Там, где его место

Джаред думает иногда (на самом деле — достаточно часто), что Дженсен просто не мог появиться на этой планете, что Дженсен Росс Эклз — противоречит всем законам природы. Не вписывается ни в один постулат, теорему и аксиому, попрал законы физики и наплевал на убеждение, что все в этом мире существует в каких-то рамках и по какой-то причине. Он — выше каждого. Вне природы. Может быть, даже — вне этой вселенной. И как, черт возьми, ему, Джареду, так повезло? Давным-давно (почти шестнадцать лет прошло, а по ощущениям — раз в двадцать больше), когда Эклз в первый раз взглянул на него из-под густых нереальных ресниц своими глазами цвета весны, мир, который до того все время торопился, несся куда-то, вдруг замер. И Джаред услышал, как кровь шумит в голове, как пульс, оглушая, колотится-долбится в венах, как задерживает дыхание Дженс, осторожно, но так крепко сжимая пальцами пальцы. Мир замер. Из мира вымело всю шелуху. Мир замер и попросту стал необъятным. А он ведь даже не понял тогда, в первый миг. Что больше ничего не будет, как раньше. Когда вернулась способность дышать и он осознал, что залип на будущем партнере по съемкам, как полный придурок. Еще мелькнула дурацкая, абсурдная мысль: "Сработаемся. С этим парнем не может быть сложно". Сработались так, что Эрик каждый день едва не пищал от восторга и все твердил про химию, от которой на экране искрит, рейтинги взмывают все выше, а фанаты атакуют площадку, пытаясь прорваться к новым любимцам. Крипке сиял, а Джаред просто каждый раз пытался дождаться, когда же закончится ночь, и надо будет опять идти на площадку, и впахивать там восемь, десять, двенадцать часов. Рядом с Дженсеном. Он как-то очень быстро и совсем незаметно влился, впаялся в него, растворился, прирос. Чем этот улыбчивый парень с россыпью мелких веснушек сумел привязать? Он ведь, кажется, и не пытался особо. Джаред помнит — какой-то месяц прошел, а он уже не видел себя где-то без Дженсена. Короткие перерывы на еду и на отдых — всегда только вдвоем. Посиделки за полночь в темном углу неприметного бара. Разговоры, что текли легко, как река. Рядом с Дженсеном ему всегда было легко и свободно. Правильно, а еще как-то очень тепло. Рядом с Дженсеном, который попросту нереальный. Позже случился и общий трейлер, и дом — один на двоих. К чему им разные, если все свое время проводят друг с другом? На площадке шутили, что запри их на сутки в разных каморках, к утру оба неизбежно перестанут дышать от тоски. Может быть, и не шутили. Кто знает? "А вдруг это все сон, и я тебя просто выдумал, Дженсен?" — шептал он ему в темноте, губами чувствуя соль его пота, слыша сердце, что так громко стучало в груди — для него. Прижимался к плечу, а после тянулся, чтобы тронуть колючие стрелки ресниц. Обвести пальцами скулы. Смотреть на него, пока не заломит глаза, еще раз от и до впитать в себя его образ, отпечатать под веками, запечатать на сердце. Дженсен гнул губы мягкой улыбкой и, рыкнув глухо, менял их местами, утягивая в очередной поцелуй, от которого комната начинала кружиться, от которого не получалось дышать, который призван был доказать — они здесь, они существуют, они вместе — живые. "Если я — твой восхитительный глюк, то кто тогда ты, здоровяк? Я все думаю, что в прошлой жизни, наверное, сделал что-то очень и очень важное, чтобы заслужить тебя — в этой", — откликался неразборчиво Дженсен, ни на секунду не прекращая его целовать. Джаред думает иногда, что Дженсен просто не мог появиться на этой планете, что этот мир его не достоин — такого. Джаред думает, что он — чертов везунчик, потому что однажды встретил его. Ну а Дженсен — Дженсен просто не знает, как бы он жил в этом мире без своего персонального солнца. Без того, который однажды пришел и остался с ним навсегда.