Там, где его место

— У вас есть кто-то, кто помог вам пережить трудные времена и спасти вашу жизнь? Сделал то, что вы делаете каждый день для тысяч других? Это не первый подобный вопрос. За их двадцать лет он отвечал на сотни, даже тысячи схожих. Но почему-то именно здесь и сейчас, в эту секунду, в Шарлотте — самом крупном городе Северной Каролины, он понимает — этот ответ определит все, что будет дальше. Их взлеты и падения, их плохо и хорошо, их долго и счастливо, в конце-то концов. Их тихую гавань. Ту, к которой шли столько лет. И пришли. На самом же деле пришли этим летом, оставшись в их особенном месте только вдвоем и вычеркнув весь другой мир мир из их жизней... Их жизни, которая уже два десятка лет — одна на двоих. Так взошедшие слишком близко друг другу деревья врастают друг в друга корнями, сплетаются ветками, прорастают корой. Становится одним организмом — не-раз-де-ли-мым. "Рядом с вами есть такой человек?" — и зал замирает, все — как один — в ожидании. И Дженсен рядом делает из своей чашки короткий глоток. Ох, Джаред знает не понаслышке, что утрами тот буквально не может без кофе. А еще очень любит теплые булочки с маслом, панкейки, чернику и свежевыжатый апельсиновый сок. Терпеть не может Тейлор Свифт, авокадо, тяжелый, прибивающий к земле зной, какой бывает перед торнадо. Не любит арахис, клубничную зубную пасту и CNN. О, а еще — пугающий булькающий смех их бывшей гримерши. Дженсен отставляет стакан с остатками кофе и смотрит — не на Джареда, внутрь его. Замирает, склонив голову набок. Дженсен Росс Эклс видит Падалеки насквозь. Дженсен Росс Эклс точно знает, что Джаред не уснет даже в самом удобном белье, что Джареду, если они ложатся спать в разных частях города, штата, континента, планеты... Джареду нужен хотя бы короткий звонок. А еще, хотя он горячий, как печка, при этом — жуткий мерзляк и ночью кутается в одеяло, как в кокон, и вечно жмется ледяными ступнями к ногам. Любит обниматься и тискаться, будто он — колли. Ему необходимо все время трогать, касаться, делиться теплом и получать его — через прикосновения — обратно. "У вас есть такой человек?" — Дженсен смотрит. Серьезный, как никогда, и даже на висках пропадают те складочки, что как лучики солнца. Он смотрит. Он внимательно ждет. Как будто все эти годы они не видят мысли друг друга еще до того, как те оформятся в слова и предложения. Видят на уровне ощущений, предчувствий. "Есть такой человек?" — Есть, конечно. Сейчас я стою рядом с ним, — отвечает в зал Падалеки. И неизвестно, какой ответ Эклс ждал. Может быть, про детей или абстрактных спутников жизни. Только здесь и сейчас — он (ответ), может быть только один. Есть такой человек. Есть. Он есть. Лишь один. Тот, кто в самые сложные дни и глубокие, темные ночи помогал собирать себя по кусочкам. Опять и опять доказывал, что жизнь нужна для того, чтобы жить. Что вместе они справятся с какой угодно напастью. Что вместе — это про них. Вместе и навсегда. В конце концов, ведь только про это — все их общие песни, их сны, все их символы и даже татуировки. И одежда — одна на двоих, и тот завтрак, который готовит один после часовой пробежки еще на рассвете, пока второй крепко спит, подтянув к животу согнутое колено и засунув трогательно ладошки под щеку, причмокивая губами и улыбаясь во сне. Проснувшись и еще отчаянно, протяжно зевая, обязательно улучит минуту, чтобы свалить второго к себе на кровать, защекотать пальцами и усами, которые, кстати, здесь, в Каролине, подняли такой переполох и стали главной темой этого кона. Как и лопатки... Ну, а про лопатки — совсем другой разговор. Сейчас они уходят со сцены под радостные крики и вопли толпы: "Джеи, спасибо! Мальчики, мы вас так любим! Джеи... Джеи... Джеи... Это все вы!" Он чувствует. У них действительно получается это — делать кого-то счастливей. Может быть, это все потому, что внутри у него замирает от любви, ее столько, что хлещет ручьем через край. А еще в нем — бездна восторга и детского счастья. Рядом с Дженсеном — уже почти двадцать лет. Вместе с ним.