***
На встречу на эту он надеется вечером, когда солнце уже заходит за горизонт, позволяя патрулирующим покинуть, наконец, свои места. Дождавшись, пока Гранат уйдёт, — тот в течение дня не сказал ему больше ни единого слова, — он направляется к той самой скале, за которой Сапфира сегодня утром и заметил. Оправдывает это для себя желанием того поблагодарить, хотя и понимает, что, скорее, использует это как предлог, чтобы ещё раз сию крайне интересную личность увидеть. Подойдя к тому самому месту, обнаруживает за ним каменистый свод, и достаточно просторный коридор открывается перед его взором. Пройдя вперёд по нему, оказывается в практически полной темноте; впрочем, вскоре проход расширяется, являя ему похожее на вполне себе пригодную для обитания комнату помещение. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — вместо приветствия отмечает Сапфир, сидящий на одном из камней недалеко от входа. — А я тебя и искал, — отзывается Чароит. — Для чего же? — Интерес в его голосе явно звучит наигранным, и Сапфир даже не пытается скрыть этого. — Поблагодарить, — объясняет Чароит, — за то, что сегодня днём помог мне. Знал бы ты, как меня раздражает этот Гранат!.. Ты просто-напросто спас меня от его насмешек. Спасибо, чёрт возьми. Сапфир подходит ближе. Встречается с ним взглядом — Чароит вновь тонет в этих океанически-синих безднах — и усмехается, будто бы наслаждаясь тем, как он потерянно и непонимающе смотрит в ответ. Вновь ведёт себя странно и провокационно — но, в отличие от того же Граната, совсем этим не раздражает. Скорее, даже привлекает. Интригует. И взглядом своим будто бы бросает вызов: «сколько сможешь выдержать?» — говорит без единого слова. «Сколько угодно», — как бы отвечает ему Чароит, не отворачиваясь, настойчиво продолжая смотреть уверенно и прямо. И, кажется, это работает именно так, как и должно было. — Забудь, — кидает вдруг Сапфир, отводя взор. Выдержав короткое молчание, добавляет: — Не стоит благодарности. Поверь, мне доставляет определённую радость помогать тебе. «Доставляет радость»? Какая неясная формулировка. Вот этим Сапфир — Ванитас — всё-таки бесит. Своей непроходимой загадочностью, множеством тайн. — В смысле? — так и спрашивает Ной напрямую. — За тобой, так скажем, интересно наблюдать, — признаётся Сапфир. — Ты достаточно необычный. Моя… интуиция, то самое чисто человеческое шестое чувство, подсказывает мне, что тебе и лишь тебе я могу доверять. — Ну и зачем тебе это? — всё ещё не понимает Чароит. Сапфир окидывает его ещё одним пристально-оценивающим взглядом. — Видишь ли, — продолжает, — я давно уже ищу кого-нибудь, кто помог бы мне в одном деле. Ты кажешься идеальным кандидатом. Возмущение вскипает в душе Чароита. Как самоуверенно! — И с чего ты взял, что я собираюсь помогать тебе? — От недавней искренней благодарности не остаётся и следа. — Или ты для этого и заставляешь меня чувствовать себя обязанным тебе? Тоже мне, благодеятель нашёлся! Сапфир усмехается. Наверняка ведь предполагал подобную его реакцию. — Вот за это, за эту свою непосредственную искренность, какая, наверное, только людям и была свойственна, ты мне и нравишься, — говорит. — А ты мне — нет! — бросает Чароит громко и недовольно. — Рад слышать, — невозмутимо отвечает тот. — Значит, ты точно не привяжешься ко мне. Это ещё больше всё упрощает. И к чему он, чёрт возьми, клонит? Ной не понимает, а оттого лишь ещё больше злится. Чёртов загадочный придурок! — Можешь выражаться яснее?! — почти что требует он, подходя едва ли не вплотную к нему близко. — Хватит говорить загадками! Ты… ты ворвался в мою жизнь — и с тех пор я не знаю покоя! Обязательно быть таким… таким непонятным?! И снова эта бесящая усмешка в ответ. Точно Сапфир только того и жаждал, только эти слова и хотел услышать. — Вижу, ты всё-таки проявляешь интерес. — Лишь потому, что ничего не понимаю! — возражает Чароит. — Впервые за свою жизнь я встречаюсь с чем-то, чему не могу найти ни единого объяснения. С кем-то, кому не могу найти ни единого объяснения. — Впервые ли?.. — Сапфир улыбается ещё более загадочно. Тут же, впрочем, меняет тему: — Так или иначе, самого факта того, что тебе всё это небезразлично, уже достаточно. — Ну и зачем я могу тебе понадобиться?.. — Чароит таки сдаётся, смирившись с тем, что выяснить хоть что-то без проявления своей заинтересованности ему никак не удалось бы. — О, вот это уже другой разговор, — И опять, чёрт его дери, усмехается! Слишком наглый. Слишком уверенный. Слишком напористый. Интересно, может, все самоцветы с высокой твёрдостью такие?.. Или дело в его необычных способностях? Хотя куда более вероятно, что он попросту таков по своей природе. — Я занимаюсь своего рода исследованием, — продолжает, — связанным с нашим происхождением и нашим прошлым. Так получилось, что есть у меня одна теория… Но собирать информацию в одиночку весьма проблематично. Особенно — мне, который с другими самоцветами почти не пересекается. Так что… Мне нужен был кто-то среди вас. Кто-то, кто смог бы поискать за меня ответы на некоторые вопросы. — А поточнее и поконкретнее? — выспрашивает дальше Чароит. Даже и не замечает, как совершенно перестаёт пытаться изобразить безразличие — Сапфиру таки удаётся своего добиться. — Ну, я подозреваю, что Адамант и те, кто наиболее к нему приближен, не так просты, как могло бы показаться на первый взгляд, — объясняет тот. — И, возможно, ты не поверишь мне, возможно, будешь отрицать это так, как только можешь, но вот в чём суть: существует неплохая вероятность того, что у него с лунянами имеется некая связь и некий договор. — Связь? Договор? Звучит слишком неправдоподобно, — сомневается Чароит. — Зачем ему это?.. — Поверь… Я был достаточно близок с Мрамором. Помнишь его? — Чароит кивает. — Так вот, он тоже был из «высших». А потом рассорился с ним. Мне никогда ничего напрямую не рассказывал, но объяснял это так: Адамант и Пейнит скрывали от него крайне неприятную правду о нашей природе. Потом… Кое-что случилось, и я не успел расспросить его обо всём, но, сопоставив факты, начал сам кое до чего додумываться. — И при чём здесь я? — Как я уже и сказал, мне нужен кто-то, кто смог бы помогать мне… изнутри этой системы. Находясь среди самоцветов, постепенно выяснять правду и определять, кто ещё во всём этом замешан. Потому что… Ну, о моём существовании многие, конечно, знают, но принимают они меня отнюдь не с распростёртыми объятиями. Возможно, как раз потому, что Адамант их против меня и Мрамора настроил. А ты среди них свой. Можешь аккуратно поспрашивать у кого-то. Придумать что-нибудь для этого. — И зачем мне это нужно? — Теперь уже Чароит усмехается — скептически и с показным равнодушием. — А почему бы и нет? — Сапфир изображает беззаботность, будто бы в надежде этим привлечь его. — Отказываюсь, — парирует он. — Отказываюсь от твоего отказа! — Иди к чёрту. — Если твоего ума не хватит на это, то так и скажи! — Снова пытается манипулировать им. До Чароита не сразу это доходит; и прежде, чем это простое осознание станет для него очевидным, он заявляет оскорблённо и раздражённо: — С чего ты взял? Всего мне хватит… Просто не хочу. — Ну, вот и докажи, — И вновь это невинно-хитрое выражение лица. Берёт на «слабо» — видел ведь по сегодняшнему же случаю с Гранатом, что с ним такое сработает. Так или иначе, отступать уже поздно, и Ной ничего не может сделать, кроме как бросить коротко, но решительно: — Ладно. — И, кстати, позволь напомнить, что именно ты сам и пришёл сюда, — добавляет Сапфир. — Я даже не звал тебя. — Но ведь знал, что я приду, верно? — Верно. Больше ничего не говоря и даже не прощаясь, Чароит резко разворачивается и уходит. Лишь уже на обратном пути осознаёт, что просьбу его выполнил бы в любом случае, пусть даже и через некоторое сопротивление, — уж очень сильно, как бы он ни уверял того в обратном, этот самоцвет заинтересовал его. К тому же, подозрения Сапфира насчёт Адаманта кажутся вполне себе оправданными — по крайней мере, это многое бы объяснило. Тем не менее, в мыслях Чароита всё ещё слишком много сомнений — хотя бы потому, что подозревает тот ещё и его Учителя, того, кому Ной доверяет больше, чем всем другим самоцветам, вместе взятым! Словом, никак он не может определиться, чью сторону в этой истории занимает. Во всяком случае, глупо было бы оставлять это всё так просто, даже не попытавшись выяснить хоть что-нибудь. Не сейчас, конечно. Завтра. Возможно.***
Следующим утром Чароит и вправду решает этим делом заняться. Рассуждает, кого бы мог расспросить и как бы лучше это сделать. Осознаёт, конечно, что никому не может открыть всю правду. В этих раздумьях и ходит из угла в угол по комнате, которую делит с Раухтопаз. — Ты чего? — вопрошает та. Возвращается откуда-то под утро, явно в хорошем настроении; на лице её сияет улыбка. — А ты чего? — отвечает вопросом на вопрос Чароит. — Я была в комнате Аметрин, — рассказывает она. — Ну, ты знаешь, Эвклаз сейчас собирают, так что она пока что там одна. Мы отлично, на самом-то деле, провели время!.. Думаю, я действительно люблю её… Так, как любили люди. Чароит тоже не может не улыбнуться, слушая её. Она ведь так давно мечтала сблизиться с Аметрин. Ещё с самой первой их встречи считала ту исключительно-прекрасной. Всё не решалась даже подойти к ней, а как решилась — узнала, что симпатия её к ней взаимна. Связь между ними была действительно на редкость прочной. На редкость человеческой. Самая что ни на есть настоящая любовь. Наверное, именно так и проявляется та теория о родственных душах, о которой Чароит не может перестать думать с того самого дня, как услышал её. Интересно, способен ли и он любить так же?.. Были ли его чувства к Сфалериту и вправду такими же? И если нет, то случится ли подобное когда-нибудь с ним? — И всё-таки, возвращаясь к предыдущему вопросу, — Раухтопаз чуть хмурится, — что у тебя-то случилось? — Да так… Строю кое-какие теории и вижу во всём подвох. — И о чём же эти теории? — Раухтопаз всё не отстаёт. Хотя… Наверное, он сам был так же навязчив с Сапфиром, пытаясь всё выяснить. Ему ли жаловаться. — Как думаешь, Адамант желает нам добра? — заходит со стороны Чароит. Про Пейнита пока не упоминает — всё равно Раухтопаз сложно было бы принять такой поворот событий, да и незачем ей знать всё. Он бы вообще ничего мог не рассказывать, но уж слишком ему сейчас хочется выговориться. — Да, конечно же! — восклицает та. — Разве может быть иначе? — Но что, если он и позволяет лунянам нападать на нас? — Звучит нелепо. — И всё-таки вероятно. — Ной, — Раухтопаз подходит ближе, заглядывая ему в глаза, — я понимаю, после смерти Сфалерита ты пытаешься найти какое-то утешение, обвинить кого-то во всём случившемся, но… Пойми, это не имеет никакого смысла. Мы должны просто продолжать жить дальше, не так ли? Не ища виноватого. Ничего не предполагая, не пытаясь выдумать то, чего и быть не может. Так ведь будет правильнее, разве нет? — Возможно, — Чароит выдыхает с некоторым облегчением. Наверное, так даже лучше. Она даже всерьёз его слова не воспринимает. И многие, наверное, не восприняли бы. Это, с одной стороны, облегчает ему ситуацию: если спрашивать достаточно аккуратно, то можно многое выяснить, не вызывая подозрений. Хотя… Если переборщить, могут и ненормальным посчитать его. Тут уж как повезёт. Так или иначе, этот короткий разговор его несколько успокаивает. Раухтопаз уходит вскоре куда-то по своим делам. Не говорит, куда, но Чароит и не рвётся узнать. Радуется лишь тому, что она, пребывавшая после смерти Сфалерита в состоянии крайне плачевном, теперь хоть немного начинает выходить из той непроглядной тьмы печали и скорби, в которой, казалось, погрязла навечно. Да и, к тому же, самому Чароиту её отсутствие сейчас дарует ту свободу, которой ему не хватало бы, останься она здесь. В общем, для них обоих такой расклад является наилучшим. Сегодня его патрулировать не зовут: и без него могут справиться, ибо несколько недавно восстановленных самоцветов вновь занимают свои привычные места. Чароита это, впрочем, очень даже радует: во-первых, не нужно больше терпеть присутствие рядом Граната; во-вторых — так у него есть куда больше времени, чтобы заняться своим «исследованием». «С кого бы начать?..» — размышляет он, перебирая в уме список знакомых имён и мысленно же отмечая для себя, кто из них сейчас, вероятнее всего, не занят. Так, методом исключения, он и находит в конце концов себе «жертву», вспомнив кое о ком, кто совершенно точно никогда не уходит на борьбу с лунянами и совершенно точно знает очень многое — больше, возможно, чем Ной даже может предположить. «Надо найти Ванадинит», — решает он про себя, тут же направившись на один из верхних этажей, где, насколько он помнит, комната той и расположена.