Вернусь

Октябрь 2014, Москва       Ида старательно красила нежно-розовой помадой губы, придирчиво осматривая своё отражение в зеркале, и до того увлеклась, что не заметила зашедшую в комнату Илву. Младшая сестра оценивающе оглядела девушку и фыркнула: — Ты опять куда-то собралась куда-то со своими дружками-рэперками? — последние слова она выплюнула с такой неприязнью, что Берзинс-старшая затряслась от злобы.       В то время Ида ещё весьма остро переносила подобные слова от разных людей, в особенности если они принадлежали сестре или её глупым подругам, а потому девушка тут же развернулась к застывшей у двери и опирающейся на косяк Илве.       Та стояла спокойно, чуть наклонив голову и скривив губы в презрительной улыбке, всем видом показывая своё отношение к старшей сестре, которую ничуть не уважала. — Ну? Что молчишь? Или я наконец права? — спросила она. — Выйди вон, мелочь, — проговорила Ида, стараясь держаться спокойно, но волны гнева уже подкатывали, готовясь вырваться наружу. — Оу, Ид, а я ведь могу рассказать предкам, что ты побежала с какими-то маргиналами слушать свою дурацкую музыку и курить всякую дрянь, — на миловидном лице младшей Берзинс, постоянно покрытом толстым слоем пудры появилась кровожадная улыбка. — Как интересно! А как думаешь, мне стоит напомнить отцу про то, как ты накурилась с Никитой и едва не потрахалась с ещё каким-то чуваком по пьяни? — ухмыльнулась Ида и поправила на талии джинсовую чёрную юбку, в которую заправила объёмную белую футболку от Nike. — Папочка давно меня простил, а если я скажу, что ты пошла гулять с этими лоботрясами, то он запрёт тебя дома! Даже, если ты ничего не принимала, — сказала Илва, совершенно бесстыдно ухмыляясь. — Послушай меня, сестричка, — старшая Берзинс резко подалась вперёд, прижав девушку к стене. — Если ты, распиздяйка, ещё раз будешь мне угрожать подобной ерундой, то я покажу папе твои голые фото, которые ты скидывала своему бывшему и которые он разослал двум десяткам своим знакомым. Посмотрим, что он скажет на это. И ещё, отец, в отличие от тебя, мне доверяет и знает, что я ни за какие деньги не стану пихать себе в нос всякую гадость, а твоя репутация, дорогуша, уже один раз поколебалась. Итак, ты всё ещё собираешься жаловаться?       Глаза Илвы широко открылись, а губы нервно задрожали, как и она сама. Девушка с минуту смотрела на сестру, в глазах которой полыхало адское пламя, а после кивнула, тряся головой как болванчик. — Замечательно. А теперь пошла вон из моей комнаты, — Ида тут же отпустила сестру, и та, пятясь, покинула комнату старшей Берзинс.       Оставшись одна, девушка вернулась к зеркалу, продолжая заниматься собой. Несмотря на то, что она сильно припугнула Илву, боязнь за то, что её секрет будет раскрыт, всё же присутствовала, так что спокойно собираться на концерт к парням Берзинс уже не могла.       К сожалению, подобные сцены в их семье не были исключением и редкостью, скорее уже обычным делом, поэтому Ида не сильно переживала по поводу того, что задела тонкие чувства младшей сестры, которая сейчас, скорее всего проверяла, на месте ли её нюдсы.       Раздался звонок телефона, и девушка тут же ответила, поставив на громкую связь и продолжая красить брови. — Алло, детка, ты скоро? Мы уже к тебе почти подъехали, — из трубки звучал голос Депо. — Тём, я уже почти всё, — ответила блондинка. — Только вы к самому дому не подъезжайте, меня сестра спалить может, остановитесь через дом, хорошо? Я сейчас выхожу. — Понял! — сказал Кулик и отключился.       Надев любимые кроссовки и захватив сумочку через плечо, Ида накинула тонкое осеннее чёрное пальто, замотала небрежно шарф, закрутила на голове лёгкий небрежный пучок и вышла из квартиры, не забыв напоследок одарить многозначительным взглядом Илву, вышедшую закрыть за ней дверь. Декабрь 2021, Санкт-Петербург       Когда Ида с пьяной в дерьмо Соней и поддерживающей её за руку Кариной покинула дом, где проходила вечеринка Артёма, уже светало. Занимался серый пасмурный рассвет, плотная стена белых туч не пропускала ни одного солнечного луча во мрачное царство холода и тьмы. Тусовка продолжалась до половины седьмого утра, но последние два часа никто уже не был в состоянии ходить и говорить, лишь только нетрезво мыча что-то непонятное и с трудом ворочая языком.       Иде казалось, что эта треклятая ночь никогда не закончится и что она так и останется сидеть там наверху наедине с хозяином вечеринки и молча сверлить взглядом его татуированную спину, рассматривая новые шедевры на тощем теле. Но нет, все закончилось, и уносимая обратно в Питер в чёрном минивэне, брюнетка, погружённая в состояние полудрёмы и думая об Артёме, их странном ночном разговоре, прошлых отношениях, которые Берзинс и любила и ненавидела всем сердцем.       Ида хотела спросить Депо о том, любит ли он ещё хоть что-то в ней, помнит ли он ещё ту хрупкую нежность, что цвела меж ними пять лет назад. Но она знала, что унизится перед ним, задав этот вопрос, признав свою зависимость от него. — Ты мутишь с Глебом, да? — вспомнился ей вопрос Бульвара, когда они стали говорить на более отвлечённые темы и старались не касаться прошлого. — Да. Мы вместе с конца июня, — сухо отвечала Ида, стараясь не встречаться взглядом с Депо.       Она знала: если посмотрит тому в глаза, то попадётся в те же сети снова и уже не вылезет. — Круто, — усмехнулся рэпер и закурил. Дым рассеивался по полупустой комнате, пропадая из глаз светло-серой тенью. — Стабильности хочешь, да? — лукаво поинтересовался Кулик, заглядывая в глаза девушки против её воли и снова приковывая её взор к себе. — Почему ты интересуешься этим? — Просто я ни за что не поверю, что после стольких лет ты вдруг воспылала чувствами к Голубину, — опять смех, опять эти его издевательства и насмешки, подколы и неуместные шутки!       А ведь она помнила Кулика совсем другим, когда он был нежен и терпелив ко всем её странностям и глупостям. Очнись, Ида, так много времени прошло с тех пор, перед тобой сейчас другой человек. Человек, который видел тебя насквозь, чувствовал все, что происходило с тобой и улавливал малейшие изменения в твоих эмоциях. — Это тебя не касается, — отрезала Ида, поднимаясь с кровати и покидая комнату, чтобы оставить Депо наедине с собой. Тот опять усмехнулся, улыбаясь одной стороной рта. — Я не прощаюсь, Ида Улановна.       Минивэн ехал быстро, так что через полтора часа девушка была уже в гостинце. Вещи латышка собрала ещё вчера, так как в двенадцать у неё должен быть поезд в Москву, где её ждал в нетерпении Глеб. Она уже не хотела к нему и больше не винила себя в этом, удивительно, правда?       Им предстоял серьезный разговор, способный окончательно разрушишь их идиллию, однако девушка уже не страшилась. Голубин должен войти в её положение, просто обязан. С этими мыслями она и уснула, обняв подушку руками, сняв кое-как макияж и стянув кроссы у самой кровати. Поставив будильник на половину одиннадцатого, со спокойной душой латышка отрубилась, наплевав на то, что засыпала в одежде. Хотя бы два часа сна она заслужила.       Петербург просыпался, серое небо становилось белым, пошёл снег, напоминающий мелкий гусиный пух. Депо, приехавший так же, как и остальные к себе на квартиру, спал один на широкой кровати, раскинув в стороны руки. На столе покоилась пачка сигарет и опустошенная бутылка водки, а из раскрытых штор светлел день. Когда Ида уехала, Артём ещё долго смотрел вслед удаляющемуся минивэну, точно зная, что в нём устроилась спать по дороге до Питера его бывшая.       Читателю не стоит думать, что только лишь Берзинс эмоционально задела эта странная встреча. Артём тоже пребывал в каком-то странном состоянии, ворочая в голове мысль о том, как сильно изменилась та, по которой он страдал ещё два с половиной года после отъезда из Москвы сюда. Она выглядела совершено не прохожей на ту Иду, которую он помнил. Он, пока ехал домой в такси, просматривал концерты Иды, в частности тот, прямиком с которого она прикатила к нему на тусовку, кстати, без особого желания. Да и то, что Соня Петрова, поставлявшая ему бухло, дружила с ней, оказалось огромным сюрпризом для рэпера. А ведь у неё раньше не было ни одной подруги, она кроме них с Глебом никого не знала и не хотела знать!       Берзинс не отличалась ангельским характером, да и сам Артём не мог назвать себя идеальным мужчиной, но раньше они оба были чище, более открытыми к жизни и людям. За пять лет они оба очерствели, потеряли свет, ушли в бесконечную тьму, которая поглощала их изнутри. И Ида, и Артём, всегда занимались самокопанием вместо того, чтобы действовать. Идеально, правда? Можно ли было сказать, что их любовь держалась на честном слове? Определённо нет. Просто их обоих разлучила неуверенность, молодецкое стремление к чему-то высшему и желание покорить весь мир, совершенно забыв о другом, важном для них человеке. Кулик, как он сам понимал, с головой ушёл в это желание, не заметив, как медленно, но верно терялась в пелене его музыкальных побед маленькая беззащитная девочка Ида. А теперь она вернулась к нему взрослой женщиной с которой уже общаться будет не так-то просто. Сам Бульвар видел в себе кардинальные изменения, с которыми Берзинс придётся мириться, если, конечно, она захочет продолжить общение.       А теперь она тоже занята рэпом, концертами, тусовками и прочей жизнью артиста. Да, она дорвалась до этого заветного момента, и сейчас она, кажется, сильнее понимала его и Глеба. А Депо, между прочим, знал о её туре. Она держалась неплохо, видимо, эйфория помогла справиться с трудоднями такой жизни. Как и ему самому когда-то, как и Глебу, Максу и другим участникам Янграши. А потом она привыкнет и поймёт, что такое дурнота в туре, что такое тряска в машине и вечная усталость от перелётов в самолёте. Да, это все ожидает девушку уже скоро, когда она поедет в тур с Фараоном. С ним…       Странно, но когда Глеб и Артём были друзьями, Кулик, зная о любви бывшего приятеля и коллеги по сцене к своей девушке, был спокоен, ибо Ида всецело принадлежала ему, и он это чувствовал. А сейчас, через пять лет, латышка могла действительно влюбиться в Голубина и правда быть с ним счастливой, и он ничего не мог с этим поделать. Хотя, судя по тому, что она пошла на эту вечеринку, зная, кто её организовал, Ида не очень-то и рвалась в столицу к своему «счастью». Может, они поругались, может, брюнетка просто решила побыть одна, но для чего в таком случае ехать на тусовку к своему бывшему?       Женщины — странный народ, думал рэпер перед сном, листая ленту Инсты и периодически заглядывая в профиль Берзинс. Что не так с представительницами прекрасного пола? Почему они так спонтанны и непредсказуемы? Почему Ида такая же, как и они?       Размышляя об этом, Артём уснул, а, когда открыл глаза и протер их рукой, уже давно наступил новый день и за окном цвела жизнь. Мысли об Иде его больше не беспокоили. Пока.       Но ему снилось прошлое, то самое, которого он избегал в дневные часы, то, в котором неизменно присутствовали Ида и счастье. Снились крыши Петербурга, где они с Берзинс, сбежав от посторонних глаз, сидели, любуясь июньским рассветом. В тот день солнце светило по-особенному, лаская влюблённых ясными лучами. Утро они провели в номере у Макса, а после — отправились на крышу, чтобы побыть вдвоём, захватив с собой гитару и дешёвое пиво, которое купил вчера Глеб. — Мне очень нравится встречать с тобой рассветы, Ида, — прошептал Депо, аккуратно пристраивая светлую голову себе на плечо и слыша удовлетворённое ласковое бормотание себе в грудь. — А мне нравишься ты, — тонкие ручки обняли молодого человека за шею, а губы мазнули по щеке, покрытой лёгким пушком.       Проснувшись утром, Депо ощущал себя так же, как если бы он выкурил косяк перед сном вчера. На тусовке он только пил и ничего постороннего в себя не загонял, но похмелье от встречи с бывшей действовало сильнее похмелья от любого другого алкоголя.       В полудрёме виделась Кулику Ида, выходящая из его кухни в одном белье красного цвета, садящаяся ему на колени и кладущая руки на плечи. Она смотрела на него, как магнитом притягивая к себе его взгляд. Во всём лице её читалась какая-то отчуждённость. А затем она наклонилась к лицу Депо и, прикрыв глаза, тихо сказала: — Всё почти закончилось.       Рэпер подскочил на кровати, как ужаленный, и резко открыл глаза. На дворе светлел день, в комнате никого не было. Он остался один, снова.