивная. С усмешкой глядя на то, как быстро лицо Римуса заливает краска, Катерина не удержалась от новой шуточки, велев ему приступить к работе. Не сразу поняв, чего она от него хочет, Люпин принялся подбирать с пола одежду, хотя с тем же успехом предпочёл бы прибраться во дворе. — Ты куда? — приподнявшись на локтях, Катерина зевнула, склонив голову влево. — Мне нужно помочь Александру в лесу. Он с Григорием планирует сделать капкан, но я так и не понял для кого. — Не торопись, — за запястье потянув парня на себя, Кэтрин растянула губы в ехидной ухмылке. — Закончи сначала со мной, а потом беги к своим Волкам. Шире раздвинув ноги, Кэтрин надавила на плечи Римуса, нависшего над ней, давая понять, чего она хочет. По-собственнически сжав пальцы на бёдрах девушки, Люпин припал к лобку, провоцируя стон, по щелчку слетевший с губ Катерины. — Вдох-выдох, Княжна, — подтрунивая, он периодически бросал на неё взгляды, убеждаясь, что в этот раз он делает всё правильно, как она любит.***
25 августа, 1979 Принюхавшись, волк бросился в чащу леса. Передвигаясь бесшумно, он периодически выл на луну, получая от этого удовольствие, способное сравниться разве что с сексом. Адреналин бежал по венам, отдавая мозгу наказ бежать, покуда лапы не заболят. Слаще всего было понимать, что отныне Римус контролирует ситуацию, а не Волк внутри него. Уловив хруст веток за милю от него, Римус в светлой шкуре волка учуял запах живого существа. Прибегнув к технике прыжкового шага, по совету Драгана, Римус нёсся вперёд. Этой ночью, бегая по лесу, он чувствовал стук собственного сердца, принадлежащего ему, а не чудовищу, с коим он на протяжении четырнадцати лет делил одно тело. Настигнув зайца, волк полакомился вдоволь, замарав морду в заячьей крови. Маленького хищника не спасла белоснежная шкурка. Бродя по лесу на протяжении нескольких часов, принюхиваясь к запахам, Римус вернулся к кромке леса, опоясывающей Княжество Ледяной дворец, к рассвету. Он научился обращаться обратно в человека на ходу, что было настоящим для него достижением, — потому его колени с ладонями утонули в сугробе. При минусовой температуре тело Римуса пылало жаром. Поднеся ладони, в коих находилась горстка снега, он принялся оттирать запекшуюся кровь с челюсти, впервые за свою жизнь не жалея об убийстве. Он хищник, а заяц — жертва, попавшаяся ему в лапы этой ночью. Взглянув на небо, застеленное мириадами звезд, Люпин почувствовал себя в нужном месте в нужное время. Со счастливой улыбкой он поднялся на ноги, встретившись с оценивающим взглядом Роксаны Ланцовой. Девушка присвистнула, одобряя выбор подруги. Засмущавшись, как с Люпином это частенько происходило, он ладонями прикрыл своё достоинство, чуть согнувшись. Роксана снисходительно хмыкнула и, сократив расстояние в несколько метров, накинула медвежью шубу на покатые плечи Римуса. Тот благодарно кивнул, осведомившись, чего это Ланцова за ним подглядывает. Девушка заразительно рассмеялась, вызвав на лице Люпина улыбку. Она поведала о том, что Кэтрин попросила её за ним приглядеть, зная, как Римус любит влипать в неприятности, — потому как Преображенская находилась на одном из языческих ритуалов. В конце лета северяне задаривали морских существ, Водяного и прочих тварей, обитающих на Севере, дабы в новом году не знать бед. Ланцова пропустила сей ритуал, потому как была занята немного другими делами. В будущем ей предстоит править, по этой причине важна каждая минутка опыта, которым старейшины Севера могут с ней поделиться. Римус был уверен, что справедливая и милосердная Роксана станет великой правительницей, совершая дела на благо своего народа. Поначалу их знакомство не заладилось. Когда раскрылась тайна Кэтрин, Люпин держался в стороне от Ланцовой, опасаясь того, что их разговор может закончиться поединком, и не важно, магическим или на кулаках. Как-то выловив Люпина, Роксана заставила его выслушать её. Она объяснила, что намеренно создала виражи, намереваясь узнать, как себя поведёт Римус: прогнётся он в очередной раз или сохранит самоуважение, не позволив вытирать об себя ноги. Роксана не разочаровалась в Римусе. Она также объяснила, что Кэтрин важна для неё как единственная верная подруга, как сестра, как часть семьи. Если в прошлом они пару раз сбрасывали напряжение, прибегая к плотским утехам, то это не значит, что сейчас у них те же отношения. В первую очередь они уважали друг друга, да и сам факт секса воспринимался несколько иначе у северян по сравнению с теми же европейцами. Роксана сказала так: «— Есть отличие между любовью и сексом, Римус, не путай два этих понятия. Когда мы учились в Колдотворце, признаюсь честно, гормоны шалили, как у безумцев, наверное, поэтому мы с Катериной нашли утешение друг в друге. Ей отец запрещал сближаться с мужским полом, опасаясь за её жизнь, сам понимаешь, проклятье рода — это тебе не шутка. Мне же по статусу было запрещено крутить шашни с парнями. Не думай ничего плохого, между нами был лёгкий петтинг раза два, может три, но точно не больше. И скажу тебе так, Катерина любит тебя. Будь уверен, она тебя не отпустит, не предаст и не разочарует». Римус был искренне рад тому, что у них с Ланцовой состоялся разговор, где он получил ответы на беспокоящие его вопросы. Он важен для Кэтрин, а остальное не имеет значения. Как он сам когда-то сказал: Прошлое должно оставаться в прошлом, не мешая будущему. — Она так и не смогла обуздать свой страх? — с надеждой поинтересовался Римус, догадываясь об ответе. — Вскоре Кэтрин придётся продемонстрировать свои навыки, а дракон важен. Полёты на нём и всё такое. — Не всё такое! Перестань обесценивать наши обычаи. — Я же не со зла, — выпучив глаза, Римус оскорбился. — Если не уверен в чём-то, то будь добр, не начинай разговор. Я-то тебя пойму, Кэтрин тебя поймёт, но не другие. Сам знаешь, какой у нас народ. — Роксана перевела дыхание. — Что до дракона, то всё плохо. Катерина с детства их боится, потому что какой-то идиот убедил её, что Валькирию сожрал дракон её отца! — Авдотья? — Губы Люпина изогнулись в тонкой линии. — Она самая, — Роксана фыркнула. — Она неплохая женщина, но та ещё стерва. Много крови она у всех нас выпила и продолжает это делать. Дойдя до дома, двое уселись на деревянные ступени. Ночь сменялась утром. Первые лучи рассвета дали о себе знать к пяти часам утра, ярким светом зарябив на горизонте. Немного поговорив о своём, Люпин спросил, а в последнее время делать он это любил, из любопытства желая узнать, как продвигаются дела у Роксаны. На его вопрос Ланцова неопределённо повела плечом, издав тяжёлый вздох. Отчаявшись ждать, Римус закурил. Он знал, что северяне не жалуют маггловские «штучки», но сегодня ему нужна была одна сигаретка. — Знаешь, — сняв венец с головы, Роксана взглянула на Люпина, уставившегося на неё в ответ, — он слишком тяжёл для меня одной. Он понимал, что речь шла не о венце, давящем на виски, а о власти. Север жесток, и он не потерпит слабости. А каково молоденькой девочке, в подростковом возрасте оставшейся без родителей? В свои двадцать пять Роксана несла ответственность за три княжества и за людей, живущих в нём. — Мы с тобой, Рокс. Ободряюще сжав ладонь девушки в своей, Римус выпустил сигаретный дым изо рта в алое небо. — Эх-х, Римус, добрая ты душа. — Ты лучше меня, — голос источал серьёзность. Встретившись взглядами, Римус вопрошающе указал на терновый венец, на что Роксана кивнула, не до конца понимая, чего стоит ожидать от полуволка. — Мы твои верные слуги, Княжна. Возложив венец на голову девушки, Римус испытал незнакомое доселе чувство, так похожее на восторг. В этот раз он восторгался Роксаной Ланцовой, ставшей ему хорошим другом. Она коснулась его ладони, тем самым выражая благодарность. Следующие действия произошли слишком быстро. Роксана запрокинула голову, издав глухой стон, а в следующую секунду глаза её заволокла светлая пелена. Римус знал: её посетило ведение.