Оскверненные

Простись со мною, мать моя, Я умираю, гибну я! Больную скорбь в груди храня, Ты не оплакивай меня. Не мог я жить среди людей, Холодный яд в душе моей.

И то, чем жил и что любил, Я сам безумно отравил. Своею гордою душой Прошел я счастье стороной. Я видел пролитую кровь И проклял веру и любовь.

Я выпил кубок свой до дна, Душа отравою полна. И вот я гасну в тишине, Но пред кончиной легче мне. Я стер с чела печать земли, Я выше трепетных в пыли. И пусть живут рабы страстей — Противна страсть душе моей.

Безумный мир, кошмарный сон, А жизнь есть песня похорон. И вот я кончил жизнь мою, Последний гимн себе пою. А ты с тревогою больной Не плачь напрасно Надо мной.

— Сергей Есенин

24 сентября, 1981       Заскочив в Чертог Вельзевула сразу после дневной смены в Министерстве магии, Виктория опрокинула кружечку одну-вторую сливочного пива, закусив пирожным с ананасами. Сириус поглядывал на жену скептически, совершенно не разделяя ее любви к кусачему фрукту, как он называл ананасы, от вкуса которых неприятно щипало губы. Зато Джеймс, ныне находившийся в Германии вместе с Лили и Гарри, всецело разделял любовь сестры не только к ее любимому фрукту, но и к фастфуду, коим Вики частенько грешила, втайне ото всех в Блэк-мэноре поедая картофель фри с сочными бургерами. После примирения с отцом, казавшееся Виктории нереальным, в неком смысле неправильным, она часто стала заглядывать к Сириусу, подолгу с ним беседуя. Он лучше многих понимал ее чувства, потому как пару лет назад и сам находился в подобной ситуации, когда, вернувшись в семью, не знал, верить ли отцу. В детстве Орион пылинки сдувал со своего первенца, и всюду, куда бы не шел, брал его с собой. Сириус помнил, как бывал с отцом на приемах, с усилием воли делая вид, что светские разговоры, ровно как и дамы в пестрых платьях, — ему приятны и совсем не веют скукой. Ему приходилось искать общество в отпрысках чистокровных семей, хотя нередко он считал их неинтересными. Сириусу хотелось гонять на метле, подбрасывать в пунш самодельные вонючие бомбочки, созданию которых его научила Беллатрикс, однако спесивые мальчишки, привыкшие меряться состоянием родителей, с ранних лет плели интриги, не единожды предлагая Сириусу вступить в сообщество «ВЧВ», что означало — «Власть чистокровных вечна», да каждый раз получали отрицательный ответ.       Шли годы, Блэк взрослел, а Орион так и продолжал брать его с собой на встречи, гордясь его заслугами в языках, в музыке и в том, насколько сильно он был на него похож. Сириус знал, что Регулус ревновал и завидовал тому, что отец забывал о его существовании, предпочитая проводить время с первенцем, на коего он возлагал надежды, пророча великое будущее. Все пало крахом, когда Орион позволил себе то, чего не делал никогда — поднял руку на сына, наградив его Круцио. Поступок отца разбил Сириусу сердце, но добило безразличие матери, безучастно наблюдающей за происходящем. В гневе высказав накипевшее, он покинул отчий дом, бежав к лучшему другу. С той поры внимание Ориона было обращено на Регулуса, пока тот не пришел к брату, умоляя спасти его. Сириус вернулся в семью, заняв место младшего брата в рядах Пожирателей смерти, после чего Орион попытался наладить с сыном контакт, вновь позабыв о младшем сыне. У почившего мистера Блэка, от которого Сириусу передалось неумение сдерживать негативные эмоции, случались вспышки ярости, когда его просьбы, больше походившие на приказы, не выполнялись, отчего страдали многие члены семьи. Повзрослев, Бродяга стал походить на отца, и тогда начались столкновения характеров, в равной степени сильных и гордых. Им так и не удалось найти общий язык, о чем Сириус жалел, потому как в последний день жизни отца его не было рядом. И, как бы он ни злился на поступки Флимонта, искренне его ненавидя, он считал, что Виктории нужно воспользоваться предоставленной судьбой щедростью, наладив отношения с отцом.       Ему удалось развеять сомнения жены, объяснив, что жизнь не вечна и уж лучше попробовать и разочароваться, чем не попробовать и не узнать, что могло бы произойти. Виктория в самом деле прислушалась к совету Сириуса, начав медленно и верно общаться с отцом. Она по-прежнему не возвращалась домой, предпочитая жить в Блэк-мэноре, пусть чаще находилась в Министерстве или же в баре мужа. Мистер Поттер не единожды звал дочь в гости и даже хотел встретиться с ней в доме сына, да вот только тот уехал вместе с женой и Гарри в Берлин к мистеру и миссис Эванс, открывших новый ресторан. Аластор не хотел отпускать своего доверенного подчиненного, закрыв глаза на его оплошность, он всерьез занялся обучением Джеймса, веря, что настанет тот час, когда мальчишка-гриффиндорец займет его место, возглавив мракоборческий отдел. В целом Поттер против не был, хотя и метил на должность Министра магии, желая в раз прекратить войны и внутренние проблемы страны, в частности долги. Виктория с мародерами поддерживала стремления брата, хоть и считала, что Джеймс, каким бы умным и порядочным не был, навряд ли сможет возглавить страну. Проблемой, по мнению Вики, была излишняя вспыльчивость наравне с добротой, воспринимающейся за слабость, а в политике был важен холодный рассудок и справедливость, к кому бы она не относилась. Тем не менее, Виктория не исключала возможности, что с возрастом ее брат наберется опыта, став рассудительнее и дальновиднее.       — Ну что, готов, Блэк? — положив ладонь на плечо девушки, Игорь с широкой улыбкой, допил содержимое ее кружки. — Странное у тебя огневиски, друг.       Дернув плечами, мужчина взглядом подозвал Рудольфуса с Владом. Оживившись, Вики взглянула на подошедших мужчин, не понимая, о чем толкует Каркаров. Насколько ей было известно, то муж собирался задержаться допоздна в баре, а может и заночевать.       — Вообще-то это был мой чай.       — Да, ну тогда фигня это, а не чай, сестренка!       Положив ложку на блюдце с недоеденным десертом, ведьма пригладила волосы, как бы невзначай поинтересовавшись, куда это засобирались Пожиратели, еще и так спешно.       — Не твоего ума дело, — не удостоив девушку взглядом, Рудольфус сел за барную стойку. — Ты вроде домой собиралась, вот и иди, не-то свекровь заругает.       Рот Вики резко скривился, утратив всякую тень улыбки. С Лестрейнджем у нее так и не наладились отношения. Казалось, он забыл, как Виктория спасла его брата, рискуя своей жизнью. Помимо этого, он так и не нашел в себе сил поблагодарить ее, а ведь случай был предоставлен и не один. Да и она позабыла, в какое неловкое положение был поставлен Рудольфус, когда Регулус сорвал на нем гнев, буквально пригвоздив к месту на террасе мэнора.       — Не говори так с женщиной, — Влад обнял друга за плечи, подарив девушке одну из милейших улыбок. — Тем более с симпатичной.       Вики находила Долохова приятным собеседником, начитанным и умеющим поддержать любую тему разговора. Влад не был сильно старше, но он ей чудился образованным, знающим ответы на все вопросы, хотя говорить не особо любил. А уж если говорить о его таланте в зельях, в создании и уничтожении проклятий — нечего, в ремесле, связанном с черной магией, ему равных не было, в чем Вики убедилась, застав его пару раз в квартире Сириуса, превратившуюся в пристанище для трех Пожирателей, помимо него самого. Влад в самом деле не любил попусту трепать языком, предпочитая проводить время с пользой, но от дискуссии о темных искусствах он удержаться не мог. Вики же было в радость поговорить с тем, кто в самом деле без ума от черной магии, точно также, как она сама. Увы, Морганы рядом не было, Регулус вечно занят, Сириус так и вовсе терпеть не мог всего того, что толкало его на темную сторону, ну а прочие члены благородного семейства все в делах, с какой стороны к ним не подступи.       — Сегодня ты на удивление разговорчивый, — Вики неопределенно повела плечом, столкнувшись с собственным отражением в стеклах, начищенных до блеска бокалов.       — Так влюбился наш малый!       Влад смутился, велев другу держать язык за зубами, а тот возьми и выложи: мол, Реддл забрал свой бриллиант в Румынию, где тот повстречал красавицу Клару Цепеш, до мозга костей преданную своему Повелителю и его целям, в будущем обещающим изменить мир в лучшую сторону. Образ великолепной ведьмы с длинными русыми волосами, заплетенными в тугую косу, не выходил из мыслей Долохова вот уже вторую неделю, впрочем, как и воспоминания об одной из лучших ночей в его жизни. По приезде в Лондон он по дурости обмолвился парой слов с Игорем, не на шутку разойдясь и рассказав подробности поездки. Каркаров ожидал услышать о делах Реддла и о его скорых намерениях в отношении заключенных в Азкабане Пожирателей, и о Министерстве, практически наступивших ему на глотку, — а Влад возьми и расскажи о Кларе, сведшей его с ума одним только взглядом.       — Ой, заткнись! — мужчина направился в уборную, но обернулся на полпути, предупредив: — Я быстро, дождитесь меня.       Вернувшийся из кухни Сириус, давший указания персоналу, был готов отправиться домой, но не в Блэк-мэнор, а в квартирку на отшибе Лондона, когда-то давно ставшую пристанищем для двух влюбленных. С той поры прошло достаточно времени, однако Бродяга по сей день, закрывая глаза, слышал смех Виктории, запечатавшийся в обшарпанных бетонных стенах. Он так и не удосужился заняться ремонтом. Он ждал, верил, что в один из дней его caramel вернется, чего не происходило вот уже второй год.       Постель Сириуса по-прежнему оставалась нетронутой, собственно, как и его сердце, на коем было выжжено одно единственное имя — «Виктория. Виктория Поттер. Виктория Блэк».       — Я думала мы сможем поговорить, — кинув многозначный взгляд на подошедшего мужа, девушка досадливо поджала губы. — Что ж, не буду мешать, — засобиравшись, она пыталась унять внутренние негодование, рвущееся наружу. — У меня тоже куча планов.       Бродяге не нужно было прибегать к помощи легилименции, чтобы понять, что его жена злится от того, что сегодняшний вечер и ночь он решил скоротать с Пожирателями, будто отмахнувшись от задушевных разговоров и ее компании. Они и впрямь много времени стали проводить вместе, в основном говоря о детстве и родителях, оставивших в их душах слишком много открытых ран.       — Ты можешь отправиться с нами. — Послышался раздраженный вздох Рудольфуса и определенно довольный хмык Игоря. — Если, конечно, твои планы нельзя отменить.       Он знал, что она лжет, и, пожалуй, от этого ситуация приобретала нотки комичности. Вики взглянула на по-доброму ухмыляющегося Блэка, для себя отметив, что кожаная куртка сидит на нем идеально. Задержав дыхание, она кивнула, не став отводить взгляда от лица мужа, поистине прекрасного. Тряхнув головой, девушка мысленно дала себе подзатыльник и, словно себя оправдывая, вспомнила о крови вейл, текущей в его жилах.       «Поэтому он так притягателен».       Как только часы пробили полночь, четверо мужчин с Викторией покинули бар, а вместе и с ним магический мир. Игорь, попивая из стеклянной бутылки пиво, пел во всеуслышание, чуть ли не повиснув на плече Долохова, влюбленного и счастливого. Сегодняшний вечер, неторопливо близившийся к ночи, выдался на удивление спокойным. Никаких тебе пьяных магов в Лютном переулке, никаких отрядов мракоборцев, прочесывающих улицы, и никаких вампиров, поджидающих своих жертв в темноте ночи.       — …Кровью рек омытые дороги предначертят новый путь. Я скину с плеч своих тревогу и двинусь дальше, прямиком к невидимым вратам. Я позади оставлю горе и невзгоды, но в сердце сохраню: смех близких, голоса родных, — драматичный баритон обволакивал невероятной благодатью пустую улицу. — Я вознесу молитвы к небу…       Петляя по темным переулкам, Виктория перепрыгивала через лужи, разглядывая в них неоновые отблески магазинных вывесок. Пару раз она споткнулась, благо ее со спины поддержал Сириус, впоследствие взявший жену за руку. Вики не придала особого значения данному жесту, решив, что упасть или подвернуть ногу куда хуже, чем держать за ладонь Блэка, приходящегося ей законным мужем.       Не отрывая взгляда от сладкой парочки, как размышлял Долохов, он хмурился, не понимая, что конкретно связывает этих двоих. О проблемах в плане воспоминаний Виктории Пожирателям было известно, да только непонятно, почему она то и дело, что находится вблизи Сириуса, изредка позволяя ему прикасаться к себе. Как таковая трагедия отношений между Блэками виделось Владимиру странной, в большей мере надуманной.       «Подумаешь, она потеряла воспоминания! Что, сложно создать новые?» — думалось ему, о чем он также сказал Игорю, снисходительно улыбнувшемуся в ответ.       «Мой милый друг, что ты знаешь о любви? Ни-че-го. Так, как же ты можешь судить, ничего о ней не зная?»       Влад не был согласен с Каркаровым, решившим предаться философии, однако спорить не стал, потому как вступать в полемику с мужчиной, старше его лет на семь, казалось глупым, в какой-то мере бессмысленным. Достаточно одного только — «Ты жизни не видел, малый», — и тут ему будет нечего ответить, ведь, как не крути, у Игоря куда больше опыта в делах амурных, пусть они и ограничивались в ночных романах, не подкрепленных чувствами. Хотя один раз, на памяти Долохова, Игорь заикнулся о давней влюбленности, увенчавшейся разбитым сердцем, если он, конечно, ничего не путает.       — Меня тошнит от них, — дурачась, Рудольфус изобразил рвотный позыв. — Уверен, они пару раз переспят и их любовь, — пальцами изобразив в воздухе кавычки, он головой махнул на спины двух Блэков, держащихся за мизинцы, — вернется, заиграв новыми красками. Наверное, не прерви я их тогда, девчонка ходила бы с животом.       Рудольфус рассмеялся, и от чего-то Долохову подумалось, что смех его искусственен. Наигран до трещин в голосе. Поведение Лестрейнджа было оправдано тем, что его младший брат по-прежнему находился в сырой камере Азкабана, пока он нежился в теплой постели, горячей ванне и ел по пять раз в день. Том Реддл, недавно вернувшийся из Румынии, пребывал в бешенстве и едва не лишил жизни одного из мракоборцев, схваченного Рудольфусом в надежде высвободить брата, над которым день за днем издевался Минчум, выпытывая секреты. Темный Лорд рвал и метал от того, что его людей не просто схватили, но и застали врасплох, как шавок уведя на поводке в Азкабан. Тем не менее, мужчина сумел сдержаться, перенаправив свой гнев в дело, а именно во встречу с Яксли-старшим, работающим в Министерстве. Узнав истинные намерения Министра магии, Том убедился в том, что его предположения оказались верны: прибегнув к пыткам и допросам, Гарольд Минчум планировал узнать не только личность Волан-де-Морта, а также получить список всех его приспешников. Рабастан силен и вынослив, но если ничего не предпринять, то надолго его не хватит, поэтому на недавнем собрании было решено: Сириус и Рудольфус, как главы рода, явятся в Министерство на слушание, таким образом отведя от себя подозрение, так как меток на их предплечьях видно не будет, — Реддл об этом позаботится лично, — после чего Рабастан и Беллатрикс покинут стены Азкабана, а в каком статусе они это сделают значения не имело.       Каркаров, собственно, как и Рудольфус, были твердо уверены в том, что их Повелитель не допустит утечки данных, как и не позволит Минчуму забрать жизни его верных людей. По одной причине: Пожиратели и их семьи находились на попечении Реддла, а это означало, что он несет ответственность за их жизни, ведь когда те вступали на службу, присягнув ему на верность, Том приносил ответную клятву оберегать верных ему людей, и свое слово он не нарушал. Лестрейндж точно не знал, каким образом Повелитель собирался вызволять Беллатрикс и Рабастана из заточения, но был согласен на любые условия, коли его брат вернется домой целым и невредимым, а уж потом он все сделает, чтобы спасти его от суда, и если надо будет, то отправит на Север или на Королевские острова, где власть Европы не имеет силы. А что касается Сириуса, то он особо не переживал за кузину, зная, что с ней обходятся мягко и даже кормят три раза в день, к тому же Беллатрикс всегда, сколько он себя помнил, отличалась стойкостью характера. Ее слезы Бродяга видел единожды, а именно на похоронах Теразед, умышленно лишившей себя жизни, как принято считать, потому как мало кто знал, что за ее смертью, опорочившей честь семьи, стояли два брата — Азеллус и Ригель. В Британии имелись свои законы, один из которых гласил, мол, проливать родную кровь — все равно что запятнать душу скверной, чего англичане до трясучки боялись. Однако братья всю жизнь прожили в Монако, где считалось, что нет ничего важнее чести семьи.       — Ты говорил, что у тебя есть вино? — закрыв дверцу холодильника, Виктория скрестила руки на груди, бедром оперевшись об кухонный шкафчик. — Выходит, ты обманул меня, заманив к себе в дом.       Она взглядом обвела обшарпанную гостиную, освещаемую десятками свечей, стоящих на горизонтальных поверхностях. На первый взгляд комната казалась чистой, и, по сути, отсутствие как такового ремонта ее не портило, можно сказать, придавало шарма, если подумать, что она обставлена в стиле гранж. Голые кирпичные стены, где в некоторых местах можно было увидеть различие тона краски; невероятное множество пластинок и книг, заваленных на полках и на кухне, примыкающей к гостиной; картины мрачных цветов, занавешенные тонкими простынями. Девушке нравился эдакий беспорядок, в котором она чувствовала свободу. Честно говоря, от чопорного Блэк-мэнора, вылизанного до сияния мраморных ступеней, ее мутило.       — Я никогда не вру, Виктория, пора бы запомнить, — открыв дверцу холодильника, Сириус наклонился, потянув на себя нижний ящик, в коем находилось пару бутылок вина и пива. — Порой ты бываешь невнимательной.       Улыбнувшись, он откупорил пробку, разлив вино по бокалам. Виктория чувствовала себя невероятно глупой, хотя ни коим образом не показывала этого визуально, во всяком случае, так казалось ей, ведь в отличие от Блэка, она не видела кончиков собственных ушей, вспыхнувших алым.       — Зато ты нашел вино, — дернув плечами, Вики подхватила бокал за тонкую ножку. — Не пылинки.       — Я чистоплотен, — смакуя кисловатый вкус вина, Блэк улыбнулся краем губ. — Раньше за тобой прибирал.       Ошеломленно уставившись на улыбающегося мужчину, Виктория разинула рот, не зная, что и сказать. Может, она не была помешанной на чистоте, но порядок, когда как старалась поддерживать, и даже Кикимеру запретила убираться в своей комнате, хотя фактически она принадлежала Сириусу.       — Лжешь!       Запрыгнув на столешницу, девушка перевела взгляд на Пожирателей, вновь принявшихся спорить, чем им стоит заняться сегодняшней ночью. Рудольфус настаивал на тишине, а Игорь и Влад хотели отвлечься и провести время с пользой, сыграв в одну из игр, коими часто баловались чистокровные отпрыски, находя приемы родителей скучными.       Болтая ногами, Вики, всегда собранная и серьезная, не заметила, как Сириус отложил бокал и, уперев ладони по сторонам от ее бедер, заговорил тихо, с расстановкой:       — Во-первых, я не лгу, пора бы запомнить, — его дыхание коснулось ее лица.       Она расправила плечи, надеясь, что со стороны для Блэка выглядит недоступной, при том, что ей до дрожи в пальцах хотелось прильнуть к его губам, сорвать одежду и… Мотнув головой, Виктория мысленно пыталась убедить себя в том, что ее тяга к Сириусу объяснима тем, что у нее вот уже два года не было мужчины. Пусть оправдание чудилось ей глупым и до жуть неправдоподобным, однако она не могла признаться самой себе в том, что муж ее волнует. Да что там, Сириус в последнее время занимал все ее мысли, а совсем недавно начал появляться во снах, затмевая собой кошмары о пустом гробе и смутно знакомом голосе, умоляющем о спасении.       — А во-вторых?.. — не своим голосом прошептала Вики, неосознанно сжав бедра.       Ладони мужчины, не касающиеся женской кожи, источали тепло, обжигающее Викторию, чей разум медленно стирал границы, ею начертанные. Она отталкивала мужа, обесценивала его чувства, но сейчас, дыша ему в губы, видя в его взгляде тоже вожделение, что и в ее собственных глазах, она мечтал о том, чтобы он, наконец, сделал хоть что-то, и плевать на последствия. Плевать на Пожирателей, чей смех Вики слышала отдаленно, будто те находились в десятке метрах от нее и Блэка, по-свойски разведшего ее колени в стороны, а она совсем не сопротивлялась. Искоса взглянув на ржущих мужчин, Блэк улыбнулся одними глазами, исподлобья взглянул на жену.       «Мерлин, прошу тебя, даруй мне сил сдержаться», — билась мысль в мозгу Виктории, льнущей к мужу, словно кошка.       «Святые, до чего же ты хороша».       — Ты хочешь меня поцеловать?       Затуманенным взором девушка глядела в задумчивое лицо мужа, сдирая тонкую кожицу с губ, отдающуюся болью, меркнувшую на фоне пальцев Сириуса, так правильно легших на ее колени. Вики хотелось отдаться страсти. Хотелось забыться в сладких, обжигающих, доводящих до исступления поцелуях мужа, при воспоминании о котором у нее горело тело, точно в лихорадке. Хотелось вспомнить его объятия, губы на своем теле, руки на талии и слова, которые он произнес в далеком прошлом, о котором она не помнила.       — Хочу ли я поцеловать тебя? — несколько отстраненно прошептал Блэк, носом проведя по щеке жены, едва сумевшей подавить стон. — Действительно хочешь знать, чего я хочу? Тебя. Утром, днем, ночью. Хочу просыпаться с тобой, есть с тобой, считать звезды, читать книги и предаваться безумству. Хочу пить с тобой вино и есть проклятую картошку фри, от которой меня так и тянет в уборную сбежать. Хочу обнимать тебя, будить поцелуем, воровать твои ленты.       Вики вздрогнула, когда Сириус без какого-либо дозволения пробрался под ее свитер, очертив выпирающие ребра. Прикосновения гоняли по коже мурашки, приносящие с собой приятное ощущения. Она таяла, плавилась, как пломбир на солнце, желая большего.       — …Больше всего на свете я хочу сорвать с тебя эти проклятые тряпки и не выпускать из своей постели несколько дней.       Она млела, терялась в голосе Сириуса, оказывающего на нее магическое давление. Отрицание и предубеждения потерялись, исчезли, перестав существовать, будто их никогда и не было. Улетучились все сомнения, ранее сдерживающие безумные порывы.       «К черту все! К черту прошлое! Важно лишь настоящие. Важны я и он».       — Идете? — Рудольфус прикрикнул, вновь разрушая на время возникшую идиллию между супругами. — Или нам уйти, чтобы вы, наконец, вдоволь натрах…       — Наговорились! — поправил Игорь, подтолкнув друга в плечо. — Ну и мерзавец же ты, Лестрейндж.       — Какой есть, — лениво протянул мужчина, потянувшись за кружкой с пивом. — Давайте, будем играть в «Правда или выпивка». Правила просты, кто соврет — будет пить, а если не захочет говорить, то…       Поправив кудрявые пряди, упавшие на лицо, Рудольфус хитро прищурил глаза, поглядев на двух друзей.       — Пьет! — хором произнесли Игорь и Влад, чокнувшись горлышками стеклянных бутылок.       Выпрямившись и улыбнувшись, будто минутой ранее у Сириуса и в мыслях не было овладеть женой на кухонном столе, — он отошел на шаг, протянув ей руку, дабы та с легкостью могла соскочить со столешницы, что, в принципе, она и сделала, но без помощи мужа.       — Придурок, — сквозь зубы проговорила девушка, быстрыми шагами направившись к дивану, который заняли Игорь с Владом. — Итак, начинаю я. — Посмотрев на мужа, она продолжила: — Сколько женщин у тебя было после нашего расставания, Блэк?       Каркаров присвистнул, удерживая взгляд на улыбающемся лице друга, медленно приближающегося к свободному креслу. Пригубив бокал с вином, он некоторое время помолчал, подогревая интерес Пожирателей, вслух прикидывающих скольких девиц, захаживающих в бар, Блэк успел поиметь.       — Ни одной, — ответил он, развеяв не только пасмурные мысли жены, но и оборвав спор Пожирателей, по словам которых число его любовниц перевалила за добрую дюжину. — Не могу целоваться без любви.       Шок поглотил Викторию, на какое-то время утратившей связь с реальностью и пропустившей два вопроса, адресованных Игорю и Рудольфусу. Мысль, будто у Блэка и в самом деле не было женщин за два года, чудилась Виктории нереальной, по той простой причине, что он в свои двадцать с лишним являлся главой великого рода, наделенного властью и богатствами, а впридачу ко всему он был невероятно хорош собой, к тому же умен не по годам, что особо выделяла Вики, иногда, в редкие случаи, заглядываясь на мужа. Она не исключала возможности его измен как в прошлом, так и в настоящем, зная, сколько порядочных семьянинов заглядывают в Великую Цитадель, придаваясь пьянству и разгулу. Взять ту же Луизу, о которой Вики слышала достаточно, чтобы знать, что та настроена решительно по отношению к Блэку, о чем совсем недавно сообщила Вальбурга, между прочим упомянув, что ее обожаемый первенец скоро прибудет в мэнор, где вскоре будет написан его совместный с Викторией портрет.       Прибывая в глубоких раздумьях, Вики не заметила, как очередь дошла до нее. Как бы она не старалась, у нее не получалось поверить в то, что Сириус, при всех его внешних данных и статусе, хранит ей верность, учитывая, что она его не помнит и отношения строить заново не собирается. Однако минут пять назад была готова сорвать с него одежду и пошире раздвинуть ноги, наплевав на собственные предубеждения. И в этой ситуации Блэк снова показал себя с лучшей стороны, в который раз не став пользоваться ее состоянием в угоду личных потребностей и желаний.       — Что? — рассеяно проговорила она, ни на ком конкретно не концентрируя взгляд.       Влад рассмеялся, отпив из кружки, а Рудольфус хмыкнул, наградив девушку пренебрежительным взглядом, будто та дура набитая и все этим сказано.       — О чем ты мечтаешь?       — Тупой вопрос, — бросил Каркаров, махом осушив содержимое своей второй по счету бутылки. — Он необъятен, нет конкретеки.       — Можно, — Влад резко обернулся на друга, хлопнув себя ладонью по колену, — я сам разберусь, что мне спрашивать и отвечать. Взял моду командовать.       — У-тю-тю, вдох-выдох, Долохов, — мужчина хлопнул парня по плечу, отчего тот дернулся. — Расслабься и не верещи, и так всю плешь мне проел.       Вики с открытым ртом глядела на препирающихся мужчин, не ощущая красноречивого взгляда мужа на себе, гуляющего по ее лицу. Сириус любовался ей, думать забыв о приглашенных гостях в его скромную обитель.       — Дайте сказать девчонке, надоели! — прикрикнул Рудольфус, зыркнув на обоих, будто предупреждая, еще одно слово и тем несдобровать. — Вы как женатая пара на грани развода, честное слово.       Мужчины разом притихли, и был услышан один только приглушенный смешок Блэка, утонувший в стакане. Ему было интересно, какие мечты числятся в списке Виктории и насколько они изменились со времен их первой свадьбы. Мог ли Сириус когда-либо помыслить о раннем браке? Определенно точно никогда. Правда, как стало известно, какую роль ему суждено сыграть в планах отца, юношество сгинуло в никуда, обернувшись жестокой реальностью, где каждый день имел свою цену. Потому пару лет назад Виктория с Сириусом решили, что нет смысла надеяться на лучший исход, потому как смерть могла нагрянуть в любой момент. Они поженились, связав себя нерушимыми узами брака как в этом мире, так и в загробном, чтобы после смерти быть рядом.       — Я давно ни о чем не мечтаю, — промолвила Вики безжизненным голосом, устремив взгляд в огонь камина. — В Хогвартсе я всем сердцем надеялась, что Фредерик исчезнет и никто от его руки не пострадает, но шло время… Моя мать умерла. Мой брат, которого я толком узнать не успела, погиб от моей руки. Тетка по матери, которую я также не знала, умерла, сгорев на костре, спасая меня. Отец отказался от меня, правда, сейчас верит, что нам удастся наладить отношения, о чем я думать не желаю. И друзья. Их жизни весят на волоске, а Люпину дела до этого нет. Он предал нас так же, как меня предал Арктурус Блэк, обманом заставив забыть о муже. — На мгновение Вики умолкла, силясь перевести сбившееся дыхание.       Ни один из Пожирателей не осмелился перебить ее, чьи слова нашли отголосок понимания в их мыслях. Все они притихли, погрузившись в воспоминания прожитых дней. Многие из них потеряли близких и родных, а кто-то, как и Виктория, не успели попрощаться, например, Сириус, которого не было рядом с отцом, когда тот отошел в мир иной.       Смерть ходила по пятам за каждым, не давая и шанса на отсрочку.       — Все, чего я хочу, — Виктория набрала грудью воздух, ощутив дрожь в пальцах, удерживающих тонкую ножку бокала, — чтобы близкие мне люди остались целы и невредимы. Чтобы война закончилась.       Пожиратели, не глядя друг на друга, пригубили напитки, ни говоря и не чокаясь. У них свои истории, счастливые и не очень, были мечты и планы, да только из-за войны о многом пришлось позабыть. Долохов, пребывающий в думах о Кларе, твердо для себя решил похоронить зародившиеся чувства, пока те не достигли глобального масштаба, лишив его воли. Он не хотел становиться заложником собственного сердца, решив, что лучше всего будет гнать красавицу Клару из мыслей, покуда она не стала их неотъемлемой частью. Влад предпочел бы не знать силы любви, чтобы не чувствовать боли при ее потери, а с его стилем жизни, — он понимал, — это неизбежно.       — Ладно, моя очередь, — Игорь прочистил горло, взглянув на Рудольфуса. — Что сделал такого твой отец, за что ты его возненавидел?       Лестрейндж заметно помрачнел. Многие Пожиратели были осведомлены о тяжелом нраве Максимуса Лестрейнджа, ныне живущего во Франции в родовом поместье, буквально на птичьих правах. Однако никто доподлинно не знал истинную причину ненависти между сыном и отцом. Рудольфус был невероятно скрытным человеком и мало перед кем открывался, тем не менее, находясь в компании Каркарова, Долохова, Блэка и девчонки Вики, он чувствовал себя спокойно, не испытывая дискомфорта.       — Долгие годы моего детства были связаны со страхом, который я испытывал перед отцом. Он мог наказать меня за малейшую провинность, да так, что я пару дней не мог сидеть, не чувствуя боли. Он был жесток. И каждый раз, когда он закатывал рукава рубашки до локтей, я знал, что спать не лягу, — опустив взгляд на колени, мужчина нервно дернул уголком губ. — А затем, когда Рабастану исполнилось шесть, он переключился на него. Мать он нашу не трогал, так как сразу после рождения нашей младшей сестры, отлучил ее от дома с дочерью, сослав в Испанию, где моя сестра умерла от тоски. Когда мне исполнилось четырнадцать, я начал давать отпор, и какое-то время отец перестал нас наказывать…       Громко сглотнув, Долохов придвинулся на край дивана. На его лбу залегли морщины. Хмурый, он лучше многих понимал Рудольфуса, пережившего предательство со стороны семьи, оставившее незримый отпечаток на душе. Каждый собравшийся в квартире Блэка знал, каково это, когда дорогой человек предает тебя.       — Что было потом? — подал голос Сириус.       — Потом мне пришлось перебраться из Франции в Лондон, чтобы быть ближе к Реддлу, сделавшего меня своим верным спутником. — По виду мужчины было понятно, что он гордился тем, что именно его выделил Темный Лорд. — Тогда-то мой отец расправил крылья, перестав бояться того, что я могу вернуться. Когда Рабастану исполнилось семнадцать, он влюбился в одну из студенток Хогвартса. Магглорожденную.       Игорь прикрыл веки и, сжав пальцы правой руки в кулак, отвернулся, подозревая, что история хэппи-эндом не обернется. Он хорошо знал об отношении Лестрейнджа-старшего к тем, кто был по статусу ниже него, о чем узнал от Беллатрикс около пяти лет назад. В подробности она не вдавалась, но по ее взгляду было понятно, что добром в семейной истории Лестрейнджей не пахнет.       — Рабастан сам по себе влюбчивый, но к той девушке он проникся глубокими чувствами. Наплевав на последствия, они тайно обручились и планировали сбежать в Америку, где, по их мнению, никто не помешал бы им быть вместе. Отец прознал об этом и принял меры. Он насильно вернул Рабастана домой, а вместе с ним и девушку. Подробности детально мне неизвестны, но после того случая я ни разу не видел своего брата разбитым, даже после похорон сестры.       Сгорбившись, Виктория чувствовала, как история приближается к кульминации, и от того ее рот кривился, превращаясь в тонкую линию. Напряженная, она ожидала чего угодно, но не последующих слов, ударивших поддых не одну ее, но и Блэка с Долоховым.       — Со слов Розье-младшего, с младенчества ведшего дружбу с моим братом, я узнал, что невестой моего брата овладели на его глазах магглы, которые находились под внушением, после чего отец убил ее, а от тела избавился. Троим немагам он вручил пару побрякушек, как бы в благодарность, отпустив их. После этого он обратился к моему брату, сказав, что тот не имеет права пятнать честь его фамилии, якшаясь с грязнокровыми девицами, охотившимися за кошельками. Должен сказать, что мой отец ненавидит магглов, как ненавидит магглорожденных и полукровок, по многим причинам, о чем Рабастану было известно.       — Это его не оправдывает, — резко бросил Блэк, подорвавшись с кресла.       Сириус отошел к окну, устремив взгляд в темноту улицы, не освещаемую ни одним уличным фонарем. Скрестив на груди руки, он пытался не думать о навязчивых воспоминаниях, без спросу лезущих в голову. А ведь и он знал, что такое нарваться на гнев отца.       — Не оправдывает, — кивнул мужчина, соглашаясь с другом. — Поэтому я лишил его разума, придав реальности его страхи. Больше всего на свете, — на лице Рудольфуса заиграла улыбка, показавшейся Вики оскалом, — Максимус Лестрейндж боялся потерять рассудок, в чем я ему помог. Сейчас он живет во Франции, прислуживая моей матери, не подозревая, что лет пять назад он занимал должность заместителя Министра магии. Я уничтожил его жизнь, как он уничтожил свет души моего брата и наше детство.       Виктория опустила голову, обдумывая слова Лестрейнджа, льющиеся из его уст, словно баллада о горе юного любовника, потерявшего любовь. Ради Джеймса, во имя его счастья, она бы пошла на многое, если не на все, и не было бы и секунды сомнения. Да и он бы наверняка поступил точно также, за тем исключением, что Виктория не позволила бы случиться страшному, взяв удар на себя. Он защищал ее с той поры, как научился ходить, а она, в свою очередь, убережет его жизнь и жизнь его семьи от смерти, ходившей за каждым по пятам.       Смерть дышала в затылок, заставляла бояться будущего, нашептывала страшное и ожидала, когда жертва оступится, чтобы забрать сначала жизнь, а затем душу, коя будет навеки сослана в преисподнюю тьмы.        — Мой папаня помер от руки матушки, — обронил Сириус. — Доказательств нет, как и не было у моей любимой матушки сил терпеть отца. Только представьте, он заделал отпрыска своей давней любовнице, а теперь его сынок явился в мой дом в надежде, что я дам дозволения носить свою фамилию.       Моргнув раз, другой, Игорь качнул головой, присвистнув. От Люциуса, любившего поговорить на пьяную голову, он слышал краем уха, как Вальбурга Блэк хороша в зельях. Собственно, ей не было равных в ядах, о чем знали немногие — Друэлла да Виктория с Альфардом и Регулусом. А ко всему прочему, Беллатрикс сразу после похорон крестного топила горе в стакане, проклиная тетку.       — А ты дашь?       До этого переговаривающиеся между собой Влад и Рудольфус притихли, обратившись в слух.       В чистокровных семьях часто возникали ситуации, когда объявлялись бастарды, претендующие на фамилии отцов, а реже матерей. Редко, когда они получали желанное, но были и те, кому везло, например, Теодор Пьюси — рожденный вне брака отца и матери, умершей после родов, воспитывался с законными детьми отца, живя в достатке и изобилии.       В Лондоне бастардов называли — Эмпти, то есть — пустой. Не имеющий фамилии, дома, семьи.       От Сириуса, ныне являющегося главой рода своей семьи, зависело: обретет ли Кастор Эмпти, бастард отца, фамилию; будет ли претендовать на наследство; станет ли частью семьи. Бродяга не торопился браться за дела наследования, потому как не хотел принимать решения сгоряча. С одной стороны брат по отцу, а с другой мать, натрепавшаяся столько горя во время брака с Орионом, что слез ее не сосчитать.       — Не знаю, — поглядев на вопрошающую Викторию, он задался вопросом: «А что бы сделала она, окажись на моем месте?». — В моих руках находится власть, как и ответственность за каждого члена моей семьи, будь то законнорожденные или бастарды. Мне нужно время на принятие решения, которое, так или иначе, повлияет на мою семью.       Вики хотелось сказать «нашу», но быстро спохватилась, прикусив кончик языка. Все то время, которое она провела в Блэк-мэноре, дало возможность сблизиться со многими родственниками мужа, в особенности с Вальбургой, Друэллой и Беллатрикс. Теща позволяла Виктории наведываться в свою лабораторию и даже разрешила поучаствовать в создании некоторых зелий. Тетка Сириуса, несмотря на свои недостатки в качестве матери, могла называться хорошей подругой. Образованная и воспитанная, Друэлла умела поддержать любой разговор, будь то обсуждение последних новинок в магическом мире моды или способы убийства вампиров с оборотнями. Что касается Беллы, то с ней Вики удалось найти общий язык за довольно короткое время, что поначалу виделось Регулусу подозрительным, так как он знал об отношении кузины к новым людям. Не исключено, что Беллатрикс расположил к Вики факт того, что она около двух лет являлась женой ее любимого кузена, что значило: Виктория Блэк, урожденная Поттер, часть семьи. Да и Регулус с Цефеем нередко называли ее в шутку сестрой или кузиной, отчего девушка и в самом деле чувствовала себя частью благородного семейства. Да и как не чувствовать, когда все они рядом, в отличие от Джеймса, заведшего свою семью; отца, недавно игнорирующего ее существование ни один год; Ирмы, живущей во Франции; родственников по материнской линии, совсем недавно давших о себе знать. А вот Блэки рядом. Взять того же Ригеля, таки сумевшего поладить с женой кузена.       Конечно, ситуацию омрачало то, что Сириус не жил под одной крышей с Викторией, предпочитая ночи проводить в баре или в квартирке, в коей собрались его друзья и жена, мысли о которой нельзя было назвать пристойными. А она все думала: Поцелует ли он меня еще раз?       — Думаю, тебе стоит дать мальчишке возможность обрести фамилию, — на журнальный столик отложив кружку с пивом, Рудольфус поморщился, заметив присохшие пятна на стеклянной поверхности. — Семья — самое ценное, что может быть в жизни человека, и потому за нее нужно держаться, даже если ты ненавидишь своего отца.       Сириус задумчиво склонил голову вбок, отчасти соглашаясь с другом. Лестрейндж часто давал ему дельные советы, в некотором смысле направляя, уберегая от ошибок.       — Лично я терпеть не могу свою далекую тетку по матери, — Долохов запрокинул голову, прикрыв веки. — От нее постоянно несет луком и потом. Мерзкая женщина, скажу я вам.       Игорь хрипло рассмеялся, хлопнув мужчину по плечу. Его смех подхватила Виктория, а за ней Сириус, не сумевший скрыть улыбки при взгляде на жену.       — Так, продолжим игру, — поочередно задержав взгляд на каждом из игроков, Блэк обратился к Каркарову. — Скажи нам, Игорь, какой самый безумный поступок из всех, тобой свершенных?       — Самый? — переспросил Пожиратель, озадаченно почесав затылок.       — Да, самый, глухой, что ль? — Влад закатил глаза, ощущая пьяный дурман, убаюкивающий рассудок. Трезвости в нем нет. — Давай, говори!       Поразмыслив, Каркаров выдал, как на духу, не думая лукавить:       — Помню, было мне лет шестнадцать, оказался я в Европе. В ту пору батюшка в Берлин приехал, чтобы на драконов посмотреть, а может и приобрести парочку яиц хотел, точно не упомню. Я в те годы шустрым малым был, все никак не мог усидеть на месте…       — Ничего не поменялось, — пробубнил Лестрейндж, вернувшись из кухни с новой бутылкой пива. — Как был шилом в заднице, так таким и остался.       Сидя на корточках, Долохов вручную разводил огонь в камине, вполоборота сидя к компании. Он любил послушать о жизни друга на Севере, потому как сам мало, что помнил. Еще одна его особенность: воспоминания, не преобладающие яркими эмоциями, меркли, постепенно исчезая из памяти.       Воспользовавшись моментом, а точнее отлучкой Влада, хозяин дома пересел с кресла на диван, желая быть поближе к Виктории, на протяжении всего вечера стреляющей в него глазами.       — Холодно? — не дожидаясь ответа, Сириус накинул на плечи жены плед.       — Как мило с твоей стороны.       — Я сама милость, — ответил Бродяга, закинув руку на спинку дивана. — Тебе так не кажется?       Отвлекшись от рассказа Игоря, девушка внимательно поглядела на мужа, сидевшего от нее в каких-то десяти сантиметров. Она могла бы назвать его серьезным, умным, волнующим, сексуальным, в конце концов, но точно не милым.       — Мне кажется, ты намного хуже.       Сириус усмехнулся, как бы невзначай, что не укрылось от Виктории, вида не подавшей, опустив ладонь со спинки дивана на ее плечо. Она возрадовалась тому, что не надела платье с оголенными плечами, потому как вряд ли бы смогла удержаться при соприкосновении кожи Блэка с ее. Тело и так горело жаром, а ведь они всего-то сидели рядом, причем оба одетые.       «Хватит! Думай о чем-нибудь другом! Отвернись, не смотри на него!» — мысленно твердила сама себе Виктория, с трудом сумев оторвать взгляд от мужа, играющего с ее локонами. — «Святые, дайте мне сил! Почему я о нем постоянно думаю, да что со мной не так?!»       Опустив взгляд на ладонь мужа, девушка закусила нижнюю губу. Ей бы хотелось, чтобы она лежала на ее колене. Закинув ногу на ногу, будто стараясь сдержать возбуждение, вышедшее за границы дозволенного из-за близости с Бродягой, ведьма зажмурилась, ни разу не слушая распинающегося Игоря.       — Что такое, жена моя? — он шептал томно, губами едва касаясь мочки уха. — Тебя что-то тревожит, не дает покоя?        Вики мотнула головой, отчего не столько на вопрос Блэка, сколько силясь отпугнуть наваждение. Ее мысли путались, то и дело возвращаясь к рукам, губам и голосу Сириуса, во Франции едва ей не овладевшего в ванной комнате дешевого мотеля. А что хуже всего, Виктория жалела, что их прервал Рудольфус, явившийся с мрачными новостями.       — История интересная, — комкая ткань блузы, Вики старалась вернуть себе прежнее самообладание. Уму непостижимо, совсем недавно она от него бегала, а сейчас была готова отдаться на глазах у Пожирателей. — Не смей на меня так смотреть, Блэк…       Сириус улыбнулся, понурив голову. Если годом ранее у него сердце кровью обливалось от того, что жена имени его не произносила, то сейчас его забавляло то, что Виктория, медленно и верно теряющая контроль над телом и разумом, хрипло шептала его фамилию, самой себе отказываясь признаваться в том, насколько она терялась в его присутствие. Сириусу, конечно, льстила реакция Виктории, но ему было бы достаточно пары слов, чтобы выставить Пожирателей за дверь. Он истосковался по ее телу, теплу и ласкам, но куда важнее было ее присутствие, знание того, что он важен ей.       — Как смотреть, Ви?       Не поднимая глаз, девушка вновь закусила нижнюю губу, слыша приглушенный смех Долохова. Будто невзначай муж коснулся ее колена, отчего она чуть не разрыдалась из-за переполняющих ее ощущений. Казалось, будто весь необъятный мир сузился, сконцентрировавшись в одном человеке — в Сириусе. Кожа ее пылала жаром, и разум, всегда ясный, заволокла гремучая смесь похоти и безумства, смешавшись в безумный коктейль.       — Сам знаешь… Твои глаза блестят и…       Отвернувшись, Вики не нашла в себе силы скинуть руку мужа с плеча. Пожиратели все говорили, а она могла думать лишь о Блэке, пальцами перебирающего её волосы. Он дышал тихо, размеренно, а вот ее сердце отбивало чечетку в груди, содрагая ребра.       — Знаешь, чего бы я хотел? — Вики пожала плечами, будто прося продолжить. Он склонился над ее ухом, грудью прижавшись к плечу. Ресницы девушки задрожали, дыхание участилось. — Хочу сорвать с тебя одежду и не выпускать из постели до утра. Поверь, я бы раз за разом доказывал силу своей любви, любя каждый дюйм твоей кожи. — У них обоих перехватило дыхание. — Я бы хотел вновь стать важным для тебя. Хочу пробраться в твое сердце, мысли, въесться в твою кожу, словно яд, как ты это сделала со мной. Виктория, ты представить себе не можешь, сколько у тебя надо мной власти. Я твой чертов раб.       Не веря, не понимая, что происходит, Блэк боялась пошевелиться, как и страшилась открыть глаза. Слова Сириуса, тихие, почти интимные, набатом били по ушам.       — …С тех пор в театр мне дорога закрыта, вот так вот, — Игорь поднес кружку с пивом, налитым доверху, ко рту, спрятав улыбку.       Увлеченные друг другом Сириус и Виктория пропустили рассказ мужчины о том, как он в юности вместе с теткой по линии матери заглянул в театр, но вместо того, чтобы отправиться в зал, как все прибывшие, оказался в гримерной с обнаженными балеринами. Молодой, горячий и тот еще льстец, Игорь буквально устроил оргию, наглядно доказывая, что мужчины с Севера в постели пылкие и ненасытные.       — Так, скажи-ка мне, Виктория, к каким ведьмам ты ездила позапрошлым летом?       Поглядев на жену, беззвучно шевелящую губами, Блэк покачал головой, понимая, что на вопрос Игоря она не ответит.       — Вместе с Регулусом она отправилась в Италию, а уж оттуда добралась до клана Костяных ведьм. И, между прочим, они приняли ее в свой круг, правда, Ви пришлось пройти несколько ритуалов очищения и прочей баламуте.       Рудольфус заинтересованно выгнул бровь.       — Выходит, те ведьмы — сатанистки?       — Отдаленно, — ответил Сириус. — Как я понял, они поклоняются Кровавому богу. В нашем же случае, Кровавый бог — Сатана.       — Насколько я знаю, — Долохов икнул, пьяными глазами глядя куда-то сквозь лица плывших друзей, — абсолютно все кочующие ведьмы — язычницы. Взять хотя бы клан Горных магов. Вы знали, что в нем только мужики?       Игорь рассмеялся, поражаясь тому, что его другу известно больше, чем ему самому. Потому как Долохов на протяжении нескольких лет торчал в лаборатории Реддла, редко выбираясь в люди. Он был и есть настолько увлеченный зельями, отчего знать не знал, что творится за дверьми поместья Реддла.       — Хорошо, что еще тебе известно?       — На самом деле много чего. Хотите расскажу секрет Люциуса? Я сам недавно узнал, испытав на нем свое новое зелье.       Сириус прыснул, умиляясь спящей на его плече Виктории. Должно быть, она перенервничала и заснула. Оставив поцелуй на лбу жены, Блэк убрал руку с девичьего колена, накрыв ее узкую ладонь. Вики едва шелохнулась, но глаз не открыла.       — Все больше я склоняюсь к тому, что ты, Влад, вот-вот окочуришься в своей комнатушке, так и не познав прелести мира.       — Это ты сейчас о женщинах? — цокнув, Влад махнул рукой на Игоря. — Говоришь так, будто я девственник.       — А разве нет?       Лестрейндж переглянулся с Каркаровым. На лицах их отразилась озадаченность. Они и впрямь думали, что в свои двадцать с лишним Владимир оставался девственником, не знающим любви женщин.       Сириус заржал.       — Вот вы олухи, у него же на роже написано, что он влюблен.       — Какой ты тактичный, умереть не встать. — Искоса глянув на Блэка, на лице которого играла мечтательная улыбка, явственно принадлежащая спящей Виктории, парень громко прочистил горло. — Скажи, зачем твой предок отнял ее воспоминания?       Найдя вопрос Долохова, как никогда интересным, Пожиратели одновременно глянули на Сириуса, мигом помрачневшего. История с утерянными воспоминаниями по сей день терзала его душу. Он смог отомстить Арктурусу Блэку, разрушившего его жизнь, но легче не стало, потому что память к жене не вернулась. А их сближение, пусть и желанное, по крупицам выстраивалось в фундамент, не сказать, что прочный.       — Виктория, — убедившись в том, что девушка спит безмятежным сном, мужчина продолжил, — как и все полагает, что поступок моего предка связан напрямую с ненавистью и завистью. Он, как его брат и их общая любовница, — он скривился, представив Калипсо, внешностью идентичной его жене, в объятиях двух Блэков, — были связаны тесными узами. И, насколько мне известно, после смерти девушки Арктурус решил воскресить ее, но погиб от руки брата. Душа его была заточена в Чистилище, где он так не сумел найти покой. Затем он вырвался и спустя сотни лет вознамерился обрести утраченное, а именно Калипсо, при жизни ставшую женой его младшему брату. — Сириус перевел дух, поглядев на жену. — Виктория поверила, вознамерившись подарить ему покой, дабы на том свете Арктурус смог воссоединиться с любимой, но в реальности он хотел не этого.       — Чего он хотел?       Игорь пнул Влада в голень, впридачу наградив суровым взглядом. Он терпеть не мог людей, которые перебивали других.       — Не будешь меня перебивать и узнаешь, — деловито протянул Блэк, театрально закатив глаза.       — Продолжай уже!       Музыка, льющаяся из зачарованного магнитофона, резко оборвалась, нагнав на комнату мрака.       — Арктурус, явившийся в наш мир, не просто обрел физическую оболочку, но также являлся темным духом с силой похлеще нашей. Он хотел не покой обрести, а в тело Виктории вернуть Калипсо, а от Регулуса и от меня избавился бы при первой возможности. Однако, он был уверен в своих силах и потому упустил из виду действия Ви, усовершенствующей заклинание изгнания. Она связала время его пребывания в нашем мире со свечей, после чего воронка утянула моего древнего предка, не дав ему возможности совершить задуманное. Ритуал его не был завершен, как и в первый раз, поэтому тело Виктории осталось принадлежать ей.       Тишина заволокла комнату.       Не став дожидаться вопросов Пожирателей, кои должны были посыпаться градом, Сириус поднялся с места, решив уложить жену в постель. Бережно подхватив Викторию на руки, он унес ее в свою комнату, не обратив внимания на мрачных мужчин, вполголоса переговаривающихся между собой.       — Как ты узнал об этом? — вопрос ударил в спину.       — Повелитель рассказал, — с усмешкой обранил Блэк. — Тише, я держу тебя.       Переступив порог, Сириус медленно обошел кровать, расположенную посередине центральной стены, чтобы подольше удержать момент близости. С шумным вздохом, точно не желая расставаться с любимой, он уложил жену на постель. Ему до ужаса хотелось лечь рядом, носом зарыться в темные кудри и, прижав к груди, крепко обнять, но он понимал, что по утру Вики не останется довольна его поступком, отчего, Мерлин упаси, может обозлиться.       — Виктория, — опустившись на край кровати, Сириус костяшками пальцев провел по щеке девушки. — Прошу тебя, вспомни…       Какое-то время он провел неподвижно, наблюдая за тем, как вздымается и опускается грудь Виктории, как подрагивают ее ресницы. Он знал от Регулуса, что порой Вики не могла сомкнуть глаз от того, что сон не шел, или же от кошмаров. Если бы он только мог, то просидел бы у ее постели вечность, сторожа покой. Когда первый луч солнца коснулся его сонного лица, Сириус, поцеловав жену в лоб, покинул комнату. Долохов с Лестрейнджем около двух часов назад покинули квартиру Блэка, отправившись к Реддлу, немедленно призвавшего их к себе. Оба надеялись, что дело касалось заточенных в Азкабан Пожирателей, нуждающихся в помощи.       — Налюбовался на свою ненаглядную?       Катая меж пальцев сигарету, Игорь бегал по строчкам книги в ветхом переплете, которую без спроса одолжил у спящей Виктории. Он был из числа тех людей, что единожды просившие об услуге, в последствии беря ту или иную вещь, более не спрашивали разрешения.       — Почему не ушел?       Прибрав со стола за ушедшими Пожирателями, хозяин дома подошел к окну, бедром оперевшись на подоконник. На горизонте рябила яркая полоса рассвета. Сириус распахнул ставни окон, впустив в комнату свежий воздух, за пару минут выветривший запах табака и алкоголя.       — Чего ради мне уходить, если к полудню мы с тобой должны быть у Малфоя?       Подойдя к другу, Игорь предложил ему раскрытый портсигар. Покривив губы, Блэк вытянул сигарету. Огонек заиграл между длинных бледных пальцев. Сириус грудью набрал воздух и тут же выдохнул сигаретный дым, заклубившийся вокруг лица двух мужчин, вглядывающихся в наступившее утро.       — Не напоминай, Малфоя мне еще не хватало для полного счастья. Поверить не могу, что Цисси все-таки стала его женой…       — И подарила ему дочь, а то глядишь, и сына родит, — это вопрос времени, когда ты снова станешь дядей.       Сириус усмехнулся.       — У меня столько племянников и племянниц, что скоро нам всем Блэк-мэнор станет тесен.       — В таком случае, тебе надо думать о расширении дома. — Игорь обернулся на проход из гостиной в личную комнату Блэка, удостоверившись в том, что Вики не стоит за их спинами и не подслушивает. — Ведь когда-нибудь тебе придется стать отцом, готов?       Сириус нахмурился, не испытывая желания поддерживать разговор, явно заведший в никуда. Он не мог думать о будущем, пока не был уверен в том, что Виктория хочет быть в нем. Другие ему нужны не были: ни девицы на одну ночь, способные подарить плотские удовольствия; ни любовницы, которые были бы рады породниться с великим семейством, родив на свет наследника. Азеллус вместе со своей матушкой ни раз намекал кузену, как было бы славно, если у того родится сын, на что Сириус поначалу молчал, не желая впутываться в ссоры, а в последний из таких разговоров пристыдил мужчину, после чего тот рот старался не открывать в его присутствии. Друэлла Блэк также советовала племяннику озаботиться наследниками, дабы никто не смел подорвать его власть. Она между строк намекнула, что матерью ребенку Сириуса не обязательно должна стать его жена, правда, сразу об этом пожалела, увидев гнев в его глазах. А вот Вальбурги Блэк можно было отдать должное, искренне веря, что судьба смилуется над невесткой и сыном, женщина стремилась поспособствовать их сближению, потому пожелала, чтобы ее давний друг художник написал портрет лорда и леди Блэк.       Написание портрета — работа скрупулезная и потому времени уйдет немало, отчего Вальбурга надеялась, что за это время Сириус и Виктория хоть немного сблизятся, к тому же сложа руки она не сидела. Ранним утром, зная, что невестка отправится в Министерство магии, миссис Блэк подлила в ее чай самодельное зелье, вызывающее прилив возбуждения при условии, что объект воздыхания находится в непосредственной близости. По этой причине Виктория вела себя странно, сгорая от похоти к мужу, подмешанной в ее утренний чай. А что самое интересное, то зелье не создавало искусственного влечение, поэтому Вики не испытывала чувств к Пожирателям смерти, — а лишь усиливало уже имеющиеся чувства.       — Что ж, не хочешь говорить о будущем, напирать не стану, — Игорь вернулся в кресло, но к книге не притронулся. — Что до Луизы, как долго она будет вертеться вокруг тебя? Я понимаю, ты устал от одиночества и истосковался по жене, но не кажется ли тебе, что девушке, хвостом за тобой увивающейся, не стоит давать надежду?       — Не понимаю о чем.       Нахмурившись, Игорь поджал губы. Виктория, как личность, ему нравилась, но того же он не мог сказать о мисс Бёрк, захаживающей в Чертог Вельзевула, как к себе домой. Каркаров знавал многих людей и за годы своей жизни, научился отличать искренность от масок лжи и предательства. Луиза, с виду казавшаяся невинной овечкой, жертвой собственного отца, не вызывала доверия не только у Игоря, но и у Рудольфуса, прямым текстом заявившего, чтобы Блэк не раздумывая гнал ее в зашей.       — Отошли ее, — он помедлил, осторожно подбирая слова. — Поверь, ничего, кроме проблем, эта девица тебе не принесет.       Сириус обернулся на собеседника через плечо, склонив голову вбок.       — Пойми ты, я должен ей помочь. — Поразмыслив, мужчина неопределенно повел плечом, словно стараясь сбросить с себя груз тяжких дум. — Я слово ей дал.       — Отомстить? Тебе не приходило в голову мысль, что за два года мы так и не смогли найти ее обидчиков? Никого, за исключением давнего знакомого мистера Бёрка, яро отрицающего слова Луизы.       — Сомневаешься в правдивости ее истории? — Сириус нахмурился.       В свое время Луизе было хорошо известно отношение Блэка ко лжи, и потому, как ему казалось, она бы не осмелилась солгать. И в тот же момент червь недоверия поселился в груди, не исключая возможности того, что девушка решила приукрасить свою историю. Тем не менее, без каких-либо доказательств, он не спешил верить в возможность лжи.       — Да.       Шумно выдохнув, Блэк покачал головой, не услышав хлопка трансгрессии.       Проснувшаяся Виктория покинула квартиру мужа, посчитав, что пора и честь знать. На самом деле она чувствовала себя дурно от того, что едва не набросилась на Сириуса, вновь запутав не только его, но и себя. Проведя несколько лет в доме Блэков, виртуозно скрывающих и подавляющих чувства, Виктория научилась тому же, но когда пару часов назад она была готова разреветься от желания стать ближе к мужу — поняла, что ее самообладание треснуло надвое.       — Если вдруг случится так, что с Викторией вы более быть не сможете, — сжав пальцы в кулаки, Сириус ощутил заполнившее его раздражение, гневным взглядом прожигая друга. — Успокойся, не горячись, я всего лишь не исключаю возможности не самого приятного потока событий. Ты исключаешь возможность возобновления отношений с Бёрк?       От переполняющего гнева Сириус кулаком треснул по подоконнику, выругавшись сквозь зубы. На пол посыпалась штукатурка.       — Это невозможно! Забудь эту мысль и впредь не держи ее в своей голове, ты понял меня, Каркаров?       Не дождавшись ответной реплики, Блэк вылетел из гостиной, покинув квартиру.       Солнечные лучи ласкали кожу лица задумчивого мужчины, только хмыкнувшего не уход друга. Он, как и многие, не жаловал Луизу Бёрк и уж точно не желал того, чтобы столь прескверная девица якшалась с Сириусом, пребывающим в печали от разлуки с женой. Гнев Блэка отнюдь не расстроил Пожирателя, скорее порадовал, потому как являлся доказательством того, что характер у Сириуса огненный, что в дальнейшим ему пригодится, потому как ступает он по скользкой дорожке.       Пока Сириус бесцельно бродил по безлюдной улице, сунув руки в карманы кожаной куртки, его жена торопливо приближалась к Блэк-мэнору. Раньше всех в доме просыпалась Вальбурга Блэк, любившая проводить время на террасе, попивая чай со льдом. Однако сегодняшним утром ей компанию составила молодая особа, прибывшая в мэнор прошлым вечером вместе с грозой.       — Выходит, вы прибыли в Лондон из Венеции?       Не прибегая к помощи магии, Вальбурга самолично подлила кипятка в чашку гостьи, пришедшейся ей по душе. Женщина напротив кивнула, задержав взгляд на массивном перстне, что красовался на среднем пальце правой руки, украшенный самоцветами. Платье ее, пусть и строгое, но выглядело добротно, о чем только безмолвно говорили золотые шелковые нити, используемые лучшей швеей в Великобритании — Мимозой Гранд.       — Все так, — женщина кивнула, сложив пальцы пирамидкой на поверхности деревянного столика. — Не так давно мне стало известно, что моя горячо любимая племянница несчастна в браке.       — Видимо, у вас неверная информация, миссис Поттер, — в голосе Вальбурги промелькнули нотки недовольства.       — Мисс Поттер, — поправила ведьма, пригладив черные кудри, собранные в высокую, сложную прическу. — Полно, Вальбурга, я ведь могу звать вас по имени? Мне также известно и то, что Сириус не живет с женой, потому что она видеть его не хочет, как и сближаться. Поначалу я не могла сообразить, как получилось так, что безумная любовь переросла в ничто. Потом мне нашептали мои пташки, что, оказывается, Виктория утратила воспоминания о муже, что повлекло за собой сегодняшний исход, невыгодный ни одной стороне.       — К чему вы клоните?       Мисс Поттер усмехнулась, из-под толщины густо накрашенных ресниц поглядев на Вальбургу, ощутившую себя провинившейся маленькой девочкой. Горделивая, она словно рассыпалась, оказавшись наедине с женщиной, чья энергетика наполняла пространство, подавляя своей воли. Она робела и бледнела, чудом не задыхаясь от трепета перед троюродной кузиной Флимонта Поттера.       — Прямо говорю, нам с вами стоит объединиться, чтобы не дать священному союзу рассыпаться в прах. Признаюсь честно, любви к вашему сыну я не испытываю, однако мне близка Виктория, и ради ее счастья я готова стерпеть многое.       После услышанных слов Вальбурга будто расцвела, обрадовавшись появлению нового лица, вызвавшегося приложить руку к отношениям Виктории и Сириуса, бегающих друг от друга, как кошка с собакой.       — Выходит, мы с вами на одной стороне, мисс Поттер, — пригубив чашку с чаем, женщина почувствовала прилив сил. — В четыре руки нам будет намного легче.       — Несомненно, — кивнув, она продолжила, — прошу вас, зовите меня Моргана.       — С великим удовольствием, Моргана.       Обменявшись любезными улыбками, женщины продолжали чаепитие, не сразу заметив приближающуюся к дому Викторию, глядевшую себе под ноги. Ее мысли вертелись вокруг прошлой ночи, кою она провела в компании Пожирателей, о чем не жалела. Зелье, принятое вчерашним днем, о чем девушка не догадывалась, выветрилось. Вот только тень улыбки не сходила с ее лица при одной только мысли о серых глазах Сириуса, извечно глядевших на нее с уважением и любовью.       — Виктория! — голос миссис Блэк вырвал ведьму из вереницы дум. — Подойди к нам.       Испытывая потребность в крепком сне, причем немедленном, миссис Блэк все же кивнула в знак приветствия свекрови, меньше чем за минуту оказавшись у столика на веранде.       — Доброе утро.       — Где ты была, в Министерстве? — На вопрос Вальбурги девушка нехотя кивнула, не испытывая стыда за ложь. — Ты слишком много времени проводишь на работе, возьми пару дней и отдохни, как следует.       — Я полностью с вами согласна, Вальбурга, — женщина, сидевшая спиной к Виктории, обернулась, подмигнув ей. Губы ее дрогнули в ласковой улыбке. — Пташке давно пора взять пару-тройку дней, чтобы набраться сил и…       — Мори, — тихий шепот сорвался с приоткрывшихся губ девушки.       Виктория пошатнулась, не веря собственным глазам. Мир вокруг нее закружился в бешеном потоке пестрого калейдоскопа. И перед тем, как тьма поглотила, она почувствовала острую боль в районе затылка.       Прошли часы, прежде чем Вики пришла в себя, разлепив налившиеся тяжестью веки. Казалось бы, она проспала больше пяти часов, но ощущала себя так, будто наматывала двадцатый километр на беговой дорожке в мракоборческом отделе. Лежа неподвижно, ведьма слышала приглушенные голоса Регулуса и Александра, спорящих друг с другом.       — Говорил тебе, что нельзя вот так сразу, — Алекс хмурился, меряя шагами комнату, — резко.       Сидя на кровати Виктории, юноша закатил глаза, мечтая повысить голос и, наконец, высказать незваному гостью все, что он о нем думает, а еще лучше выставить его за дверь или устроить ссылку обратно во Францию, где, по мнению Регулуса, неприятному типу в черной косухе самое место.       — Хватит мельтешить, у меня от тебя в глазах рябит.       Мужчина замер посреди комнаты, уперев руки в боки.       — Терпи, сам согнал меня с постели.       Регулус удовлетворенно хмыкнул, радуясь тому, что ему хоть что-то удалось сделать назло Александру, не нравившемуся ему абсолютно. Слишком правильный и неконфликтный, мужчина виделся Блэку подозрительным, хотя, по сути, для него все, кто крутились вблизи Виктории, были подозрительными и опасными. Если бы раньше Регулусу сказали, что он — натура ревнивая, то он бы даже ухом не повел, решив, что собеседник определенно спятил и никакое Мунго ему не поможет. Сейчас же он сидел на кровати Вики в ее ногах, ожидая, когда та соизволит проснуться.       — Хватит на меня пялиться, страшила.       Ирис склонила морду вбок, лежа под боком у хозяйки.       — Ты что, — на губах Алекса заиграла улыбка, — с кошкой разговариваешь?       Он был рад причуде Блэка, оказавшегося не таким уж и идеальным.       — Уж она-то поумнее тебя будет, олух ты непроходимый.       — Следи за языком, мальчишка.       — Не то что? — Блэк в запале вскочил на ноги, надеясь, что ему удалось вывести Шарль-Жермена на эмоции, потому как тот вечно ходил с отрешенным выражением лица, чем злил. — Что ты мне сделаешь, а?       Белоснежная кошка мяукнула, стоило Вики пошевелиться и чуть привстать на локтях. К изголовью кровати тут же бросился Регулус, позабыв о мужчине, с которым у него вот-вот и назрела бы драка.       — Как себя чувствуешь? Что-то болит? Есть хочешь? Матушка принесла тебе микстуру, она должна ослабить боль. — Взболтнув флакончик, Блэк вылил пару капель на чайную ложку и, поднеся ее ко рту сонной подруги, одним только взглядом заставил ее открыть рот. — Надо есть по утрам, Тори, тогда в обморок перестанешь падать. Не беспокойся, Марс знает, что сегодня ты не появишься. — Скривившись от горького вкуса, Вики хотела возразить, но парень ее перебил. — Не вздумай и слова мне поперек сказать. Сегодня ты останешься дома, так что не спорь. О, и завтра тоже.       — Как она может спорить, если ты все время болтаешь? — возведя глаза к потолку, Алекс цокнул. — Выйди вон, дай ей передохнуть.       Оскорбившись, Регулус метнул ложку в Александра, попавшую ему прямо в лоб. Тот, обозлившись, взметнул левую руку в воздух, круговым движением кисти разрезав пространство.        Резко позеленев, Блэк вскочил с места, ринувшись в ванную комнату.       — Поешь червей, мальчишка, — пробубнил Шарль-Жермен, столкнувшись с осуждающим взглядом кузины. — Что? Я был с ним мягок.       Вики промолчала, не став спорить. По правде, у нее и сил особо не было, чтобы заговорить, однако слова сами собой слетели с обветренных губ.       — Знаешь, мне такой сон приснился, — ком подкатил к горлу, отчего слова застряли. — Будто Мори вернулась. Это был самый желанный сон за последние два года.       Алекс понимающе кивнул, накрыв ладонь кузины своей.       Она опустила голову, посмотрев на колени, где успела примоститься Ирис, требующая ласки хозяйки. За долгие месяцы, проведенные в Блэк-мэноре, кошка одичала, большую часть времени проводя за пределами поместья, однако она всегда возвращалась с добычей, будь то мышь полевая или кусок сырого мяса, которые она запросто могла стащить у фестралов.       — Мне, конечно, многие говорили, что я прекрасна, но со сном по сей день не сравнивали, — смех Морганы пронесся по комнате подобно свежему ветерку. — Как я рада тебя видеть, пташка.       Из-за пелены слез, застилавшей глаза, Виктория с трудом разглядела лицо женщины, опустившейся на край ее постели. Не веря в происходящее, она прикрыла лицо руками, дав волю чувствам. Вики боялась того, что она по-прежнему находится во сне, в котором собственное подсознание играет с ней злую шутку, выдавая желанное за действительное. Она знала: Моргана не может находиться в мире живых, потому что обрела покой. Да только ее голос был как никогда реалистичен.       — Проснись, проснись, — твердила сама себе Виктория, раскачиваясь взад-вперед.       Не сдержав порыва собственных чувств, Моргана обхватила девушку за плечи, крепко прижав к груди. Она пальцами скользила по спутанным волосам Блэк, шепча ей на ухо, мол, пора бы прекратить разводить сырость. Вики ее как будто не слушала, а может, не слышала, пребывая в бреду.       — Хватит ныть, ты уже не маленькая девочка, Виктория. Это я, я с тобой. Давай, открой глаза.       Послушно разлепив веки, измазанные в туши, девушка вглядывалась в лицо женщины, кусая нижнюю губу. Моргана совсем не изменилась с их последней встречи, разве что туалет ее выглядел невероятно дорогим, что, в принципе, являлось правдой: черное строгое платье, закрывающее декольте; бриллианты в ушах, переливающиеся синевой на свету; брошь на шее в виде бабочки, наверняка стоящая целое состояние.       — Это правда ты?       Женщина усмехнулась, стерев слезы с лица девушки.       — Ты знаешь, кого-то такого же красивого, как я?       Она вновь рассмеялась, до того непринужденно и заразительно, отчего даже Александр не смог сдержать улыбки, украсившей его и без того идеальное лицо. Богоподобно красив — еще одна причина, по которой Регулус его терпеть не мог, и не из-за зависти, а скорее из-за предрассудков. Будто в голове Шарль-Жермена пустота и только.       — Но как?..       Моргана искоса взглянула на Алекса, кивнувшего ей в ответ. Он осознавал факт того, что Виктория может разозлиться, но держать что-либо в секрете он не был намерен, и, как не удивительно, того же мнения придерживался Регулус.       — Эти двое постарались.       Вики обомлела, крепче сжав пальцы женщины в своих ладонях.       — Да как вы только посмели лишить ее покоя? Как додумались до этого?       Не будь она слаба и потрясена происходящем, то непременно выцарапала бы Регулусу и Александру глаза, в чем Ирис бы ей обязательно помогла.       Моргана по-доброму усмехнулась, узнавая запал Поттеров.       — Тори, не злись мы, — приложив ладонь ко рту, Блэк вновь скрылся в ванной комнате, опорожняя желудок от червей. — Будь ты проклят! Проклят!..       — Виктория, мы для тебя старались, поверь, — голос Алекса затих, как только кузина метнула в него гневный взгляд, буквально пригвоздивший к полу.       — Уходи, — неумолимо отрезала Вики, не глядя на опустившего плечи кузена.       Не соизволив и взглядом проводить виноватого Алекса, девушка сидела прямо, глядя на давнюю подругу. Дверь за мужчиной захлопнулась.       — Зря же ты так, — женщина покачала головой, — они хотели, как лучше.       — Они лишили тебя покоя!       Ле Фэй дернула плечами, не испытывая боли или грусти от утраты.       — Поверь, здесь намного интереснее.       Они проболтали несколько часов, словно заново друг друга узнавая. Вики рассказала Моргане абсолютно все, что с ней произошло в мельчайших подробностях, не забыв упомянуть о Костяных ведьмах, о двух свадьбах с Блэком и о Римусе с отцом. Моргана то смеялась, то поджимала губы, мысленно делая пометки, кого ей нужно придушить.       — Думаешь, она нас простит? — озабоченно прошептал Александр во время ужина.       Вики на него не глядела, как и на Регулуса, вовсю общалась с Ле Фэй. Они словно приклеились друг к дружке, не желая расставаться.       — Меня точно, — уверенно заявил Блэк, сжав пальцы на вилке до такой степени, из-за чего та погнулась. — А тебя нет, так что можешь собирать вещи и проваливать. Скучать не стану.       Шарль-Жермен до дрожи в пальцах хотел окунуть парнишку головой в пиалу с салатом, но сдержался, решив, что негоже гостью протягивать руки в чужом доме.       — Кретин.       — Олух!       — Хочешь новую порцию червей?       С трудом сдержав рвотный порыв, Регулус успешно покинул столовую.

***

31 октября, 1981       После трех часов дня закончив смену в Министерстве, Джеймс Поттер заглянул в дом Дурслей, забрав у Петунии сына, с коим она нянчилась на протяжении дня. Гарри, увидев отца, запрыгал от счастья, захлопав в ладоши, и, наскоро попрощавшись с теткой и кузеном, за лето растолстевшим до неприличия, схватил отца за ладонь, покинув уютный домик, расположенный на Тисовой улице. Мальчишке удалось уговорить Джеймса заглянуть в кафе близ дома, выпросив у него парочку шоколадных кексов и яблочный сок. Лили неоднократно просила мужа не поддаваться на уговоры сына, дабы не разбаловать его и, не дай Мерлин, спровоцировать аллергию на сладкое. Как не крути, Джеймс, хоть и понимал важность слов жены, ни в коей мере не мог устоять перед полубеззубой улыбкой сына. Примерно через час отец с сыном вернулись домой с двумя пакетами, внутри которых в основном были конфеты, купленные специально для детворы, сегодняшним вечером должных заглядывать в чужие дома, хором голосов требуя сладости или жизнь.       Самым любим праздником Джеймса Поттера был Хэллоуин, потому что в этот день он мог быть кем хотел, и никто не был в праве осудить его. Сколько он себя помнил, то каждый год, начиная с сознательного возраста, вместе с Вики наряжался в самодельные отцом и матерью костюмы, раздавая конфеты маггловским детям, а став старше, он под руку с сестрой гулял вблизи дома, рассказывая стишки и загадывая загадки взрослым, державшим в руках пиалки со сладостями. С той поры прошло много месяцев, за которые жизнь многих Поттеров переменилась, в особенности из-за скоропостижной кончины Юфимии Поттер, скорбь по которой была по-прежнему сильна, за тем исключением, что боль со временем превратилась в добрую тоску, подслащенную счастливыми воспоминаниями прошлого. И, несмотря на семейную традицию — делить праздники с сестрой, сегодня Сохатый решил уединится с женой и сыном в их теплом уютном доме, когда-то подаренным леди Поттер, к тому же Вики по неизвестной ему причине присутствовать не могла.       — Па-аа-а, — протянул Гарри, отхлебнув чай из кружки, — я завтра дома!       Отвлекшись от готовки, мужчина, держа меж губ вафельную трубочку, обернулся через плечо на сына, удивленно выгнув бровь. Так уж повелось, что впускать в дом чужого человека, то бишь няню, Лили не желала, потому мальчишка кочевал от друзей родителей к тетушке Петунии, реже к Ирме. Тем не менее и от работы чета Поттеров отказаться не могла: Джеймс оберегал мирное небо над головой жителей магического Лондона, а Лили спасала их жизни в Мунго, залечивая раны. Миссис Поттер удалось продвинуться в должности, и на данный момент она работала в одном отделе с Андромедой Тонкс, у которой стажировалась в роли детского лекаря.       Тайну, которую хранили стены Святого Мунго, Лили с Розали так и не удалось разгадать. С того дня, как они стали свидетельницами несчастного случая, произошедшего с неизвестным мальчиком, более ничего примечательного не происходило. Виктория пыталась образумить невестку, чтобы та не искала проблем на свою голову, на что Лили отвечала, мол, не может оставаться в стороне, когда кругом творится бесчинство. Джеймс, конечно же, не подозревал о «приключениях» жены, впрочем, как и прочие мародеры.       — С чего вдруг? Мне казалось, тебе нравится у Дурслей, да, согласен, Вернон тот еще ворчун, — нарезая овощи на деревянной доске, мужчина покачивал бедрами в такт музыке, доносившейся из радиоприемника. — Ладно, так уж и быть, твоя взяла, оставайся.       Гарри улыбнулся, в который раз одержав победу. Не так давно Регулус Блэк учил его добиваться своего путем разговоров, а вот Питер заявлял, что нет ничего слаще праведной драки, и что конкретно он имел в виду под данным словосочетанием, Поттер-младший не сильно понимал.       — Сириус придет?       Проследив за взглядом сына, грустно вздыхающим, Джеймс улыбнулся правым уголком губ. Для него не было секретом привязанность сына к крестным, в частности, к Сириусу, по приходе вечно веселившим мальчика небылицами. Он умел устроить праздник, всего-то вслух напевая песню о «Горбатой ведьме» или танцуя в гостиной с Гарри. И каждый день мальчик задавался вопросом: «Придет ли сегодня дядя?», — что происходило в последнее время довольно редко из-за занятости Сириуса, обремененного работой бара. Джеймс старался не лезть в дела лучшего друга, однако порой его подмывало спросить о Лорде Волан-де-Морте, разговор о котором Бродяга никогда не поднимал.       — Нет, сегодня мы втроем.       Сбросив на кубики порезанную морковь и соломки зеленого лука на раскаленную сковороду, мужчина руками порвал листья салата, окунув их в сметанный соус. Готовить он умел и любил это дело, чего совершенно нельзя было сказать о Виктории, не приспособленной к бытовым делам, как и к кухне в целом.       — А Вики? Она придет? — голос мальчика дрогнул.       Свою тетку он любил ой как сильно, к сожалению, не всегда чувствуя отдачу. Виктория была скупа на эмоции и потому не могла выказать любовь к племяннику в полной мере, но если бы пришлось, она, не раздумывая, отдала бы за него жизнь. Иногда Гарри чувствовал себя ненужным крестной как раз-таки из-за ее отстраненного поведения, однако Лили, по вечерам укладывающая сына спать, объясняла ему, что есть такие люди, как Виктория и Регулус, которым тяжело демонстрировать эмоции. Мальчик соглашался, втайне боясь того, что тетка так никогда и не сможет приласкать его, как это делал крестный.       — Я ведь сказал тебе, сегодня мы втроем: я, ты и мама. Иль ты не рад?       Джеймс, эдакий самоуверенный весельчак, палец в рот которому не клади, — скрывал неуверенность, порой преследующую его. Вот и сейчас, помешивая рис в кипящей на плите кастрюли, мужчина озабоченно поджимал губы, боясь услышать от сына слова, способные ранить. Он старался, как и миссис Поттер, все свое время посвящать Гарри, целыми днями не видящим родителей. Они скучали друг по другу: Джеймс с Лили боялись упустить важные моменты из жизни сына, он, в свою очередь, испытывал нужду в присутствии родителей, вынужденных работать на благо всеобщего мира.       — Рад, — неуверенно произнес мальчик, крепко задумавшись над вопросом отца. — Я скучаю по Ви и Сири.       — Они недавно в гости заглядывали, — Джеймс улыбнулся, убавив громкость приемника. — Так сильно соскучился?       Мальчишка согласно кивнул с тяжелым вздохом, рассмешившим Поттера, отправившего мясо с ананасами запекаться в духовку. Гарри, как и его отец с теткой, слюнями обливался при одном упоминании о ананасах, чего нельзя было сказать о Лили, искренне непонимающей, как ананасы могут нравиться больше тыквенного сока.       — А Ви меня любит? Тебя она любит, — с завистью пробубнил Гарри себе под нос. — И маму, и Реджи, и Питера, и…       — Я понял тебя, — уменьшив огонь комфорки плиты и накрыв сковороду крышкой, чтобы овощи внутри нее парились, Джеймс присел за стол рядом с сыном, предварительно отодвинув для себя стул, неприятно заерзавший по полу. — Послушай, со стороны может показаться, что Виктория холодная, но поверь мне, как ее брату, что ей всего-навсего требуется время, чтобы привыкнуть к тебе. Будь уверен, ты немного подрастешь, и она ни на шаг тебя от себя не отпустит.       Мужчина ободряюще улыбнулся, сжав плечо сына, понурившего голову.       — Я страшный, да? Дядюшка Реджи прав, я чудовище. — Кусая губы, Гарри изо всех сил, которые в нем только были, старался не дать волю слезам. Отец учил его быть сильным, и потому он не хотел подвести его, пусть и в такой мелочи. — Она меня не любит! И никогда не полюбит!       Соскочив со стула, да так, что упал, он кинулся в гостиную, желая спрятаться, лишь бы отец не видел его слез. А ведь так хотелось оставаться сильным.       — Постой же ты, — преградив путь сыну у порога, Джеймс опустился перед ним на колени, возложив ладони на костлявые плечи. — Послушай меня очень внимательно, Вики сама по себе такой человек, ей трудно мириться с нынешними реалиями, перевернувшими ее жизнь. Гарри, ты ведь и сам знаешь, что у них с Сириусом сложные отношения, и во многом из-за этого она сторонится тебя, как и меня в последнее время. Есть такие люди, которые скрывают свои чувства, и если они нам дороги, мы должны принимать их такими, какие они есть, не требуя большего, чем они могут дать. Возможно, со временем она откроется, станет более…       Джеймс запнулся, не зная, как правильно объяснить сыну слова, относящиеся к его тетке.       — Доброй?       — Терпимой, — мужчина скупо улыбнулся. — Ей сложно, и мы с тобой должны ее поддержать, ты же джентельмен, не так ли? — Получив одобрительный кивок сына, Джеймс продолжил: — Не принимай ее поведение на свой счет, малышка Вик раскроется, вот увидишь. А что касается ее отношений с Регулусом, то тут даже я ревную, надеюсь, она о нас не забудет.       Последнее произнесенное предложение, казалось, сквозило необъятной грустью. С того времени, как отношения Сириуса и Виктории разрушились, перестав существовать для второй, она и сама изменилась, став сдержаннее, хладнокровнее, в каких-то моментах безэмоциональной. Джеймс, ровно как и друзья, был заинтересован в том, чтобы воспоминания прошлого вернулись к сестре, в ином случае, чтобы она сумела воспылать любовью к мужу, вновь вернувшись к себе привычной. Как ни трагично, Сохатый мог долго утешать себя лучшим исходом будущего, предначертанным судьбой, однако он мыслил рационально, понимая, что прославленный на весь магический мир Марс Сэйнт не просто так вертится вокруг его сестры, и кто знал, какие чувства Вики питала к его персоне.       Если раньше Джеймс Поттер боялся за сердце сестры, должное, по его мнению, непременно разбиться из-за спорного отношения Сириуса, то сейчас он был как никогда уверен в том, что на месте Виктории оказался его лучший друг, на чьем сердце давно появились трещины.       — Я тоже хочу сестру, — неожиданно заявил Гарри, вырвав отца их размышлений, — как у тебя. Давай купим ее? Попроси маму, она не откажет тебе.       Задумчиво почесав затылок, Сохатый нервно усмехнулся и, вспомнив про ужин, подскочил к плите, упросив сына вернуться за стол, чтобы видеть, где он и чем занимается. Гарри не особо хотелось сидеть на месте, поэтому, взяв карандаши и пару листов из гостиной, он забрался на стул, принявшись рисовать. Порой Джеймс задавался вопросом, каким таким чудным образом их почти что трехлетний ребенок смахивает на шестилетнего, на что Лили с умным лицом заявляла, мол, дети магов интеллектуально превосходят магглов. И как было не согласиться, когда он собственными глазами видел, как дети в истерике требуют в магазине у родителей новую игрушку, а его сын с ним договаривается, объясняя, на кой Мерлин она ему сдалась, хотя Гарри больше отдавал предпочтение сладкому, о чем Лили знать не следовало.       К шести часам вечера раздался первый стук в дверь, и Гарри тут же бросился в прихожую с миской, до верха наполненной конфетами. Нужно сказать, что оба Поттера принарядились, став похожими на пиратов из сказки о «Червовой королеве»: белые длинные рубахи до колен, чуть изорванные в районе ребер; пиратские банданы, то есть платки, позаимствованные в гардеробе миссис Поттер; длинные носки заместо сапог; сердца на правой стороне лиц, нарисованные алой помадой. Лили наверняка разозлится, узнав, что муж позволил себе вольность, заглянув в ее шкаф и в ящики туалетного стола, или же она рассмеется и еще долго будет припоминать поступок мужа и сына. Джеймс был готов к обоим вариантам событий, зная, как можно вымолить у жены прощение в том случае, если она разозлится. Изначально Гарри хотел вырядиться в Пожирателя смерти, подражая Сириусу, но отец уговорил его этого не делать, объяснив, что окружающих их неправильно поймут.       — Кошелек или жизнь? — трое мальчишек хором складировали вопрос в один голос, пританцовывая на месте.       — С вас кошелек!       Джеймс подтолкнул сына в плечо, умиляясь его подвешенному языку. Порой он всерьез задумывался, каким мужчиной станет Гарри, и молился лишь на то, чтобы дожить до этого момента вместе с Лили. С ней отправить сына в Хогвартс на ярко-алом поезде, с ней улыбаться с первых седин, с ней отплясывать на выпускном Гарри, с ней понянчить внуков. Он старался не упускать любые события, связанные с взрослением сына, страшась пропустить важные моменты его жизни, но время текло сквозь пальцы, неумолимо быстро мчась вперед.       — Налетай, детвора!       Гарри вытянул перед собой миску с конфетами, с завистью наблюдая, как мальчишки лет семи-девяти набивают ими карманы. Сам-то он не мог есть сладкое без спросу, хотя и был готов отказаться от любой еды ради шоколада.       — Голоден?       — Нет, — самостоятельно захлопнув дверь, Гарри шумно выдохнул, бросив взгляд на сладости. — Хочу конфетку, можно?       Видя улыбку сына, его сияющие глаза и вопрошающий тоненький голосок, мужчина не смог ему отказать.       — Ты лучший, пап!       До самого прихода Лили с работы домой Джеймс бегал с Гарри к двери и обратно, раздавая конфеты детям, постучавшим в их дом. Миссис Поттер была одновременно шокирована видом сына с мужем и вместе с тем не могла скрыть улыбки при взгляде на них. Да, она не любила, когда брали ее вещи или устраивали беспорядок, однако, вглядываясь в счастливые лица мужчин, дорогих ее сердцу в равной степени, Лили была готова закрыть глаза на их самодеятельность.       — Пойдем.       Джеймс помог жене снять пальто, повесив его в прихожей на вешалку и оставив пиалку с конфетами на крыльце, пригласил ее вместе с сыном за стол. Лили глазам своим не поверила, увидев идеально сервированный стол с тремя блюдами: мясо с сыром и ананасами вместе с запеченным картофелем; горячий салат, заправленный лимонным соусом; рис с курицей и зеленью в сметанном соусе; овощи на пару и десерт в холодильнике, дожидающийся своего часа.       — Что же это? — обомлев, Лили с трудом сумела присесть на стул, любезно отодвинутый мужем. — Ты это сам сделал?       — Мы сделали, — вонзив вилку в сочный кусок мяса, Гарри пытался его оторвать, не пользуясь ножом. — Я контролировал.       Родители рассмеялись.       — Ты мой герой, Джеймс, — нежно поцеловав мужа в лоб, дабы не смущать сына, внимательно за ними наблюдавшего, Лили улыбнулась, заправив прядь волос за ухо.       Ужин прошел, как никогда сказочно, наполненный атмосферой шуток и долгих разговоров. Гарри не стал долго засиживаться за столом. Быстро поев, он умчался в гостиную к телевизору, вполуха прислушиваясь к стукам в дверь. В это время Лили с Джеймсом, между друг другом разделив бутылку вина, вели разговоры о скором будущем сына, советуясь: стоит ли его отправлять в маггловскую школу, в которую когда-то ходила Лили. Джеймс не видел в том нужды, уверяя, что леди Поттер, на днях вернувшаяся в Лондон, чтобы присмотреть за внуками и правнуком, справится с воспитанием Гарри лучше всяких учителей в школе.       — Да, но а как же социум? Гарри должен находиться в кругу сверстников, чтобы научиться общению.       Мужчина цокнул, подлив вино в бокал жены.       — Он развит не на свой возраст, поэтому ему будет сложно и неинтересном вариться в одном котле с двухлетками.       — Джеймс, — Лили легонько треснула мужа по ладони, вызвав его смешок, утонувший в поцелуе. Он ладонями нежно водил по ее лицу, трепетно сминая губы в долгом поцелуе. — Не здесь, Гарри заметит.       Джеймс лбом уперся в плечо жены, обняв ее за талию, она сделала тоже самое, принявшись перебирать его черные волосы, накручивая на пальцы.       — И будет счастлив увидеть нас. Знала бы ты, как сильно я люблю тебя, кувшинка.       Лили негромко рассмеялась, слыша, как Гарри бежит к двери с конфетами. Он был послушным мальчиком и честным, потому она не переживала, что сын может пренебречь ее запретом и съесть конфеты, предназначенные детям.       — …Мне совсем не нравятся эти глупости, — стоя у порога дома Поттеров, невысокая девочка дернула брата за белое одеяние. — Пойдем домой.       — Тише, Миона, мы немного погуляем и вернемся. К девяти точно. — Прочистив горло, мальчишка лет десяти обратился к Гарри, сложившему на груди руки. — Мы пришли забрать твою жизнь, малой, но ты можешь спастись, отдай нам эту тарелку.       — Миску, — поправила девочка.       — Тише, Миона, — шикнул мальчик, вновь обратившись к Поттеру-младшему. — Давай нам конфеты, и мы пойдем.       Гарри внимательно поглядел на соседских детей, с трудом вспоминая их имена.       — Что мне за это будет, Грейнджер?       — Э-э-эм, — Гарольд растерялся, бросив взгляд на сестру, закатившую глаза. — Это не по правилам, так не честно!       — Покажи мне правила, — Поттер ухмыльнулся, — ну-ка, покажи мне их, я не вижу.       — Да ты же…       Заслышав приближающиеся шаги отца, а их он определять умел, Гарри всучил в руки девочки по имени Гермиона пиалку со сладостями, побыстрому спровадив ее вместе с братом. Проверив, все ли в порядке, Джеймс велел сыну немедленно зайти в дом, чтобы тот не простудился. Примерно через час Лили уложила Гарри в постель, напев ему строки из колыбельной о «Драконе и золотом яйце», после чего тот забылся в крепком сне, прижимая к груди деревянного Мерлина, по древнему поверию, придуманном Джеймсом лично, отгоняющим злых духов по ночам. Муж с женой до рассвета проговорили, вспоминая прошлое, говоря о настоящем и думая о будущем. На одном они сошлись точно: достигнув одиннадцати лет, их сын отправится в Хогвартс. Родители не стали зарекаться о факультете, решив, что примут выбор Гарри даже в том случае, если он попадет на Слизерин или, не дай Мерлин, вылетит из школы.       — Как тебе мое предложение, что скажешь?       Массируя стопы жены, Джеймс чувствовал, как на губах играет улыбка. Лили потянулась, сонно зевнув. После смены в Мунго у нее действительно болели ноги, в частности пятки и икры, поэтому муж каждый вечер, по мере того, как находился дома, занимал миссис Поттер массажем, рассказывая, как прошел его день и чем он занимался на службе.       — Даже не знаю, — честно призналась девушка, — ты предлагаешь мне взять перерыв в работе и отлучиться от друзей, от семьи.       — Кувшинка, жена моя ненаглядная, — Джеймс целовал ладони жены, смеясь с того, как она любит преувеличивать. — Я же не навсегда предлагаю тебе покинуть Лондон, а всего-то отправиться к Средиземному морю на пару недель в августе, к тому же у нас есть своя вилла.       — Своя?       — Конечно, знала бы ты, сколько у Поттеров недвижимости по всему миру, со счета бы сбилась.       Лили удивленно вскинула брови, издав одобрительный свист. Она, конечно, подозревала, что на счету Поттеров не в одном банке страны имеются баснословные деньги, но информация о недвижимости всерьез удивила. Потому как поиметь с этого доход, в лучшем случае его преумножить — затея недурная.       — Знаешь, — неуверенно пригладив волосы, убранные в низкий хвост, девушка исподлобья поглядела на мужа, вмиг посерьезневшего.       — Что-то стряслось? — обеспокоено спросил Джеймс, резко поменяв позу.       Миссис Поттер помедлила, не зная, как лучше подойди к разговору. Не так давно, буквально месяца два назад, после разговора с Питером, Лили всерьез задумалась о том, чтобы найти своего старшего брата, покинувшего отчий дом, когда ему было четырнадцать. Она не знала всех подробностей, но желала примириться с братом, о котором воспоминания по-прежнему были яркими, наполненные светом. И тогда она обратилась за помощью к Сириусу, не отказавшему ей. Их отношения заиграли новыми красками, став доверительными, в каком-то смысле родственными, а ведь в Хогвартсе они с трудом выносили общество друг друга, пусть и старались держать нейтралитет ради спокойствия Джеймса и Виктории.       — Да, но не плохое, как ты думаешь, — послышался облегченный выдох мужчины, после чего миссис Поттер вновь заговорила, — когда-то давно, до нашей свадьбы, я говорила тебе о том, что у меня есть старший брат.       — Ты о том случае, когда я случайно о нем узнал, а ты не захотела говорить?       Лили цокнула. Во-первых, она не любила, когда ее перебивали, а, во-вторых, с трудом выносила смеющиеся глаза Джеймса, на лице которого так и читалось: «Кувшинка, ты же знаешь, что я невероятно умен, почти гениален».       — О нем самом, так вот, — девушка выпрямилась, но тут уже улыбнулась, широко и ослепительно, не сумев совладать с эмоциями, — я знаю, где он! Я знаю, Джеймс, ты можешь в это поверить? — Пелена слез застелила глаза Лили, отчего очертания лица ее мужа поплыли. — Я так счастлива… О, Джеймс, я смогу увидеть своего брата!       Поттер не сумел скрыть улыбки, вместе с женой разделив ее счастье о скорой встречи с братом. Когда-то и он был в похожей ситуации, минуты считая до окончания разлуки с Викторией, не раз уезжавшей в мэнор к Ирме.       — Как скоро ты встретишься с ним?       — Точно не знаю, — Лили прильнула к груди мужа, находя в нем убежище, спасение, поддержку. Джеймс был для нее тихой гаванью на просторах бушующего океана, и лишь с ним одним она чувствовала себя в безопасности, намного лучше, чем в родительском доме. — Ты сможешь отправиться со мной?       Сохатый ушам своим не поверил.       — Для меня это будет честью, кувшинка.       Остаток ночи муж с женой провели в объятиях друга друга, а к пяти утрам Джеймс сказал так: «Сегодняшним днем я все время наблюдал за Гарри и вот что понял, мне мало сына, я хочу от тебя дочь».

***

12 ноября, 1981       «В стакане играла золотистая жидкость, медленно пьянящая разум Регулуса Блэка, засидевшегося в маггловском баре, недалеко расположенном от улицы Стрэнд. Сразу после встречи с Дамблдором, полюбившим подолгу беседовать с бывшим слизеринцем по душам после окончания собраний Ордена Феникса, — Блэк отправился в маггловский бар, в котором частенько засиживался с невесткой и Дамианом, явившимся в бар в тот же вечер. Он сидел за одним столиком с тремя девушками, воспитанием, собственно, как и манерами не блещущими, молодой мракоборец отвешивал им комплименты, гладил под столом коленки, задирая и без того короткий юбки до ляжек. Они смеялись, пили и определенно флиртовали, не обращая ни малейшего внимания на притаившегося в темном углу Регулуса, взглядом прожигающего смеющегося Дамиана, чьи каштановые кудри, на свету переливающиеся янтарем, подпрыгивали от резких взмахов головы.       — …Да не погаснет надежда в молодых сердцах, да не исчезнет свет в ясных глазах. Я поднимаю чашу вина за бравых солдат, за юных ребят. Ночь темная, свирепая, накроет пеленой, — пожилой маг напевал одну из страх запрещенных Министерством баллад о Падшем — Якове Кровавом, веков пять тому назад обрушившим небо на головы магглов. — …Прольется кровь, прольется кровь рекой, омыв собою землю обетованную.       Только голос старца, игравшего с дешевой выпивкой в стакане, затих, как Регулус опрокинул стопку виски, немедленно решив облегчить душу перед Дамианом, игнорирующего его на протяжении месяца. Слишком резко поднявшись с шаткого, местами обшарпанного стула, Блэк покачнулся, ощутив легкую тошноту наравне с головокружением. В глазах поплыло, однако он смог устоять, не пошатнувшись. С каждым шагом Регулус хмурился, а плечи его расправлялись. Уверенность крепла, покуда глаза цвета оливок не столкнулись с карими, смеющимися.       — Блэк, что ты тут забыл? — не убирая руки с коленки блондинки, лица которой парень разглядеть на удосужился, Дамиан рассмеялся, склонившись к ее уху. — Красотка, а не хочешь…       Она звонко рассмеялась, пригладив растрепавшуюся прическу.       — Мы должны поговорить, — сжав пальцы в кулаки то ли от злости, вызванной непонятно чем, то ли от ревности, путающей мысли, парень нахмурился пуще прежнего. — Срочно.       Сам того от себя не ожидая, Регулус схватил аврора, явно ошарашенного его поступком, за запястье, силой уведя к лестнице близ уборной. Вереница мыслей непрерывным потоком осаждала воспаленный алкоголем мозг, сбивая и путая. Поэтому, когда они остановились у подножья скрипучей лестницы со сгнившими досками, Блэк позабыл, о чем хотел сказать Дамиану, скрестившего руки на груди. Скучающим взглядом поглядывая на паренька, шумно вздыхающего и выдыхающего через рот, он чувствовал, как в груди растет раздражение.       Ждать Гранье-Пажес не любил.       — Слушай, ты как хочешь, а я вернусь.       — Нет, — Блэк преградил мужчине дорогу. — Я должен сказать тебе кое-что важное, и это важное… Эм-м, важно то, в общем…       — Что тебе надо? — тон его казался скучающим. — Отвянь.       — Хватит таскаться за дешевыми юбками!       Регулус вспылил, не поняв, что это на него нашло. Впрочем, Дамиан также оказался озадаченным, однако физиономия его приобрела нотки раздражения. Схватив Блэка за лацканы рубашки, мужчина оторвал его от пола, грубо, до боли в лопатках, впечатав в стену, отделанную кирпичом.       — Хватит таскаться за мной, как потерянный щенок, найди себе, наконец, применение! Ни твоя дружба, ни твое общение, ни, тем более, ты сам мне не нужен. — Дамиан глядел насмешливо, не чувствуя вины за слова, отпечатавшиеся болью на лице парня. — Неужто ты всерьез думал, что я в тебе заинтересован? Окстись, малыш, и более не смей мешаться у меня под ногами.»       Резко распахнув глаза, Блэк зажмурился и, потерев веки, обнаружил, что находится в собственной постели, а рядом спит Элизабет Паркинсон. Его ночной кошмар отнюдь не являлся сном, а скорее призраком недавно минувших дней. Он точно не мог сказать, сколько времени прошло с тех пор, как Дамиан его опустил по самые не балуй, но с мисс Паркинсон он развлекался на протяжении двух недель, редко ночуя дома. Матушка, как бы ни старалась свести сына с одной из потенциальных невест, не одобряла его выбор, считая Лиззи дурой набитой, что, впрочем, не было далеко от истины. И, разумеется, породниться с девочкой она не желала, пусть та и умело делала вид, будто они с Вальбургой закадычные подружки на долгие столетия. Регулус никаких толком комментариев не давал, однако его ночная подружка давно начала реализовать планы, сперва прикупив свадебное платье последней модели у прославленной на весь магической Лондон швеи — Вили де Лакри.       Потянувшись, парень, скривив губы, с явственным пренебрежением на лице сбросил руку спящей Лиззи со своей груди. Несмотря на факт того, что они не три дня делили постель, Регулус не единожды говорил девушке прямым текстом, что привык просыпаться по утру исключительно в одиночестве, а рядом с ней он чувствовал себя зверьком, загнанным в угол. Блэк, как и брат, ценил одиночество, за тем исключением, что предпочитал его делить с Викторией. Она, так же как Вальбурга, не одобряла выбор друга, считая, что кроме проблем и расшатанных нервов, мисс Паркинсон не принесет их семье ничего другого. Именно «их семье», потому как Вики считала себя частью благородного рода Блэк, несмотря на проблемы в отношениях с Сириусом, к тому же ей было приятно от того, что отец, с которым она примирилась, злится, мечтая забрать ее домой, давно переставший быть для нее родным. И только Поллукс с Синусом были рады за Регулуса, ведь ни разу с тех пор, как тот закончил обучение в Хогвартсе, твердили о том, чтобы он поскорее обзавелся женой и потомством, дабы продолжить великий род. Парнишка отшучивался, как мог, а сам зарекся, что детей у него не будет ни через десять лет, ни через двадцать.       Азеллус на пару с Ригелем подшучивали над кузеном, предлагая найти для него эскорт. Регулус злился, метая молнии в зале, в буквальном смысле, из-за чего Вальбурга не раз выставляла его вон из дома, чтобы сын проветрился и успокоился. Моргана, ставшая почетной гостьей, ровно как и Алекс, долго терпела издевательства некоторых Блэков в сторону Виктории, не обращающей внимания на низкосортные шуточки, и Регулуса, пока в один из дней прилюдно не унизила Азеллуса, главного задиру, поставив под вопрос его умственные способности. Помимо этого она ясно дала понять, что более не потерпит издевательств в сторону племянницы и мальчишки, которого она не особо жаловала. С той поры Азеллус носился за Морганой, точно привороженный, чуть ли не тапочки принося ей в зубах. Женщина поначалу забавлялась навязчивостью мужчины, но вскоре начала испытывать раздражение, потому что Азеллус не только караулил ее у комнаты, выделенной Вальбургой лично, но и лез в дела, интересуясь тем, какие ритуалы она проводит в лесу, куда Сигнус с Поллуксом побаивались ходить. Атрия ревновала мужа, ведь потенциальная любовница находилась от их семьи в непосредственной близости, однако сделать женщина ничего не могла, так как подчинялась мужу, снося его вечные упреки, вспышки гнева и насилие.       — Подъем-подъем!       Словно фурия, девушка ворвалась в личную комнату Регулуса Блэка, и, направившись к окну, развела тяжелые шторы в стороны, пропустив внутрь яркий солнечный свет, ослепивший парня, все еще нежившегося в постели. Ничуть не смутившись мужской наготе, Вики лишь хмыкнула и, подобрав с пола штаны, кинула их в друга, повернувшись к нему спиной.       — Не люблю, когда ты меня будишь, — проворчал он, просовывая ноги в штанины.       — Скажи спасибо, что в ход не пошло ведро с водой.       — Тише, — Регулус взглянул на спящую девушку, растянув губы в горькой усмешке, — разбудишь ее и все, бежать будет некуда. Мне срочно нужно в душ. Дождись меня и вместе отправимся в Министерство, что у тебя по расписанию?       — Окно.       Шустро проскочив в ванную, парень наскоро помылся, с особой тщательностью отмывая с кожи следы вчерашних приключений вместе с запахом Элизабет Паркинсон, розами впитавшимися в кожу. Не теряя времени, Виктория вытащила из шкафа первое, что попалось под руку: темные штаны, молочного оттенка рубашку и шоколадный джемпер, как ей показалось, гармонично смотрящийся с верхом. Впрочем, Регулус ее выбором остался недоволен, прямо сказав, что в брюках клешах цвета индиго и в кофейной рубашке он будет выглядеть нелепо. Молча выслушав брюзжание друга, Вики указательным пальцем правой руки коснулась циферблата наручных часов, дав понять, что им пора. Не став завтракать, пара покинула мэнор через каминную сеть. Вальбурга вместе с Друэллой, так и не дождавшись детей, осталась недовольна тем, что из-за незваной гостьи Регулус с Викторией, которую она считала родной, остались голодными.       — Будет тебе, — играя с ножкой бокала, женщина пригладила высокую прическу, нащупав шпильку. — Месяц, максимум два пройдет и разбежится он с мисс Паркинсон, вот увидишь.       — Хотелось бы верить, Друэлла, — покачав головой, миссис Блэк перевернула страницу Ежедневного пророка, нахмурившись. — Только послушай: «Если верить надежным источникам, то смею вас заверить, мои дорогие читатели, в том, что молодая пара, недавно вступившая в брак, около года не живут под одной крышей. Что стало зерном раздора, и можно ли вновь назвать Сириуса Блэка холостяком?» Эта дрянь так и продолжает создавать проблемы, чертова плутовка.       — Что взять со Скитер? Сама знаешь, откуда она родом, — Друэлла подавила смешок и, закончив с яичницей, принялась за десерт. — Такие не выбираются из навозной ямы, они погрязают в ней, затягивая за собой тех, кто находится рядом. Если ты не хочешь, чтобы она продолжала мешать нашу, — женщина сделал акцент на последнем слове, внимательно поглядев на Вальбургу, — фамилию с грязью, то настала пора прибегнуть к более суровым мерам.       Отчасти согласившись, миссис Блэк опустила голову, вернувшись к чтению. С женой брата у нее были натянутые отношения в последнее время, чему виной было пренебрежительное отношение Друэллы к собственной дочери, не первый месяц томившейся в темнице Азкабана, хотя и условия ее заключения во многом были мягче в сравнении с тем же Рабастаном. Каждый переживал горе, свалившееся на великое семейство, по-разному. Например, Сириус дни и ночи проводил в доме Реддла или в своем баре, вместе с Долоховым, Каркаровым и Лестрейнджем думая над тем, как помочь своим; Регулус с Викторией пытались добиться милости у Министерства, надеясь хоть как-то помочь Беллатрикс; Сигнус вместе с Вальбургой добивались апелляции у Визенгамота. И одна только Друэлла не участвовала во всеобщем мандраже.       — Как ты спишь по ночам?       Улыбка медленно сползла с красивого, до несвойственной бледности, запудренного лица женщины. Отложив столовые приборы, Друэлла с грацией поднялась со стула.       Обстановка в столовой накалялась.       — В объятиях своего нового любовника, чего и тебе желаю, не то так и завянешь.       Поспешив покинуть помещение, дабы не рассориться в пух и прах, она пригладила вельветовый пиджак, решив немедленно покинуть поместье.       — Ты пальцем не пошевелила, когда твою дочь загребли в Азкабан мракоборцы, и сейчас продолжаешь бездействовать. Знаешь, что больше всего меня удивляет? — С презрением глядя на женщину, важно задравшую подбородок, Вальбурга озлобленно поджала губы, от чего помада чуть смазалась. — Ты хочешь, чтобы мы считали тебя частью семьи, но когда в наш дом пришла беда, затронувшая твою дочь, ты ничего не сделала! Ты осталась стоять в стороне, а теперь смеешь что-либо говорить о нашей семье, о моей фамилии?       Пелена гнева заволокла взор Друэллы, мигом ощетинившейся. Она была старше сестры мужа, но чувствовала себя бесхребетной девицей, млеющей от холодной красоты Вальбурги, как когда-то в молодости. Сжав пальцы в кулаки, она выпрямилась, будто пытаясь убедить саму себя в том, что слова женщины ее не трогают.       — Я отдала этой семье больше тридцати лет, я подарила ей трех дочерей! Я была послушной, верной, и тебе меня не в чем упрекнуть! — Губы, выкрашенные в яркой-алый, задрожали, к глазам, аккуратно подведенным коричневым карандашом, прихлынули слезы. — Я не марала репутацию, я оставалась верной мужу, этой семье! Я сносила все унижения Ирмы, твои замечания, издевательства Сигнуса, я терпела все… Все! Мои дети, мои бедные дети, — по щекам Друэллы потекли слезы, — они все мертвы. Мои малютки, мои малютки…       Сердце Вальбурги болезненно дрогнуло.       В своем время она пережила потерю не родившейся дочери и потому понимала боль Друэллы, похоронившей двух сыновей, не доживших до своей первой весны. Васат и Альзирр — братья близнецы, родились поздней осенью больше двадцати лет назад здоровыми и красивыми. Миссис Блэк помнила, как держала их на руках сразу после тяжких родов, как прижимала крохотные свертки к груди, напевая колыбельную. Друэлла не смыкала глаз по ночам и, не жалея себя, сидела у кроватей сыновей, чего никогда не делала с дочерьми, повесив их воспитание на домовиков. Ее материнский инстинкт проснулся лишь тогда, когда она узнала, что ждет сыновей. «Ангелы, мои невинные ангелы», — шептала женщина, целуя головы детей. В то время больше всех мать ревновала Андромеда, не раз засыпая в слезах. А затем, в конце февраля, золотая лихорадка в ночи забрала жизни двух братьев, оставив рану на сердце Друэллы, очерствевшей ко всему, что она имела.       — Мы обе знаем, кто стоит за этим, — смахнув с щек слезы, женщина запрокинула голову, — так что не смей судить меня, Вальбурга. Мы с тобой обе нечисты на руку, вот только на мне нет крови Блэков.       — И все же ты не со своими дочерьми.       — Дочерьми? — с губ слетел смешок с нотками истерики. — Андромеда отказалась ото всех нас в угоду несуществующей любви. Беллатрикс возомнила себя наиумнейшей, за что поплатилась, попав в Азкабан. А Нарцисса, ну, тут и так все ясно. Она никчемна.       — Не смей, — предупредила Вальбурга, треснув ладонью по столу.       — Брось, в ней нет ничего от меня, разве что трусость Сигнуса. Я даже не уверена, что эта девчонка моя. Она слабая и ни на что негодная. В ней нет крови Розье, как и нет твоей крови, Вальбурга. Она подкидыш.       — Немедленно закрой свой рот! — Миссис Блэк подскочила с места, указав невестке на дверь. — Убирайся, вон! Мерзавка.       Женщина поспешно удалилась.       Отпив из чашки холодный чай с лимоном, Вальбурга прикрыла веки, силясь успокоить бешено колотящееся в груди сердце. Пальцы ее дрожали, как и она сама. Друэлла полагала, что кроме нее гибель двух ее детей никого не волнует, в чем крупно ошибалась.       — Зря ты так, — войдя в столовую, мужчина отодвинул для себя стул и, потянувшись за графином с водой, осушил его с горла.       Вальбурга сдвинула брови к переносице, недовольно поглядев на брата, всю ночь развлекающегося в баре, если не в борделе.       — Опять пил, а ведь ты уже не мальчик, Сигнус. Не забывай, что у тебя проблемы с печенью.       Будто не слыша слов сестры, мужчина продолжил:       — Дру переживает, правда, по-своему, не стоит ее за это винить.       Тыльной стороной ладони утерев влажные губы, Сигнус потупил взор, глубоко задумавшись. У него была дурацкая и не менее странная привычка: отключаться от внешнего мира, предаваясь размышлениям. Его, как и всех в Блэк-мэноре, заботила судьба Беллатрикс, вот только ни связями, ни деньгами он помочь ей не мог, как и увидеть.       — Ты совсем раскис, братец.       Поцеловав мужчину в щеку, Вальбурга поспешила в гостиную, намереваясь отправиться к Андромеде, тем более, что ее давно заждалась подросшая Нимфодора.       — Скажи ей, — голос Сигнуса дрогнул, донесшись до слуха Вальбурги приглушенным эхом, когда она одной ногой стояла в камине. — Скажи Меде, что я тоскую. Брось, я знаю, что ты поддерживаешь с ней связь.       Обернувшись на брата, застывшего в дверях, миссис Блэк едва заметно улыбнулась и, кинув под ноги горсть летучего пороха, исчезла в изумрудном пламени.       — А где все?       Лиззи была расстроена тем, что, проснувшись с полчаса назад, она не обнаружила рядом с собой Регулуса.       — Ай, чума!       В это время Регулус с Викторией позавтракали в столовой мракоборческого отдела, около часа проведя за беседой. Она поддержала друга, заверив, что придет время и Дамиан разглядит в нем повзрослевшего парня, на что он хмурился, но улыбался, молча благодаря ее за оказанную поддержку.       — Так что, у моего брата появился шанс?       Улыбнувшись, Блэк лбом уперся в плечо девушки, позволив ей обнять себя.       — Ну, вероятно, — Вики опустила голову, дернув плечами. — Знаешь, он совсем не такой, как я о нем думала. Оказывается, он любит свою семью и готов ради нее на все и ради друзей, которых считает частью семьи. Извини, если влезаю не в свое дело, но думаю, он даст Кастору фамилию.       — Нашу фамилию. Продолжай, чего еще я не знаю о своем брате?       На губах Регулуса тенью промелькнула хитрая улыбка, чего девушка не увидела.       — Он умный, веселый, интересный и волнующий. Иногда мне кажется, что я его знаю, но это чувство быстро меркнет, как будто возвращая меня куда-то назад. И порой я вижу картинки, они смазанные и нереальные, но в каждой я вижу его лицо. Это странно, как думаешь?       Отстранившись, Регулус взглянул на Викторию, ладонью коснувшись ее щеки.       — Еще в Хогвартсе я ревновал Сириуса к тебе, потому что рядом с тобой он всегда был другим. Улыбался, смеялся, одним словом, был собой. Я никогда его таким не видел, поэтому завидовал.       — Реджи…       — Дослушай, Сириусу всегда было важно твое мнение, твоя безопасность. Он считался с тобой, прислушивался и верил всегда, чтобы ты не делала или говорила. Я не до конца понимаю того, что он чувствует к тебе, но думаю, уверен — это любовь. Я никогда такой не видел… Он всем рискнул ради тебя, всем пожертвовал, в первую очередь свободой.       Вики прижалась к груди парня, крепко обняв его за торс. Привыкнув к тактильности сестры, как Блэк называл ее, он больше не вздрагивал.       Вскоре пришел Аластор и, уведя за собой Регулуса, он велел девушке отправиться на задание с Марсом, должным появиться в Визенгамоте.       — Улыбнись ты хоть, — мужчина искоса поглядел на хмурого парня, шагающего с ним нога в ногу. — Смотреть на твою рожу не могу, как будто лимонов наелся.       Ни разу не расстроившись из-за слов Грюма, среди всех молодых мракоборцев выделяющего лишь Джеймса Поттера, парень никак не отреагировал. Регулус мало когда считался с чужим мнением или прислушивался к советам, за исключением тех, кому доверял безоговорочно, а таких было немного.       — Капуста в столовой горькая попалась, — он дернул плечами, не соизволив толком взглянуть на главу отдела мракобрцев.       — Запомни: капуста не может быть горькой, дурачье.       Продолжив путь до кабинета в молчании, Аластор перебрасывал из правой ладони в левую деревянный медальон круглой формы и без какой-либо цепочки. Он больше походил на старинный амулет, сделанный в виде закручивающейся спирали, на гранях которой были выжжены руны. Блэк и раньше видел подобные вещицы в кабинете отца, когда лет в десять прятался от Беллатрикс, запугивающей его мышами, кои она создала лет в двенадцать. По факту они были безобидны, и единственным их достоинством было то, что для напыщенных аристократов, не видящих дальше своего носа, они оставались незаметны, благодаря чему подслушивали секреты, непредназначенные для чужих ушей. Собственно, с подачи кузины Регулус пристрастился к тайнам.       — Зайди, — удостоверившись в том, что поблизости никого нет, Аластор едва не за шиворот затолкал парня в свой кабинет, — и помалкивай!       Мужчина пригрозил Блэку указательным пальцем, отчего тот закатил глаза, совсем как Виктория, скрестив на груди руки. Личный кабинет Грюма оказался светлым, довольно просторным и, казалось, не имел ничего общего со своим обладателем. Оглядевшись, Регулус присвистнул. Оказалось, что Аластор тот еще чистилю, потому как порядку на рабочем столе и на полках можно было позавидовать.       «Матушка точно поставила бы мне этого нелюдя в пример», — подумал он.       Грюм закрыл дверь на замок и, шумно выдохнув, хмуро поглядел на Блэка. Он ему не нравился, как и не нравилась Виктория и все семейство Блэк, и на то были причины, о которых мужчина не спешил распространяться. Пару лет назад ныне покойный Орион создал мужчине немало проблем, за что тот едва не поплатился собственной жизнью.       — Через минуту сработает порт-ключ, будь готов.       Аластор кинул деревянный медальон в Регулуса, удачно поймавшего, и оглядел то, что оказалось в его руках. Что ж, реакция у него была и впрямь блестящая.       — И где я окажусь? — деловито проговорил Регулус.       Воронка поглотила его прежде, чем Аластор удосужился ответить.       — Надеюсь, в преисподней.       Оказавшись в темном помещении, волшебник не сразу понял, где он находится, пока взглядом не зацепился за мужскую фигуру, облокотившуюся об стол. Альбус Дамблдор в брючном костюме темно-серого цвета встретил бывшего слизеринца улыбкой, в знак приветствия склонив голову. Парень ответил тем же, отложив порт-ключ на высокий табурет, заваленный старинными фолиантами.       — Добрый день, Регулус, рад тебя видеть. Чаю?       Указав на стол, директор Хогвартса двинулся в сторону смешанной с его кабинетом комнаты и, присев за круглый стол, притронулся к фарфоровому чайнику, разлив чай по чашкам. Покривив губы, Регулус последовал за мужчиной, решив, что раз уж он находится в школе, которую терпеть не мог, то самое время составить компанию. Отношения у него с Альбусом были странными: они могли подолгу беседовать после собраний Ордена, и нередко Регулус давал советы великому магу по его личной просьбе.       — А у меня есть выбор?       Опустившись на стул, парень машинально нащупал волшебную палочку, скорее по привычке, нежели в целях безопасности. Он знал, что, если Дамблдор что-то и задумал, то коснется его мыслей, незаметно, безболезненно пробравшись в разум. Регулус почти что с самой первой встречи раскусил трюк мужчины, чем не только заслужил его уважение, но и интерес.       — Конечно, могу предложить кофе, хотя я его не особо жалую.       Пригубив чашку с чаем, мужчина по-прежнему улыбался. От него так и веяло спокойствием, которое передалось гостью.       — Вы напоминаете мне моего брата, — добавив пару долек лимона в кружку, Блэк откинулся на спинку стула, деловито закинув ногу на ногу. — Он тоже не любят, когда ему отказывают.       Альбус рассмеялся.       — Полагаю, тебе известно о том, что со дня на день состоится приватное слушание по делу Рабастана Лестрейнджа и твоей кузины Беллатрикс. Также мне известно о том, что Виктория Поттер будет на нем присутствовать вместе с мистером Сэйнтом.       — Блэк, — несколько резко и грубо возразил Регулус. — Она Блэк, директор.       — Что ты, оставим формальности за пределами этих дверей. — С минуту помолчав, Дамблдор выпрямился, расправив плечи. — Много лет назад я попал в неприятную ситуацию, в которой, к сожалению, у меня были связаны руки, и тогда мне на помощь пришла миссис Блэк, правда, в то пору она была мисс Блэк.       — Матушка? — не сдержавшись, парень удивленно вскинул брови. — Вы шутите?       — Ничуть, — уверенно заявил мужчина. — Знаешь, твоя мать удивительная женщина, Регулус, и тебе с ней очень повезло, как и всем, кто ей дорог, поверь мне.       Что-то было в голове, в мимике Дамблдора такое, отчего парень не осмелился усомниться в его словах. Как и Виктория, он мало знал о юности своих родителей, но, помогая брату на шестом курсе, когда тот искал в библиотеке Хогвартса хоть что-то, что могло бы помочь в борьбе с Фредериком, — Регулус наткнулся на старые выпускные альбомы, в котором нашел фотографию матери, с отличием закончившую обучение, а вдобавок к этому она была мастером зелий среди юных волшебников. Позже он узнал, что Вальбурга не единожды участвовала в международных конкурсах, повышая квалификацию.       — Много времени прошло, но мой долг перед твоей матерью не имеет срока годности, поэтому послушай меня очень внимательно.       Блэк по лицу мужчины понял, что настроение его переменилось.       Слова Альбусу давались с трудом, но, тем не менее, он говорил четко:       — Когда начнется слушание, мистера Лестрейнджа и мисс Блэк доставят в Министерство магии. По моим расчетам, их будут держать на первом уровне в кабинете Софи Ротшильд — секретаря мистера Минчума. Вы запомнили, Регулус?       Жадно внимая каждому слову, Блэк жалел лишь о том, что при нем нет пергамента и пера.       — Выходит, что?..       — Кабинет миссис Ротшильд будет охраняться как внутри, так и снаружи тремя мракоборцами, если вы сможете оказаться внутри, при этом остаться незамеченными, то вам следует отправиться на шестой уровень. Какое-то время Министерство будет ограждено куполом, не позволяющим прибегнуть к трансгрессии, однако сеть каминов будет открыта.       Закончив, Альбус смочил горло чаем, не до конца уверенный в том, что его решение верное. С одной стороны, он был на стороне закона, но с другой — не мог отрицать того, что Великобритания, находясь под властью Гарольда Минчума и его прихвастней, утопает во лжи и беспределе.       — Насколько, — Регулус напрягся, чувствуя, как надежда в его груди медленно угасает. — Насколько я могу вам верить? Поймите, дело не в том, что я не доверяю вам, директор, я… Ведь речь идет о моей семье, я не могу рисковать.       Мужчина кивнул, прекрасно понимая, какие чувства одолевают его бывшего ученика, пальцами вцепившегося в подлокотники стула. Когда-то и он сам стоял на перепутье, не зная, кому доверять.       — Надеюсь, тебя не затруднит передать одну вещицу миссис Блэк? — Достав из внутреннего кармана пиджака флакон, завернутый в темную ткань, Дамблдор положил его на стол. — В этот раз я не перепутал фамилию, верно?       По загадочной улыбке Регулус понял, что мужчина толкует о Виктории, а никак не о Вальбурги. Взяв со стола сверток, он осторожно обнажил плотную ткань, заметив нить воспоминаний, излучающее небесное свечение и бьющуюся об стенки флакона. Исподлобья поглядев на Дамблдора, задумчиво глядевшего в окно, мракоборец вновь опустил взгляд на флакон. Он спрятал его в карман брюк, кончиками пальцев проведя по древку, висящему на бедре. Когда Регулус собирался вернуться в Министерство, Альбус остановил его у двери, попросив передать его почтение Вальбурге Блэк.       — И помните, у каждого своя истина. Что кажется верным вам, для других является ложью.       Покинув Директорскую башню, а за ней холл, мракоборец оказался во внутреннем дворе Хогвартса, не встретив ни единой души, знакомой ему.       Сегодняшним днем студенты находились на лекциях, а вот два старшекурсника, решивших прогулять руны, притаились у дерева близ берега Черного озера. Фред и Джордж Уизли, учащиеся на шестом курсе, играли в магические шахматы, которые взрывались при проигрыше.       — Пс-с-с-с, — послышался приглушеный голос. — Пс-с-с!       Регулус замер, обратившись в слух. Он внимательно огляделся, никого вокруг себя не заметив. И только он собирался двинуться дальше, как раздался свист и показались две рыжие макушки. С цокотом закатив глаза, Блэк все же решил подойти к двум гриффиндорцам, больше похожим на оборванцев, потому как рубашки их были помяты и незаправлены, а галстуки болтались на шеях.       — Чего вам?       Джордж прищурился, толкнув брата в ребра, но тот как молчал, так и молчал. Обычно всегда веселый и шустрый паренек терялся и, будто набрав в рот воды, не спешил заговорить.       — Где твоя подружка? — дерзко вопросил Уизли, встав с земли.       — Какая подружка?       Сунув руки в карманы пальто, Регулус качнул головой, сбросив волосы с глаз. Солнечные лучи пробивались сквозь голые ветви деревьев, играя на лицах парней, стоявших у озера. Прикрыв веки, он задрал голову к небу, наслаждаясь потоками ветра, перебрасывающего его пряди друг на друга.       — Та, что симпатичная.       — Виктория, — пробубнил Фред, закусив нижнюю губу.       Регулус напрягся, абсолютно не понимая, по какой причине двое неотесанных гриффиндорцев интересуются его невесткой, причем так нахально.       — Не ваше дело, — огрызнулся он.       Фред потупил взор, а вот его брат свел брови к переносице, гневно глядя на Блэка, отказывающегося отвечать на вопрос.       — Че ответить сложно, а?       — В Министерстве трудится, — хитрая ухмылка коснулась лица парня, — а к вечеру отправится на свидание с мужем.       Братья переглянулись. Казалось, Фред выглядел подавленно.       — Передай ей это.       Протянув пергамент, завернутый в трубочку, Уизли поспешно удалился, явственно разозлившись ответом парня. Джордж бросился вслед за братом, позабыв о шахматах и конфетах, лежавших на клетчатом покрывале, которые они утянули из гостиной Гриффиндора.       — Я что, посыльный?       Сунув пергамент в карман, Регулус растворился в дымке трансгрессии, зарекшись больше никому не помогать и тем более не быть почтальоном.       — Стой же ты! — крикнул парень, с трудом догнав брата. — Ну, хочешь, давай его проучим? Делов-то как два пальца об асфальт, а?       Фред остановился, позволив брату обнять себя за плечи. Джордж поддерживал его в любом деле, каким бы дурацким и опасным оно не было.       — Не надо.       Гриффиндорцы улыбнулись друг другу.       — Ну и правильно, зачем нам тратить силы и время на этого таракана? Вот попросим Стервину пригласить твою подружку на чай и поговорим с ней, вернее, ты поговоришь, а я покараулю. Идет?       Казалось, Уизли расцвел на глазах.       — Идет!       Вернувшись к берегу за вещами, парни шустро засобирались. Они не уследили за временем и потому не заметили, когда начался перерыв. Решив отправиться на обед, Уизли запихали плед и шахматы с конфетами в портфели, наперегонки бросившись в Большой зал. Они быстро затерялись в толпе студентов, да только Минерва МакГонагалл, которой одна из преподавательниц успела нажаловаться о прогульщиках, сумела разглядеть двух парней, подозвав их к себе. В принципе, это было несложно, так как Фред с Джорджем были высокими, широкоплечими крепкими парнями с огненно-рыжими волосами, что не раз играло с ними злую шутку.       — По какой причине вы оба не были на двух первых лекциях? — легким движением кисти взмахнув палочкой, профессор привела студентов в более менее презентабельный вид, потуже затянув их галстуки. — Назначаю вам трехнедельную отработку у мистера Филча, и каждые выходные вы оба будете приходить ко мне в кабинет к трем часам дня. Я запрещаю вам посещать Хогсмид. Еще одна подобная выходка, и я отстраню вас от квиддича.       Профессор удалилась, оставив двух парней в пасмурном настроении.       — Вот же стерва наша Стервина, — Джордж от обиды надул губы, покачав головой. — Ладно, пора завязывать, не то действительно отлучит от квиддича, и что мы делать будем, а?       — Не ссы, она этого не сделает, мы же лучшие!       Со смехом братья отправились в Большой зал, думая над тем, как бы зазвать Викторию Блэк в Хогвартс.

***

17 ноября, 1981       В назначенный день, в назначенное время лорд Блэк и лорд Лестрейндж явились в Министерство магии на приватное слушание. По поручению Артура Коллинза, нового заместителя Министра магии, слушание проводил Марс Сэйнт, в помощницах у которого находилась Виктория Блэк, что для прочих членов Министерства оставалось тайной, так как девушка являлась законной женой того, чья кузина находилась под стражей Азкабана. Сразу по прибытию мужчины прошли тщательный осмотр на наличие меток, кои обнаружены не были, за что оба Пожирателя были обязаны Долохову, сумевшему на время подавить силу черной магии, впитавшейся в ДНК. Также им пришлось оставить волшебные палочки в атриуме, что оскорбило Рудольфуса, и без того находящегося на грани истерики, потому как он не знал ничего о брате, свидания с которым были запрещены.       — Итак, мистер Блэк, — меряя шагами комнату от стены до стены, мужчина держал руки за спиной, — известно ли вам о причастности вашей кузины к сторонникам Волан-де-Морта?       Стоя в стороне, девушка напряглась, внимательно следя за мимикой лица мужа. Он вальяжно расположился в кресле, закинув ногу на ногу. И тут она могла отдать ему должное, так как Сириусу ни разу не поддался эмоциям, даже когда на него косились в атриуме. Не так давно Вики перечитывала собственные записи в одном из дневников, где каждая страница была посвящена ее отношения с мужем, и оттуда она узнала, каким порой он бывает вспыльчивым и до ужаса ревнивым. Хотя, по большому счету, под эти два критерия подходили все мужчины великого рода, в особенности Регулус, так и не передавшей подруге записку от одного из братьев Уизли.       — Правильнее было бы сказать лорд Блэк, ну, впрочем, можем опустить формальности. Ответ на ваш вопрос отрицательный, мне, как и моей прекрасной жене, — мужчина с улыбкой поглядел на закатившую глаза Викторию, закусившую нижнюю губу, дабы скрыть тень улыбки, — не было известно о делах Беллатрикс, но смею предположить, что ее деятельность оставалась тайной для всех домочадцев. И скажите, пожалуйста, мистер Сант, в чем именно вы обвиняете мою кузину?       Сжимая челюсти, да так сильно, что боль отдавалась в зубах, Марс свысока глядел на Сириуса, чудом сдерживаясь, чтобы не выставить Викторию за дверь. Ему совершенно не нравилось то, какими взглядами они награждали друг друга, какие улыбки дарили. Совсем недавно Вики убеждала его в том, что ей дела нет до чувств мужа, а сейчас была готова закрыть его своей грудью, лишь бы тот не пострадал.       — Сэйнт, Марс Сэйнт и прошу запомнить! — мужчина возвысил голос. — Главной уликой служит метка Волан-де-Морта на левом предплечье вашей кузины, мистер Блэк. А все мы знаем, что она из себя представляет — полная преданность узурпатору.       Закусив изнутри щеку, Виктория расправила плечи, будто силясь согнать напряжение, витающее в комнате. Казалось, глава отдела инквизиторов был не столько озабочен порученным заданием, сколько желал самоутвердиться в глазах девушки, наглядно доказав ей, что по сравнению с Сириусом он великолепен. Марс — натура довольно скромная, но перед Вики, словно терялся, стремясь быть ею замеченным.       — В самом деле, а это вам Волан-де-Морт лично сказал? Откуда такая уверенность, мистер Сэйн-тт-т? Лично я привык верить фактам, а не предположениям, ничем не подкрепленным.       — Мистер Блэк, вы, по всей видимости, не понимаете, насколько серьезна сложившаяся ситуация. Ваша кузина обвиняется в предательстве магического мира, и тому не может быть сомнений.       С шумом выдохнув, будто устав от разглагольствий, Сириус склонил голову вбок, нечитаемым взором пробежавшись по лицу инквизитора.       — В таком случае, скажите мне, призналась ли моя сестра в связи с Волан-де-Мортом и его приспешниками? Была ли она замечена в их рядах? И что конкретно есть у вас, указывающее на ее предательство, разумеется, помимо татуировки.       Не будь Виктория со стороны правосудия, то непременно присвистнула бы. Язык у Блэка был подвешен что надо, и он мог дать фору Ирме и Вальбурге вместе взятых. Ее, в принципе, позабавил факт того, что беседа переросла в допрос, и на месте Марса оказался Сириус.       — Вы, мистер Блэк, не о том толкуете. Сейчас мы рассматриваем казус, случившийся с мисс Блэк, и вы, как лорд своего дома, несете за нее определенную ответственность.       — Нет, это, кажется, вы не понимаете, о чем я говорю. У вас нет ни единого доказательства вины моей кузины, и что-то подсказывает мне, что таким извращенным способом вы пытаетесь оклеветать Беллатрикс Блэк, при этом не предоставив ни одой улики. Смею предположить, что моя семья стала Министерству неугодной, печально, — Бродяга мимолетно выглянул на жену, подмигнув ей, — а ведь моя семья столько дала этому городу.       От возмущения Марс подавился словами, так и не слетевшими с его поджатых губ.       — Мистер Блэк, наш разговор заходит не в то русло.       Незаметно взглянув на наручные часы, Вики кивнула, жестом давая понять Сириусу, сидевшему к ней лицом, дабы тот продолжал тянуть время для того, чтобы Влад, Азеллус и Моргана сумели выйти незамеченными из Министерства вместе с Беллатрикс и Рабастаном.       План был прост: Регулус и Джеймс находились на задании вместе с Аластором, а Виктория в это время присутсвовала на слушании обоих мужчин, — что снимало с них подозрения в причастности. И в это время Моргана в образе бабочки проникла в Министерство, как и Владимир в теле паука, зато Азеллус отличился, решив, что он выше шкуры животного, и потому прятался под мантией невидимкой, которую ему одолжила Вильма. Они без помех оказались на нужном уровне. Бабочка залетела в кабинет Софи Ротшильд через скважину замка, а за ней вошел Азеллус и, тихими шагами подойдя к девушке, разглядывающей свое отражение в зеркале, он прошептал:       — Сомнум.       И пока Азеллус дожидался сигнала, а также глядел в оба, Моргана и Владимир в четыре руки пытались устранить двух мракоборцев, стоявших на страже у двери, ведущей в кабинет Министра магии. Бабочка пролетела над головами рослых мужчин, развеяв пыльцу, находившуюся на ее крыльях. Один зевнул, второй, и в ту же секунду они сползли вниз по двери на пол.       Раздался хлопок, после чего женщина приняла привычный облик. Взмахом руки, не прилагая усилий, Ле Фэй распахнула двери и переступила через тела мужчин грациозно, придерживая подол платья, будто ей это ничего не стоило.       — Сколько у нас времени?       — Не больше трех минут, потом они меняются, — резюмировал Долохов, взвалив измученного друга себе на плечо. — Поторопитесь.       Уперев руки в боки, Моргана внимательно поглядела на девушку, тщетно пытающуюся сбросить тугие веревки с запястий. Она рассекла правой рукой воздух, высвободив Беллатрикс, казалось бы, впервые заметившую свою спасительницу.       — Ты еще кто такая?       — Благословение свыше, глупышка. Идти сможешь?       Плотно сжав челюсти, только бы не дать стону боли вырваться наружу, Блэк кивнула. Она с трудом поднялась со стула и, хромая на левую ногу, бросилась к двери. Ее совершенно не волновало, кто и по какой причине пришел ей на помощь. Пусть хоть сам дьявол явит свой лик, протянув ей ладонь, и она протянет в ответ, лишь бы более не быть заложницей каменных стен сырой темницы. Запал девушки Моргана оценила по достоинству. Напоследок она оставила две соломенные куклы на стульях, где пару минут назад сидели Рабастан и Белла. Ведьма была искусна в иллюзиях, и потому для нее не составило сложности создать два фантома, дабы ненадолго, но потянуть время.       — Почему так долго, — зашипел Азеллус, попутно накинув на голову капюшон. — Моргана, ты была на высоте.       Он с несвойственной ему улыбкой взглянул на женщину, в одночасье утонув в глубоких водах ее темных, как слепая ночь, глаз. Азеллус впервые увидел Моргану в библиотеке мэнора, когда Вальбурга проводила экскурсию. О их встречи можно было сказать кратко: он был сражен наповал, позабыв, как дышать; она осадила его, оставив с носом, когда Азеллус, по обыкновению, отвесил унизительную шутку Виктории и опомнится не успел, как Моргана встала на защиту «племянницы». Пораженный и совершенно обескураженный словами женщины, прилюдно высказавшей все то, что она о нем думает, мужчина сам того не заметил, как воспылал страстью, позабыв о жене.       Его идеей фикс стало желание заделать ведьме дитя.       — Хвоста нет?       Впятером покинув кабинет Министра, молодые люди замерли посреди помещения, заслышав приближающиеся шаги. Быстро соориентировавшись, Ле Фэй велела Владу принять облик паука, что он сделал незамедлительно, а сама, прежде чем стать бабочкой, наложила уменьшающее заклинание на Беллатрикс и полуживого Рабастана, кои пискнуть не успели, как стали деревянными куклами.       — Гляди в оба.       Всучив Азеллусу фигурки кукол, Моргана обратилась бабочкой.       — Какая женщина, — восхищенным прошептал он. — Сургит.       Спустя мгновение Софи и двое мракоборцев, должных охранять пленников, проснулись ото сна, не сразу сообразив, по какой причине они сидят на полу. Женщина спохватилась, немедленно пригладив волосы. Не придумав объяснения лучше, чем то, что она замечталась, миссис Ротшильд слово вымолвить не успела, как тяжелые двери ее кабинета распахнулись, впустив внутрь двух мракоборцев. Проверив заключенных, они задали им пару вопросов, но, не получив ответ, заподозрили неладное. Стоило одному из мужчин коснуться плеча одного из Пожирателей, как иллюзия исчезла. Софи Ротшильд забила тревогу, когда Азеллус с бабочкой, пауком и двумя куклами за пазухой уже находился на шестом уровне. Не снимая мантии невидимки, мужчина зашел в уборную, где по рассказу Регулуса можно было трансгрессировать бесшумно.       — Мерлин всемогущий! — скривившись от вони, мужчина юркнул в пустую кабинку. — О, Святые.       Трансгрессировав с хлопком, который подавил шум слива воды, Азеллус оказался на окраине Проклятого леса, где его дожидался Каркаров. Как только он заметил приближающуюся фигуру, вернее голову, лививтирубщую в воздухе, тут же оживился. Моргана на лету вновь стала собой, а следом за ней Владимир.       Наложенный купол защиты на окраину леса скрыл от чужих глаз компанию.       — Как все прошло? — обеспокоено прошелестел Игорь, взглядом бегая по бледным лицам мужчин. — Где они?       — В безопасности, — отозвалась Моргана, — так ведь, Блэк?       Мужчина кивнул в знак подтверждения, протянув две фигурки размер в ладонь ведьме. Ле Фэй опустила их на землю и, прошептав несколько строк древнего заклинания, вернула обоим привычный облик. Ощущения у Беллатрикс были странными, как будто она все это время находилась в своем уме, но ничего не могла сделать, даже вздоха, а вот Рабастану было куда хуже. Забившись в ознобе, он кашлял кровью, не различая лиц, мелькающих перед его закатившимися глазами.       — Раби, ох, Раби, все будет хорошо.       Тыльной стороной ладони коснувшись лба друга, Беллатрикс в ужасе округлила глаза.       — У него жар!       Опустившись на колени, Моргана оттолкнула девушку, обеими ладонями обняв лицо Лестрейнджа-младшего. Кожа его пылала жаром, словно разъедая изнутри. Рабастан лежал на земле, сжав пальцы в кулаки от нестерпимой боли. Скрюченный, неподвижный, он прикрыл дрожащие веки, переставая чувствовать связь с реальностью.       — Он проклят, — наконец заключила женщина. — Яд проник в сердце, мы не можем ему помочь.       — Нет!       — Влад что-нибудь придумает, — неуверенно проговорил Игорь, стоя рядом с Блэк.       Упав, Долохов коленями уперся в землю, осматривая тело друга. Вены Рабастана приобрели темные очертания — первый признак проклятья. Ни живой, ни мертвый он лежал на холодной земле, устремив стеклянные глаза в небо, которые заволокли грозовые тучи.       Послушался хлопок, а вместе с ним первый раскат грома.       — Руди, — прошептала Белла, прижав исхудавшие руки к лицу.       Лестрейндж, зная план Пожирателей, направился сразу же за ними, как только встреча с Марсом Сэйнтом подошла к концу. Он был уверен в том, что у Игоря с Владимиром, на помощь которым пришла Моргана по просьбе Виктории, — справятся, смогут вытащить Рабастана и Беллатрикс из проклятого Министерства целыми и невредимыми. Застыв, словно восковая фигура, в трех метрах от столпившихся магов над чьим-то телом, кое Рудольфус узнать не сумел, — он громко сглотнул, пытаясь отыскать брата в лицах друзей. Хмурые, опечаленные, они поднялись с земли, и расступившись, опустили головы.       — Нет, — собственный голос отозвался болью в горле. — Нет, нет… Рабастан!       Пелена непрошеных слез застелила глаза мужчины, вдруг ощутившего на себе всю тяжесть мира, опустившегося на его плечи. Будто невидимые руки сжались на горле Лестрейнджа, лишив его возможности дышать. Задыхаясь, он пересек расстояние в несколько шагов, упав на колени. Слезы потекли по бледным щекам.       — Я вижу ее…       Слова с трудом давались Рабастану. Губы его были обветренными, искусанными до гематом, покрытые коркой. Исхудавший, казалось бы постаревший лет на пятнадцать, Лестрейндж-младший не шевелился, почти не дышал.       — Кого ты видишь? — ласково прошептал мужчина, аккуратно обняв парня так, чтобы голова лежала на его коленях. — Мой Раби, мой бедный брат.       — Она улыбается, — трясущимися руками вцепившись в руку брата, Рабастан зашептал, — Ралина… Я люблю ее улыбку. Ты помнишь, Руди, правда помнишь?       Из-за слез очертания лица брата плыли. Судорожно вздохнув, Лестрейндж запрокинул голову, чувствуя, как воротник рубашки впитывает влажность слез, оросивших лицо.       — Помню, — не сдерживая плач, Рудольфус покачивался из стороны в сторону, словно укачивая умирающего брата в крепких объятиях. — Я все помню.       Боль в его груди сделалась необъятной.       Беллатрикс жалась к Игорю, придерживающего ее за талию. Им всем нужно было немедленно уходить, даже несмотря на купол защиты, дабы спохватившиеся мракоборцы не нагнали их, не заперли повторно в каменные клетки, без света и тепла.       — Две минуты, — бросила Ле Фэй и, обняв себя за плечи, отошла в сторону.       — Мне не больно, — тихо, едва уловимо прохрипел Рабастан, не чувствуя капель дождя, ударяющихся об его лицо. — Руди, мне больше не больно.       Зарыдав, мужчина крепче обнял брата, лбом уперевшись в его. Ресницы Рабастана дрожали, но глаз он не закрывал, будто боясь того, что улыбка сестры исчезнет. Ведение постепенно становилось ярче, а вздохи реже.       — Расскажи мне, расскажи ту историю…       Лестрейндж сразу понял, о чем просит брат, отчаянно цепляющийся за его ладонь. Он дышал хрипло с натугой, словно в любой момент вздох может стать последним.       — В высокой одинокой башне, где-то в глубине леса, жил маленький принц, который всю свою жизнь мечтал познать мир. В один из дней, — мужчина всхлипнул, не замечая близкую подругу, давшую волю слезам, — мимо башни пролетела стая огромных лебедей. Принц загорелся надеждой, умоляя птиц забрать его собой. Те согласились, и тогда маленький принц прыгнул с башни. Огромный, сильный, белоснежный, как первый луч луны, лебедь подхватил мальчика и унес его в далекие края.       Улыбнувшись, невинно и скромно, Рабстан испустил последний вздох. Его грудная клетка опустилась, хватка рук ослабла. Оковы спали боли, длящейся долгие месяцы, даровав юноше свободу. Осознав факт смерти, подкравшийся со спины, Рудольфус зарыдал в голос, не стесняясь боли, цепями сковавший тело. Его младший брат, за которым он ухаживал, заботился, наставлял и оберегал едва ли не с рождения, умер на его руках молодым, совсем не вкусившим сладость жизни.       — Спи, Раб, спи спокойно.       Ни сказав более ни слова, Рудольфус аппарировал. И ровно в этот момент Беллатрикс почувствовала, как рот заполнила кровь. Кашлянув, она со страхом в глазах обнаружила сгустки крови на ладони.       — Влад? — голос дрогнул.       — О, черт.       Игорь потянул руку девушки на себя, в ужасе переведя взгляд на подошедшего Долохова.       — Проклятье, — выругался Азеллус, впервые подав голос с тех пор, как они трансгрессировали из Министерства. — Что теперь делать?       — Я не хочу умирать, — как в бреду зашептала Блэк, — я не хочу умирать, не хочу!..       Вернувшаяся к компании Моргана несколько бесцеремонно дернула девушку на себя, сжав пальцы на ее подбородке. Она с секунду другую всматривалась в глаза Беллатрикс, находившейся словно под гипнозом. И если Игорь напрягся, не испытывая доверия к темной ведьме, то Влад наблюдал внимательно, силясь узнать больше о технике Морганы, успевшей заслужить его уважение.       — Не умрешь.

      ***

22 ноября, 1981       Ровно через пять дней приготовления к похоронам были полностью завершены. После побега двух Пожирателей Министерство несколько дней стояло на ушах, подозревая всех, кто в тот день так или иначе был замечен на работе, а также под подозрением находились Сириус Блэк и Рудольфус Лестрейндж. Но учитывая, что они оба были на приватной беседе на глазах как минимум у двоих инквизиторов, то претензий к ним предъявлено не было, как и улик, однако Гарольд велел не сбрасывать мужчин со счетов. Нужно сказать, что во многом обвинения были сняты по причине скандала, который устроил Рудольфус сразу после похорон младшего брата, произошедших два дня назад, явившись в Министерство. Он в пух и в прах разнес Грюма, поймавшего Рабастана и Беллатрикс со отрядом мракоборцев, а затем дошел до самого Министра, открыто кинув ему в лицо угрозу. Том Реддл, разумеется, остался недоволен поведение своего подопечного, не сумевшего совладать с эмоциями. Гнев его был вызван беспечным поведением Рудольфуса, навлекшего на себя беду, нежели его непослушанием.       — Поверить не могу, — неслышно прошептал Регулус, стоя перед зеркалом.       Виктория подошла со спины и, обняв, опустила голову на его плечо. Он тут же накрыл ее ладонь своей, словно ища поддержку в девушке, ставшей ему ближе, чем сестры.       — Как и все мы, — в ответ вторила миссис Блэк, с грустью вглядываясь в собственное отражение. — Какое-то время боль будет невыносимой, сжигающей тебя изнутри, но затем, спустя время, она перестанет ощущаться остро, и ты сможешь вдохнуть. Потребуется время, но ты справишься, я в этом не сомневаюсь.       — А вдруг мне не станет легче?       Вики призадумалась. Она знала, каково это — терять любимых, с которыми не успела попрощаться, и потому сочувствовала Регулусу всей душой.       — Поначалу тебе будет казаться, что ты тонешь в бездне, не можешь дышать, говорить…       — Уже кажется.       — Но затем боль ослабнет и вместо того, чтобы продолжать тонуть, ты начнешь хвататься за воспоминания. Они помогут тебе справиться. И, быть может, однажды твоя боль перерастет в светлую грусть. — Виктория ладонями обняла лицо парня. Она стояла на каблуках по указке тещи, но он все равно был выше. — Регулус, ты один из сильнейших людей, которых я только знаю. Ты со всем справишься, по-другому быть не может.       Он грустно улыбнулся, покачав головой. Боль от утраты любимой кузины казалась нескончаемой пыткой, с каждой минутой все больше затягивающей в сети скорби. Когда Беллатрикс умерла от проклятья, как и Рабастан, никого из близких не было рядом. Она умирала в одиночестве, боясь того, что каждый вдох может стать последним. Закрывая глаза, Регулус часто видел смеющееся лицо кузины, чей рот медленно заполнялся кровью.       По ночам она умирала в его снах, зазывая за собой.       — Мне бы хотелось, чтобы твои слова соответствовали действительности, но мы оба знаем, что это не так. Я трус, Тори.       — Нет, — запротестовала девушка, сжав грудки рубашки Блэка. — Это не так. Трус не стал бы рисковать собой, спасая меня в Хогвартсе. Трус не стал бы стараться попасть в команду, зная, что ему запросто ноги переломают за дружбу с гриффиндорцами. Трус не стал бы нападать на Лестрейнджа, не имея при себе палочки. Регулус, черт возьми, я долго могу перечислять твои достоинства, но суть одна: ты смелый, сильный и немного безумный.       Порывисто обняв Викторию за плечи, он прижал ее к груди, зажмурив глаза. Ее присутствие придавало силы.       — Что-то ты сегодня на удивление разговорчивая.       Девушка закусила нижнюю губу. Она и сама не понимала, что на нее нашло, ведь в громких мотивирующих речах Вики была нулем без палочки, чего нельзя было сказать о ее брате. Джеймс во многом ее обошел, чему она, на самом деле, была рада. За счастье любимого брата Виктория была готова глотку перегрызть любому, кто желал навредить ему или его счастью.       — Понятия не имею, что на меня так повлияло, — простодушно пожав плечами, ведьма поправила бабочку на шее Регулуса.       Он ухмыльнулся, в отличие от подруги, прекрасно понимая, что связано с переменой ее характера. Вернее, кто с этим связан.       Раздался стук в дверь, как если бы кто-то трижды постучал по ней костяшками пальцев. Не разрывая объятий, молодые люди взглянули в открывшийся дверной проход, где на пороге показался Сириус. Опечаленный утратой кузины, он держался молодцом. Титул лорда обязывал вести себя здраво, не поддаваясь чувствам, с чем Бродяга справлялся великолепно, если дело, конечно, не касалось его жены.       — Пора, все ждут.       — И будут ждать столько, сколько потребуется! — Виктория возвысила голос, вцепившись в локоть Регулуса. — Мы можем задержаться, если хочешь.       Прищурившись, Сириус внимательно наблюдал за женой, ведя в ней жесты и манеры, отдаленно похожие на повадки его матери. Много времени проводя вместе, Вики во многом стала походить на свекровь, которая считала ее дочерью и относилась соответственно. Миссис Блэк любила невесту сына, как собственное дитя, которое она потеряла много лет назад, так и не сумев приласкать дочь к груди.       — Белль терпеть не могла непунктуальных людей. Мне бы не хотелось омрачать ее память.       Молча покинув комнату, трое молодых людей миновали коридоры второго этажа и, спустившись по парадной лестнице в холл, встретили Сигнуса, топившем горе в виски. Виктория скривилась, не испытывая сострадания к мужчине, в свое время не уделяющего дочерям должного внимания. Беллатрикс не любила говорить о своем детстве и подростковом возрасте, поэтому Вики мало, что знала о ее жизни в мэноре до одиннадцати лет.       Вчерашней ночью Нарцисса выговорилась, со слезами рассказав о несладком детстве и травмах. Она не утаила ни одной детали.       «— Мы многое натерпелись от матушки с батюшкой, и если Меду и Беллу холодность родителей закалила, то я не могу сказать о себе того же. Мне всегда не хватало их любви, но Белле нужна была их похвала, внимание, уверенность того, что она желанна. Я знаю, ей было очень сложно… Теперь я надеюсь лишь на то, что она обрела покой и больше не чувствует себя ненужной. Знаешь, Вик, матушка не признавала меня до семи лет, и все это время Белла меня поддерживала и оберегала, воспитывала, а порой брала вину на себя. Она была моим ангелом-хранителем. Я любила ее больше всех, и сейчас я жалею лишь о том, что мои дети не узнают о тете Трикс. — Положив ладонь на выпуклый живот, девушка не сдержала слез. — Я так скучаю.»       Виктория сочувствовала Нарциссе, разделяла ее боль и многим Блэкам, действительно скорбевшем из-за утраты девушки, толком ничего не успевшей в своей жизни. Однако ее сострадание не распространялось на Друэллу и Сигнуса, которые, по правде, пусть и жестокой, были и есть плохие родители.       — Дочка моя, — словно мантру повторял мужчина, пальцами массируя виски. — Потерял, я все потерял.       Сириус приобнял жену за талию. Она не сопротивлялась, в некотором смысле испытывая приятные вибрации тепла, когда кожа мужа соприкасалась с ее собственной, будь то касания невзначай или объятия. Он действовал на нее подобно умиротворяющему бальзаму, сглаживая неровности взрывного характера. Вики не заметила, как начала расслабляться в присутствие Сириуса, чувствуя себя рядом с ним в полной безопасности.       Практически все члены бравого семейства съехались в мэнор, чтобы проводить Беллатрикс Блэк в последний путь. Ее хоронили в закрытом гробу, так как яд, коим она была отравлена, изуродовал когда-то красивое лицо, — как сказала Вальбурга, после проведенного ею лично омывания. Регулус хотел попрощаться с сестрой, значащий для него многое, но не смог, потому что Друэлла запретила, не желая того, чтобы на оскверненное тело ее дочери глазели. Она хотела запомнить ее молодой и красивой.       — Тише, Сигнус, держись, — встряхнув мужа за плечи, миссис Блэк шествовала за похоронной процессией с гордо поднятой головой. — Я просила тебя не напиваться.       — Я… — он заикался, глядя себе под ноги. — Я скорблю.       Женщина фыркнула, с ненавистью глянув на мужчину, в которого она много лет назад была влюблена до беспамятства. Они поженились в юном возрасте, буквально познакомившись на собственной свадьбе. Друэлла была очарована высоким импозантным молодым человеком, весь вечер улыбающимся и шутившим. Но когда дело дошло до консумирования брака, маска прекрасного принца спала с не менее прекрасного лица Сигнуса. Он силой овладел молодой женой, унизив и растоптав ее честь. Тогда новоиспеченная миссис Блэк бросилась на помощь к матери, велевшей ей не жаловаться, а покориться воле судьбы. Юная, беззащитная и слабая Друэлла засыпала в слезах после того, как муж вдоволь насладился ее плотью. Не зная нежности и любви, миссис Блэк вскоре воспылала ненавистью к Сигнусу, впрочем, как и к дочерям, ставшими плодами ее унижения.       — Ты бесхребетный, Сигнус, слабый мужчинка!       Ощетинившись, маг дернул жену за руку, отчего та чуть не отступилась.       — Заткнись!       — Оба закройте свои рты, — сквозь зубы прошипела Вальбурга, поправив темную вуаль. — Еще хоть одно слово, и вы оба будете отлучены от дома.       Сигнус стыдливо опустил голову, замедлив шаг. Шумно выдохнув, миссис Блэк коснулась локтя Друэллы, едва не в обнимку продолжив шествие. Несмотря на то, что Вальбурга не считала женщину частью своей семьи, ей было жаль ее. Они обе в свое время стали женами нелюбимых ими мужчин по указке родителей, за тем исключением, что Вальбурга умела найти счастье в любимых сыновей, но того же нельзя было сказать о Друэлле. Из женщин великих семей она была несчастнее всех, ведь за всю жизнь она сумела полюбить дважды — своих сыновей, умерших непозволительно рано.       — Не теряй достоинства, дорогая, — холодно обранила женщина. — Погода меняется, скоро мы не сможем сидеть в нашем саду, как раньше.       Чувствуя, как дрожат челюсти, Друэлла прошептала тихо, дабы не выдать слабость:       — Я больше никогда ее не увижу.       В голосе миссис Блэк отчетливо слышалось сожаление. Может, она была плохой матерью, натворившей немало бед, но своих дочерей она любила. Неправильно, с ошибками, слезами, отвращением к самой себе. И все-таки материнский инстинкт в ней был, хоть и притупленный.       Вальбурга не стала отвечать. Да и сказать ей было нечего. Они обе страдали, правда, в разной степени. Миссис Блэк заменила трем племянницам мать, к тому же она являлась для каждой крестной и была к ним ближе их родной матери.       — Когда-нибудь вы воссоединитесь, и, быть может, у тебя появится шанс исправить ошибки прошлого.       Процессия продолжилась в тишине, нарушаемой звуком нескольких десятков шагов. По традиции Блэков, все, кто способен стоять на ногах, съезжались на похороны в независимости от статуса и причины смерти усопшего. Проводы — как дань того, что все маги смертны, какой бы магической силой они не были наделены.       Впереди всей процессии шел лорд Блэк с молодой женой, а за ними его мать с Друэллой, старшее поколение и дети.       — Поверить не могу, что это реально, — держа мужа под локоть, Виктория хмурилась. — Совсем недавно мы распивали вино в библиотеке, а сейчас я иду за ее гробом.       — А я так и не успел проститься, — Сириус обернулся через плечо, беспрепятственно найдя в толпе отрешенное лицо младшего брата. — Но хуже всего Регулусу, они с Трикс были близки.       Девушка кивнула, соглашаясь с мужчиной.       — Но ведь ты смог? — туманно спросила леди Блэк, вглядываясь в профиль мужа. — Каркаров выполнил твое поручение?       — Просьбу, — поправил Бродяга, кивнув в знак подтверждения. — Должен сказать, что Долохов прибывает в восхищении по отношению к Моргане Поттер, — он невесело усмехнулся, заметив, как жена закатила глаза, совсем не разозлившись. — Скажи, когда я смогу познакомиться с ведьмой, оберегавшей тебя в Хогвартсе, лично?       — Не знаю, наверное, когда она сама этого захочет. А почему спрашиваешь, вернее, ты действительно этого хочешь? — Получив новый кивок, девушка продолжила. — Если не ошибаюсь, то у тебя такое себе отношение к черной магии, так с чего вдруг тебя заинтересовала та, что буквально является ее воплощением?       Сириус возвел глаза к небу, находя вопрос жены чертовски неразумным.       — То, что имеет ценность для тебя, Виктория, также сильно важно для меня. Разве ты этого еще не поняла?       Вики дрогнула то ли от порыва ветра, подхватившего копну волос, то ли из-за слов мужа, до сих пор казавшихся нереальными. Ей было непривычно странно от того, что она, как и ее мнение с желаниями, могут быть настолько важны, раз уж Сириус, идеалист традиционного вероисповедания в Европе, готов поступиться принципами.       — Кажется, начинаю понимать.       Когда Блэки дошли до фамильного склепа, было решено, что в него зайдут только те, что были близки усопшей, так как коридоры узкие, все бы поместиться не сумели. Однако после всех процедур каждый из желающих мог проститься с Беллатрикс, захороненной рядом с Орионом Блэком, ее крестным отцом. Цисси рыдала всю дорогу, держа мужа под руку, искренне сочувствующего ее горю. Не сказать, что Люциус был близко знаком с сестрой жены, но, во всяком случае, он испытывал к ней уважение хотя бы за то, что та, как могла, оберегала Нарциссу, а вместе с тем была до глубины души предана Лорду Волан-де-Морту. Возложив на надгробие одни из любимых цветов Беллатрикс — крокусы, миссис Малфой опустилась на колени, губами прижавшись к холодному камню, на коем было высечено имя ее сестры вместе с колдографией. На ней Беллатрикс была изображена по пояс с привычной ухмылкой, а-ля, в этом мире нет никого лучше меня.       — Спи сладко, Белла.       — Пойдем, Цисси, тебе нельзя нервничать.       Девушка кивнула, соглашаясь с мужем. Месяц назад она узнала, что снова находится в интересном положении, но так и не успела рассказать об этом сестре. Беллатрикс любила свою племянницу всем сердцем, как и положено, однако солгала бы, что она не хотела понянчить племянника, имя которому придумала самолично.       Подошедшая проститься с дочерью Друэлла была крайне сдержана в проявлении своих эмоций. Не снимая перчаток, она коснулась надгробного камня и, постояв не больше минуты, молча удалилась. Сигнус с горя запел детскую колыбельную, слова которой перепутал, — будто сим поступком он мог компенсировать вечное отсутствие в жизни дочери. Когда настала очередь Регулуса, его уже всего трясло. Он долго стоял у могильной плиты сестры, переминаясь с пятки на носок. И можно было сказать, что он молчит, понурив голову, в том случае, если бы его губы не двигались. Он шептал слова прощания, не обращая внимания на Викторию и Сириуса, хранивших молчание. Склеп Регулус покинул в спешке, не оставив ни цветка, ни свечи, потому что знал: Беллатрикс не хотела бы, чтобы ее последнее пристанище захламляли ненужной атрибутикой. Он не лил слез, не всхлипывал и не сетовал на судьбу, опять же зная, что сестра его порыва не оценила бы.       Проводив брата печальным взглядом, Сириус, удостоверившись в том, что они с Викторией находятся наедине, отвел ее в сторону. Склеп был огромен, сделанный преимущественно из камня, и потому эхо по стенам расползалось без особых препятствий. Наложив чары глухоты, Бродяга подошел совсем впритык к девушке, дыхание который в то же мгновение сбилось. У нее кружилась голова от их близости, собственно, как и подкашивались ноги.       — Ты спрашивала меня, как я поступлю с бастардом отца.       С трудом вслушиваясь в слова мужа, Виктория старалась не думать о том, как хорошо он целуется или о его ладонях на ее талии. Тот вечер, проведенный в компании Пожирателей, она не могла выбросить из головы, да и не хотела, потому что в том воспоминании был он — Сириус Блэк, ее дважды законный муж.       — И что ты решил?       Он выдержал паузу. По его улыбке, медленно расползающейся по лицу, она поняла: новость хорошая.       — Я позволю ему остаться, дам свою фамилию и назову братом. В этом мире нет ничего важнее семьи, Виктория, как ты и говорила. Жаль, что я не понял этого раньше.       Она с трудом удерживала зрительный контакт, тайно желая впиться в губы мужа. Прилив неконтролируемого возбуждения вновь подкрался незаметно, будто специально лишая Викторию привычного самообладания. Она рассыпалась, становилась похожей на желе в присутствие Сириуса, глядевшего в ее глаза с прежней, если не ставшей сильнее, любовью.       — Всему свое время, — непонятно кому сказав, себе или мужу, Вики громко сглотнула. — Нам пора.       Они покинули склеп, идя под руку на радость собравшимся Блэкам, приехавших не только на похороны, но и для того, чтобы убедиться в том, что слухи о разводе между молодыми супругами не больше, чем гнусная ложь желтой прессы. И кусая губы, Виктория прочь гнала порочные мысли, не догадываясь о том, что зелье возбуждения ей подлила Вальбурга сегодняшним утром.       — Это ты во всем виновата, ты! И твой проклятый папаша!       Растолкав толпу, разъяренный Азеллус приближался с удивительной быстротой к двум Блэкам, обернувшихся на звук его голоса. Зная, что от кузена, взбалмошного и зверски жестокого, можно ожидать, чего угодно, Сириус сделал шаг вперед, спиной закрыв собой жену, усилившую хватку на его локте.       — Следи за языком, — твердо и расторопно отчеканил мужчина, вскинув голову.       Блэки, по-прежнему прибывающие у склепа, с интересом глядели на развернувшийся перед их лицами конфликт. Нередко внутри семейства назревали ссоры, которые не выносились из дома. Вот и сейчас Азеллус, не боясь гнева лорда Блэка, был готов голыми руками вырвать сердце его жены и преподнести ему на блюдечке, чтобы показать, насколько сильно смерть Беллатрикс повлияла на мир внутри семьи.       — Ты паршивая предательница, ничего не стоящая! Это твой папаша, будь он проклят, и твой поганый брат виноваты в том, что сегодня мы собрались здесь! Знай, Поттер, ее кровь на твоих руках и тебе не отмыться! Грязная шлю…       Не сдержавшись, Сириус отвесил кузену пощечину. Удар был такой силы, что мужчина, ростом почти в два метра, не устоял на ногах. Не веря своим глазам, вернее поступку мужа, заступившегося за ее честь, Виктория потянула его за ладонь, сдерживая от необдуманных действий. Сириус был горяч и импульсивен, потому его очень легко могли захлестнуть эмоции, лишив здравого рассудка. Пусть и на мгновение, кое могло стоить Азеллусу жизни.       — Не смей словом касаться моей жены, кузен. — Сириус склонился над мужчиной, вглядываясь в его озлобленное лицо. — Еще хоть раз позволишь себе непозволительность в сторону Виктории, и я отлучу тебя от семьи.       — Ты не можешь! — яростно выкрикнул Блэк. — У тебя нет такого права, нет!..       Сириус выпрямился, важно расправив плечи, словно сбрасывая с них тяжкий груз.       — Я лорд Блэк, глава нашего рода, у меня прав больше, чем у любого из всех присутствующих. Власть сконцентрирована в моих руках, разве ты этого до сих пор не понял, Азеллус?       Во взгляде Виктории читалась гордость. Она чуть подступила, губами прижавшись к плечу мужа, ткань пальто которого промокла от дождя.       Что-то в лице Сириуса было такое, отчего мужчина непроизвольно съежился, чувствуя исходившую от него угрозу. За долгие годы, минувшие с той поры, когда Азеллус в последний раз видел кузена, прошло по меньшей мере лет пять, за которые Сириус стал совершенно другим человеком.       — Это относится к каждому из вас, — он с вызовом во взгляде оглядел присутствующих, среди которых пронесся ропот. — Если хоть кто-то проявит неуважение к моей жене, пожалеет. Будь уверена, семья.       Протянув жене ладонь, Сириус увел ее в дом, не обращая ни малейшего внимания на шепот за спиной. Порой он и сам узнавал себя с трудом, с одной стороны, радуясь тому, что из глупого спесивого мальчишки он превратился в уверенного мужчину, способного постоять за близких, однако же, с другой стороны, его беспокоили столь резкие перемены в характере.       — Надеюсь, дважды моему сыну повторять не придется. — Миссис Блэк с ухмылкой поглядела на родню, задержав взгляд на Меридиане, год назад отчаянно желающей видеть своего старшего сына во главе семьи. — Азеллус, душка, проводи меня.       Уже поднявшийся с земли мужчина без особого желания приблизился к крестной, учтиво склонив голову. Под руку они направились следом за Сириусом и Викторией, уединившись в его личном кабинете. Сидя за рабочим столом, Бродяга глазами бегал по свиткам, внимательно слушая жену, зачитывающий вслух один из них. Виктория сидела на краю стола, болтая ногой. Они здорово сблизились, нашли общий язык, благодаря чему Сириус подолгу засиживался в Блэк-мэноре, занимаясь делами семьи.       — Итак, что дальше? — задала вопрос миссис Блэк, когда двое вошли в кабинет. — Какие планы?       Сириус переглянулся с Викторией, загадочно улыбнувшись. Он накрыл ее ладонь своей, а она не стала сопротивляться. По правде, у нее перехватило дыхание. Прикосновения мужа обжигали, подобно языкам пламени, ласкающим пятки грешников в преисподние. И, тем не менее, его касания были ей приятны.       — Скажи, Азеллус, нам последние новости.       Пританцовывая, мужчина приблизился к столику с выпивкой, подхватив стакан с наполовину наполненным огневиски. Выпить он любил так же сильно, как быть востребованным. И прямо сейчас от его слов зависело то, как сложится судьба его семьи, потому как Сириусу придется принять ни одно решение, способное повлиять пагубно или же благоприятно.       — Моя дорогая кузина второй день находится в Италии, а сегодняшней ночью вместе с Каркаровым, вызвавшимся ее оберегать, она направится в Румынию, откуда доберется до Севера.       — Я не ослышалась? — Вальбурга пребывала в изумлении. — Вы в самом деле решили отправить Беллу на Север к этим, этим… Варварам?!       — Осторожно, maman, не то познакомлю тебя с одной из них, — Сириус по-доброму улыбнулся, поймав одобрительный взгляд жены. — К тому же это была идея Виктории.       Оставив поцелуй на тыльной стороне ладони девушки, Блэк шире улыбнулся. Так уж сложилось, что когда он обратился за помощью к кузену, тот не отказал. Вдвоем с Викторией они сфальсифицировали смерть Беллатрикс Блэк, тем самым сохранив ее жизнь, при этом убедив Министерство в том, что как минимум два предателя поплатились за ложную веру. К сожалению, Рабастану повезло меньше.       Рудольфус так и не смог смириться с утратой.       — Виктории, хм-м-м? — Вальбурга явно расслабилась. — Насколько это безопасно?       — Уверяю, миссис Блэк, вам не о чем переживать, — дернув уголком губ, девушка посмотрела на тещу. — Игорь позаботится о Беллатрикс, а она, в свою очередь, не позволит обидеть себя.       — Однако тайна должна оставаться скрытой для всех, — предупредил Азеллус. — Когда ситуация улучшится, то можно будет посвятить Регулуса и Нарциссу в подробности, а до той поры предлагаю держать язык за зубами.       По лицу матери поняв, что она согласна, Сириус обратился непосредственно к ней:       — Друэлла не натворит глупостей, не выдаст секрет?       Комнату заволокло молчание, измеряющееся в секундах, медленно перерастающих в минуты. Миссис Блэк довольно долго хранила молчание, обдумывая и предполагая, как ее невестка могла поступить, ведь она хорошо знала, какой порой взбалмошной бывает Друэлла.       — Нет, она будет молчать.       Трое облегченно выдохнули.       — Я переживаю за Регулуса, ему тяжелее всех, вдруг он заболеет.       Подняв голову, женщина с благодарностью поглядела на невестку, взглядом дав понять, что ее младший сын сильный мальчик и сможет справиться с любой напастью, в чем она искренне не сомневалась.       — Кикимер!       В ту же секунду появился эльф, склонившись в глубоком поклоне.       — Мой господин.       — Бокал вина каждому, — приказал Сириус, не глядя на эльфа, нянчившегося с ним в детстве.       Кикимер выполнил поручение лорда Блэка, напоследок взглянув на его жену с явным недовольством.       — Да останется тайна в этой комнате.       Не соприкасаясь бокалами, каждый пригубил вино.       — Знаешь, Поттер…       — Она Блэк, — в один голос сказали Сириус с Вальбургой.       — Ну да, конечно, само собой, — мужчина не сумел скрыть усмешки. — Хочу сказать, что ты не так плоха, как мне казалось раньше. Есть в тебе что-то, наверное, безумство Блэков.       — Твои слова можно считать за комплимент?       Мать с сыном переглянулись, радуясь, что в семье эмоциональная обстановка постепенно налаживается.       Азеллус с секунду-другую поразмыслил и, наконец, ответил:       — Да, думаю да. И знаешь, в честь этого я даже перестану называть тебя шлюхой и многими другими оскорбительными словами.       Сжав ножку бокала, Сириус предупреждающе зыркнул на кузена, словно говоря, мол, осторожно, не то окажешься в пустом гробу. А вот Вальбурга не удивилась замашкам крестника, пропустив его последнюю реплику мимо ушей.       — А ты меня так называл?       Вики вопрошающе вскинула брови, недоумевая от того, что кузен мужа и в самом деле мог полоскать ее за спиной пахабными словечками.       — Больше не буду.       Азеллус рассмеялся, отсалютовав бокалом вина Сириусу, покрасневшему от злости.       — Учти, брат, забудешь о своем обещании, и я тебя всего лишу.       Мужчина кивнул, не смея возразить.       Задержав взгляд на черной ленте в волосах жены, Сириус одним жестом головы попросил мать и кузена оставить их наедине.

***

25 декабря, 1981       Больше полутора месяца Великобритания утопала в дождях, не останавливающихся ни на мгновение. Синоптики Ежедневного пророка писали, будто в пасмурном поведение погоды нет ничего страшного, так как страдает вся Европа, а с ней и маггловский мир. Кто-то поговаривал, мол, дожди ничто иное, как кара Святых, а кто-то, что нескончаемые дожди омывают землю, смывая грехи. И единственный, кто не унывал — Гарри Поттер. Зиму он не любил и потому радовался дождям, ведь, по его скромному мнению, они куда лучше сугробов. Минус, конечно, заключался в том, что дожди размыли землю, превратив ее в болото.       — Н-да, мои новые сапожки не помогут, — сидя на карточках, мальчишка глядел на то, как капли дождя ударяются об лужи. — Жалко.       Поняв, что погулять во дворе опять не выйдет, Гарри собрался вернуться домой, но, не дотронувшись до дверной ручки, он призадумался. Отец каждую ночь перед сном рассказывал ему древние легенды о греческих богах, о вампирах, оборотнях, русалках и прочей нечисти. И одним из полюбившихся мальчику героев был полубог по имени Паскаль, не единожды спасший мир. У Поттера-младшего имелась одна редкая особенность — живое воображение, потому ему не составило труда представить, будто он находится у подножья извергающегося вулкана, который Гарри видел в одной из книжек, подаренной Катериной.       — Так, — обернувшись на окно в кухне, за которым словно бабочка порхала Лили, занимаясь готовкой, мальчик ощутил прилив уверенности. — Как там папка учил?       Прикрыв веки, Гарри вообразил, как над лужами появляются островки сухой земли в виде круглых форм. Возрадовавшись тому, что задумка увенчалась успехом, мальчишка подхватил свой деревянный меч и, спустившись вниз по ступенькам террасы, прыгнул на первый островок, выдержавший его вес. Он веселился, представлял, как сражается с трехглавым драконом, и все было хорошо до того момента, пока вернувшийся с работы Джеймс Поттер не заорал, в ужасе поняв, что его сын промок до нитки и мог с легкостью заболеть.       — Пап? — выронив меч, мальчишка издал протяжный вздох. — Ой-ой.       — Ой-ой, Гарри, ой-ой!       Вместе с сыном скрывшись в доме, Джеймс внимательно оглядел улицу, не заметив тех, кто мог бы стать свидетелем выходки его сына, позабывшего о том, что магией на улице пользоваться строго запрещено.       — Лили, полюбуйся!       Посадив сына на пуфик в прихожей, Поттер повелел, чтобы тот снял дождевик, а сам пытался стянуть с его ног резиновые сапоги. На голос мужа прибежала Лили, на ходу вытирая влажные руки о фартук.       — Что произошло? — бросив взгляд на промокшие вещи сына, лежавшие на полу, девушка возвела глаза к потолку. — Разве я не говорила тебе, чтобы ты оставался дома?       Строго посмотрев на сына, Лили нахмурилась. Как бы сильно она его не любила, порой ей было тяжело, чертовски тяжело, ведь Гарри ужасно непослушный, к тому же привыкший, как бы странно это не звучало для его возраста, принимать решения самостоятельно. Молодые родители понимали, что, скорее всего, сия черта передалась их сыну от Виктории, по сей день не ставившей в известность близких о своих планах.       — Говорила.       Гарри опустил голову.       — Разве не говорила, что ты можешь простудиться и заболеть?       — Говорила. Ну, мам, ты не понимаешь! Паскаль сказал победить дракона. Я должен был вас спасти!       Улыбнувшись, Лили опустилась на колени перед сыном, обняв за плечи мужа. Джеймс мигом приободрился. Гарри только пожал плечами, считая, что ничего дурного он не натворил. Да, ослушался наказа матери, зато спас их от дракона, — размышлял мальчишка, скрестив за спиной пальцы, когда родители попросили, дабы он дал обещание, что более не станет безобразничать.       — Обещаю.       — Марш в гостиную греться у камина, я принесу тебе чай, — скомандовал Джеймс, подобрав с пола мокрые вещи сына. — Хоть выжимай.       Лили хохотнула. Встав на ноги вслед за мужем, поцеловала его в щеку.       — Совсем скоро все соберутся, поможешь мне на кухне?       — А ты меня еще раз поцелуй, и я сделаю все, что пожелаешь, кувшинка.       Девушка приподнялась на носки домашних тапочек, на новоселье подаренных Петунией, обвив руки вокруг шеи Джеймса. Он тут же притянул ее за талию к груди, кинув вещи Гарри на пуфик. Закрыв глаза, они потянулись навстречу друг другу, встретившись губами. Лили чуть запрокинула голову, чувствуя пальцы мужа в своих волосах. Он нежно касался ее локонов, ласкал плечи. Их чувства, страсть, влюбленность никуда не исчезли ни после свадьбы, ни после рождения Гарри, ставшим для обоих родителей подарком судьбы.       — Марш за чаем, Поттер!       В шутку поклонившись, Джеймс умчался вскипятить чайник, а вот Лили пришлось убрать лужицу в коридоре, а с ней и мокрые вещи сына, о которых ее муж благополучно позабыл. Практически всю работу по дому девушка выполняла самостоятельно, не прибегая к магии. Во-первых, из-за привычки, во-вторых, процесс уборки помогал ей сконцентрироваться на собственных мыслях или же принять решение, как например, сегодня. Около недели назад прибираясь в архиве Мунго, миссис Поттер нашла медкарту ныне покойной Юфимии Поттер, когда та находилась под наблюдением у миссис Рафа вовремя беременности. Девушка не желала вмешиваться в чужие дела, но и оставаться безучастной при том, что ей известно немного больше, чем Джеймсу с Вики, — она не могла, совесть не позволяла.       — Пап, где чай? — прикрикнул Гарри, не отрываясь от телевизора, чем случайно вырвал мать из раздумий.       — Сейчас принесет, не волнуйся.       Лили заботливо укутала сына в плед, перед этим сказав ему надеть чистую одежду, ею принесенную, что он и сделал, а затем поцеловала в лоб, пригладив влажные волосы.       Оставшиеся полтора часа до прихода гостей прошли несколько сумбурно. Пока Лили с Джеймсом готовили, вернее, готовила она, а Сохатый развлекал ее историей, приключившейся с ним в Министерстве. Ничего сверхъестественного не случилось, однако ему было хорошо от осознания того факта, что Донта отстранили на неопределенное время из-за того, что он вновь был замешен в конфликте, который сам же и устроил. Лили в основном молчала, изредка вставляя пару фраз, по типу: «ого», «ничего себе», «вот это да». Не то что бы ее одолевала скука, совсем напротив, ей нравился голос мужа, пусть он и говорил о всеми нелюбимом когтевранце с гнилой душенкой.       Ровно в без пятнадцать минут восьмого раздался звонок в дверь, и Гарри тут же сорвался с места, поспешив впустить в дом гостя. Питер и Северус пришли раньше вместе с двухмесячным Николасом — сыном Питера и Пенелопы, скоропостижно скончавшейся после родовой горячки. Эркинсонн похоронили, как положено, согласно всем правилам и обычаям. Снейпу не было ни холодно, ни жарко от смерти девушки, так нагло ворвавшуюся в его квартиру. Хвост, напротив, чувствовал свою вину, при этом сам не понимал, за что. Их отношения никогда не ограничивались каким-либо статусом, они часто делили постель в Хогвартсе, но не больше. А в один из дней, поссорившись с Северусом, Питер нашел утешение в объятиях старой любовницы, в ночь всех святых зачав с ней дитя, о котором узнал за пять дней до родов. И когда после смерти Пенелопы встал вопрос, что делать с ребенком, — он струсил, засомневавшись в том, что у него хватит сил и возможности достойно воспитывать, а самое главное — полюбить сына. Тогда вмешался Северус, заверив, что вдвоем они справятся с любой неприятностью, будь то смена подгузников или долг перед Цинной. Да, поначалу было сложно, ведь помногу раз приходилось просыпаться по ночам, чтобы покормить Ника, поменять памперс, а то и вовсе развлечь его, но вдвоём они справились, тем более что им помогали друзья.       Лили учила, как правильно пеленать, держать головку и что делать, если ребенок срыгнул. Джеймс тоже отличился, научив двух нянь варить кашу на молоке, так как грудного молока не было, и как стирать детские вещи. Ответственный Северус, привыкший к строгой дисциплине, под диктовку записывал каждое слово Поттеров в блокнот, путаясь лишь тогда, когда они говорили хором. Так, мало-помалу два молодых отца научились жить под одной крышей с Николасом, точь-в-точь похожим на Питера. Те же водянистые глаза, золотые кудряшки и чуть вздернутый нос. Северус вел себя отстраненно, но Питер-то видел его скромные улыбки, кои он дарил Нику. Особенно младенец понравился Гарри, недавно заявившим, что тот теперь его лучший друг. Равнодушной также не осталась Катерина, неделю назад приехавшая в Лондон, чтобы встретить Рождество с друзьями. Пару раз она пыталась заверить Римуса, что друзья не стали бы его гнать прочь, если бы он только осмелился приехать, однако тот оставался неумолим. Преображенская знала, чувствовала боль, которую он скрывал, прячась за шутками. Люпин старался не думать о мародерах, о девочках, о Гарри, но все чаще закрывая глаза, он видел их лица, слышал голоса. И если раньше, год назад, он был уверен в том, что дружеские отношения наладить возможно, то сейчас ему так не казалось. Кэтрин не единожды допытывалась, что же так сильно отвернуло его от Сириуса, но кроме как скудного ответа: «Наши взгляды разошлись, как и дороги», — она не получала, а потом и вовсе перестала спрашивать, правда, ненадолго.       Нужно сказать, что Катерину тревожило несколько сумасбродное поведение ее будущего мужа, так легко перечеркнувшего больше семи лет дружбы. Словно надоедливый червь, пробравшийся в мозг, день за днем нашептывал: «Он предал их, предаст и тебя», — отчего доверие медленно вытекало сквозь пальцы. Она боялась того, что когда-нибудь, завтра, через год или через десять лет не сможет доверять Римусу, не любившему говорить о своих чувствах, страхах, переживаниях, что значило бы разлад в семье. Поэтому она всеми силами, правдами и приворотами пыталась выяснить причину, по которой он отвернулся от Сириуса, предав дружбу, ведь, по ее мнению, он не мог поступить так лишь из-за наличия метки Пожирателя, при том зная, что его друг пожертвовал своей свободой, дабы спасти младшего брата. Долго думая над тем, как разговорить жениха, Преображенская обратилась за помощью к бабке по линии отца, которая посоветовала ей поговорить по душам с Люпином, объяснив ему, что правда нужна не из-за прихоти. Катерина послушалась, да вот результата не получила. Римус разозлился, грубо отругав невесту за то, что она не понимает и не принимает отказ. С их ссоры прошло по меньшей мере дней семь, за которые они так и не заговорили. Он, как мог, старался держаться, чтобы не броситься к Преображенской, вымаливая прощение, а затем она покинула Север, оставив одинокую записку в его комнате: «Я у друзей».       — Значит, у него все хорошо?       Сервируя стол в гостиной, миссис Поттер не решалась поднять головы.       — Да, можно и так сказать, — девушка пожала плечами, — но мне кажется, что у него депрессия. Он пару недель ходит подавленный, будто что-то произошло, а мне неизвестны подробности.       Лили обошла стол, оставив у каждой тарелки нож с вилкой и поглядев на подругу, вытянула губы трубочкой, издав протяжное: Ох-х-х-х. Состояние друга, пусть и не желавшего иметь с ней, ее семьей и друзьями ничего общего, — беспокоило ее. Как бы Римус не обошелся с ними, в глазах девушки он оставался тем светловолосым мальчиком с десятками шрамов на лице и ладонях, который любил своих друзей.       — Депрессия? — растеряно переспросила девушка, вернувшись в кухню.       Цокнув, Катерина рассекла ладонью воздух. Она поменяла ножи с вилками местами, прибегнув к простому заклинанию, так как ее горячо любимая подруга прибывала в глубокой задумчивости, не заметив того, что натворила. Поспешив следом за Лили, дабы та не перепутала индейку с желе, Преображенская на ходу бросила беглый взгляд на часы, стоявшие на каминной полке.       — Яков всемогущий, контролируй свои действия, Лил!       Опомнившись, девушка в немом вопросе поглядела на подругу. Катерина кивком головы дала понять, что самое время посмотреть на свои руки, и тут миссис Поттер обнаружила, что ножом мешает салат в миске.       — Ой.       В кухню вбежали Джеймс с Питером, словно два непослушных мальчишки, выпросив по бутерброду, пока Северус нянчился с Гарри и Николасом. Вернее, он бегал по гостиной за Поттером-младшим, укравшим из-под его носа подгузник.       — Ну и ну, — пришедший вовремя Регулус присвистнул, искренне посочувствовав бывшему сокурснику, едва не слезы роняющим от того, что дети его ни во что не ставят. — Тебе я вижу весело, Снейпи-и-и.       Косо глянув на Блэка, угрюмый паренек недовольно фыркнул, не желая тратить энергию на глупые баталии с тем, кого он открыто недолюбливал.       — Рег!       Мальчишка с воплем, точно боевой клич, бросился к Блэку, который удачно его поймал. Став раз в пять выше своего роста, Гарри счастливо рассмеялся, кинув подгузник в сторону Северуса, а точнее, ему под ноги.       — Развлекаешься, чудовище? Скажи-ка мне, твоя тетка явилась или где-то еще шляется?       Только Гарри хотел ответь, как был перебит Снейпом, без помощи магии поменявшего будущему крестнику памперс. Николас практически никогда не плакал, разве что смеялся почти как отец. Вот и сейчас, рассмеявшись, мальчик всплеснул руками, лежа на спине. На энергетическом уровне Северус ему нравился. Да и как тот мог не нравиться, когда именно он укладывал Ника спать, кормил его с бутылочки, рассказывал сказки, точнее сказать, вслух зачитывал строки по энциклопедии о пауках. Питера, конечно, в дрожь бросало от ползучих тварей, но сыну его нравилось, и пару раз Снейп отметил, что он может стать неплохим волшебником, если учиться будет.       — Приходить не хочет, потому что ты здесь.       — Не неси чепухи, Тори жить без меня не может! — Регулус не заметил, как повысил голос. — А вот ваша эпоха дружбы прошла, когда ты растрепал своим недоумкам друзьям о ее увлечении.       Сверкнув глаза, Северус резко подорвался с места. В далеком прошлом, на курсе эдак третьем, он и в самом деле не смог удержать язык за зубами, о чем жалел до сих пор, но он помыслить не мог, что Виктория рассказала о его глупом, невероятно глупом проступке человеку, которого он на дух не выносил.       — Это в прошлом! — со злости Снейп топнул ногой, отчего Гарри, по-прежнему сидевший на руках Блэка, нахмурился. Ссор он не любил, в чем был схож с отцом. — Я оступился единожды, и не тебе меня стыдить, треклятый мальчишка!       — Тише-тише, упырь, слюнями не брызгай.       Опустив мальчика на пол, Регулус на ухо прошептал ему, чтобы тот отправился к матери поглядеть, чем она там занимается. Без особого энтузиазма Гарри поплелся в кухню. Он знал, когда взрослые отсылают его, значит, они хотят поговорить наедине, без его присутствия. Мальчишкой он был смышленым, так что сложить два и два для него труда не составило. На выходе из гостиной, с тоской поглядев на двух парней, готовых наброситься друг на друга, Гарри шумно выдохнул и, заслышав смех Катерины, скрылся в коридоре.       — Знаешь, как говорят, предал единожды, предаст и трижды. Эта фраза так хорошо тебя описывает, Снейп.       Лицо запылало от гнева. Он хорошо помнил о своем позоре, когда предал дружбу и доверие Виктории, а вместе с тем подорвал веру Лили. Но все это было в прошлом. На данный момент между Северусом и Вики не было недосказанностей и разногласий. Да, они не общались каждый день, но были готовы в любой момент сорваться на помощь друг другу, не думая о своей безопасности.       — Закрой свой рот, Блэк, не то прокляну и никто тебе не поможет. Забыл, что было с Пьюси на четвертом курсе, так тебя ждет участь похуже.       Регулус сглотнул.       Пару лет назад старший брат Теодора Пьюси навлек на себя беду в лице Северуса Снейпа, когда позволил себе некорректно выразиться о Эйлин Принц, променявшую жизнь волшебницы на любовь жалкого маггла, измывающегося над ней до самой смерти. Сын несчастной волшебницы отомстил обидчику: создав куклу вуду, он переломал ему ноги. В святом Мунго, конечно, помогли несчастному, но разрушить проклятье не сумели, и потому Пьюси по сей день хромал на левую ногу. Хотя нужно признать, что наличие трости придавало его внешнему виду некой загадочности.       — Вздумал мне угрожать?       На лице Северуса появилась мстительная ухмылка, шедшая ему намного больше хмурого выражения.       — Всего-навсего предупреждаю, гаденыш.       — Да как ты смеешь, жалкий полукровка?       На виске Блэка забилась жилка.       — Ребят, — Сохатый в пять шагов покрыл расстояние от порога до середины комнаты, — вы чего ссоритесь? Сегодня Рождество, поэтому никаких ссор в моем доме, парни!       Он широко улыбнулся, обняв двух бывших слизеринцев, прожигающих друг друга ненавистными взглядами, за плечи. Те кивнули, согласившись не ссориться в вечер праздника. Питер вошел в комнату на цыпочках, почуяв неладное, а в итоге глаз не смог отвести от спящего сына.       — Верно сказано, друг!       Чуть опоздавший Сириус появился в дверях.       — Бродяга!       Счастью Джеймса не было предела. Он бросился навстречу к другу, сжав его в крепких объятиях, почти стальных, и совсем неважно, что они виделись дня два назад. Бродяга, преисполненный весельем, связанным с тем, что в гости к Поттером он пришел под руку с женой, оторвал друга от земли, тем самым рассмешив его.       — А меня не рад видеть?       Вики вышла из-за спины Сириуса, улыбнувшись брату. В его глазах она хотела остаться невинной девушкой, для которой важна семья и счастье близких. Тем не менее, она не могла отрицать по локоть испачканные в крови руки. Всего за пару лет службы в Министерстве на ее счету имелось чуть больше полусотни жизней вампиров.       — Малышка Вик! — Прижав сестру к груди, парень опустил голову на ее плечо. Совсем, как в детстве, отказываясь разрывать объятия. — Я так сильно рад тебя видеть, сядешь за столом со мной? Пойдем, мне столько всего нужно тебе рассказать, вот скажи, ты знаешь, что стало с Донтом, нет? Так я тебе отвечу, короче, дело было так…       Регулус с Сириусом опомниться не успели, как близнецы Поттеры скрылись на втором этаже дома. И только Блэк-младший хотел броситься к лестнице, как был остановлен Лили, преградившей ему путь. Скрестив руки на груди, она не позволила другу нарушить идиллию между ее мужем и лучшей подругой, наверстывающими двухнедельный разрыв.       — Лучше помоги-ка мне на кухне, Регулус, — она мило улыбнулась, отчего парню не хватило духу отказать. — Ты лучше всех нарезаешь морковь, а мы с Кэт не успеваем, так что твое присутствие будет кстати. Бросай хандрить, помоги нам.       — Ладно, но фартук не надену, даже не проси.       Девушка рассмеялась, энергично закивав головой. И как только они оказались на кухне, Катерина всучила Блэку фартук вместе с сеточкой для волос. Регулус поворчал пару минут, сдавшись на милость двум подругам, способных заговорить зубы любому, что они и сделали, принявшись обсуждать Никлауса Поттера, должного наведаться в гости вместе с отцом и дядей. Лили не была в восторге от кузена мужа, но вслух свое недовольство не высказывала. Ее неприязнь была связана с тем, что парень практиковал темные искусства, а если быть точнее, то некромантию. Кэтрин же, наоборот, восхитилась смелостью Клауса, объяснив подруги, что некромантия невероятна сложна в исполнении, а впридачу ко всему она способна затянуть мага в водоворот, буквально лишив его жизни, конечно, лишь в том случае, если волшебник слаб.       — Тише вы, — недовольно прошептал Питер, укачивая на руках сына. — Разбудите мое сокровище.       Сириус в качестве приветствия хлопнул Северуса по плечу, посоветовал не обращать внимания на его младшего брата, потому как Регулус агрессивен как никогда, по причине того, что его скорбь по Белле по-прежнему сильна, как в день похорон. Тот кивнул, против воли согласившись с Блэком, которого он мог назвать своим другом, не кривя душой.       — Хорошенький у тебя сын, Хвост.       Глядя на спящего младенца, Сириус улыбнулся. Он любил детей, а дети любили его, и пусть в ближайшее время он не был готов стать отцом, но знал, если когда-нибудь это произойдет, то матерью его детей будет Виктория. Правда, ей об этом знать не следовало, ближайшие лет пять, а то и десять, точно.       — Да, а я ведь даже не старался, — Питер хохотнул. — Хочешь его подержать?       — Даже не знаю, а можно?       — Конечно!       Петтигрю аккуратно передал спящего сына в руки друга, умиляясь сей картине. Казалось бы, Пожиратель смерти держит невинное дитя, улыбаясь во все зубы так, будто сам является отцом.       — В нашей семье пополнение, так сказать. Ну, то есть Гарри наш первенец, а Ник вторенец, так что вы там с Вик пошустрее, я тоже хочу стать крестным.       Северус хрипло хохотнул, положив ладонь на плечо Питера, обнявшего его за торс. У него против воли перехватило дыхание из-за неожиданного прилива нежности со стороны парня, с которым он толком не смог поговорить о Пенелопе. После того, как покойная Эркинсонн постучала в дверь их квартиры, заявив, что ждет ребенка от Хвоста, — им так и не удалось объясниться друг с другом. Он понимал, что фактически Петтигрю ему ни чем не обязан, но факт «измены» ранил Северуса, поселив в его сердце сомнения. И на то были причины. Он не подозревал, но больше полугода назад Питер вновь сорвался, начав баловаться маггловской дурью, однако сейчас он был чист ради сына.       — Не загадывай так далеко, она все еще не позволяет касаться себя. Держит дистанцию, будто я могу не сдержаться и натворить глупостей.       Хвост присвистнул, поймав недоумевающий взгляд друга.       — Я поражаюсь твоей выдержке, Бродяга. Нет, серьезно, прошло столько времени, а ты мало того, что не переключился на кого-то доступного, так еще и не зажал Вик в темном углу. Помню, как вы по Хогвартсу шорились, все думали, что вас никто не видит, — Питер рассмеялся, — а я видел, даже слышал.       — Заткнись, Хвост, — протянул Сириус с усмешкой.       — Нет, это не дело, я сегодня же поговорю с Вик, пора ей дать понять, что ты ее судьба, а не какой-то там Марс.       Лицо Блэка омрачилась.       — Да кто ж тебя за язык тянул, дурак ты этакий! — Северус треснул себя ладонью по лбу, не понимая, как Питер мог родиться обделенный тактичностью. — Черт бы тебя побрал.       — Да что я такого сказал? — возмутился парень. — Все знают, что тот утырок к нашей Вики ласты клеит, ты ведь сам мне об этом сказал.       — Ну по секрету же! — точно змей зашипел Снейп. — Ты бы еще об этом при Джеймсе сказал, чтобы он от счастья лопнул.       Почесав затылок, парень дернул плечами, неуверенно промямлив:       — Я и сказал.       Снейп взвыл, уронив голову в ладони. Пару прядей вырвались из его хвоста, упав на бледное лицо.       — Марс? — глухо переспросил Сириус, осторожно уложив ребенка в колыбель. — Он продолжает докучать Ви?       Парни молча переглянулись, сомневаясь в том, что имеют право отвечать. Питер давно не числился в рядах мракоборцев, чего нельзя было сказать о Северусе, сыскавшем расположение Аластора Грюма. Он пропадал в Министерстве практически каждый день и потому видел многое, что происходило в его стенах, в частности воркующих Марса и Викторию.       — Ну, — промямлил Питер, ища поддержку в глазах Северуса.       — Отвечайте.       — Не берусь ни за что нести ответственность, однако, — Снейп обернулся на дверь, убедившись в том, что их не подслушивают. — Марс ведет себя слишком странно, что хуже, так это то, что он вечно находится вблизи Вики. Некоторые поговаривают, будто он только ее берет на определенные операции.       — Тебе ли верить слухам? — Сириус нахмурился, медленно сжимая пальцы в кулаки и разжимая их.       Северус воспринял реплику Блэка за оскорбление. Он ни разу не сплетница.       — Я бы и не верил, если бы не видел.       Задержав в груди воздух, Блэк ощутил болезненные спазмы, словно удушающие, отравляющие. Он надеялся, что после поездки во Францию Виктория свела общение с главой инквизиторов до минимума. Да и Марс должен был, как порядочный человек, держаться вдалеке от чужой жены, тем более, что Сириус его неоднократно об этом предупреждал.       Раздался стук входной двери, затем с прихожей послышалась возня.       — Привет, ребят!       Радостная и продрогшая до костей Розали вбежала в комнату с картонными пакетами. При виде девушки Северус закатил глаза и, не поздоровавшись, покинул гостиную. Роза Мартин была не только хорошей знакомой Лили, но и приглашенной на Рождество гостьей.       — Привет.       — Здравствуй.       По очереди поздоровались парни тихо, чтобы, не дай Мерлин, разбудить Николаса. Сам по себе мальчик был шебутным, но если не высыпался, то день заведомо провальный для него и для тех, кто находился рядом.       — Я не опоздала? Торопилась со всех ног, но миссис Рафа все равно задержала, представляете, еле вырвалась.       Поочередно поцеловав друзей в щеки, девушка не сразу заметила замершую на лестнице Викторию с Джеймсом, и если второй был рад ее приходу, то первая недоумевала, по какой причине незнакомка позволяет себе вольности по отношению к ее мужу. Специально прочистив горло громко, девушка горделиво вздернула подбородок, намеренно не обращая внимания на ту, что едва не повисла на плече Сириуса. Вики казалось ужасной несправедливостью то, что вместо того, чтобы оттолкнуть девушку, ее муж не сопротивлялся объятиям.       — О, вернулись, голубчики?       Джеймс резво спустился с лестницы, поприветствовав гостью, а вот его сестра, напротив, задержалась. Виктория глаз не сводила с мужа, в восторге открывшего рот при виде нее, что и следовало ожидать, потому что сегодняшний наряд для нее подобрал Регулус. Короткое алое платье с вырезом на правом бедре плотно огибало худощавую фигурку девушки, выгодно подчеркивая длину ее ног. Закрытый верх позволял разгуляться фантазии, а вот открытая спина, прикрываемая разве что тонкими золотыми цепочками, перекинутыми крест на крест, добавляла пикантности, хотя в случае Сириуса разгорался пожар. В его глазах никого красивее желаннее не было.       — …Да-да, совсем скоро обещают снежную бурю, а ведь у нас зимой не пахнет…       Усмехнувшись, Блэк подступил к подножью лестницы, протянув ладонь жене, та, не думая, ухватилась за нее. Он по ее лицу понял, что Виктория недовольна тем, что сегодняшним вечером за столом будет находиться девушка, встречи с которой она намеренно избегала, когда Лили хотела их познакомить. Во-первых, она ревновала, а, во-вторых, не хотела, чтобы круг друзей пополнился новым лицом.       — Ты выглядишь сногсшибательно, — прошептал на ухо жене Сириус, подведя ее к друзьям.       — Знаю, — без всякого стеснения ответила Виктория, кинув безразличный взгляд на спящего младенца. Дети не вызывали в ней трепета, чего нельзя было сказать о других дамах в этом доме. — Ты тоже неплох.       Сириус опустил взгляд, насколько это было возможно, оглядев себя. Как и всегда, он не стал изменять своему вкусу, вырядившись во все черное: шелковая рубашка, расстегнутая на три верхние пуговицы; джинсы; ботинки из драконьей кожи; фамильный перстень на среднем пальце правой руки. Просто и со вкусом. Стоит упомянуть, что Регулус ни один раз предлагал брату провести ревизию его гардероба.       — Рад, что ты оценила.       Вики хмыкнула, с некой враждебностью поглядев на девушку, залившуюся хохотом с шутки Джеймса.       — О, Вик, — первым опомнился Питер, — познакомься, это Розали.       — Можно просто Роза, — девушка беспечно улыбнулась, протянув руку для рукопожатия. — А ты Вики, я много о тебе слышала.       Не заметив, как Мартин подмигнула Сириусу, миссис Блэк все же ответила на рукопожатие, хотя делать этого не хотела. Глупо было бы отрицать красоту девушки, ни разу ей не понравившуюся, как и ревность. От мысли, что Роза была давно знакома с мародерами, в частности с Сириусом, Вики сделалось дурно. Она честно пыталась не поддаваться чувствам, напрямую касающихся мужа, но с каждой новой встречей делать это было все труднее.       — Надеюсь, хорошее, а впрочем, не важно.       Резко оборвав рукопожатие, Вики взглянула на мужа, прильнув к его груди, дабы наглая девчонка увидела, что не стоит строить глазки чужому мужчине. Питер был готов покрутить пальцем у виска, просветов сбавить подруге оборот, но Джеймс нарадоваться не мог тому, что его сестренка начинала вновь «гореть любовью» к Бродяге.       — Ты ведешь себя некультурно, Ви.       — И что ты сделаешь, накажешь меня, Блэк?       В глазах Сириуса заплясали черти, и Виктория тут же пожалела о сказанном, так как, должно быть, издевка звучала вызывающе. Он ближе прижал ее к груди, опустив ладонь на бедро, отчего девушка невольно приоткрыла рот, думать забыв о брате, Розали и хихикающим Питере. Все, что имела значение — медленно скользящая по бедру ладонь мужа.       — Я за, да ты не позволишь. — Она хотела закричать об обратном, но сдержалась, абсолютно не понимая, каким таким чудесным образом. Сириус прикрыл веки, отвернув голову влево, дабы не было видно эмоций, исказивших его лицо. — Святая Моргана, ты невероятно хороша, Виктория.       — Ты это уже говорил.       — И скажу еще сто раз.       — У тебя язык отсохнет.       — В таком случае, могу ли я надеяться на волшебный поцелуй любимой?       Она опустила голову, безотчетно закусив губу.       — Нет, ты сам сказал, что целуешься по любви, а пока что между нами нет взаимности, Блэк.       Повернувшись к мужу спиной, Вики вздрогнула, когда он обнял ее за талию со спины. Одеколон с древесными нотками защекотал ноздри. Она была готова голову дать на отсечение, что Сириус вымазался соком афродизиака, потому что как иначе объяснить ее к нему влечение?       — Пока, Блэк, пока, — его шепот коснулся ее слуха.       Зажмурив глаза, Виктория старалась отогнать настырные картинки, чертовски откровенные, лезущие в голову. Они словно нашептывали порочные мысли, убеждая, что сейчас самое время сорвать с себя одежду и отдаться страсти. И кто знает, быть может, Вики прислушалось бы к внутреннему голосу, не появись на пороге крестник.       — Прошу за стол! — громко объявил Гарри, вслед за которым из кухни вышли девочки и Регулус, измученный тем, что ему пришлось принять участие в готовке. — Все готово.       Часы пробили ровно десять часов вечера.       Питер поспешил унести сына в соседнюю комнату, дабы не тревожить его сон веселым застольем. Друзья расселись, и парни, как истинные джентльмены, отодвинули для девушек стулья. Стол был накрыт дорого, а самое главное, что содержимое на нем было приготовлено Лили, местами Катериной и Регулусом, бурчащим, что к утру у него непременно появятся мозоли на ладонях. Разнообразные яства на любой вкус красовались в стеклянных пиалках, тарелках и только лучшее вино с шампанским, а на краях стола лежали ветки ели, внутри которых находились свечи. Украшением дома занимались Лили с Джеймсом прошлой ночью, пока их сын сладко спал в своей кровати, видя сон о мальчике, живущем в бутоне цветка. И нужно сказать, что Поттеры постарались на славу: на горизонтальных поверхностях стояли белоснежные свечи, ветви елок; на крючках камина висели тканевые сапожки; пышная, наряженная игрушками, шишками и конфетами ель находилась в углу гостиной. Флер приятной музыки, доносящийся из граммофона, разносился по дому, окутывая теплом и хорошим настроением, в равной степени с запахом невероятно сочной индейки, поверх которой лежали крупно порезанные дольки апельсина.       Так уж повелось, что Лили любила готовить так же сильно, как раздавать команды, а Джеймс наблюдать и выполнять все, чего бы не потребовала его дорогая женушка.       — Предлагаю поднять бокалы за сегодняшний вечер, который мы проводим не в кругу друзей, как могут предположить люди с улицы, не зная нас, — уже навеселе, Питер вскинул руку с бокалом, шампанское в котором было налито до краев, — а в кругу семьи! Ребят, с тех пор, как я с вами познакомился вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, за что я вам благодарен. Вы научили меня дружбе, научили быть честным, научили отстаивать свои права и никогда не сдаваться. Знаю, вы всегда догадывались, что дела в моей семье идут не очень, но знайте, что ты, Сохатый, ты, Бродяга, — ярко улыбнувшись, он вглядывался в лица каждого из присутствующих, — Вик, Лилс, Кэт, ворчун Регулус, и ты, мышь моя летучая, самые важные люди в моей жизни. И я не представляю, как она сложилась бы, не будь вас рядом.       — А я? — недовольно прошипел Гарри, дернув крестного за рукав рубашки. — Я не часть семьи?       — Ты ее звено, малой, — усмехнувшись, Виктория потрепала мальчишку по волосам, потянувшись к нему через стул, на котором сидел Сириус.       Не веря ушам и собственным глазам, Гарри разинул рот, не узнавая любимую тетку, который обычно дела до него не было, как бы сильно он ни старался привлечь ее внимание. Помимо того, что его волновало, по какой причине Питер забыл о его существовании, ему также хотелось узнать, что такое «звено», но дабы не спугнуть хорошее настроение Виктории, промолчал.       — Я пью за вас, семья! — Хвост залпом усушил бокал, ни разу не прощавшись. — И, Мерлина ради, Лилс, кончай лить слезы.       Катерина улыбнулась, промокнув салфеткой подступившие к глазам слёзы, и ободряюще приобняла подругу за плечи. Обычно она с трудом могла похвастаться чем-то, что могло пробрать ее до мурашек, вызвав эмоции, не важно — негативные или положительные, но слушая Питера, говорившего от сердца, она жалела лишь о том, что Римуса рядом не было.       — О, Кэт, и ты туда же?       Через стол потянувшись к подругам, чтобы поцеловать их в щеки, Петтигрю едва не свернул фиалку с салатом.       — Не смогла сдержаться, — ответила Преображенская, в ответ коснувшись щеки друга губами. — Ты был на высоте.       — Как и прошлой ночью, — без доли стеснения парировал парень, подмигнув Северусу, в то же мгновения подавившегося оливкой. — Уж мой-то парень жалуется в основном на бессонницу, ну и на то, что я редко убираю за собой.       Джеймс громко рассмеялся, запрокинув голову. Он обожал шуточки и едкие фразочки друга, в некотором смысле восхищаясь его беспечным отношением к жизни. Катерина с Лили также не удержались от смешков, глядя на покрасневшего, словно от удушья, Северуса, мечтающего телепортироваться на другой конец света. Впрочем, Питер бы достал его где угодно, да и с Ником он бы ни за что не расстался.       — Я говорил, как чертовски хорошо ты выглядишь?       Закинув правую руку на спинку стула жены, Сириус глаз не мог от нее отвести, даже несмотря на то, что на тарелке его ожидал запеченный картофель с сочным мясом, политым винным соусом. Весь день проведя на ногах из-за переполоха в Министерстве на допросе, из-под носа у которого сбежали двое Пожирателей, он был одним из подозреваемых. Однако, так как Блэк вместе с Лестрейнджем находился под «прицелом» нескольких глав мракоборцев и инквизиторов, Марс Сэйнт не имел права предъявлять ему обвинения по той причине, что Пожирателями и их помощниками, в наличии которых мракоборцы не сомневались, улик оставлено не было. Верность Виктории также была поставлена под вопрос, однако в связи с тем, что за нее ручился Марс, обвинения, вслух не произнесенные, были развеяны по ветру, совсем как прах Лестрейнджа-старшего, умершего на следующий день после похорон младшего сына.       — Да, — кончиком языка облизнув нижнюю губу, поблескивающую в соусе, Виктория наслаждаясь вожделением в глазах мужа, едва ли не глазами ее раздевающего. — И что-то мне подсказывает, что мысли твои куда грешнее слов.       Сириус усмехнулся, лбом уперевшись в плечо жены. От неожиданности дернувшись, Вики со свистом втянула грудью воздух, вновь ощутив мандраж от близости мужа, чье дыхание касалось ее кожи.       «Я хочу тебя полностью, Ви. Днем. Ночью. На обед и ужин.»       «Ты больной, Блэк.»       «Я болен тобой.»       Обмениваясь мыслями друг с другом, муж с женой будто позабыли о существовании внешнего мира, о друзьях, шутивших и смеющихся. Как часто то бывало во время застольев, Джеймс вовсю трепал языком, рассказывая слушателям очередную историю из прошлого, активно жестикулируя.       — Представьте мое удивление, когда я нашел своего лучшего друга в теплицах Хогвартса, в компании Ройса, Поппера и Элиота! И знаете, что они там делали? Обкурились! Нет, ну вы представляете? МакГонагалл, значит, послала меня на поиски Бродяги, а я, оббегав всю школу, нашел его в компании пуффендуйцев. И пришлось мне его вести окольными путями в лазарет.       Друзья рассмеялись хором голосов, и даже Снейп, пару минут заживо горевший от стыда, смеялся в голос, требуя немедленного продолжения. А вот Лили хоть и тактично промолчала, но взглядом дала мужу понять, чтобы он следил за лексикой, во всяком случае, пока рядом их сын.       — Так, я затыкаюсь, потому что еще немного, и моя красавица жена выставит меня за дверь.       — Джеймс! — прикрикнула Лили, легонько треснув его по ладони. — Не делай из меня монстра.       Губы Поттера растянулись в ласковой влюбленной улыбке, принадлежащей единственной женщине, ради которой он стал лучше, повзрослел, поумнел.       — Что ты, — тыльной стороны ладони коснувшись щеки жены, которую та перехватила, поцеловав костяшки пальцев, Джеймс едва держался от того, чтобы с визгом не сжать любимую в объятиях. — Ты самая лучшая, кувшинка.       Друзья вновь утонули в разговорах о прошлом, в частности о Хогвартсе, с теплотой вспоминая деньки, кои вернуть не получится. Лили сидела между мужем и Катериной, на плечо которой опиралась; Питер, держа руку на плече Северуса, с открытым ртом ловил слова Сохатого, вспомнившего о своем первом свидании с женой; Розали вполголоса переговаривалась с Регулусом, обсуждая отлученного от работы Альберта Донта, с коем девушка имела честь познакомиться, и, как не удивительно, впечатление он произвел негативное; позабыв о еде, Виктория с Сириусом молча глядели друг другу в глаза, обмениваясь отрывками мыслей, так она узнала, что ревность ее глупа, потому как Мартин привлекал женский пол.       «Я готов взорваться, когда в твоих глазах начинает загораться огонь ревности.»       «Неправда, во мне нет этой черты. Я само спокойствие и равнодушие.»       «Поэтому ты дрожишь, когда я касаюсь тебя, caramel?»       В качестве неоспоримого доказательства своих слов Сириус аккуратно опустил ладонь на колено жены, виду не подавая, как много сей жест значил для него. Вики резко дернулась, прикрыв веки. Этим вечером она самостоятельно попыталась нанести макияж, аккуратно подведя глаза и алым накрасив губы, но отвратительно прокрасив ресницы. Тушь отпечаталась на верхнем веке, а смыть погрешности она позабыла, так как опаздывала.       — Можем удалиться, я хочу показать тебе кое-что?       Виктория накрыла ладонью руку мужа, уверенно кивнув. Она бы хотела ему отказать, так как понимала, что вряд ли сможет сдержать безумие внутри себя, оставшись с ним наедине, но вместо этого позволила себя увести за руку на террасу дома брата, во все зубы лыбящегося ей в след. Разумеется, их уход не остался незамеченным, однако друзья решили смолчать, чтобы только не спугнуть Вики, коей и без того было трудно сближаться с мужем, горевшего к ней любовью, причем заживо.       — …Клянусь, еще немного, и я стану дядей, — прошептал Джеймс, глядя на то, как его друг накидывает свое пальто на Вики, дабы она не продрогла. — Мерлин и Моргану, только бы они воссоединились и нарожали мне племянников.       — Аминь, — Питер икнул.       — Не знал, что ты верующий.       Вскинув брови, парень взглянул на Северуса, объевшегося до нельзя.       — Я атеист, вообще-то.       Шепча подруге на ухо, Кэтрин диву давалась тому, как сильно Поттер хотел, чтобы его друг заделал его сестре, той самой, которую он оберегал на протяжении всей жизни, близко никого не подпуская, ребеночка, а лучше сразу нескольких.       Прочистив горло, Лили коснулась плеча мужа, сказав:       — Раз так сильно хочешь стать дядей, то можем уступить Вики и Сириусу нашу комнату на сегодняшнюю ночь.       Она старалась держаться серьезно, да только тихий смех Катерины, предложившей разыграть Джеймса, сбивал, отчего губы сами собой тянулись в улыбке. Одна секунда, другая, пятая, десятая, а парень с ответом не спешил, из-за чего Питер заржал.       — Не, ну вы видали, он в самом деле хочет племянников!       — Н-да, Поттер-Жмоттер, а ты, я смотрю, готов положить сестру под Дворнягу ради грязных подгузников, — ухмылка аккурат красовалась на лице Северуса.       — И вечных соплей!       — Ой, да будет вам, можно подумать, забота о ребенке — неблагодарное дело.       Питер переглянулся с Северусом, и вдвоем они наградили Катерину снисходительным взглядом, будто Ник их не первый, а третий по счету ребенок.       — Ну-с, не скажи, — начал Снейп. — Забота — это полбдеды, а вот воспитание и впрямь дело неблагодарное.       — К тому же не оплачивается. — Запихав куриную ножку в рот, паренек потянулся за салатницей, уронив бокал с вином, который удачно подхватила Розали, ни на секунду не отвлекаясь от разговора с Блэком-младшим. — Дети, конечно, цветы жизни, но они же сорняки.       Лили возмущенно выпучила глаза, и не сиди Питер от нее через стул, то непременно ударила бы его чем-нибудь тяжелым, да так, чтобы он надолго запомнил. Материнство поначалу давалось ей с трудом, и когда у Гарри стали резаться зубы, а с ними возникли частые истерики, она начала думать, будто слезы сына вызваны тем, что она плохая мать. Благо Петуния смогла разубедить сестру в обратном, со своего опыта объяснив, что ее реакция вполне себе оправдана, за исключением того, что над ребенком не нужно трястись так, будто он пушинка на ветру, потому что в противном случае он не сможет научиться ничему новому. Миссис Поттер была согласна с сестрой и по мере возникновения проблем обращалась непосредственно к ней, так как десятки книг, ею прочитанных, были ничем по сравнению с опытом сестры и ее собственным. Лили любила Гарри так сильно, что порой ей казалось, будто она готова разорваться от переполняющих ее чувств, и она бы, не раздумывая, отдала бы за него все, даже свою жизнь. Во многом из-за этого слова Питера казались ей дикостью, да и, честно сказать, задевали за живое.       — Хвостик, контролируй то, что вылетает из твоего рта, — в голосе Поттер слышалась издевка.       Кэтрин присвистнула.       — А что, я не прав? — Пихнув задумчивого и молчаливого Джеймса, все еще размышляющего: согласится ли на предложение жены, — парень возвысил голос, едва ли с места не подскочив. — Сохатый, а ну скажи своей Сохатой, что я прав! Давай, поддержи меня, если любишь!       — Джеймс, я запрещаю тебе его поддерживать! Ты хоть слышал, что он сказал про нашего сына?       Кинув взгляд на смеющуюся Катерину, Снейп покрутил указательным пальцем у виска. Она в ответ закивала.       — А я запрещаю тебе ему запрещать! У нас демократическое общество, и мы имеем право говорить то, что думаем!       Ладонью треснув по столу, Лили чудом сдержалась от того, чтобы не запустить в друга вилку, хотя руки у нее чесались до зуда.       — Да ты сам себя слышишь, какие глупости ты говоришь? Дети — это счастье, а не сорняки, Питер! Разуй глазенки!       Задыхаясь от гнева, Петтигрю жадно глотал ртом воздух, безуспешно пытаясь объяснить подруге, что у него не было намерений задевать ее материнские чувства. Он всего-навсего пытался объяснить, что дети — великая ответственность, и чаще всего воспитание — штука неблагодарная, потому как нельзя знать наперед: подаешь ли ты хороший пример своему чаду.       — Пошли покурим?       — Побежали, — прошептала Преображенская, встав из-за стола. — Удачи, Джими, она тебе нужна.       — Необходима, — баритоном пропел Снейп.       Сохатый, будто не слыша и не видя спора, возникшего между женой и другом, бездумно глядел в свою тарелку, ломая голову над тем, насколько будет аморально с его стороны, если он и в самом деле потребует от сестры племянников, но не абы от кого, а от Сириуса — лучшего друга. Затея местами дурная, но что плохого в том, что ему не терпелось понянчить племянника, в идеале племянников-крестников.       — …А что самое смешное, так это то, что Ежедневный пророк на подхвате у Министерства.       Откинувшись на спинку стула, Розали устало вздохнула, покосившись на молчаливого Гарри, что было ему совсем несвойственно. Подтолкнув его в плечо, она взглядом спросила, что стряслось, на что он отмахнулся и, как отец, поджав руку под щеку, взглядом уперся в стол.       — А говорили — независимая пресса. — Регулус огляделся. — А где все?        В гостиной кроме него, Мартин, Гарри и Джеймса никого не было. Глянув на часы, девушка поспешно засобиралась домой, сказав, что и так засиделась. Регулус проводил Мартин к камину вместе с Гарри, увязавшегося за ним хвостом, на прощание махнув рукой. Пламя в камине полыхнуло изумрудом, и девичья фигура исчезла. После ее ухода пришлось заново развести огонь, чем занялся Джеймс.       — Ну чего ты такой грустный, чудовище?       Мальчик всплеснул руками, потянув парня за руку к дивану. Тот повиновался и, присев, не сказал ни слова, когда Гарри взобрался на его колени, прижавшись к груди. Он с пеленок был тактильным ребенком и потому не видел ничего плохого в том, чтобы обнять вечно хмурого Регулуса, особенно ему нравившегося из всех друзей отца. Он даже сам звал его в гости, если не забывал.       — Я запутался, — сонно пробормотал он.       — Так, говори.       — Ви сказала звено, — задумавшись, Гарри продолжил, — а что это значит? Это плохо? Хорошо? Не понимаю…       Регулус с трудом сдержался, чтобы вслух не рассмеяться. Больше полутора часов мальчишка голову ломал над незнакомым словом, а спросить у кого-то не додумался. В очередной раз убедившись в том, насколько дети порой забавны и глупы, Регулус ответил:       — Это все ровно, что важная часть, скажем, сердце. Тори имела в виду, что ты самая главная часть семьи, чудовище.       Смотря на то, как улыбка осветила лицо мальчишки, наконец понявшего, о чем говорила тетка, Регулус улыбнулся правым уголком губ, потрепав его по волосам, вечно торчащим и будто не знавшим о существовании расчески.       — Я важен? — с предыханием спросил мальчик.       — А то! Не будь тебя, кто был бы моим чудовищем?       От переизбытка чувств Гарри крепко обнял за шею Регулуса, через мгновение, показавшееся ему ужасно долгим, ощутив холодные руки бывшего слизеринца на своей спине.       — Ладно, — пробормотал со спины подошедший Джеймс, обращаясь к другу. — Так уж и быть, я не против, если малышка Вик и Бродяга уединятся в комнате.       Запрокинув голову, Блэк взглядом встретился с карими глазами, прятавшимися за стеклами круглых очков, в коих он разглядел собственное отражение.       — Чего? В какой комнате?       — Да в моей с Лили, — шепнул Поттер, — мне же Лили предложила.       Регулус закатил глаза.       — Да они пошутили над тобой, а ты повелся, как первокурсник на россказни о приведении, ворующем конфеты.       Сохатый озадаченно почесал затылок, совсем запутавшись.       — А его что, нет?       С минуту храня молчание, Регулус пытался понять, разыгрывает ли его Поттер или он в самом деле дурачок. Вывод скорее второй, нежели первый.       — Во-о-о, дурак! — Чуть тряхнув Гарри, он понял, что тот заснул. — Теперь я понимаю, в какого твой сын такой умный.       — Тоже заметил? — горделиво скинув подбородок, мужчина улыбнулся.       И пока Лили вместе с Питером укачивали проснувшегося Ника, напевая ему колыбельную, Кэтрин с Северусом уединились в кухне, обсуждая, как лучше организовать встречу двух старых друзей. Римус и Питер еще со времен Хогвартса считались лучшими друзьями, но после того, как Люпин отрекся от друзей, отправившись на Север, их общение оборвалось, несмотря на то, что Петтигрю отослал другу дюжину писем, ни на одно не получив ответа. Преображенская знала, что Хвост дорог её жениху как брат, которого у него никогда не было, и потому обратилась за помощью к другу, согласившегося ей помочь в проведение встречи. Правда, оставалось придумать существенный повод, чтобы Люпин примчался в Лондон.       — Что это значило для тебя? — Локтями оперевшись на деревянные перила террасы, девушка глядела на раскинутые на темном небе звезды. — Наши отношения.       Сириус стоял от нее в метре, держа дистанцию, как она когда-то просила. Он уважал мнение и просьбы жены, поэтому не позволял себе лишнего.       — Как тебе сказать…       — Скажи правду!       Повернувшись к мужу лицом, Виктория сильнее закуталась в его пиджак. А затем она ощутила сгустки тепла, обволакивающее ее тело с головы до ног. Сириус наложил на нее согревающие чары, что заставило ее сердце ускорить ритм от осознания того, что он продолжал о ней заботиться, оберегать, а не только говорил красивые слова.       — Я только это и делаю, — невесело протянул он, глазами найдя созвездие Овна. — Наши отношения зародились с дружбы, и только тогда, когда мы повзрослели, то начали проявлять друг к другу интерес. По началу я боролся со своими чувствами, потому что боялся потерять в твоем лице подругу, да и Сохатый не единожды давал мне понять, чтобы я держался от тебя подальше, иначе он не только отвернется от меня, но и нам не позволит общаться. Думаю, он поставил мне это условие от того, что боялся потерять тебя, ведь мы росли, менялись наши интересы и желания. Наверное, сильнее всего на свете он боялся, да и сейчас боится, наверняка, потерять тебя. Ну и я по глупости решил, что с легкостью затолкаю свои чувства к тебе куда подальше, но не смог. Я отдалился от тебя, причем резко и без объяснений, потому что боялся того, что не сумею совладать с тем, что творилось у меня в душе. К тому же я дал клятву.       — Клятву? — шепотом переспросила Вики, словно чувствуя груз на сердце.       — Да, я с мародерами пообещали Сохатому, что мы не станем заглядываться на тебя, дабы не разрушить дружбу. И я, как дурак, вечно отталкивал тебя, говорил гадости, игнорировал, всем своим видом старался показать, что ты мне безразлична, лишь для того, чтобы самому поверить в то, что я к тебе ничего не испытывал и всему виной гормоны. Представляешь, я даже какое-то время встречался с Марлин, вернее, встречался с ней на твоих глазах тогда, когда знал, что в такое-то время ты окажешься в гостиной или в Большом зале. Хуже всего то, что я играл на твоих чувствах, заставил считать, что проблема в тебе, так еще и МакКиннон использовал, а она девчонка неплохая.       Нахмурившись, будто не веря, что человек, стоявший перед ней, способен пасть так низко, девушка отступила на шаг.       — То есть ты не боролся за меня?       — Виктория, я слишком поздно понял, что ты дорога мне ни как подруга. Ты должна понимать, что я рос эгоистичным ребенком, привыкшим получать все и сразу, а затем в моей жизни повстречались ты и Джеймс. Я полюбил вас, менялся ради вас, чтобы быть достойным дружбы, и тогда мне казалось, что любовь — ничто, да я в принципе не верил в ее существование. Посмотри на мою семью, разве там пахнет любовью?       Сочувственно поглядев на мужа, Вики сделала пару шагов вперед, накрыв его ладонь своей. До Хогвартса, когда в мире были только она, Джеймс и родители, она росла, не зная слез. В их доме, на улице под названием Кроукворт извечно был слышен смех, слова любви. Куда бы ни шел отец, он всюду брал с собой близнецов, разрешая им прыгать в лужи, ловить дворовых кошек, во все горло распевать песни о Горбатой ведьме на улице среди магглов. Они были счастливы, живя вдали от Поттер-мэнора, светских вечеров и проблем общества. Виктория помнила, как часто убегала с братом на ярмарки и фестивали; как ходила с матерью в магазин за продуктами, на почту в гости к тетушке Элайне; как готовила вместе с ней на кухне; как ловила бабочек в саду вместе с отцом и братом и как смеялась, когда Джеймс проехал носом по грязи, споткнувшись о собственные ноги. И порой, закрывая глаза, она могла ощутить запах черничного пирога — ее любимого. У Виктории было счастливое детство, в чем заключалась заслуга ее родителей.       — …И, когда я понял, что не могу сопротивляться собственному сердцу, то сделал все возможное, чтобы завоевать тебя, твое доверие, уважение. Само собой, мы были бы не мы, если между нами не было ссор и глупых вспышек ревности. Ты ревновала меня к девчонкам, на которых я глядеть не мог, а я ревновал тебя ко всему живому и неживому, часто ставя глупые условия, а то и вовсе ограничивая тебя. Мне потребовалось время, чтобы осознать все совершенные мною ошибки. И я жалею лишь о том, что я так много раз расстраивал тебя. Если бы я только мог все исправить.       Подступив к мужу вплотную, Виктория обвила его плечи, прошептав в самые губы заветные слова:       — У тебя есть шанс, Сириус.        Казалось, его сердце бросилось в безумный пляс, когда с алых губ Вики сорвалось его имя. Раньше, годы назад, она млела от того, что он шептал ее имя, а сейчас же они поменялись местами.       — Я могу тебя поцеловать, Ви?       Ладонями лаская лицо жены, он носом водил по ее щеке, на своей коже чувствуя неровное дыхание. Она волновалась, дрожала в его руках, словно мотылек танцующий у огня.       — Ты можешь не спрашивать, — слова сорвались с губ раньше, чем она успела их осмыслить, — муж мой.       Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой. Муж мой.       Подавшись вперед, он притеснил ее к перилам спиной, накрыв манящие в ночи губы своими. Сириус целовал жену нежно сквозь вздохи, прикосновения, силясь передать трепет, который он испытывал при виде нее. Однако Виктория хотела большего. Она, как и он сам, истосковалась по человеческому теплу, по жарким, пылким объятиям. Ладонями скользя по мужской груди, Вики жадно сминала губы мужа своими, кусая и оттягивая их, как в наказание за то, что он так долго тянул с поцелуем, мучая ее. Сорвался первый стон, непонятно, кому принадлежащий. У Сириуса снесло голову, и думать позабыв о дистанции, о друзьях и обещаниях, он ладонями заскользил по телу жены, лаская ее груди, отчего она выгибалась ему на встречу, бока и бедра, чуть задирая юбку платья. Девушка запрокинула голову, пальцами потонув в черных волосах мужа, оставляющего поцелуи на ее ключицах, шеи и груди.       — Черт, — выругалась она, чувствуя, как спал с плеч пальто, а за ними лямки платья, — не останавливайся, только не останавливайся…       Правой рукой лаская кожу внутреннего бедра, Блэк целовал женскую шею, под тканью тонкого платья сминая грудь левой ладонью. Вики задыхалась, терялась во времени, в пространстве от возбуждения, никогда прежде не доходившего до пика и так легко разрушившего ее хваленое самообладание. Все мирское, важное и второстепенное затерялось, потеряло смысл, исчезло. Ее не волновал завтрашний день, последствия и метка на предплечье мужа.       Муж.       Он был ее, а она его.       — Je t'aime. Je n'aime que toi seul. Amour, amour, amour…       Виктории с Сириусом пришлось разорвать поцелуй, как только входная дверь хлопнула, выпустив из дома не самого трезвого Северуса, Регулуса с люлькой и Питера, крепко прижимающего к груди пакеты с едой. Готовить он не любил, как и ходить в продуктовый магазин, зато за тарелку горячего супа мог душу продать.       — Что, такая сложность трансгрессировать, как все нормальные волшебники? — зевнул Регулус, помогая Северусу с ребенком. — Я так хорошо спал, а вы разбудили.       — Блэки, ты шо не вчухал, мы ни разу не нормальные!       Парень скривился, точно прокисшее молоко, не понимая, откуда чистокровному волшебнику известен деревенский жаргон. И тут его взгляд совершенно неожиданно скользнул по лицам двух тайных любовников, притаившихся в тени террасы. Сириус, одолеваемый страстью не меньше жены, накинул на ее плечи свой пиджак, который секундой ранее поднял с пола, дабы скрыть следы того, чем они занимались наедине.       По мере того, как краска заливала лицо Виктории, ухмылка Регулуса становилась шире.       Через пару минут к дому подъехало такси.       Питер и Северус довольно быстро расселись по местам, да только позабыли о спящем Нике в люльке, которую держал Блэк-младший. Вернувшийся за сыном Петтигрю в благодарности чмокнул друга в щеку, отчего тот чуть пошатнулся, и пообещал, что непременно сделает его крестным, хотя по задумке им должнен был стать Снейп, на прощение покрутившим пальцем у виска Регулусу.       — В общем, я возвращаюсь домой, а вы, — он улыбнулся, поиграв бровями совсем, как Белла, — развлекайтесь.       С хлопком трансгрессии растворившись в воздухе, Регулус оставил брата и невестку наедине, правда, ненадолго, так как выбежавшая на крыльцо в одних домашних тапочках и платье Лили утянула подругу в дом.       — Пожалуйста, это очень важно, — бормотала она, не отпуская руки Виктории.       — Отлично тебя понимаю, Лилс, но видишь ли в чем соль, моя жена нужна мне не меньше.       Как и девушка, Сириус удерживал Вики за ладонь, не позволяя миссис Поттер, нагло разрушившей их идиллию, украсть ее. Все-таки ему пришлось отступить, когда явился Сохатый с двумя стаканами огневиски, но на прощание он успел спросить:       — Будь честна со мной, Ви, — Блэк внимательно вглядывался в бледное лицо жены, словно пытаясь прорваться в бешеный поток ее мыслей. — Для тебя хоть что-то значил этот поцелуй?       Она ожидала подобного вопроса, однако не знала, что ответить. Да, несомненно, Сириус волновал ее, возбуждал, вызывал интерес не только как мужчина, но и как личность, с чьим мнением Вики считалась, разумеется, в том случае, если оно совпадало с ее. Ей нравилось в нем многое, и тем не менее, она опасалась того, что совершает ошибку, вновь наступая на старые грабли. Становиться жертвой собственной глупости не хотелось, ровно также, как отрицать ныне неизвестных чувств, дающих о себе знать исключительно в присутствии Сириуса.       Он определенно ей нравился.       — Ответь, — не своим голосом прошептал Блэк, ощущая, как ладонь жены выскальзывает из его руки.       — Мне нужно время, но, — Виктория прильнула к мужу, оставив эфемерный поцелуй на его щеке, — с Рождеством, Сириус.       Вместе с Лили, разинувшей от увиденного рот, девушка скрылась в доме, не обнаружив Катерину, отправившуюся в постель, в специально выделенную для нее комнату.       — С Рождеством, Виктория.       Подошедший к другу Джеймс молча протянул стакан с обжигающим напитком. Ему хотелось накинуться на Бродягу с поздравлениями и объятиями, но не до конца веря в произошедшее, он воздержался, словно боясь спугнуть удачу, наконец повернувшуюся к ним лицом. Да, Виктория по-прежнему не помнила совместного прошлого с Сириусом, но, во всяком случае, у него появилась надежда на будущее, которые, если повезет, они проведут вместе.       — Мне ведь это не почудилось?       С явным удивлением, читающимся на лицах, двое лучших друзей встретились взглядами.       — Неа, Бродяга, — Джеймс поднес стакан ко рту. — Не чокаясь.       — Ага…       Сидя на ступеньках крыльца, друзья проговорили чуть ли не всю ночь, по очереди передавая друг другу пачку сигарет. Казалось, огневиски в их стаканах не кончалось, как и темы разговоров. Джеймс поделился с другом новостью, недавно повергшей его в шок, оказалось, что его прекрасная жена всерьез задумывалась покинуть Великобританию вместе с семьей, согласными бежать от войны, стучавшейся в двери.       — Но ты в жизни не покинешь Лондон, — констатировал Сириус, выдохнув сигаретный дым в ночное небо. — Вы, Поттеры, слишком любите свою страну, и уж поверь мне, когда Лондон будет гореть, Виктория станет таскать воду ведрами.       — А ты будешь ей в этом помогать, — весело заметил парень, плечом подтолкнув друга. — Ты тоже любишь нашу страну, Бродяга.       Опустив голову, Блэк хрипло рассмеялся, чем вызвал немой вопрос на лице друга.       — Я люблю твою сестру, а остальное не имеет значения.       Продолжая глядеть в небо, усеянное мириадами звезд, Сириус не чувствовал на себе восхищенного, с примесью удивления взгляда. Сохатый, привыкший полагать, что кроме него самого Вик не любит никто, вдруг осознал, что лучший друг любит ее не меньше, возможно, намного больше. Устыдившись собственной глупости, он вспомнил, как поставил перед другом условие, опасаясь, что тот разобьет сердце его сестры. Вышло иначе.       — Мне жаль, я виноват перед вами обоими, — зажмурившись, Джеймс отвернулся, левой ладонью прикрыв веки. — Вдруг вы расплачиваетесь за мой грех, Бродяга? Это я помешал вам быть вместе в Хогвартсе, я и виноват, что малышка Вик потеряла воспоминания о… О тебе…       Потушив сигарету о деревянную половицу ступени, Сириус качнул головой и, поближе придвинувшись к другу, по-братски обнял его за плечи. Джеймс прижался ближе, будто слепой котенок, нашедший источник тепла.       — Дурак ты, Сохатый. Твоей вины нет ни в чем, думаю, я сам виноват в том, что раньше обходился с Ви дурно, за что сейчас расплачиваюсь. А ты всего-навсего любил и оберегал свою сестру, как никто, за что я вечно буду тебе благодарен.       — А сейчас за ней хвостом бегает твой брат.       Оба рассмеялись, припомнив, с какой ревностью Регулус весь вечер глядел на Викторию, купающуюся в смехе и внимании друзей, с которыми с каждым разом виделась все реже. И в момент, пока двое друзей придавались воспоминаниям, Виктория сидела за кухонным столом напротив нервничающей Лили, грея руки о чашку с чаем.       Вот уже больше двадцати минут в кухне висело гнетущее молчание. Нервно постукивая пальцами по поверхности стола, девушка то и дело тяжко вздыхала, ожидая, когда у Лили развяжется язык.       — Ты знаешь мое к тебе отношение, Вик. Знаешь, как сильно дорожу твоей дружбой и как сильно люблю тебя. Когда я попала в Хогвартс, то не знала ничего, и потом я встретила тебя. Ты не смеялась надо мной, не издевалась и не пренебрегала. — Она перевела дыхание, продолжив быстрее, едва ли разборчиво. — В маггловской школе у меня не было подруг, они считали меня страной, но не ты.       Она потянулась к подруге, чтобы коснуться ее ладони, а Блэк вдруг бросило в холод. Слова Лили разлились приятной болью по телу. Ей чудилось, будто их разговор больше смахивает на прощание, словно завтра не будет.       — Почему ты мне это говоришь, Лилс? — Губы ее задрожали.       — Хочу, чтобы ты знала, что дороже тебя у меня никого нет.       — А как же я? — Зайдя в кухню, Катерина перекинула косы за спину, сев за стол к подругам. Без спросу стащив чашку чая у Виктории, она сделала пару глотков. — Я-то думала, наша дружбы вечна, а я оказалась вторым звеном, если не третьем. Эх, правду говорил мой папенька, не стоит верить тем, кто дня не пробыл на Севере.       Сжавшись, Лили уронила лицо в ладони, громко всхлипнув. Она несколько дней готовила речь, которая начиналась с Виктории, ставшей лучшей подругой, и заканчивалась Кэтрин, показавшей вторую сторону мира и магии. Слезы оросили лицо девушки. Тушь ее размазалась.       — Лилс, ты чего ревешь? Кэт пошутила.       — А вот и нет! Я ужасно разочарована тем, что моя дружба ничего не значит, и как же мне теперь жить? — со смехом протянула девушка, вновь прижавшись губами к кружке с остывшим чаем.       — Это не так, — сквозь всхлипы шептала девушка, чувствуя вставший ком в горле. — Это не так, не так! Вы обе для меня дороги, я просто не успела… Ты спала… Я не должна мешать, я… — бессвязно бормотала девушка, сотрясаясь в плаче.       Катерине потребовалось около получаса, чтобы объяснить подруге, что она пошутила и совсем не считает ее предательницей. Она понимала, что Виктория и Лили были намного ближе, потому что знали друг друга с одиннадцати лет и прошли через многое, вплоть до первой влюбленности в плохих парней. Затем в их жизни появилась Катерина, поначалу отпугивающая и совершенно непохожая на привычных сокурсниц. Какое-то время Лили ревновала, чувствуя себя брошенной, а вскоре стала ключевым звеном в трехликой дружбе.       — …О, Кэти, я восхищаюсь твоей стойкостью, силой духа и умом. Если бы ты только знала, как мне хочется быть хоть вполовину похожей на тебя, достойной твоей дружбы. Прошу, прости меня, за то, что я заговорила сначала о Вики, но клянусь, о тебе я тоже хотела сказать. — Миссис Поттер сжала ладони подруг в своих. — Вы, девочки, самые лучшие и единственные, кому я доверяю, как себе. Поэтому…       Преображенской не нужно было дальнейших слов, чтобы понять, к чему клонит подруга. Лили строго три раза в неделю отсылала Катерине письма на Север, рассказывая о своей жизни, о друзьях и обстановке в стране, между строк давая понять, что страх за жизнь Гарри с каждым днем растет, набирая необъятные обороты.       — Ох-х-х-х, Лил…       Виктория нахмурилась от того, что не поняла боли в глазах обеих подруг.       — Да что в самом деле происходит, к чему слезные разговоры?       Смахнув с щек слезы, девушка улыбнулась, а сорвавшийся с ее губ смешок утонул в нервном смехе Катерины.       — Я не собираюсь заглядывать вперед, но ради собственного спокойствия хочу, чтобы вы принесли мне клятвы.       Виктория взволнованно переглянулась с Катериной, чем воспользовалась Лили, вскочив со стула. Найдя пару-тройку свечей в кухонном ящике, она расставила их в виде круга, внутрь которого поставила книгу, ту самую, подаренную Преображенской в день свадьбы. Миссис Поттер любила магию и с той поры, как познакомилась с магией крови, не могла от нее отказаться. О чем ее мужу знать не следовало.       — Хочешь, чтобы мы поклялись на крови?       В голосе Вики не было осуждения. Магия крови, совсем как физическая боль, ей не прельщали, зато обе ее подруги находили особое удовольствие, колдуя на крови.       — Да, — сглотнув, она задержала взгляд на каждой, словно спрашивая разрешение на задуманное. — Прошу вас, поклянитесь, что не оставите моего сына, не бросите его, если вдруг нас с Джеймсом не будет рядом. Поклянитесь, что будете беречь его, воспитывать, любить так же сильно, как меня.       Слезы на лице Лили высохли.       Лезвием ритуального ножа проведя по ладони, она передала кинжал Катерине, сидевшей от нее по правое плечо и, сжав ладонь в кулак, занесла его над открытой книгой, страницы который были расписаны чернилами. Преображенская повторила действия подруги, не издав ни звука.       — Клянусь, что буду твоему сыну матерью, если того потребует обстоятельства.       Прибывая в сомнениях, Виктория отвернулась, резко проведя ножом по ладони. Руку пронзила острая боль, усилившаяся, когда девушка сжала пальцы в кулак.       — Клянусь, быть семьей твоему сыну, если того потребуют обстоятельства.       По очереди поставив подписи в книге, девушки закрепили ритуал кубком вина с парой капель крови каждой, испив из него по очереди. Они еще долго говорили о будущем. В конце концов, подруги поддержали идею Лили: покинуть страну, пока в ней идет война. Катерина предложила ей убежище на Севере, крепко заверив, что ни один здравомыслящий волшебник, каким бы сильным не был, не осмелится пойти войной на Север.       — Виктория, у меня для тебя кое-что есть.       Девушка напряглась, почуяв неладное. Обычно Лили использовала сокращенную форму ее имени, редко называя полным, в основном в том случае, если разговор обещал быть серьезным. Наблюдая, как подруга наскоро прибрала свечи, книгу с кинжалом подальше от злобных глаз, Вики нервно заламывала пальцы.       — Успокойся, ничего страшного не случится, — Кэтрин коснулась спины подруги, — ты же знаешь, наша всезнайка любит преувеличивать.       Спустя пару минут миссис Поттер вернулась в кухню вместе с темно-коричневой папкой, кою крепко прижимала к груди. Она переминаюсь с ноги на ногу, поджимая губы, что с лихвой выдавало ее волнение, распространившееся на Вики и Кэтрин.       — Не тяни.       Глубоко вздохнув, Лили кивнула и, положив папку, по виду не самую новую, подтолкнула ее к Вики.       — Знаю, что не должна была лезть не в свое дело, как я обычно это делаю, — из далека начала девушка, на что Преображенская закатила глаза. — Хотя фактически я и не лезла. Миссис Рафа в наказание поручала мне прибраться в архиве, а все потому, что я, видите ли, нагрубила одной дамочке, которая кормит сына тем, на что у него аллергия. Нет, вы можете себе представить, и эта дурацкая политика, мол, дерзить нельзя, но разве я…       — Лили!       Стушевавшись под взглядом ведьмы с Севера, девушка понимающе кивнула. Порой она в самом деле тратила много времени на то, чтобы раскачаться перед тем, как сказать что-то стоящее.       — В общем, мне потребовалось около трех дней, дабы разобрать пыльные документы, к которым никто не прикасался с тридцатых, а может, и дольше.       — Водяной бы тебя утопил, Поттер, ты можешь, наконец, сказать, в чем суть?       — Не кричи на меня, Кэтрин, — переведя взгляд на притихшую подругу, девушка уязвлено поджала губы. — Думаю, ты должна это сама увидеть. Это медицинская карта твоей матери, Вик.       С дрожью в пальцах потянувшись к папке, которую любезно подтолкнула Катерина, ведьма сглотнула, нерешительно к ней прикоснувшись. Прошло больше четырех лет со смерти Юфимии Поттер, а ее дочь продолжала знакомиться с тайнами, которые та забрала с собой в могилу.       Втроем сидя за кухонным столом, девушки хранили молчание, дожидаясь, когда у их подруги хватит духу заглянуть в папку, содержимое которой повергло Лили в шок. Ровно в тот момент, когда Виктория осмелилась взглянуть правде в глаза, какой бы горькой и страшной она не была, пошел снег. Белоснежные хлопья кружились на ветру, тая прежде, чем им удавалось коснуться земли.

***

12 января, 1982       Закинув сына в гости к Поттерам, любезно согласившимися за ним присмотреть, Питер поспешил на встречу со старым другом в бар Три метлы, в коем проводил много дней, учась в Хогвартсе. Полноценной зимы, к великому сожалению Петтигрю, не было, зато дожди лили не переставая, заливая улицы. Многие шутили, что скоро Лондон станет второй Венецией. Питер придерживался иного мнения, считая, что не сегодня завтра солнечные лучи пронзят грозовые тучи и капли дождя высохнут. Правда, у синоптиков Ежедневного пророка имелось противоположное мнение. Не так давно они были убеждены в том, что дожди — сезонная смена климата, сейчас же они всерьез задумывались о том, что в смене погоды замешано проклятье, наложенное Лордом Воланд-де-Мортом, главной целью которого было утопить магический мир в крови невинных ради получения власти. Само собой, мирным жителям не было известно о том, что сам Гарольд Минчум нашептывает заголовки статей главному редактору Ежедневного пророка с целью подмочить и без того шаткую репутацию узурпатора в глазах народа. Опустив факт того, что Лорд Волан-де-Морт оставался безучастным в разглагольствиях Министра магии, полоскающего его грязью.       Пожирателям смерти, глубоко преданным, было невдомек, по какой причине их Повелитель не дает о себе знать миру, всячески игнорируя резкие слова, брошенные в его адрес. Однако приближенному окружению Тома Реддла было известно, что сдерживает их предводителя, за спиной которого стояла Румыния, десятки волшебных семей со всех уголков мира и как минимум третья часть Севера. Преданность Лорду Волан-де-Морту была трактована не столько целью — сделать мир лучше, сколько нежелание подчиняться законом Франции, являющейся «головой» Европы. Не только чистокровным волшебникам очерствела политика Европы, но и многим магглорожденным, должным подчиняться законом магического мира; магическим тварям, по разуму схожим с волшебниками. Сириусу, доверенному лицу Реддла, поначалу тоже было непонятно, почему тот бездействует, имея за спиной настоящую армию, и Лестрейндж, ныне находящийся на Севере, объяснил, что Минчум на протяжении многих лет пытается узнать, кто скрывается за личиной Лорда Волан-де-Морта, а также отравляет мысли мирных жителей, с которых тянет деньги в бешеном количестве, при этом не предоставляя достойной оплаты труда. Рудольфус часто говорил загадками, и потому Блэк не смог до конца понять того, чего добивался Реддл.       «Что значит бездействует? Наш Повелитель намерен оставаться в стороне, покуда город самолично не свергнет клопа, пьющего их кровь. Возможно, это жестоко по отношению к тем, кто вынужден терпеть несправедливость, но с другой стороны, они сами выбирали политиков. Не смотри на меня так, мальчишка. Власть никогда не приходила с миром, так что глупо сетовать на жестокость, которую мы сами породили.»       Слова Антонина Долохова часто вертелись в мозгу Сириуса, с чем он недавно поделился с Питером и Джеймсом, согласившимися с тем, что стране, как и миру в целом, необходима смена власти. Однако той же идеи не придерживался один волшебник, вот уже второй год живущий на Севере. Втайне от невесты Римус Люпин вернулся в родной Лондон на пару дней, чтобы проведать родителей, истосковавшихся по единственному сыну.       — Мерлин, поверить не могу, что ты здесь, Луни!       Позабыв о ссорах и обидах, Питер с жаром обнял скромно улыбающегося волшебника, всматриваясь в его лицо, словно пытаясь убедиться в том, что перед ним действительно стоит его лучший друг. Он не смог не отметить, что Римус возмужал и стал раза в полтора шире, да и во взгляде его читалась уверенность.       — Я чертовски рад тебя видеть, Пит! — голос парня звучал хрипло, но при том нежно, по-домашнему. — Пойдем со мной, не хочу попадаться на глаза тем, кто…       Он не стал заканчивать фразу, зная, что сообразительный Петтигрю поймет его. Заранее договорившись с Розмертой, Люпин повел друга на второй этаж бара, где они, шагая нога в ногу, минули недлинный коридор, остановившись у последней двери по правую сторону. Задержавшись, мужчина поглядел в окно, где по улицам бегала детвора.       — К чему вся эта секретность?       Расположившись в одиноком кресле, Питер не удержался от того, чтобы порадовать себя стаканчиком яблочного эля.       — Неважно, — закрыв за собой дверь, Римус улыбнулся, с любовью глядя на счастливого друга, радующегося от того, что они встретились. — Я безумно рад тебя видеть.       — Ты это уже говорил.       Улыбка с его лица спала. Будто опомнившись от приятного сна, Питер посерьезнел, заерзав на кресле. Прошло немало времени с того дня, как Римус отрекся от друзей, в спешке покинув страну. И сколько бы писем Лили, Питер и даже Джеймс не писали, он ни на одно не ответил.       — Зачем ты вернулся? — обида от предательства долго сидела в сердце, подавляемая любовью к другу, наконец, вырвалась на свободу, застелив глаза пеленой гнева. — Ты не имел права возвращаться после всего, что произошло! Ты отвернулся от нас, не объяснив, что на это повлияло. О, нет, не нужно говорить мне о Бродяге!       Римус задохнулся от гнева, за считанные секунды утратив самообладание. Фурией промчавшись от двери к столу и обратно, он ткнул пальцем в друга, не ожидавшего, что тот заведется с пол-оборота.       — Ты не смеешь судить меня, не зная, через что я прошел!       В запале подскочив с кресла, Питер схватил волшебника за грудки мантии. Он ненавидел находиться в неведении, и с учетом того, что Сириус рассказал, что послужило принятием решения, изменившего всю его жизнь, Римус по-прежнему не торопился открыть рот.       — Тогда скажи мне, ты ведь знаешь, что я никогда тебя не осужу. Мы же друзья, — он отпил, чувствуя слезы, собирающиеся в уголках глаз, — во всяком случае, были ими.       Дернувшись, будто от пощечины, Римус пошатнулся. Перед глазами пронеслись картинки прошлого, принадлежащего им двоим и никому больше. Сколько он себя помнил, Питер всегда был рядом. Они познакомились на перроне, когда Хвост, мелкий худощавый паренек, дрался сразу с тремя мальчишками, года на два старше него. Люпин не смог остаться в стороне. Им обоим тогда досталось, но, стоя плечом к плечу, он чувствовал, что поступает правильно, защищая того, кого не знал.       — Не говори так, — едва ли не со слезами на глазах прошептал мужчина, опустив голову. — Мы все еще друзья, лучшие друзья.       Шмыгнув носом, Питер повернулся к другу спиной, скрестив на груди руки. Он боялся сорваться. Боялся наговорить гадости. Боялся обидеть того, кого считал другом, не беря во внимание его поступок, разрушивший целую «Эпоху мародеров», — как любил говорить Джеймс.       — Тогда докажи. Докажи, что я могу тебе доверять. — Петтигрю обернулся, не чувствуя слез, коснувшихся его лица. — Неужели ты не понимаешь, как ты выглядишь в моих глазах? Римус, ты ушел, сбежал, не оставив и лоскутка пергамента, способного уместить твое объяснение. Ты все разрушил и не считаешь нужным объясниться. Так, как я могу тебе доверять? Уж прости, но я не могу отвернуться от мародеров, не зная, чего ты добиваешься. Вдруг ты опять уйдешь?       Взяв паузу, Римус мельтешил по комнате, пытаясь решиться на то, чтобы открыться перед другом, много значащим для него. Он не любил говорить о своих проблемах, делиться мыслями и чувствами, однако жизнь с Катериной его многому научила, и скрепя сердцем, сомневаясь, он был готов открыться.       — Я не могу продолжать делать вид, что мы друзья с ним… — Люпин зажмурился. — Не после того, через что прошла моя семья.       Питер переменился в лице, не улавливая связь между Сириусом и семьей Люпинов. Первое предположение промелькнувшее в мыслях — Пожиратели, улетучилось, так как первое упоминание о них появилось чуть больше девяти лет назад.       — О чем ты?       Вдох-выдох.       Прочистив горло, Римус опустился на софу, расположенную по правую сторону стены. Чувствуя выступивший на ладонях пот, он вытер его об штанины брюк.       — Мне было четыре, когда я впервые обратился.       Присев рядом с другом на софу, Питер взял его ладони в свои, молча давая понять, что выслушает, не перебивая. Еще одно качество, которым Петтигрю мог гордиться.       — Мой отец много лет работал в Мунго целителем, а также подрабатывал в маггловских больницах хирургом. Он всю жизнь, сколько я себя помню, помогал больным и нуждающимся, считая, что нельзя отказывать в помощи магглам, если ты понимаешь, о чем я.       Питер мотнул головой. Когда он был мелким, его покойная мать на протяжение многих лет пыталась «приручить» скверну, использовав ее во благо. К сожалению, эта затея стоила ей жизни и отношений с сыном, не знавшим материнской любви.       — Он как бы совмещал магию и маггловские методы лечения. — Римус улыбнулся, чувствуя гордость за деяния отца. — Помню, он вернулся домой в слезах и велел мне уйти в свою комнату. Я тогда впервые ослушался и подслушал, о чем он говорил. Стая оборотней напала на деревушку Мирьям. Мракоборцы спешили, как могли, но все равно были пострадавшие и умершие. Мой отец потратил больше двадцати часов на то, чтобы собрать мальчика лет девяти по частям. Он был искалечен, а его семья мертва. Прошло время, не знаю сколько, и отец высказался грубо, чертовски грубо в адрес оборотней. Почти всех в то время притесняли, и он подлил масло в огонь, заявив, что оборотней необходимо отлучить от общества.       Не веря в услышанное, Питер только и смог, что выдать протяжное: «О-о-о-о». Он относился лояльно к магическим тварям, искренне считая, что они такие же члены магического мира, как волшебники.       — Есть один оборотень, его зовут Сивый, он урожденный. В общем, после заявления отца власти всерьез задумались над тем, чтобы прислушаться к нему. Много недель отец был вынужден ездить в Визенгамот и в Министерство, и в один из дней он задержался допоздна. Я помню, как проснулся от скрежета, знаешь звук, когда кошка скребёт когтями? Вот я слышал тоже самое и решил проверить, в чем дело. Помню, как спустился в гостиную, где спала мать, а затем поднялся на второй этаж в их с отцом спальню. Сначала я подумал, что он вернулся, но увидел только высокого мужчину, склонившегося над колыбелью моей сестры. Я запомнил бешеные глаза, залитые кровью, и крик матери, а дальше темнота.       Опустив голову на плечо друга, Петтигрю всхлипнул. Римус раньше рассказывал о своей младшей сестре, умершей в младенчестве, да только подробностей он не знал.       — Сивый обратил меня и мою сестру, зная, что отец никогда не сможет отказаться от нас. Я сумел выжить, пролежав около двух дней в бреду, но моя сестра… Она умерла в горячке, не справившись с ядом оборотня. Ей было меньше четырех месяцев, Пит, ты это понимаешь? Она умерла, а ее убийцы, за которым много лет ведется охота, числятся в рядах Пожирателей, как и Сириус. Теперь ты понимаешь, почему я не смог принять его, простить и смириться?       Проговорив по меньшей мере около трех часов, Римус пригласил Питера на Север, заявив, что хочет показать ему часть своей жизни, и тот согласился, попросив лишь об одном:       — Я хочу, чтобы ты был крестным моего сына, Луни.       Люпин не сразу поверил в услышанное. Петтигрю вновь повторил свою просьбу без прежней уверенности и тут же получил положительный ответ.       — А крестной будет Лили, она нам с Северусом так помогла.       — С Северусом? — его лица коснулась улыбка. — Признаюсь честно, я думал, что Кэти смеется надо мной…       — Ну-у-у-у…       В красках поведав другу о своей жизни, Питер ответил и на его вопросы, рассказав, как живут Поттеры, как дела у Бродяги и что происходит с Викторией. Видя, с какой болью в глазах Римус слушал о жизни друзей, в частности о той, кого считал сестрой, Хвост старался подбирать слова.       — …Гарри смышленый малый, если бы ты только его видел, Луни!       Тот кивнул, печально улыбнувшись.       — Мне уже пора, порт-ключ сработает через минуту. Пообещай, что приедешь.       Обнявшись, друзья прощались друг с другом.       — Обещаю приехать с Ником и Северусом, он любит зиму, а она у вас круглый год.       — Верно, — Люпин рассмеялся, — береги себя, Пит, обещай мне.       Поцеловав друга в лоб, мужчина растворился в дымке.       — Обещаю. Удачи, Луни.       С улыбкой покинув комнату, Питер шустро спустился по лестнице, желая поскорее очутиться дома, где его наверняка ждет Северус, вернувшийся со смены в Министерстве, и Ник, должный спать, согласно его режиму. Ему стало в разы лучше и спокойнее от разговора с лучшим другом. Ощущение было такое, будто жизнь переменилась, вернувшись в прежнее русло.       — Мистер Петтигрю.       Замерев у подножья лестницы, Питер нахмурился, не понимая, с какой стати Аластор Грюм обращается к нему подобным образом, если год назад они пили на спор в Кабаньей голове.       — И тебе не хворать, Грюм.       Обезоружив парня, мракоборец, стоявший за спиной главы мракоборческого отдела, связал руки Питера зачарованными веревками, сдерживающими магию.       — Вы обвиняетесь в причастности к пожирателям смерти, сбежавшим из министерства магии. Храните молчание, либо нам придется использовать Силенцио.       Двое подошедших мракоборцев встали по бокам от Питера, явно не понимающего, в чем заключается его вина.       — На каких основаниях? У вас есть доказательства?       Аластор ответить не успел, как его перебил Альберт Донт. И при виде мародера, жалкого и напуганного, он ухмыльнулся.       — Я доказательство.       — Вы обезумели? — рявкнул Петтигрю, пытаясь сбросить с запястьей путы.       Он хотел обложить каждого отборными ругательствами, но вместо этого почувствовал резкую боль в затылке, отчего мысли разом выветрились из его головы. Стало пусто. В глазах его потемнело, и, пошатнувшись, он упал без чувств.       Аластор медленно поднял взгляд на Донта, с трудом содержавшись от того, чтобы не наслать на него проклятье.       — Я не одобряю использование физической силы. Хочешь, чтобы тебя снова отстранили, но на этот раз навсегда? Поверь, я это устрою.       Двое мракоборцев взвалили себе на плечи Питера, покинув бар вслед за Аластором. Посетители перешептывались, гадая, в чем провинился на первый вид миловидный паренек.       Задержавшийся у барной стойки Альберт, ни разу не расстроился заявлением своего начальника. Он одними глазами насмехался над ним, зная, что со всем скоро Грюм будет ползать у его ног, моля о милости, со всеми его обидчиками.       «Грин-де-Вальд своих не бросает», — подумал он и, осушив бокал с пивом, ему не принадлежащим, покинул бар.       — Нахал, — прошептала Розмерта в спину бывшего когтевранца. — Что же ты натворил, мальчик?