В синем море пенились чернила

xcvii. - Николас, все врут, - сказал Лео. - Да ты просто гений! - К сожалению, не я. Это была цитата из "Доктора Хауса". А, тот сериал про врачей, что Ники отказывался смотреть, а весь Интернет обожал резать на анимированные гифы. (Ники признавал, что у него были определенные причуды, которые здравым людям могли показаться иррациональными. Нельзя удрать из резервации Тисири без пары-тройки психологических комплексов. Все, кто близко общался с Ники, быстро запоминали, что рыбу он не ел, сериалы про больницы не смотрел, во время фейерверка запирался в ванной.) Пусть Ники не был знаком с историей доктора Хауса, но он не мог не признать справедливости его жизненного кредо. Ники привык, что окружающие считали нужным оберегать его от жестокой реальности и поэтому часто говорили неправду или не всю правду. (Ники же считал, что их забота запоздала на десятилетия: он уже вплотную столкнулся с беспощадностью людей и вряд ли что-то или кто-то смог бы превзойти Гаррисона по кровожадности.) А если к неправде добавить преднамеренное умалчивание и передергивание фактов, то вокруг Ники врали все. Герцог врал. "Я беспокоюсь о тебе, – говорил он. – Ты должен знать, что Олландерам нельзя доверять". Герцог искренне заботился о Ники и поэтому открыл ящик Пандоры? Ники не мог в это поверить. Возможно, в его файлах была правда, а возможно – лишь тщательно разработанная фальшивка. Герцог был писателем, знатоком человеческих душ, он с одного взгляда умел распознавать слабости. С Ники ему даже не понадобился этот навык; главная болевая точка Ники, на которую нажми и он сломается, была очевидна для любого, кто следил за новостями в последние десятилетия. Одного подозрения в связях с Гаррисоном хватало, чтобы Ники перестал доверять любому, будь то хоть бог, хоть дьявол. Герцог правильно рассчитал, важны тут не сами красочные схемы, а то чувство, что затопило душу Ники, когда имя Олландеров оказалось связанным с резервацией Тисири. Но чего добивался Герцог? Если он рассчитывал, что Ники передаст бумаги в ФБР, то зачем такие сложности? Дуглас был бы рад получить информацию напрямую от Герцога. Или Ники должен был опубликовать файлы и тем самым подмочить репутацию Олландеров? Ники не доверял заботе Герцога, но и не видел, что он мог получить, посадив зерно сомнений в самое сердце Ники. (- Ты знаешь, что семья Герцога в нефтебизнесе? – спросил Лео. - Откуда такие сведения? - В Википедии на страничке Герцога указано, что его отец владеет двадцатью пятью процентами "Вест-сайд Петролиум". Его отец и братья занимают разные высокие посты. Не удивлюсь, если и у Адама Герцога есть акции. - Нефтедоллары. Думаешь, в этом причина такой внезапной озабоченности Герцога? - А между тем объявлены конкурсы на добычу нефти в послевоенном Ираке. Каждая нефтяная компания на что угодно пойдет, чтобы получить эти подряды. И президент Буш вот-вот снимет вето на разведку новых нефтяных месторождений и использование континентального шельфа США. - Тогда почему Герцог не в таблоиды обратился со своей радужной схемой?) Дуглас был из тех, кто предпочитал умалчивать правду. Секретность ему, конечно, по работе положена, но он также считал, что чем меньше Ники знал, тем лучше Ники спал. (Это было неверно, лучше всего Ники спал, если за два часа до сна пятнадцать минут дышал по технике нади шодхана пранаяма.) Но с Дугласом Ники хотя бы был уверен, что тот ему не желал зла, всегда поможет и защитит. Ники уже привык, что в беседах с Дугласом важную для себя информацию он узнавал случайно, как незначительное примечание к совсем другой истории. (- Ты знаешь, как Перси попал к Гаррисону? – спросил Дуглас. - Перси говорил, что на него с мужем было нападение. Их машину окружили, водителя убили, а их в разные стороны растащили. Перси мужа никогда больше не видел. - Тебе это ничего не напоминает? Бандитское нападение на большой дороге. Хм, подозрительно. Гаррисон и сам не знал, кто заказал Йоханеса Вилсона. Задание было похитить Йоханеса и передать в условленном месте заказчику, а Перси убить на месте. Гаррисон решил забрать Перси себе. - А ты-то знаешь, кто стоял за убийством Йоханеса Вилсона? - Хороший вопрос. В апреле 1986 после теракта в Берлине Рейган проводил интенсивные консультации со всеми сторонами, вовлеченными в ливийский кризис. Йоханес был консультантом по вопросам экономики. В момент покушения он ехал в аэропорт, чтобы лететь в Вашингтон, где он должен был войти в состав группы аналитиков, которые помогали сенатору Вилсону. Сенатор Вилсон, отец Йоханеса, был против бомбежек Ливии. - Позиция сенатора Вилсона по Ливии так важна? - После бомбежек Ливии США наложили эмбарго на покупку ливийской нефти. Некоторые американские нефтяные компании понесли большие убытки, в частности и "Вест-сайд Петролиум".) Доктор Ван тоже любила недосказанность. Ники с ней часто и подробно обсуждал Гаррисона, его поступки и мотивацию, но она никогда не объясняла, почему Гаррисон не избавлялся от аввы. (Ники всегда боялся, что вдруг доктор Ван скажет "любовь", а это не то слово, которое он мог соотнести с Гаррисоном.) Но если подумать, то авва очень сильно отличался от других омег в резервации. Обычно омеги не задерживались в резервации более трех-пяти лет, а вот авва прожил четырнадцать. Гаррисон ему позволил оставить Ники, и, несмотря на промискуитет, что царил в резервации, Ники не помнил, чтобы Гаррисон интересовался другими омегами в сексуальном плане (мог побить, поиздеваться, помучить, но никого сам лично не насиловал). В свете того, что Ники узнал про караульных альф, такое странное отношение Гаррисона к авве по сравнению с другими омегами приобретало новое значение. (- Доктор Ван, Гаррисон - караульный альфа? - Возможно. - И вы не считали, что мне стоило это знать? - У меня нет уверенности. Родители Гаррисона отказались проводить обследование на караульный синдром. А после четырнадцати лет на этот тест нельзя полагаться. Во взрослом состоянии это можно выявить опытным путем: связка со стимулусом, запечатление, а потом не встает на других омег. - У него не встает? - Сам понимаешь, такие тесты нельзя проводить даже в тюремных условиях. А если и не встает, то это ничего не прояснит. Обыкновенная импотенция внешне ничем не отличается от караульного синдрома. - Получается, Гаррисон держал Лотиаса, потому что только с ним у него была эрекция? - Это бы многое объяснило. И поблажки Лотиасу, и то, что ты дожил до десятилетия и старше, и почему в последний день Гаррисон только Лотиаса не отправил на ферму. - Но через шесть лет он авву все равно убил. - У омеги нет такой зависимости, как у караульного альфы. Лотиас на свободе мог найти другого альфу, а вот для Гаррисона он был единственным. Поэтому и убил - раз уж не ему, так пусть не достанется никому. ) Ники видел Терри всего четыре раза, но уже понял, что тот любил говорить загадками. Но у него всегда были основательные причины для такой таинственности: в Нью-Орлеане Терри одурачивал неместного простачка, а сейчас в Лос-Анджелесе старался представить свою семью в лучшем свете. Ни в том, ни в другом случае нельзя было ожидать кристальной честности. (- Бьёрн рассказывал только о семье отца, той, что из Техаса. А про семью Андреаса ни слова не сказал. Вы с ними не общаетесь? - Я и Бьёрн с ними ни разу не встречались, - сказал Терри. - Точно не знаю, что случилось, авва не любит об этом говорить, но его отец из породы узколобых караулов. Авва с семнадцати лет не жил в отцовском доме. - Андреас сам удрал из дома или его выгнали? - Сам. Авва все делает сам.) Бьёрн обещал говорить правду, но не обещал говорить полную правду. Про себя он рассказывал милые семейные байки, но избегал объяснений, чем он занимался в ООО "Зеленый Бор", какую роль он играл в компании "Олландер Энерджи", что именно он знал о том, как создавалась нефтяная империя его отца. И он постоянно уходил от прямого ответа, чем он конкретно занимался в Лос-Анджелесе. Ники казалось, что "спекуляции на сырьевом рынке" - это какая-то отговорка, будто за этим скрывается что-то более серьезное, а может и незаконное. (- В первый день с тобой были бравые бойцы. Они вернулись в Нью-Орлеан? - Диего и Матиас? Они в Лос-Анджелесе, - сказал Бьёрн. - Они помогают мне в моем новом бизнес-начинании. - Вышибают деньги на улицах Чайна-тауна? - Я понимаю, что твое знакомство с Диего было не самым радушным. Но он не вышибала. У него экономическое образование, он мой первый помощник. Он много знает о рынках сырья разного происхождения. А Матиас - специалист в информационных технологиях.) Даже милый, заботливый Алекс не до конца раскрывал свои карты. Он был бизнесменом, контракт Герцога с его агентством был Алексу, наверняка, очень интересен. Еще бы, теперь агентство МакБрини сотрудничало не только с Виктором Мавром, но и с Адамом Герцогом. Хотя тут Ники был несправедлив по отношению к Алексу. Тот, конечно, врал много и серьезно, но всегда во благо Ники. Храня тайну Ники, он даже врал своему ладо. (- Родригас столько для меня сделал, что я теряюсь, как его отблагодарить. - Родригас очень хочет знать, кто есть Виктор Мавр, - намекнул Алекс.) - Ники, и ты тоже врешь, - напомнил Лео. - Я знаю. Ники врал с размахом: сразу всему миру. Виктор Мавр был фикцией, хотя вся серия "Пепел" от первого до последнего слова была чистой правдой. (Такая вот правдивая ложь.) Кроме масштабного обмана об авторстве "Пепла" за Ники числилось множество других грехов. Во время следствия по делу Гаррисона Ники врал о том, что случилось в резервации Тисири. Дугласу и Доминику он соврал, что не признает никого семьей, кроме будущего ребенка. Доктору Ван он постоянно врал, что у него все хорошо, а доктору Гонзалес, что совсем не ест шоколад. Он много чего утаивал от Бьёрна и не объяснял свои поступки. Вместо того, чтобы решать проблемы, он в одностороннем порядке забрал уже почти готовый контракт уз и прятался дома, как лживый трус. - И что делать? – спросил Ники. - Вот тебе еще одна почти цитата, - ответил Лео. – Любая правда одновременно прекрасна и опасна, поэтому действуй с большой осторожностью. xcviii. Утром 28 июня Бьёрну окончательно надоело, что его игнорировали. Ники вот уже более недели избегал общения, а Бьёрну, если судить по его все более эмоциональным смс-сообщениям, не нравилось, что его держали в неведении. Его можно было понять, Ники тоже злился, если кто-то отмалчивался вместо того, чтобы честно выразить свои претензии. Ники понимал недовольство Бьёрна, но в этой ситуации он ничего не мог с собой поделать: чем больше он думал об Олландерах, Герцоге, Эйре, тем меньше понимал, как же ему поступать, чтобы не было стыдно перед аввой, Перси и будущим ребенком. ("Так трусами нас делает раздумье", – сказал поэт и тысячу раз был прав.) - Месье Вильерес, тут стоит мистер Олландер, - позвонил секьюрити с вахты на входе. - Требует пустить. Говорит, что он ваш жених. Выяснять отношения через секьюрити было нелепо. Раз Ники вовремя, как взрослый человек, не назначил с ним встречу в каком-нибудь общественном месте, то теперь придется пустить его в квартиру. - Да, я его знаю. Пропустите его, пожалуйста. Ники сохранил на компьютере файл первого чернового варианта пятой книги "Пепла", над которым как раз работал. (У Ашенбаха была первая течка, первая влюбленность и первая победа. Жизнь кадета Ашенбаха налаживалась.) Он запер кабинет и спустился вниз, как раз когда в дверь позвонили. - Бьёрн, какая неожиданность. - Ты не отвечал на мои сообщения, - сказал Бьёрн и захлопнул за собой дверь. Они стояли на входе друг напротив друга. Ники загораживал проход в квартиру с каким-то капризным ожиданием, что его невежливость спугнет Бьёрна и тот развернется и уйдет. Бьёрн держал в руках сверток, судя по упаковке, из булочной на соседней улице. Он пришел сюда с явным намерением получить приглашение хотя бы на чашку чая. - Мне нужно было подумать. У меня появились сомнения, и мне надо было побыть одному. Я думал, ты понимаешь, что на меня не надо давить, что мне нужно время и свобода. Вот нигде не соврал, но дал понять, что настроения общаться у него не было. - Я готов был играть по твоим правилам, пока тебе ничего не угрожало. Но тут я узнал, что в мае ты оформил судебный запрет из-за преследований и харассмента. Я не могу оставаться в стороне, когда твоя безопасность под угрозой. - Что ты имеешь в виду? - Мы так и будем стоять у двери? Или, может, ты пригласишь меня присесть? Разговора не избежать. И судя по холодному тону Бьёрна, он будет непростым. Ники развернулся и пошел на кухню. - Я поставлю чайник. Тарелки в верхнем левом шкафу. Впервые в квартире Ники был альфа, с которым он переспал и который ему нравился. Воспитание аввы налагало на него обязанность быть гостеприимным хозяином, а инстинкты омеги требовали, чтобы он выказал себя партнером, достойным уз. Как вежливый хозяин, он предложит Бьёрну чай. Он мог лишь надеяться, что у него достаточно силы воли, чтобы удержаться и не припасть как разомлевший омега к плечу заботливого альфы. Инстинкты омеги постоянно выбивали почву из-под ног. Умом он понимал, что сейчас - время отстаивать свою независимость, иначе потом с ним считаться не будут. Сейчас надо четко дать понять альфе, где проходила граница между свободой Ники и правами орфанных уз. Но как бы его разум ни возмущался, что наглый альфа вторгался, куда его не просили, на уровне инстинктов его омеге такой напористый альфа казался очень сексуальным. Непостоянство, имя тебе – омега. - Спасибо, - сказал Бьёрн, когда Ники поставил перед ним чашку. - Ты надолго пропал, я волновался. Ники сел напротив Бьёрна за обеденный стол так, чтобы не прикасаться к нему ни коленом, ни рукой. Бьёрн пододвинул к Ники тарелку со слоеными пирожками. - Терри меня видел, уверен, он передал тебе, что со мной все хорошо. И я тебе послал сообщение, что мне надо побыть одному. Ники выбрал пирожок и надкусил его, он оказался со шпинатом. - Я понимаю, что тебя пугают перемены, поэтому был готов подождать. Но внезапно ты ушел в глухой игнор. И тут я узнал про судебный запрет. Ты ничего не говорил о том, что тебе угрожала опасность, и это меня волнует значительно больше твоего молчания. - Ты опять нанял детективов? - У меня тоже есть связи в полиции. Я понимаю, что ты не хочешь рассказывать о прошлом. Но это произошло, когда я уже был в Лос-Анджелесе. Мы в тот день на выставку ходили. И ты ни слова не сказал. - Это тебя не касалось. Эйра Вилсон была частью прошлого Ники. Того прошлого, что было мертво. Он не желал ей смерти, но в его будущем для нее точно не было места. Поэтому он хотел, чтобы Эйра, с ее угрозами и нездоровым интересом, оставалась именно в прошлом. Бьёрн так не считал: ему как альфе было важно, чтобы Ники делился с ним грузом своих потерь и чужого сумасшествия. - Николас, мне не нравится, что, как только появляется проблема, ты прячешься в свою раковину. Ты ничего не объясняешь, отделываешься односложными ответами, как будто я тебе чужой, или хуже того - враг. Ники, я тебе уже два месяца повторяю, что хочу быть твоей семьей, а в ответ ты прячешься от меня, а теперь еще отзываешь контракт уз. - В нынешнем виде он не полностью отражает мои требования. Бьёрн отодвинул чашку с недопитым чаем, сложил руки в замок на столе и придвинулся всем телом вперед, так что теперь Ники мог разглядеть недовольные складки вокруг рта. Ники очень хотелось отодвинуться или сесть на свои руки, чтобы случайно не прикоснуться к альфе. Ники выбрал еще один пирожок, держа его в одной руке, другой крошил на мелкие кусочки. - Ты уже потребовал раздельные спальни и двойную фамилию ребенку. Что еще ты выдумал? - Тебе не понравится. Ники собрал осыпавшиеся с пирожка крошки и облизал пальцы. Бьёрн резко выдохнул и отодвинулся, откинувшись на спинку стула. - Мне уже не нравится, что ты меня игнорируешь. Мне уже не нравится, что я не знаю, что тебя беспокоит. Мне уже не нравится, что тебе угрожают, а ты это скрываешь. Мне уже не нравится, что ты все время играешь мной. Я не давлю на тебя, но и ты, пожалуйста, уважай меня. Тут Ники задумался. Хотел ли он раскрывать свои карты? Бьёрн был прав в своих обвинениях: Ники вел себя с ним нечестно. Стоило принять решение и исполнять его до конца - только так можно было построить отношения. А Ники все еще хотел построить отношения с Бьёрном, так ведь? Все обвинения Герцога касались отца Бьёрна, а сын за отца не отвечал. Бьёрн не был замешан в кровавых аферах МедФарм, в этом Ники мог быть уверен. Если Бьёрн сможет вырваться из-под тени семьи Олландер, то у Ники не останется причин отвергать Бьёрна. Тогда будущее их отношений будет зависеть только от их личных желаний и способности идти на компромиссы. - Ты мне обещал не врать, - начал Ники медленно, тщательно продумывая каждое слово, потому что сейчас точность была важна как никогда. - Я сейчас тебе задам несколько вопросов, ответь мне честно. Если ты соврешь, то когда-нибудь я об этом узнаю. Может не завтра, может через год или десять. У меня есть связи в ФБР, деньги и покровительство среди сильных мира сего, так что не сомневайся, я узнаю. - И что случится, если я совру? - Если я об этом узнаю через год, то я заберу ребенка и брошу все свои связи и деньги на то, чтобы у тебя не было права подойти к нам. Если это случится через десять лет, то, может, уже будет и не один ребенок, может, два, или три, и я брошу все свои деньги и связи, чтобы ты ни одного из них никогда больше не увидел. - На кону стоит много. - И ставки будут расти, - согласился Ники и предупредил: - поэтому ответь мне сейчас правду, только правду и всю правду до конца. Бьёрн согласно кивнул головой и согласился на условия: - Спрашивай, я тебе отвечу настолько правдиво, насколько сам знаю и верю. - В апреле 1993 у тебя была операция по пересадке почки. Кто был донором, и где прошла операция? - Донором был мой авва. Операция была в больнице Нью-Орлеана. Если тебе это так важно, то я могу попросить авву прислать все документы. Документы его не интересовали. Сам он в них разобраться не сможет, а у Дугласа были свои каналы все проверить. Ники отодвинул пустую чашку и тарелку с остатками пирожков в сторону и, повторяя жест Бьёрна, сложил пальцы в замок на столе перед собой. Он несколько мгновений рассматривал свои руки: на тыльной стороне левой ладони до сих пор был виден блеклый шрам от наказания плетью за утащенный лишний кусок мяса. Однако, сейчас не время прятать взгляд, сейчас ему нужно было следить за реакцией Бьёрна. Глядя в упор ему в лицо, Ники задал свой главный вопрос: - Мне рассказали, что твой отец получал прибыль от МедФарм - фирмы, которая продавала органы омег из резервации Тисири. Что ты об этом знаешь? Удивление Бьёрна казалось искренним: он нахмурился и нервно передернул плечами. - Ты просил правду, - теперь Бьёрн говорил медленно, очевидно тоже тщательно подбирая слова, чтобы не было недопонимания. – Такие слухи ходили, но насколько я знаю, это происки конкурентов, дискредитация отца им выгодна. Он никогда не давал денег МедФарм, никогда не получал от МедФарм денег, никогда не продавал и не покупал органы. У моего отца есть враги, что понятно в таком бизнесе, они используют любую возможность, чтобы раздуть сенсацию из ничего. - Ты знаешь, кто распространяет такие слухи? - Я подозреваю. Поскольку ты просил говорить только правду, то больше ничего сейчас не могу добавить, потому что до конца не уверен. Но мне становится понятнее твое поведение в последнее время. - Согласись, это серьезное обвинение. Особенно принимая во внимание мою историю. - Но ты же понимаешь, что я-то точно не мог быть в этом замешан! Я тогда был ребенком и учился в колледже! - На деньги, полученные от продажи органов? Ники сразу же пожалел, что задал такой вопрос. Это был эмоциональный удар ниже пояса, а они сейчас пытались разобраться в фактах. Время для чувств и эмоций будет позже. - Прости, это было низко, - извинился он, заставляя себя не прятать взгляд, а смотреть прямо в глаза Бьёрна. Тот лишь устало улыбнулся и кивнул. Ники собрал пустые чашки и отнес их в мойку. Он снова поставил чайник. Им обоим нужна была пауза, чтобы перевести дыхание. Правда, смешанная с болью воспоминаний, создавала напряженную атмосферу. Сейчас он должен был решить, доверял ли он Бьёрну. С этим решением ему придется жить и воспитывать ребенка (или детей, как он только что необдуманно пообещал Бьёрну, тот, наверняка, эту оговорку взял себе на заметку). От этого решения нельзя будет отступать ни при каких обстоятельствах, сомнения будут разрушительны для его психического состояния и благополучия детей. Ники хотел верить Бьёрну, хотел создать обещанную семью. Теперь ему оставалось лишь поставить одно условие. Если все, что он понял о караулах, правда, то Бьёрн его примет. Если все, что он понял о Бьёрне, правда, то в ответ он потребует от Ники пожертвовать не меньшим. Ники поставил на стол чашки со свежим чаем. Бьёрн молчал, оставляя за Ники право выбрать, в какую сторону повернуть переговоры. - Ты знаешь, кто мой авва? – наконец Ники решил, с чего начать самый важный разговор своей жизни. - Да. - Ты знаешь, кто мой биологический отец? - Да. - Я не могу связать свою жизнь с семьей, в отношении которой у меня есть хоть малейшие подозрения, что она получала деньги от преступлений Гаррисона. Ники тут сделал паузу, но Бьёрн ничего не сказал. Он медленно пил чай и ожидал продолжения. (Бьёрн значительно лучше сдерживал свои эмоции. Потому что он альфа? Или потому что он не беременный?) - Если ты хочешь жить со мной, воспитывать вместе ребенка, то вот мое главное условие. Я хочу, чтобы ты полностью вышел из бизнеса отца и перестал быть его наследником. Я понимаю, что ты сам не был связан с МедФарм, поэтому тебя лично я ни в чем не подозреваю. Но я не могу жить с тобой с постоянным опасением, что ты унаследуешь деньги, полученные за продажу органов людей, которых я знал. Бьёрн все еще молчал, но теперь он, очевидно, обдумывал условие, выдвинутое Ники. Торопить его не стоило, но Ники чувствовал, как в груди колотилось сердце. (Конечно, он не мог почувствовать, как бьется сердце малыша, но он представлял себе, что в таком же бешеном ритме напряженного ожидания.) - Ты хочешь, чтобы я вышел из бизнеса отца? – уточнил Бьёрн. - Да. Полностью отказался от денег и бизнеса Хильдеварда Олландера. Я уверен, голодать мы не будем, ты уже успел в Лос-Анджелесе новую фирму основать. - Если я перестаю быть преемником отца в его компании и больше не работаю на него, то мы заключаем брак? А вот и условие Бьёрна. Как Ники и подозревал, оно такое же бескомпромиссное, как и требование Ники. - Не так быстро, - попытался уклониться от прямого ответа Ники. – Но ты в правильном направлении мыслишь. Бьёрн недовольно покачал головой. - Ты от меня требуешь отказаться от одной семьи, взамен не предлагая другую. Это несправедливо. Поэтому я соглашусь на твое условие, если ты согласишься на брак со мной. Ники встал из-за стола, чтобы увеличить расстояние между собой и альфой. Он прислонился к мойке, спиной к Бьёрну, и рассматривал в окно палисадник старшего комендор-сержанта Томблей (грядки формировали правильный пятиугольник). Да, он сам себя загнал в угол: он предполагал, что Бьёрн потребует заключение брака, и все равно выбрал этот путь. Естественно, что Бьёрн воспользовался такой прекрасной возможностью. Они пока не семья, они - переговорщики, потому имели право атаковать оппонента в самое незащищенное место. Оставалось надеяться, что в браке Бьёрн будет более милосердным. (Надежда - это, конечно, прекрасно, но в брачный контракт он пропишет все ситуации, что сможет сам придумать и что мистер Хаверстон припомнит из своего богатого опыта.) - Если тебе надо подумать, то мы можем обсудить все еще раз завтра, - предложил Бьёрн. - Зачем ждать, если все можно решить сегодня, - ответил Ники, все еще рассматривая пятиугольный розарий. Он повернулся к Бьёрну. Такие вещи надо говорить в лицо. - Хильдебьёрн Олландер, я выйду за тебя замуж при условии, что ты полностью выйдешь из бизнеса отца и никогда не возглавишь его компанию. - Свадьба до рождения ребенка. - Регистрация, свадьбу я не хочу. Ники торговался до последнего. Июль 2008. xcix. Несмотря на драму, которая теперь до краев наполняла его жизнь, Ники сдал Алексу первый черновик пятой книги "Пепла" точно в срок – первого июля. В офисе агентства МакБрини они заперлись в кабинете Алекса и распечатали три копии "Пепельного долга": для Алекса, для Ники и для мистера Хаверстона. - Я хочу начать вносить изменения уже в августе. Ты успеешь прочитать? - Обычно ты делаешь перерыв на два месяца. - Но сейчас нет времени. У меня остается лишь три месяца, чтобы подготовить окончательный вариант для издательства. - Будет лучше, если ты сдашь готовый манускрипт до родов, - согласился Алекс. - Тогда у нас останется семь-восемь месяцев, чтобы редактор еще раз все вычитал, а ты на основании его правок подготовил текст к печати. Но ты уже не в первый раз это делаешь, так что справишься. Ники уже редактировал рукописи предыдущих книг серии "Пепел", но до нынешнего момента он это делал без маленького ребенка на руках. Работа над текстом требовала много времени, усидчивости и свежести мыслей. Даже если он сдаст манускрипт до родов, то вычитка и внесение изменений займет несколько месяцев. Все книги о маленьких детях утверждали, что в первые месяцы жизни младенца родителям можно забыть о сне. Ники надеялся, что это лишь страшилки: сон ему будет жизненно необходим. - Если не будешь справляться, наймешь няньку и заставишь альфу вставать по ночам, - посоветовал Алекс, скорее всего опираясь на свой опыт. Алекс сообщил дату выхода четвертой книги - 21 марта и дату премьеры первого фильма "Пепла" в Лос-Анджелесе - 25 октября, как раз в день рождения Ники. - У меня будет десяток билетов. Ты можешь прийти с альфой, никто и не обратит на вас внимания. - Скорее всего, нет, - отказался Ники. - Это слишком близко к дате родов. Я лучше потом дома посмотрю. Диска у них еще нет? - Я уверен, что Виктору Мавру киностудия подарит одну из промо-копий фильма еще до премьеры. Хочешь? Ники тогда сможет устроить дома просмотр. Пригласит Лео (и может быть Бьёрна, если в тот момент захочет оказать ему особую милость) и можно будет, не боясь журналистов, заламывать руки и закатывать глаза с возгласами "не верю", "все неправильно". Пожалуй, это будет интересный вечер. - Мы сделали несколько рассылок по поводу акции на сайте Мавра, так что сейчас ожидаем увеличения количества фанарта. У нас еще два месяца, не забывай просматривать и всем раздавать "сердечки". - Больше нет плагиата? – поинтересовался Ники. - Нет, сейчас фандом увлечен дебатами о генетике. - Боюсь спросить, что их на это сподвигло. - У кадета Ашенбаха светло-серые глаза, ты об этом написал еще в первой книге. Но вот цвет глаз родителей нигде не указан. Фанарт, на котором у обоих родителей карие глаза, вызвал бурное обсуждение - возможно ли такое в принципе. И какими только вопросами не задавались фанаты! Их внимание к мелким деталям порой приводило Ники в восторг, но чаще пугало. - Тебе лучше никогда не сообщать, какого цвета были глаза у родителей Ашенбаха, а то часть фанарта сразу станет несоответствующей канону, - посоветовал Алекс. Ники послушно кивнул в знак согласия. Как объяснил Алекс, для фанатов канон – это святое. Даже автору на него нельзя посягать. - Четвертого июля приезжай к нам на барбекю. Начинаем в полдень, - пригласил напоследок Алекс. - И альфу своего привози. - Смотрины устроите? – уточнил на всякий случай Ники. - Можем немного припугнуть, если хочешь. Мне как раз практика нужна, моего старшего уже стали приглашать на свидания. c. - Тебе уже лучше? – спросил Ковальски. Ковальски очень переживал, что Ники неделю не появлялся в центре "Палаццо". Доктор Гонзалес посоветовала воздержаться от чрезмерной нагрузки, и Ники, следуя врачебным предписаниям, отменил занятия йогой. - Ковальски, у меня двадцать первая неделя беременности. Теперь я все чаще буду отменять занятия. Надо найти полноценную замену. Они сидели в административном офисе в "Палаццо". Ковальски заполнял очередные документы на получение социальной дотации для центра, а Ники отмечал, сколько занятий он провел в последний месяц и их посещаемость. - Ты говорил, что готовишь на замену двух бет из своей группы, - припомнил Ковальски. - Что-нибудь из этого получилось? - По моему мнению, Тара и Люси могут самостоятельно вести занятия. Но они считают, что не готовы. А еще мне кажется, что они на меня сейчас злятся. - Они обе отказались на прошлой неделе, когда администратор попросила их заменить тебя. Ники эта новость не удивила, но сейчас у него своих проблем хватало, чтобы еще переживать из-за расстроенных чувств обиженных бет. Люси и Тара не захотели принять его извинения, значит на них полагаться больше не придется. - Ковальски, ты вырос во Флоренции? – спросил Ники. - Я вырос в Хьюстоне. - Почему ты выбрал именно этот центр? Есть какая-то особая история? Например, первый хулиган, которого ты арестовал в Лос-Анджелесе, был из Флоренции. Он рассказал трогательную историю, что продает наркотики в переулках около школ, чтобы оплачивать лечение раковой опухоли матери. Ты его тогда отпустил, а он через сутки умер от передозировки в темной подворотне. Тебе было стыдно, ты пошел искать его маму и узнал, что она заправляет нелегальным борделем. Рака у нее не было, зато был хронический алкоголизм. Ты пал перед ней на колени с просьбой простить, а она сплюнула сквозь щербатые зубы и сказала: "В делах обретешь ты прощенье свое". Ковальски рассмеялся. - Тебе б сценарии писать для Голливуда. У ФБР есть программа по работе с молодежью. Те часы, что я провожу в центре, засчитываются мне в рабочий стаж. А "Палаццо" - потому что, когда я начинал, именно тут был нужен инструктор курсов самообороны. - То есть ты тут государственную пенсию зарабатываешь? - Да. Боюсь тебя разочаровать, но обошлось без пафосно-трагической истории, только прагматизм, - объяснил Ковальски и спросил в свою очередь: - А ты почему продолжаешь приходить в центр? Уверен, что мои угрозы пожаловаться доктору Ван на тебя уже не действуют. - Потому что кому-то надо вести занятия йогой по вторниками и четвергам. Ковальски глубокомысленно хмыкнул, Ники показалось, что его неверно поняли. Ники проводит занятия в "Палаццо" не ради абстрактной благотворительности, он не считал, что он должен хоть что-то обществу вокруг него. Занятия йогой были для него способом выразить благодарность людям, которые много для него сделали: Ковальски, который за ним присматривал в Лос-Анджелесе, и Перси, который его воспитывал в резервации Тисири. Ради дружбы с Ковальски и ради памяти Перси Ники два раза в неделю приходил в "Палаццо". Ники было двадцать семь лет. Он родился в тюрьме и первые двенадцать лет прожил в тюрьме. Мало кто в "Палаццо" мог тягаться с ним по степени жизненного трагизма (хотя это и не было соревнованием, но человеческая порода такова, что всегда интересно сравнивать свою судьбу с чужой). Ники не уважал тех, кто говорил: "В Южном Лос-Анджелесе нет никаких возможностей изменить свою жизнь". Нет возможностей – это, когда руки в наручниках и кляп во рту. Большинство историй в "Палаццо" были историями неудач, лени и депрессий. Конечно, трудно выбираться со дна, но Ники твердо верил, что на свободе жизнь можно изменить всегда. Поэтому его никогда не трогали плаксивые рассказы о том, что кто-то ради пары тысяч долларов готов был рискнуть оказаться в тюрьме. "Тебе не понять, - говорили ему. – У тебя много денег". "Это вам не понять, - хотелось заорать на них в ответ. – Вы родились не в тюрьме. Две тысячи баксов – это слишком низкая цена за свободу". ci. - А кофе все дорожает, - сказал Лео, выкладывая двадцатку на прилавок. - Меня это тоже беспокоит, - согласился Ники, усаживаясь за столик в кафе "Балкон" на Олимпийском бульваре. – Может, это признак заката западной цивилизации? - В финансовых новостях Си-Эн-Эн рассказывали, что агрессивные спекуляции на фьючерсах кофе привели к моментальному росту розничных цен. Их эксперт сказал, что экономика у нас уже глобализирована, но при этом эксплуатация ресурсов происходит в беднейших странах, а накопление денег - в богатейших. Поэтому существующий мировой порядок нестабилен. - Если цивилизация рухнет, то надеюсь с ней и институт брака, - мрачно сказал Ники, размешивая мед в чае. - Ты мечтаешь об апокалипсисе, чтобы избежать брака! – пришел в восторг Лео. - Боюсь, что кроме внезапного краха мирового порядка, у меня больше не осталось причин не выйти замуж за мистера Хильдебьёрна Олландера. Лео рассмеялся и забрал у Ники мед, пока он всю банку в чашку не вылил. - Посмотри на это с другой стороны: брак будет заключен на твоих условиях. В ваших отношениях именно ты задаешь тон и определяешь правила игры. Это большой успех. О да, несомненный триумф! Будет что ребенку рассказать: отец и авва познакомились в туалете, а обоюдный шантаж привел к браку. - У тебя скоро свадьба. Ты к ней уже готовишься? – спросил Лео. - Свадьбы не будет, - рассказал о своих планах Ники. - Юристы подготовят брачный контракт, я его изучу от начала до конца, а потом оформим лицензию на брак. - Никакой романтики! Когда хоть произойдет сие знаменательное событие? - Не раньше осени. Брачный контракт надо согласовать, и Бьёрн должен выполнить свою часть уговора. cii. На праздничное барбекю у МакБрини Ники пригласил не только Бьёрна, но и Терри. Младший Олландер почему-то не спешил возвращаться в Нью-Орлеан. Может у него была еще какая-то цель, а может он просто хотел отдохнуть от родительского надзора. - Я приготовил картофельный салат по-креольски и яблочный сидр, - сказал Терри. Ники заметил в багажнике машины Бьерна два огромных чана. Терри не промахнулся с количеством салата, у МакБрини на празднования Дня Независимости всегда собиралась толпа народа. Ники поставил сверху подносы с глазированными цельными яблоками, мини-МакБрини потребовали это рождественское угощение, когда он спросил, что привезти на барбекю. - МакБрини живут в Беверли Хиллз, - объяснил дорогу Ники, пристегиваясь на пассажирском месте. Бьёрн вбил в навигатор адрес, и машина тронулась с места. - Алекс МакБрини – твой начальник? – спросил Терри с заднего сидения. - В какой-то степени. Он мне передает заказы, но не может указывать, какими должны быть мои отчеты. Я дружу с его ладо Родригасом и их шестью детьми. Хотя должен признаться, я постоянно путаю их имена, поэтому они для меня мини-МакБрини под номерами от одного до шести. - Кроме семьи кто-то еще будет? – спросил Терри. - Да. Алекс каждый год приглашает и клиентов, и партнеров. Там могут быть актеры, продюсеры, писатели – это же Голливуд. - А Виктор Мавр будет? - Извини, Терри, все, кто работает на агентство МакБрини, подписывают соглашение о неразглашении тайны Мавра. Поэтому ничего не могу тебе сказать. Рядом улыбнулся Бьёрн, но его огромные черные очки скрывали почти половину его лица, так что было сложно разглядеть его эмоции. Эта улыбка в равной мере могла быть и насмешливой, и горделивой. Бьёрн припарковал машину около дома МакБрини среди пары дюжин других машин. Пока они вынимали из багажника кастрюли с салатом и подносы с яблоками, к ним подошел семилетний мини-МакБрини № 4. - Ники, это твой жених? - Тот, который негодяй-проходимец? – спросил подбежавший к брату пятилетний мини-МакБрини № 5. - Нет же, тот, который вот-ведь-сукин-сын, - поправил своего фра мини-МакБрини № 4. - Эти двое – не мои, - сказал подошедший Родригас, указывая на своих младших детей. - Нам их вчера подкинули. Бьёрн рассмеялся, включая на полную катушку свое обаяние, снял черные очки и подал Родригасу руку. - Бьёрн Олландер, а это мой младший фра Терри. Спасибо за приглашение. - Я рад, что вы приехали. Мы все сгораем от нетерпения познакомиться с избранником Ники. - Я это уже понял, - сказал Бьёрн, бросив взгляд в сторону двух мини-МакБрини, что спрятались за спиной у своего аввы. - Родригас, давай отнесем все на кухню, пока на жаре карамель с яблок не потекла, - предложил Ники. Родригас подхватил один из подносов и пошел к дому. Его мини-МакБрини семенили рядом, продолжая цепляться за его ноги, при этом постоянно оборачиваясь на следовавшего за ними Бьёрна. ciii. - Это Рах Кавелутус? – спросил шепотом Терри, указывая куда-то вправо. Ники посмотрел в том направлении. Точно, Рах Кавелутус и мадам Сиси. - Да. Алекс вроде с ним хочет совместный проект запустить. Тебя познакомить? - Будь так добр. Ники поцеловал мадам Сиси в щеку ("Ты такой милый, Ники"), спросил у Раха, как успехи с зомби-проектом ("Алекс и я начинаем рекламу этой осенью в социальных сетях"), и оставил Терри общаться с голливудскими звездами ("А вот может ли стать блокбастером двухчасовой фильм про то, как программисты-студенты в комнате общаги пишут коды, которые изменят общество?"). На заднем дворе дома МакБрини между бассейном и оранжереей под навесом было установлено два гриля. За одним из них управлялся Алекс, как и положено альфе-главе семьи. А вот второй быстро захватил Бьёрн. (Ники слышал как это произошло: "Если бы в Техасе так пожарили мясо, вас бы арестовали за попытку массового отравления". – "Но мы не в Техасе!" – "А это не мясо! Это уголь для рождественского камина!") - Тебе мясо или хот-дог? – спросил Бьёрн. - Хот-дог. Бьёрн положил сырую сосиску на гриль. - Ники, у меня уже есть готовая, - предложил Алекс. - Не бери у него. Я видел, как на том гриле жарили креветки, - предупредил Бьёрн. - Алекс! – возмутился Ники. - Это ж святотатство - жарить в День Независимости что-то кроме сосисок и мяса! - Родригас каких-то вегетарианцев пригласил, - попытался оправдаться Алекс. Бьёрн лишь улыбался и переворачивал на гриле кусочки мяса и сосиски. Потом он в булку положил зажаренную сосиску, полил ее горчицей и щедрой рукой насыпал сверху зеленого лука. Ники присел рядом в тени и наблюдал, как Бьёрн продолжал хозяйничать за грилем. Он улыбался всем одинаково приветливо: что бетам в бикини, что омегам в крошечных шортах, что мини-МакБрини и их друзьям. Он никому не позволял хватать еду с гриля, накладывал на тарелки сам и всегда с пожеланиями приятного аппетита. Он пил лишь лимонад и отказывался от всех бутылок пива, что ему подносили все те же беты в бикини и омеги в шортах. (Мини-МакБрини и их друзья приносили только неопознанные съедобные объекты, которые они хотели обжарить на гриле. Эти все дары Бьёрн отправлял к Алексу, ибо, как оказалось, он принадлежал к барбекю-пуристам: на гриле место только мясу.) - Советую поскорее на него кольцо надеть, - сказал Родригас, присаживаясь рядом. – А то этот парад будет бесконечен. Перед Бьёрном выстроилась очередь из полуголых омег и бет, все явно не старше двадцати. Бьёрн больше следил за мясом на углях, чем за прелестями, что демонстрировали юные соблазнители. - То есть тебе он понравился? – спросил Ники. - И ты благословляешь наш брак? - Я знаю, что это не то, что ты хотел, - сказал Родригас. - Но то, что ты хотел, скажем честно, было не очень красивым обманом. Ники с этим не спорил, но уже давно он забыл о том, что он хотел, когда в феврале отправился в Нью-Орлеан. За эти месяцы правила игры несколько раз сменились. - Я вижу большой потенциал, - продолжил Родригас. – Я думаю, если ты позволишь себе расслабиться и довериться ему, то вы будете счастливы вместе. - Ты тоже считаешь, что я слишком напрягаюсь? - Ники, милый, - сказал Родригас. – Ты - как натянутая струна. Страшно прикоснуться, потому что может в любой момент лопнуть. Чтобы показать Родригасу, что он умел расслабляться, Ники поплавал в бассейне (в той части, где плескались мини-МакБрини, а не в той, где молодые и сексапильные омеги и беты прыгали с мостика). Потом с мини-МакБрини №2 (одиннадцать лет) и № 3 (девять лет) устроили засаду с водными пистолетами на старшего из детей МакБрини (ему уже было четырнадцать, так что, пожалуй, он уже не "мини") и его друзей. И напоследок научил мини-МакБрини № 5, что если оставить целую коробку мороженого на солнцепеке, то оно превратится в молочный коктейль, который можно пить через трубочку. Около шести вечера Ники начал собираться домой. Он хотел вернуться в квартиру засветло, пока нигде не начались фейерверки. Он закроет все окна, опустит жалюзи, включит классическую музыку, нальет ванну с ароматическими маслами и будет читать новый итальянский роман. Пока вся Америка будет стрелять огнями в небо, он притворится, что наступил конец света и в живых остался только он один. - Терри решил остаться подольше, - сказал Бьёрн. – Он всегда может вызвать такси. Терри что-то увлеченно обсуждал с Рахом и другими представителями голливудской богемы. Ники был уверен, что Терри сможет о себе позаботиться, да и МакБрини проследят, чтобы все гости благополучно разъехались по домам. - У вас красивый дом и отличные дети, - сказал Бьёрн, прощаясь с хозяевами. - Мы были рады познакомиться с тобой и Терри, - в тон ему вежливо ответил Родригас. - Спасибо за помощь с грилем, - добавил Алекс. Около машины их нагнал мини-МакБрини №4. - Ники, авва сказал, что у вас не будет свадьбы, а я так хотел быть свадебным пажом! Бьёрн смеялся всю дорогу до дома Ники. +++++++++++++++Примечания к тексту+++++++++++++++ ВАЖНО: Очень упрощенная интерпретация событий международной политики и войн. Это любовный роман, а не политический триллер. Международная политика: - Конфликт в Ливии. Про конфликт в Ливии почитайте в Википедии и в актуальных новостях. То, что сейчас происходит в Ливии, является прямым следствием событий 1980-х. Что важно для сюжета: 5 апреля 1986 ливанские террористы взорвали дискотеку в Западном Берлине, в ответ на это 15 апреля ВВС США начали бомбежку Ливии. После военных действий администрация США наложила санкции на продажу ливийской нефти. К концу июня 1986 года все американские компании полностью покинули Ливию. Вопрос о том, какие финансовые потери понесли американские нефтяные компании, очень сложен, поэтому его я даже не хочу затрагивать (кому интересно, почитайте современные экономические обзоры о Ливии). Американские компании возобновили добычу нефти в Ливии в 2004 году. - В 2008 после войны в Ираке была проведена реструктуризация нефтепромышленного комплекса Ирака. Права на добычу и продажу нефти получили британские и американские компании. Многие политико-экономические обозреватели высказывались, что в войне в Ираке проиграл Ирак, проиграла Америка, но выиграли международные нефтяные корпорации. Техника нади шодхана пранаяма - особая техника йога дыхания. Помогает расслабиться и успокоить нервную систему. "Любая правда одновременно прекрасна и опасна, поэтому действуй с большой осторожностью". Это мой вольный перевод и перефразировка цитаты из "Гарри Поттер и философский камень" Дж. К. Роулинг. "The truth is a beautiful and terrible thing, and should therefore be treated with great caution" "Так трусами нас делает раздумье" - Шекспир "Гамлет". 4 июля - День Независимости - национальный праздник в США. В этот день принято устраивать барбекю и фейерверк.