Система помнит, кто здесь главный злодей?

* * * Пока владыки пиков любовались разноцветным небом и пили вино на Цюндин, Шан Цинхуа таки заполучил свой долгожданный отпуск, и, как проницательно догадался братец Огурец, отправился на давно запланированную встречу с королем Севера. Местом рандеву на этот раз была выбрана хижина дровосека-отшельника; нелюдимому бедняку сказали, что в окрестном лесу заприметили демона, заклинатели Цанцюн собираются его изловить, и в честь Нового года даже не возьмут за то плату; более того, вручили ошарашенному бедняге монет и отправили в город на недельку, во избежание, мол, хоронить нам тебя мороки больше будет. Тот воспринял это даром Небес и, ничуть не сомневаясь в словах бессмертных, презрел свое отшельничество и мизантропию, и припустил то ли до ближайшей харчевни, то ли до ближайшего весеннего дома. ...И вот теперь Шан Цинхуа, только благодаря своим способностям заклинателя преодолев заледенелые после дождя и мокрого снега горные тропки и лишь чудом не сверзившись в очередной обрыв и не переломав ноги, сидел в промозглой, продуваемой всеми ветрами холодной хижине размером не больше сарая, и пытался согреться. Посленовогодняя буря порвала размокшую бумагу на подобии окон, тяжелый намокший снег проломил хлипкую крышу, оставив горсти снега, ледяные наросты и лужи на полу, и, казалось, в ней еще холоднее, чем на открытых горных вершинах. "Как в морозилке", – грустно подумал Шан Цинхуа, зябко потерев руки и попытавшись попрыгать, чтобы согреться, но, чуть не поскользнувшись на ледяном полу, оставил эту затею. Если персонажа Шэнь Цинцю он как писатель одарил типичной злодейской невезучестью, то персонажа Шан Цинхуа – трусоватостью, сочетающейся с любопытством и жаждой приключений "от скуки", и некоторой неуклюжестью, сделав одним из второстепенных и почти комедийных героев романа. И если глава артефактологов просто забывал везде свои изобретения или проводил неудачные эксперименты – впрочем, эту линию пришлось быстро прикрыть, поскольку читатели не слишком желали читать слишком долгое вступление с детскими "школьными" влюбленностями главного героя и требовали побыстрее переходить к "эн-це" погорячее; то глава Аньдин невольно влипал в разное, чтобы "случайно" заполучить информацию и передать ее Мобэй-цзюню и его Повелителю. Впрочем, и эту линию тоже пришлось довольно быстро прикрыть... вот только теперь несчастный автор пожинал ее плоды на собственной шкурке. И нет бы прописать главе Аньдин изящество и ловкость типичного заклинателя... * * * ...Он любил своих героев. Но, поняв, что "приличная литература" не монетизируется, он стал пописывать боевички и гаремники, приносившие ему денег на угол и пачку быстрой лапши; он хотел большего, попытался оседлать волну популярности ай-ти и вытащил свои подростковые черновики, времен увлечения играми, сянься и уся, чтобы написать потрясный сценарий к игре... Увы, его везде "завернули" – ниша оказалась плотно занята, а его идеи показались вторичными; не желая ходить голодным и работать в Маке*, он превратил заготовки в роман – мол, пишут же романы по компьютерным играм... пусть будет роман к еще не выпущенной игре – вдруг его все же заметят... ...Заметили – после выложенных первых глав число подписчиков стало увеличиваться чуть не в геометрической прогрессии, у него хотели продолжения – причем не старые читатели его прошлой писанины, появились даже такие зубры-критики, как "Непревзойденный Огурец"... ...Одни обвиняли его в банальщине – мол, опять несчастный ребенок-сирота, пострадашка, становящийся наикрутым*; другие – что он использует типичные психологические приемы, подкупая читателей, а на самом деле ничего гениального в его писанине нет*; но ближе всего к истине, как ни странно, когда-то, в первых отзывах, оказался именно братец Огурец*. Самолет начал писать "фанфик". Описывать давным-давно созданный в своих подростковых мечтах мир, где он был главным героем и приключался, отвлекаясь от школьных будней, уроков, экзаменов, вредных одноклассников и занудных учителей. Да, сюжеты приключений были банальны, подсмотренные в других фильмах и произведениях – "а вот я бы на месте главного героя...", другие персонажи гротескно писались с живых людей, в придуманные ситуации выплескивались переживания, обиды, эмоции и мечтания... Став "взрослым" после школьных лет, Самолет убрал этот мир и подростковые грезы далеко на полку, как старые игрушки – и играть уже глупо, и выбросить рука не поднимается; наивно, банально, по-дурацки там все... и в тоже время этот придуманный мир был одним из первых и самый любимый. И, может, именно потому после смерти он попал сюда? В душе мы, наверное, всегда остаемся детьми и подростками – и наши проблемы меняют масштаб, но не суть. Потому, верно, чуть подправленный и подполированный мир подростковых фантазий так полюбился читателям. Жаль, правда – и тут Огурец опять оказался прав – Самолет вскоре стал идти на поводу подписчиков, изменяя роман "под клиента", и пожалуй, слишком часто. Но ведь ему нужны подписки, и капавшие с них юани... Писать приключения было легко – он в свое время столько их напридумывал, многое даже записал на последних страницах школьных тетрадей и блокнотов, так, что создалась и чудом сохранилась прекрасная база для сценариев РПГ... но читателям нужно было побольше "кровь-кишки" да "па-па-па" пооткровенней, на грани "можно выложить", поэтому к каждому монстру приходилось прилагать по "сестричке" с ее прелестями и очередной выжимкой из... нет, не Камасутры, а кучи таких же порнокнижонок, которые Самолет, не стесняясь, уже просто передирал. Нет, сладких влажных фантазий и мечтаний у Самолета в подростковом возрасте тоже было предостаточно: как он пойдет с одноклассницей в кино, а потом, полакомившись в кафе на крыше самой большой порцией мороженого в вафлях, полакомится уже ее розовыми губками за огромным кустом, скрывающим дальний столик... как он, непременно, станет знаменитым, богатым писателем и займется любовью с куколкой из рок-группы в купе поезда... И, конечно же, его любимый герой – то есть он сам – проводил время с девицами с большей фантазией: спасал их, проявлял свою силу и лучшие качества, и, конечно же, получал признание, восхищение, и, как кульминацию – доступ к самому дорогому у девы... и, конечно же, еще порцию восторгов и восхищений. Но... при всей любви к признанию достоинств своего главного героя (то есть себя самого), на сотом описании па-па-па... в пещере, на спине убитого монстра, в озере, под водопадом, на лугу, в беседке сада... Самолет понял, что его уже самого тошнит от необходимости этой писанины – от всех этих сисек, писек, персиков и персей, белоснежной кожи и алевших щек, гранатовых губ и фениксовых глаз, а фантазия просто заканчивается! Мечтать – прекрасно: когда ты сидишь со стаканом ледяного пива, в городе наконец сдуло смог с пылью и опустилась вечерняя прохлада, ты смотришь порнушку или просто отдыхаешь, прикрыв глаза... а не рожаешь еще одну тыщу знаков с затекшей шеей, резью под слипающимися веками и отваливающимися запястьями, тщетно пытаясь вспомнить, что уже описал, и, придумать, черт, что-нибудь новое! Но подписчики, но счет, который сам себя не оплатит! Самолет плюнул... и накачал самых малоизвестных и дешевых опусов. Из женских любовных романов. И пусть кто сумеет обвинить его в плагиате! Парни женских романов не читают! Хм... конечно, кроме проклятого Бешеного Огурца*... В какой-то момент Самолет так устал от бесконечной порнушки, что решил восхвалять не только боевые и постельные достоинства любимого героя. Благо, сюжет стал позволять, ведь на месте Императора двух Царств можно заняться политикой, и проявить свой гениальный ум... а исторички и псевдоисторички о запутанной и хитроумной дворцовой жизни тоже весьма популярны... Ха. Подписчики хотели интриг, только если они заканчивались новыми девицами – прекрасными принцессами или завоеванными царицами, а все многоходовки разгадывал или разбивал в пух и прах заумник-Огурец с парой таких же въедливых сотоварищей... И все же в этих беспросветных днях на писательской галере Самолет не удержался от того, чтобы мельком не порадовать лично себя. О, прообразом Шэнь Цинцю когда-то был весьма вредный преподаватель математики, немало попортивший ему нервов и сделавший Самолета посмешищем в классе; потом герой одного сериала, сыгранный – на взгляд Самолета – красивейшим актером; однако, поняв, что это не продастся аудитории – уже не школьной и явно не женской, он, не мудрствуя лукаво, на первых порах стащил образ у ставшей тогда уже популярной Роулинг. И почти угадал с выбором, но... проклятый Огурец разгадал типаж и следующий из него дальнейший сюжет, все пришлось менять на ходу, и вот тогда-то Самолет и отыгрался, став писать Шэнь Цинцю... именно с него! Должна же быть у писателя хоть какая-то радость – например, после очередного отзыва представлять, как он разрежет этого высокомерного выскочку на кусочки... медленно... и руки сами тянулись к клавиатуре – не забыть описать все наслаждение... И как забавно было читать форум – кое-кто прекрасно отгадал прототип, а Огурец, увлеченный поиском очередных ляпов, все не замечал и не замечал... ах, как Самолет смеялся! И... кто тогда знал, к чему эта шутка приведет? Вот и с главой Аньдин – о, изначально это был совершенно безбашенный, хитрозадый приключенец, искавший себе развлечений на все возможные места, типичный трикстер, с ловкими торговыми схемами и своеобразным юмором, облапошивающий собратьев, Хуаньхуа, демонов... но... никто не может быть хитрее и умнее главного героя, верно? И все задуманные хитрости, интриги и сложные схемы потому пришлось отдать "почерневшему" Ло Бинхэ, а Шан Цинхуа стал лишь тенью задуманного – блеклым, суетливым и немного неуклюжим "менеджером среднего звена" со столь же средними банальными хитростями... И кто тогда знал, чем это закончится? * * * ...так что Самолет вовремя одернул себя и не стал рисковать с прыжками, чтобы не отбить себе ненароком одно место... или голову. И все же было холодно. Зябко. Цинхуа осмотрелся и заметил приметенный горкой снега очаг, и аккуратно сложенную в углу поленницу. Сложив ручную печать, он плеснул воздуха, выметая снег... и тут же закашлялся, отмахиваясь от хлопьев пепла и поднявшейся пыли. "Дурацкая фэнтезийная физика", – чертыхнулся он. – "Тут же все должно было отсыреть!". Похоже, дровосек не сильно соблюдал традиции, и не стал устраивать уборку перед Новым Годом. Или не успел... Прокашлявшись, Цинхуа накидал дров в очаг и сложил новую печать... Как назло, отсыревшие в, казалось бы, самом сухом и не пострадавшем углу дрова даже от заклинательского огня занимались плохо, давая больше дыма и все норовя погаснуть. Цинхуа поискал, чем бы раздуть огонь – эксперимент с печатью он повторить не решился – и, не найдя ничего, воспользовался своим широким рукавом, попытавшись его натянуть и превратить в опахало... В рукаве что-то завалялось и мешалось, и явно не легонький мешочек-цянькунь; решив переложить добро в другой, Самолет закопался в нем и вытащил веер, преподнесенный Бинхэ от имени типа-покойного главы Цинцзин и машинально засунутый... куда подальше, чтобы не позориться этим образчиком... "искусства". О, прекрасно! Кажется, Система сегодня в отличном настроении, а его запас неприятностей и неуклюжестей на сегодня исчерпан! Изумительно! Этот веер годится, как раз, именно на то, чтобы раздувать огонь на кухне или в таком сарае... И Самолет с энтузиазмом принялся за дело – теперь он не братец Самолет, а братец Вертолет, и он тут мигом костер раздует... * * * ...А-а-пчхи! Взметенные активным маханием пыль и пепел вновь метнулись в лицо, заставив зачихать и закашляться, защипали мигом заслезившиеся глаза. "Да что ж такое!", – мысленно буркнул Самолет, пытаясь вытереть лицо, и смачно выругался на холодный сквозняк от хлипкой щелястой двери. Опять раскрылась? Да что ж за холодрыга-то! * * * ...Нет. В хижине было по-прежнему темновато, несмотря на пятна света от проломленной крыши и дыр в оконной бумаге; едкая грязная влага застила зрение, но, отвлекшись от очага и повернув голову к двери, заклинатель заметил темный, высокий силуэт на фоне тонких полосок света меж дверных щелей. Демон явился неслышно и почти незаметно, скрыв темную ци; и если бы не резкий пронизывающий холод, Шан Цинхуа даже не почувствовал бы... Заклинатель суетливо склонился в низком поклоне, выронив веер из рук; на беду, в тот же миг наконец вспыхнуло раздутое пламя, чуть не брызнув в лицо Северному Владыке снопом искр... Цинхуа испуганно вскинул голову – и столь же быстро ее опустил, встретившись с равнодушным ледяным взглядом, и все же за этот краткий миг не смог... не восхититься. Иллюстраторы и фанартеры, следуя законам фансервиса, часто изображали Повелителя Севера с обнаженной мускулистой грудью, в тонкой, широко распахнутой рубашке и в плаще с меховой опушкой на плечах. Изображали бы и в одном плаще, если бы не цензура... и то, что главным героем был все же Ло Бинхэ, а его подчиненный – так, второстепенным и проходным. Что, впрочем, не помешало ледяному демону заиметь собственную странноватую горстку фанатов – так же, как упоминавшемуся хорошо если в паре кратких эпизодов главе Байчжань. Впрочем, даже мелкая горстка фанатов исправно платила за подписку, ожидая экстр, и покупала мерч, чем Самолет был весьма доволен – кто ж в своем уме откажется от лишней чашки кофе? Юани лишними не бывают! В реальном же, то есть этом, мире, Мобэй-цзюнь приобрел тот облик, что изначально задумывался Самолетом – высокий, худощавый и мрачный, он был в наглухо застегнутой куртке с высоким воротом, по крою больше напоминавшей мундир, и только легкие переливы черных нитей на черном же шелке, проявлявшие сложный глубокий узор, выдавали богатство этой парчи, и лишь далеко продвинувшийся в демоническом совершенствовании мог оценить силу вплетенных в нее заклятий. Облегающая одежда подчеркивала стройность фигуры с узкими плечами и длинными руками, не стесняла движений и придавала облик современного военного. Ах, Владыке Севера не хватало лишь кобуры с пистолетом, чтобы занять центральное место на плакате грандиозного фильма про работников спецслужб! И лишь длинные, прямые и блестящие вороновым крылом темные волосы, аккуратно собранные от висков, и высокий гуань темного металла выдавали в нем принадлежность миру сянься. Ледяной демон был прекраснее небожителя! Взгляд узких темных глаз с непроницаемого, бледного и по-неземному идеального точеного лица и пугал даже без демонической ауры, и был способен не только распугать всех врагов, но и заставить признаться во всех грешках вплоть до стащенной у соседа по детскому горшку конфеты! Потому бедный заклинатель быстро опустил глаза, чувствуя, как в животе скручивается противный узел страха, и чуть ли не трясутся поджилки: – В-ваше Величество! – Шан Цинхуа склонился чуть ли не до земли, еле сдерживаясь, чтобы не упасть на колени. – Этот ничтожный просит прощения, что так задержался! Ледяной демон промолчал какое-то мгновение, показавшееся Шан Цинхуа вечностью, после чего сделал шаг вперед. От невыносимого холода вспыхнувшее было в очаге пламя с легким треском погасло, от перепада температур резко стрельнули дрова и, словно всхлипнув, пошел трещинами каменный очаг... Заклинатель невольно вздрогнул, но Повелитель лишь коротким жестом бледной руки, мелькнувшей у его опущенного к полу носа, прервал оправдания слуги: – К делу. Сложив руки за спиной, мельком скользнув взглядом по убогой человеческой обстановке и, казалось, не найдя, на чем задержать взгляд, Король Севера кратко полуутвердительно произнес: – Владыка Цинцзин выжил, вернулся в Цанцюн и благополучен... – Д-да, Ваше Величество, – Шан Цинхуа не посмел отрицать, а сам с замиранием сердца задумался – у его повелителя есть другие информаторы в школе?! Он не доверяет ему? Держит кого... про запас? И решился спросить: – Откуда Вашему Величеству это известно? Этот слуга не решился сообщить столь важную новость письмом... – Веер, – как всегда немногословно обронил Повелитель. – Веер?! – недоуменно переспросил Цинхуа. – Подними, – острый носок сапога сдвинулся на полцуня, почти коснувшись запыленного предмета у ног демона. Цинхуа неловко подхватил заметенный пеплом и едва не прожженный искрами... кусок дешевой бумаги на простых планках. Король Севера требовательно протянул руку. Заклинателю ничего не оставалось, как, судорожно протерев веер рукавом, почтительно протянуть его демону. * * * В длинных бледных пальцах веер смотрелся столь же изящно, как и в руках Владыки Цинцзин, и был бы прекрасен, несмотря на серость бумаги и простоту дерева, если бы не... пятнистый аляповатый рисунок, словно ребенок первый раз в жизни взял кисть и краски и небрежно намалевал на бумаге... зайца? кота? плюшевого мишку? Хомякоягуара из южных демонических степей? Хорошо хоть не акулоорла или пчелоакулу... Но яркие краски, казалось, привлекли внимание Северного короля. – Кто еще, кроме нынешнего Владыки Цинцзин, способен создать столь совершенное произведение искусства? * * * Среди вееров, приготовленных Шэнь Цинцю в качестве новогодних подарков, оказался один, почти не потребовавший переделки: прекрасный образец стиля, близкого к экспрессивным работам Хуана Юнъюя*, и который Юань буквально оторвал от сердца, решив поделиться этой прелестью с современником – кто еще оценил бы шедевры двадцатого и двадцать первого века?! Увы, Непревзойденный выпускник Бэйда*, как всегда, переоценил братца Самолета, увидевшего в цветных пятнах и быстрых широких мазках кистью лишь неуклюжую мазню: даже веер, подаренный шиди Му, с огромным аляпистым цыпленком, показался главе Аньдин более приличным, чем то, что ему явно издевательски подарил братец Огурец! Шан Цинхуа тихо вздохнул. И кто его дернул прописать демонам этого мира полную неспособность понимать и создавать прекрасное? Вот и его Повелитель... счел шедевром эту ужасную каляку-маляку! Будь это любой другой веер – он бы с радостью преподнес его своему королю, лишь бы порадовать; но... сердце будет кровью обливаться, если в руках прекрасного, совершенного ледяного демона будет... это! Улучив момент во время привычного доклада, Цинхуа осторожно отобрал веер у своего владыки. Впрочем, тот, казалось, не то что не расстроился, но даже не обратил внимания, мгновенно переключившись на обдумывание сообщаемого своим слугой. И вскоре ровно произнес: – У меня есть для тебя задание. У Шан Цинхуа нехорошо засосало под ложечкой. * * * – Нет, Ваше Величество! Это совершенно невозможно! Равнодушный взгляд темных глаз заставил Шан Цинхуа оборваться на середине речи. – То есть... этот хотел сказать... это невозможно сделать так быстро! Если вы желаете, чтобы Владыки ничего не заметили... – Это не важно. Заклинатель незаметно сглотнул. – Ваш слуга приложит все усилия. Весь вид промолчавшего Повелителя сказал ему в ответ: "Не сомневаюсь". * * * Возвращался Шан Цинхуа с тяжелым сердцем. Столь кропотливо накапливаемый счет "на жизнь и счастливую старость" грозился неприятно похудеть – пусть всего на несколько сотен баллов, это все равно неприятно! – и все же по здравому размышлению Самолет вызвал меню и купил облегченное прохождение квеста. Похоже, и на этот раз без "Малого двигателя сюжета" ему никуда... --- * в Китае они тоже есть, потому использовано известное и понятное нашему читателю название сети * см. отзыв Огурца в каноне * см., например, отзыв Дивова о Роулинг и ее Гарри Поттере * по канону Шэнь Юань был литературным критиком, потому ему приходилось читать и такое * а это уже АУ с тутошним Шэнь Юанем * Китайский художник Хуан Юнъюй, Huang Yongyu 黃永玉 (р.1924), см, например здесь или в поиске https://vk.com/album-61546782_245616984 https://kolybanov.livejournal.com/13794115.html *Пекинский университет, одно из престижнейших высших учебных заведений Китая