Там, где его место

Дженсен любит эту песню больше, чем кто-то ещё. На самом деле, для всей команды "Сверхъестественного", для миллионов фанатов она давно стала гимном. Их путеводной звездой. И Джаред — не исключение. В этом вопросе исключение — целиком и полностью Эклс. Он может слушать ее часами напролет на протяжении нескольких суток — во время отдыха, в поездке куда-то в машине, дома на диване с бутылочкой пива, под обжигающими струями в душе в любом из отелей во время их бесконечных поездок по стране и за пределы. — Я рад, что нам удалось включить "Carry on" в эпизод, — говорит Джаред Дженсу, перекрикивая слова песни и музыку, в такт которой приплясывает сейчас их режиссер и которой с таким упоением подпевает. Он счастлив. — Масштабы моей радости ты даже не можешь представить, — кричит ему Дженсен в ответ, сияя ярче любой рождественской ели. Ярче самой яркой звезды на чернильном ночном небосводе. Ярче жаркого июльского солнца. Ярче, чем тогда, в Акапулько. Вот только правда в том что Джаред — именно тот, кто как раз может. Кажется, Падалеки единственный знал, как расстроился Эклс, что "Канзас" два года назад из-за пандемии исключили из финала их шоу, как и многих актеров, с которыми они проделали — не весь, разумеется, путь — но его приличный отрезок. Сейчас Дженсен — восторженный, счастливый ребенок, получивший на Рождество заветный подарок и письмо лично от Санты с похвалой за хорошее поведение в прошлом году. — Между прочим, ты не был хорошим мальчиком, Дженни. Поэтому Санта тобой недоволен, — лукаво проговаривает ему почти на ухо Джей, любуясь зелёными вспышками в искристых глазах и бликами светомузыки на его коже. — Это почему, интересно? — задирает Дженс брови и даже на пару секунд забывает про свой драгоценный "Канзас", продолжая, впрочем, отбивать ритм ногой. Он такой беспечный, такой юный и свежий — с этим лихорадочным блеском в огромных зрачках, в своей любимой бейсболке, которую, как всегда, нацепил назад козырьком. И лыбится — рот до ушей (и под маской заметно). Пацан-пацаном, а не мужик сорока с лишним лет. — А потому что кто-то отказался от роли в "Уокере". Не соскучился по совместной работе? — засунув руки в карманы, недовольно бурчит Джей в ответ. Нет, он не в обиде, конечно. Он — профессионал, а потому понимает, что работа режиссером в новом проекте — и без того нелегкое дело, чтобы совмещать ее пусть и с эпизодической, но все-таки ролью. — Не соскучился, значит? — щурится Дженсен и незаметно притягивает Падалеки за пояс. Невзначай скользит рукой по бедру. Со стороны кажется — смахнул соринку или просто случайно коснулся. И ни один из десятков людей в этом зале не чувствует, как у Джареда в ту же секунду учащается пульс. Эта привычка (или инстинкт, реакция, как угодно) — родом из начала тысячелетия. Но срабатывает каждый раз, как тогда. — Ты забыл все прошедшие дни? Жадный, быстрый секс в первый же день съемок в гримерке. Тысяча шуток с подтекстом, известным только двоим. Сотни невесомых касаний, зарождающих бурю предвкушения внутри, и ураган, срывающий крышку с выдержки двух взрослых людей, как только оставались вдвоем. На третий день работы над общим для них эпизодом (тогда на режиссерском стуле Дженсена значилось: "сын Алана и Донны", а еще это был его день рождения) Киган застукал их в гримерке Падалеки, куда почему-то беспардонно (и совершенно очевидно — случайно) вломился без стука. Покраснел, побледнел и пулей вылетел прочь. Хотя, скорее — бладжером на квиддичном матче. С тех пор все время очень странно и грустно смотрел. На Джея, что ни на секунду не оставлял в одиночестве их режиссера. Сейчас Дженсен легонько толкает Падалеки плечом и выдает исключительно самодовольно: — А ничего, что в кадре я все-таки появился? Между прочим, фанаты меня даже узнали. Если бы съемка не проходила прямо сейчас, Джаред рассмеялся бы в голос. До колик и слез, до упаду, навзрыд. — Угу. Учитывая, что твое лицо оставалось в тени.. Хотя как это я позабыл? Ведь между коленей сиял божественный свет! У фанатов не было шанса пропустить это камео. Дженс фыркает, улыбаясь глазами: — Скажешь тоже. Ну прекрати уже, Джей. Мы же с тобой все с пару десятков раз обсудили. Эта роль закрыла бы все перспективы. И позже вернуться в "Уокера" уже в другой ипостаси я никак бы не смог. — Угу. Как будто ты собираешься. Твою тысячу отговорок я, конечно же, не запомнил. Но ты придумаешь еще миллион. Даже слушать не буду. — Да и не надо, — легко соглашается Эклс и быстро, стянув маску на подбородок, целует-клюет его в краешек рта. Все заняты происходящим на сцене, а потому их двоих просто не видят. — Потом, когда рейнджер наконец-то получит напарника, которого заслужил... Увидимся, в общем, в гримерке... — и дергает вполне однозначно бровями перед тем, как опять начать подпевать этой песне с особой историей. Которая, кстати, напрямую касается этих двоих — балбесов, как бы сказал Бобби Сингер.