Там, где его место

Это не в первый раз, когда Дженсен покупал своему Джею одежду. Черт, да он делал так тысячи раз уже почти 20 лет — едва ли не с того самого дня, когда они впервые столкнулись на прослушивании у Эрика Крипке — еще зеленая наивная поросль, салаги. В тот день на Джареде были какие-то узкие джинсы с прорехами и рубашка с коротким рукавом поверх простой поло. Первое, что утром попалось под руку, нацепил. Ничего не менялось, наверное, с младшей школы, да вообще с тех самых дней, когда стал достаточно взрослым для того, чтобы находить штаны в шкафу самому, а не ждать, пока мама выгладит их и разложит для него на кровати. Ни у кого, ни у единой души ни разу не возникло претензии к его выбору или вопросов. Пока модник и чертов пижон Дженсен Эклс не сморщил свой веснушчатый нос, разглядывая его сверху вниз. И как умудрился, если сам — на полголовы ниже? Великолепный гаденыш. — Слушай, так не пойдет. Мы с тобой завоюем весь мир. Для этого потребуется чуть больше стильных и брендовых шмоток, — заявил он тогда и потащил за собою за руку. Джаред сразу же понял, что от него согласия не ждут. Возражений этот наглый кошак с сексуальной усмешкой не принял бы вовсе. Да он бы их, наверное, и не услышал. Почему-то с самого первого дня Дженсен вел себя так, будто у него — полный доступ. На все. На него. И почему-то Падалеки с этим не спорил. — Ну и что это, Джей? Опять черные джинсы и не пойми какая футболка. Признавайся, ты спер ее у садовника в Риме? — подкалывал Дженсен лучшего друга годы спустя перед первым днем конвенции в Сан-Франциско. Джей и не в Рим вовсе ездил, но суть вопроса же была совершенно в другом. А Дженсен разглядывал его медленно, демонстративно, лениво. Развалился на их гигантской кровати и, свесив ногу с края, смешно ею болтал. Джаред залип на узких щиколотках и поначалу даже не понял, что такое там Эклс бормочет. — ... и мятый. Чувак, чему я учил тебя пятнадцать лет? — продолжал вещать Дженсен, а Падалеки машинально поправил его: — Восемнадцать. И даже обидеться попытался. Нет, он серьезно забыл? Но Дженс тут же расплылся такой самодовольной кошачьей ухмылкой, что тут же сам себя сдал — опять проверял. Опять тешил эклсовское самолюбие, убеждаясь, что и Джаред помнит их каждый день. И каждую ночь. Даже те из них, что были просто ночами, наполненными пивом, бейсболом по телеку, монополией, тупой игрой в города, неспешными разговорами обо всем, что когда-нибудь было и чего не случалось. О Марианской впадине, французских поэтах, о Диком Западе, скачках и ветре в лицо, о прыжках с парашютом, рыбалке на Миссисипи, безумных фильмах Нолана, забавной привычке гримерши Эльзы теребить воротник в разговоре, деспотизме их главного босса, усугубляющемся безумии фан-базы. О кровавых закатах, которые можно наблюдать с любой из вершин Гранд-Каньона, о ласковых волнах океана, лижущих ступни на мелком белом-белом песке в бухте Джарвис... — Я ничего не говорил, когда ты проехал полмира без чемодана. Не помнишь? — почти обиделся Джей. Ключевое здесь слово, конечно, — "почти". — Конечно же, помню, — откликнулся радостно Эклс. — Я футболки тогда у тебя брал и трусы. Джинсы, правда, пришлось подворачивать. Но никто не заметил. Угу, особенно когда они в шутку рассказали про это "недоразумение" фанатам. А матери — и как еще до сих пор не организовали по фан-клубу в Далласе и Сан-Антонио? — после по очереди слали им смски на тему "Но мальчику же неуютно в чужом нижнем белье. Что случилось? Закрыли все магазины или вы влезли в долги? Так скажите, мы вышлем денег". Младшие сестры — с более ехидными и меткими фразами — не отставали. Мелкие ведьмы. — И не жаловался на гардероб, — Джаред даже чуть расстроился и отвернулся, усевшись на дальнем крае кровати, сгорбился стариком. — Я и не жалуюсь. Ты же самый-самый красивый. Хочу, чтобы на тебя смотрели — и слепли, — шептал, почти шелестел, ему Эклс и полз по покрывалу вперед, извивался всем телом. — У тебя большие задатки маньяка. Тебе говорили? — фыркнул Джей, уже улыбаясь. Джесен боднул его в бок и устроился головой на бедре. Забрался рукой под футболку, лениво поглаживая впалый живот. — Все — наветы и враки, — легко отмахнулся он и потянул на себя. — А хорошо, что я обо всем позаботился, правда? И привез тебе сюда пару рубашек, футболок и джинс... Мы разоденем тебя, как принцессу. Платье правда, не захватил, уж прости, — и заржал, откатываясь по покрывалу, но тут же возвращаясь назад. — Так и знал, опять менять гардероб, — показательно вздохнул Падалеки, жмурясь и подставляясь рукам. Волна тепла от поясницы плеснула к затылку и в пах. Он застонал, падая рядом, походя спихивая подушку на пол. — Ты опять уходишь от темы. — Вот и нет. Одну из твоих новых рубашек продадим на коне с аукциона, — мурлыкнул Эклс, прижимаясь губами к косточке на бедре. — У нас мало денег? — Джаред все чаще дышал, но нить разговора держать пока получалось. — Пожертвуем в Мишин фонд, например. Может быть, тогда прекратит прибедняться на тему, как его на съемках обходили вниманием и он все время ходил в одном грязном плаще и безразмерной рубахе. Бедняга. Джаред хрюкнул от смеха куда-то в ладонь, но развивать тему не стал — чтобы Дженс опять не завелся. Не в том самом смысле, конечно... — Я куплю тебе столько рубашек, что можно будет одеть целый квартал Сан-Франциско, — забыл сразу же о Коллинзе Дженс, принимаясь за более важное дело, требующее всего его — целиком. — Эклс, ты точно — маньяк, — шутливо толкнул его Джаред и охнул, падая спиной на кровать, когда Дженсен буквально швырнул его на матрас, придавил, обвил всем собой, зарываясь носом в ямку на шее, закатывая глаза и дурея. — Как же ты пахнешь... Знаешь, я мог бы кончить вот прямо так, только вдыхая твой запах... Знал ли что-то подобное Джаред? За эти годы у них было и не такое. — Обещай, что ничего не устроишь? На концерте и завтра во время панелей, — попросил он. Только Эклс в ответ задрал его майку до подбородка, а после и вовсе разодрал на две части, чтобы точно не смог никто починить, чтобы облегчить себе доступ... За окном все быстрее темнело, и их телефоны, брошенные в стороне, один за другим начали истошно орать — ну точно сцепившиеся коты в подворотне. Точно, ведь сегодня будет сотый концерт... Это дата. — Говорил же, что ты слишком много болтаешь. Ничего не успели, — раздраженно ворчал уже полностью одетый, собранный Дженсен, пониже на бедра натягивая худи с символикой "Пацанов". Четвертого сезона — где его, вроде бы, не было вовсе. Джей усмехался — фанатам точно крышу снесет. Джей и не знал, что крышу им снесет от другого. Они обезумеют, когда Дженсен Эклс выйдет на сцену, чтобы спеть, и парой неосторожных и, возможно, резких движений — продемонстрирует всему миру свое состояние. А уже завтра на сцене во всеуслышание, очаровательно улыбаясь, расскажет, что смотреть на Падалеки — все равно, что на солнце. Поведает им про рубашки под умилительные ахи и охи. И даже примется одну из них нюхать, рассказывая всем без утайки про потрясающий запах партнера... Боги, хорошо — не про вкус. А в перерыве утащит подальше от всех, затолкает в самый угол подсобки. — Не знал бы, точно б, решил бы, что у тебя приход от дозы, — хохотнет Падалеки. И осечется, уловив ответный растерянный взгляд. — А это он и есть, если честно, — пожмет Дженсен плечами. — Каждый раз от тебя кроет так, что пиздец. Все эти восемнадцать лет, здоровяк... — И в ответ на покрасневшие скулы ласково усмехнется, — Падалеки, ты до сих пор — такая девчонка. И опять полезет его целовать. Он никогда не мог удержаться.