Апрель умирает в глазах напротив.

Кэйя смотрит в пелену чужих маленьких серых глаз и продолжает указывать на миску с кошачьим кормом. — Это еда, — говорит он с особой строгостью. — А это, — Альберих хватает котенка на руки и пытается вытащить из его рта провод от зарядника, — бяка. Выплюнь. Котёнок царапается и вылезает из цепкой хватки рук. Кэйя убирает провод подальше от черного чудовища, но тот вгрызается в шнур от холодильника. — О господи. Он безнадёжно вздыхает. Холодильник у него убрать уже никуда не получится. — Если тебя шандарахнет током, я не буду в этом виноват, — говорит Кэйя, усевшись на столешницу. Котёнок отвлекается от провода, поворачивается к нему лицом и выпячивает глаза, смотря с непониманием. А потом мяукает на него, отворачивается и продолжает играть с проводом. — Да почему ты такой упрямый? Суббота за окном напоминает о себе пением птиц и тёплым ветром, в Мондштадте тепло, первые одуванчики распускаются ещё до прихода мая в город. У Кэйи начинается аллергия. В квартире жарко, но открыть окно он не может — перспектива слезящихся глаз и непрекращающихся чихов ему не симпатизирует. Котёнок вгрызается в провода с новой силой, и Альберих конкретно начинает волноваться. Спрыгивает со столешницы и забирает котенка с собой в зал, закрывает на кухню дверь. — Буду звать тебя Люк. Очередное писклявое «мяу», выражающее недовольство крайней степени. Острые коготки впиваются в кожу на ладони, царапины зудят слишком сильно, чтобы не воспользоваться мазью, но Кэйя не пользуется. — И не спорь. Вы с ним оба — упрямые и вечно недовольные. Будешь грызть провода, оставлю без еды. А потом он целует чёрный комок в макушку и кладёт его себе на плечо, усаживаясь на диван. Люк фырчит ему на ухо, кусает серьгу в хряще, но стоит почесать ему спинку, как приятное мурлыканье вибрацией раздается по комнате. — И правда, одинаковые, — заключает Кэйя. Котенок засыпает в мгновение, Кэйя аккуратно перекладывает его на диван рядом с собой, встаёт с места и выходит из дома. Звонок в дверь сопровождается искусственным пением свиристели. Альберих усмехается, сжимая сильнее бутылку в руке и дожидается, когда ему откроют дверь. Альбедо появляется на пороге вместе с Кли на руках и улыбается чуть виновато, пожимая плечами. — Кэйя! — громкий голос малышки должен был бить по ушам, но на деле только ласкает слух. Альберих быстро передает бутылку в руки Альбедо и забирает у него из рук девочку. — Я скучала по тебе! Он треплет её за волосы. Кли смеётся и обнимает его за шею, Кэйя впервые за долгое время чувствует такое умиротворение внутри. Они проходят в квартиру и первым же делом идут на кухню. Кли к этому времени уже успевает оседлать его плечи и теперь играет в повелительницу высот. У Альбедо на подоконнике куча разных колб, пробирок, мерных стаканчиков, дистилляционный аппарат — только не говорите, что он втихую сам гонит алкоголь — и термометры. Кэйя всё это старательно игнорирует. — Почему не сказал, что Кли приехала? — спрашивает он, крутясь, как юла, пока девочка на его плечах задорно смеётся. — Потому что не всегда можно предвидеть момент, когда к тебе в девять утра заваливается тётя со своей дочкой и говорит, что надо посидеть с ней несколько дней. — Ну, так даже лучше, — Кэйя снимает Кли со своих плеч и ставит её на пол. Та немного шатается в стороны после встряски вестибулярного аппарата, но быстро приходит в себя. Солнце лучами пробирается сквозь окно, пробирки под ними светятся яркими искорками, Альбедо тяжко вздыхает, проверяя какие-то показатели на градусниках. — Кли, ты добавляла что-нибудь в зелёную водичку? — спрашивает он, повернувшись к девочке, уже оккупировавшей колени Кэйи, лицом. — Разве что немного жёлтой жидкости… — отвечает она, отворачиваясь в сторону. — Вау, спасибо за угольную кислоту, — Альбедо перекрывает поток реактивов по аппарату и устало трёт переносицу. — Ни черта не получается. Кэйя, намекая, указывает головой на принесенную им бутылку вина на столе. Альбедо понимает его с первой же секунды, и на лицо его лезет полуживая улыбка. — Кли, посидишь немного в комнате? — Вы будете пить, да? — детские красные глаза сияют невинностью, а с лица сползает радость. Уголки губ опускаются вниз, и Кэйя с Альбедо молча переглядываются. — Только чай, — утешительно говорит Альберих, и Альбедо в секунду же ставит чайник на плите. — Тогда можно мне остаться с вами? — Конечно, искорка, — Кэйя целует её в лоб и улыбается — устало. Правый глаз под повязкой болит неконтролируемо сильно, но это, наверное, из-за аллергии. Чайник свистит через минуту, не жалея уши. — Ещё раз, — Альбедо ставит кружку с чаем — боже, они действительно пошли на поводу у ребенка и отказались от спиртного на этот день — и тяжело вздыхает, — у тебя чувства? К человеку, с которым ты работаешь? — Ага. — Я так рада за тебя! — восклицает Кли, чуть не уронив свой чай на пол, после чего получает недовольный взгляд от Альбедо. Кэйя улыбается ей немного переёбано, но Искорка маленькая ведь ещё, не поймет, что улыбки бывают не только от радости. Но она, кажется, понимает и сама меняется в лице. Молча допивает свой чай и ворует из вазочки конфетку. Боже, эта сладкоежка… — И ты просто страдаешь? — Альбедо скептически поднимает бровь. — Ну типа. — Вместо того, чтобы поговорить с ним об этом и разъяснить ситуацию? — Замолчи, а. — Ты сам пришел ко мне за советом. — Вот именно, за советом, а ты просто буллишь меня. — Не ссорьтесь! — маленький кулачок ударяет по столу, и пара капель чая вылетает из кружек. В этом ребенке сил куда больше, чем в Кэйе с Альбедо вместе взятых. Кэйя обиженно вылавливает пальцами лимон из чая и кладёт себе в рот, пытаясь не кривиться, пока разжёвывает его. Альбедо поправляет волосы за ухо. Неопрятный пучок из передних прядей у него на голове выглядит весьма забавно. Кэйя не сдерживает тихого смешка. — Вы давно работаете вместе? — Альбедо переводит дыхание и возвращает себе роль психолога. Не зря же он всё-таки потратил два года на получение его диплома. — Полгода почти. Где-то с декабря мне хочется засосать его по самые гланды. Кли вытаращивает глаза то ли в панике, то ли в удивлении — рефлекс на незнакомые слова и на вид подавленного Альбериха. — Что такое гланды? — спрашивает она секундой позже. — Штучки у нас во рту, — отвечает ей Альбедо. У Кли после этих слов читается ярый ужас на лице, и она прикладывает руку к губам, чтобы скрыть от всех свой широко открытый рот. — Зачем Кэйе лезть пылесосом в рот своего напарника?.. — Причём тут пыле- Альбедо не договаривает из-за приступа неконтролируемого хохота. До Кэйи доходит чуть позже, и он чуть ли не выплескивает только что сделанный глоток чая изо рта, а Кли смотрит на них обиженно и дует губы, руки скрещивает на груди. — Что смешного? — Ты просто маленькая ещё и милая, — Альбедо ударяет её по носу. — Помни, что я всё ещё могу закинуть те серые шарики в голубую жидкость. — Руки цыц. Кэйя ворует из вазочки конфетку. Смотрит на упаковку — дорогие. Альбедо херню к чаю покупать не будет. Конфета на вкус терпкая и липкая, красивая обёртка только лишь создаёт иллюзию чудного вкуса. Конфету он не доедает, Кли радостно ворует её из его рук. — Вы такие извращенцы в сладком, как вообще можно это есть? — Это говорит мне сейчас человек, съевший только что чуть больше половины лимона? Кэйя лишь жмёт плечами. Всё ещё хочется почувствовать немного алкоголя в крови, но лёгкая улыбка Кли и солнце за окном этому протестуют. Кто вообще напивается в два часа дня в субботу? Громкий чих оглушает кухню, Кли даже не пытается скрыть удивление, Альбедо испуганно хватается за сердце. Нужно переучиваться чихать, иначе он распугает всех клиентов в кофейне и получит нагоняев от Джинн. И окончательно оттолкнёт от себя Дилюка. Боже. Альберих стонет себе под нос и растягивается лужей на столе. — Ну, что ещё? — Альбедо подливает ему в кружку чай. — Чё за херню чувствует моё сердце, а, — он обиженно ударяет себя в грудь. — Может, ты просто давно ни с кем не спал? — Полторы недели назад был в баре и— — Не продолжай, я понял, — перебивает Альбедо, прежде чем Кэйя окончательно развяжет свой язык и начнет рассказывать о своих сексуальных похождениях на одну ночь. Кажется, присутствие Кли его не смущает совершенно. — По твоим рассказам он какой-то закрытый, ты как вообще на него запасть-то смог? У Альбериха глаза в ту же секунду загораются, чай на вкус оказывается лучшим, что он пробовал за все свои годы, а в животе бабочки решили станцевать канкан. Ура, разговоры о Дилюке. — Ага, вечно ходит весь такой недовольный и злой, но стоит надавить, куда надо, похвалить или рассказать шутку, так сразу начинает улыбаться, только всегда отворачивается, чтобы никто не видел, вот, идиот какой. А ещё он заботливый до чёртиков, всегда спрашивает, как дела у Розарии, треплет Барбару по голове, Джинн помогает, с чем только может. А ещё мы с ним недавно котенка нашли, он так расстроился, когда сказал, что не может его взять к себе домой, боже, такой грустный был, мне так хотелось его за руку взять. У Кли загораются глазки и ладони сжимаются в кулачки, Альбедо сначала ничего не говорит, собираясь с мыслями. Солнце целует Кли щёки, Кэйя впервые чувствует на душе такую лёгкость. — Что Чайльд с Чжун Ли говорят? — спрашивает в итоге Альбедо. — Они не в курсе. — Вообще? — Вообще. — Странно, я думал, они тебе ближе, чем я. «Вот именно», — думает Кэйя и хмыкает своим мыслям. Он все равно знает, что будет, если он расскажет этим двоим про Дилюка. Чайльд обязательно предложит напиться и на нетрезвую голову натворить глупостей выше крыши, а Чжун Ли устроит психологический вынос мозга, поменяющий мировоззрение Кэйи на сто восемьдесят градусов. Чжун Ли в отличие от Альбедо хороший психолог. Кэйя смотрит сначала на беловолосого, потом оглядывает кухню, почти переделанную под домашнюю лабораторию, и понимает, что нихрена он Альбедо не может винить. У того, вообще-то, детские мечты — химия и опыты, взрывы и желание изучать и исследовать — отобраны родителями и перекрыты дипломом психолога. Никому не нужным и бессмысленным. Альбедо хочет сжечь его к чертям, Альберих понимает и даже готов прикинуться этим самым дипломом. — Кэйя, — Кли перелезает к нему на коленки и опоясывает руками его шею. Детское дыхание с запахом конфеток щекочет ухо. — Ты обязательно должен ему всё рассказать! Прямо обязательно! — Ну, малышка, я постараюсь. Он вплетается пальцами в её волосы. Кли — последний лучик счастья для Кэйи, единственное, что придаёт миру смысл, — улыбается ярко-ярко. Кэйя заваливается домой почти ночью. Посиделки у Альбедо затянулись надолго, особенно после слов Кли о том, что ей нужна помощь с уроками. Альберих отказать не смог, а вот собственный мозг оказался менее слабохарактерным и напрочь отказался понимать математику за курс подготовительного класса. Пришлось искать ответы на задачки про ёжиков в интернете. Люк встречает его прямо с порога, жалобно мяучит и трётся об его ногу. Кэйя еле стягивает с стоп кроссовки и берёт котенка на руки. В зале Чайльд с Чжун Ли сидят на диване рядом друг с другом и смотрят какой-то фильм — Альберих кидает взгляд на экран, и картинка разрезанного пополам тела застывает перед глазом. А позавчера ведь была трагикомедия, ну что за хаотичность вкусов. Дома тепло и пахнет ужином, значит, у плиты был Тарталья. Кэйя здоровается с ними двумя и уходит в комнату, позволяет себе секунду насладиться полной тишиной, оглядеть пространство перед глазом — пустые стены, кровать в углу рядом с окном, письменный стол, стеллаж с книгами и большой шкаф, табличка «не курить» около окна и пепельница на подоконнике. Атмосфера угнетает душу хлеще, чем угнетают его лёгкие сигаретный дым и семена одуванчиков, спасибо миру за аллергию и на то, и на другое. Альберих переодевается за секунды и вместе с Люком возвращается к Чжун Ли с Тартальей, усаживаясь сбоку справа и кладя котенка себе на грудь. — Чжун Ли купил пиво, — говорит ему Тарталья как бы невзначай. Глаза загораются в секунду, но неконтролируемая усталость в теле не даёт встать и пойти на кухню. — Сгоняешь? Чайльд не отвечает ничего и молча встаёт с места, возвращается через минуту с тремя банками алкоголя в руках. День заканчивается хорошо. Трое щёлкают крышкой от банки, и хмельной аромат мигом заполняет комнату. — Как день провели без меня? — Кэйя делает глоток холодного пива, и, серьёзно, это лучший момент в его жизни за всю последнюю неделю. — Обычно, — Чжун Ли пить не торопится и только слабо сжимает банку в руках. — Приготовили ужин, прибрались после готовки и уселись смотреть фильм. Гребанные женатики. Кэйя в порыве накатившего одиночества прижимает Люка сильнее к своей груди. — А ты как провёл день? Фильм прерывается рекламой прямо на кадре отрубленной головы, и милая девушка начинает рассказывать о пользе лекарства при тахикардии. Кэйя думает, что в скором времени оно ему понадобится невероятно сильно и на всякий случай запоминает название. — Хотел сходить к Альбедо с целью напиться, но Кли разрушила все наши планы. В итоге мы просто попили чай, посмотрели мультики и выучили уроки. И совсем не говорили о Дилюке. Вообще нисколько. Чайльд почти подскакивает с места, начинает радоваться, как ребёнок, и чуть не разливает пиво Чжун Ли на домашние штаны. — Кли у Альбедо? — переспрашивает он удивлённо. — Надолго? — Три или четыре дня. — Завтра же иду к ней. — Ах, эта маленькая озорная девочка… — между делом говорит Чжун Ли и отпивает пива из банки. — Никогда не забуду её выходки у нас дома. Телевизор яростно рекламирует успокоительные. Чжун Ли смотрит с особой внимательностью, Кэйя с Чайльдом делают то же самое. — Было весело, — с лица Тартальи не сходит улыбка. — Потому что не тебе пришлось покупать новый бритвенный станок, после того, как старый, цитирую, «вжух, и бомбочкой полетел прямо в воду», и не ты оправдывался перед директором на тему того, почему на оригинале квартального отчёта нарисованы пони и человечки. К слову, это были вы с Кэйей. Альберих запрокидывает голову кверху и смеётся в потолок. Тот отзывается ему безэмоциональными трещинами и жёлтыми пятнами. Люк на вибрацию в груди, на которой уже успел заснуть, отвечает слабым царапаньем. Когти ещё не отросли, чтобы резать кожу нормально, и Кэйе почему-то жаль. — А Кли жжёт. — Буквально, — Чжун Ли требуется ещё немного алкоголя в крови, чтобы продолжить разговор. — Она ещё достала где-то спички и подожгла наши салфетки. — И всё это случилось за час, когда я ушёл в магазин и оставил ребенка на голову Чжун Ли, — вносит ясность Тарталья, еле сдерживая смех. — Боже, и чем только думал. — Непутёвые няньки из вас, — Кэйя допивает пиво, и реклама заканчивается. На экране голова отлетает на пол, и какой-то мужчина зловеще смеётся. Девушку рядом рвёт, и кровь хлыщет фонтаном. Кэйя засыпает на пятой минуте просмотра, вымотанный и полностью переёбанный, забывает обработать перед сном больной глаз и накормить Люка. Утром будет похмелье и будет очень плохо, но апрельский Мондштадт позаботится о том, чтобы сгладить ситуацию тёплым взглядом огненных глаз.