Часть 10
23 февраля 2022 г. в 17:02
Ваше Высочество,
Произошло слишком много, чтобы расписать это здесь в подробностях. Несмотря на весь поток мыслей, изложенных ранее, я не испытываю столь безнадёжного желания и душераздирающей необходимости в описании произошедшего на бумаге. Теперь я предпочитаю больше уделять внимание вам, проявлять заботу, оберегать от любого рода опасностей. Оказывается, это в разы приятнее фантазий, рождённых бурным воображением в приступе одиночества — быть рядом, ни на что не отвлекаясь.
Знаете, проводить время с вами весьма занятно. Ваши монологи и рассказы о прожитых годах, полных забавных и не совсем случаев, пленят меня, заставляют внимать каждой фразе и любому изменению интонации в голосе. Я учусь понимать, читать вас. Спешу поделиться тем, что я нарабатываю данный навык более чем успешно. Концентрироваться на вас, ваших жестах, мимике и эмоциях — нечто неизъяснимое. Сколько раз случалось так, что мне нужно было заниматься делами, которые, возможно, были неотложными, однако моя ответственность и сосредоточенность на насущных вопросах испарялись в миг, когда вы появлялись на горизонте. Не существует ничего главнее вас, никаких сомнений в этом нет.
Ожидать можно было чего угодно, но никак не узнавания истинного назначения одной из ваших проклятых канг — принесения неудач. Сколько же радостных дней отобрало это бремя, сколько сложностей появилось из пустого места на этой почве. Страшно даже задумываться, как трудно пришлось вам, особенно в начале вашего жизненного пути в качестве низвергнутого божества. Теперь вы можете наведаться в мои владения в любую удобную минуту, дабы взять нужное количество удачи на неопределённый срок. Я буду счастлив ощутить прикосновение вашей тёплой кожи к моей под любым предлогом. Что же касается вас?.. Несмотря на всё моё умение анализировать вас, это не всегда получается. Иногда меня посещают мрачные мысли о том, что вы нечто утаиваете от меня. Я ни в коем случае не виню вас в содеянном, однако моё сердце падает куда-то вниз, в темнейшую пропасть, когда приходит осознание — я недостаточно хорош, чтобы вы смогли открыться мне. И это разбивает меня, ломает так, что отчётливо слышится хруст костей. Надевать маску безразличия, а то и воодушевления, становится сложнее прежнего. Столетние навыки сокрытия истинных волнений, их совершенствование, совсем не помогает. Я не могу зваться идеальным, значит, не могу быть достойным вас.
Вы побывали в моих владениях. Очевидно и совершенно естественно, что при осмыслении этого события, я теряю дар речи, замолкаю в тот же миг, теряюсь и не могу вразумить: как же так?.. Неужели это правда? Вы и в самом деле ходили по тёмным улочкам Призрачного города, рассматривали прилавки, полные демонической еды и прочих товаров, заходили в помещение, где я проводил больше всего времени в отчуждении? Ваши ноги ступали по этой едва ли не окровавленной земле, а ваши глаза глядели и оценивали увиденное?
Признаюсь честно в том, что множество раз размышлял на подобную тему. Этот город — побочный проект в некой степени, он не сказать, что относится к моей истинной цели напрямую. Мне хотелось сотворить пристанище для отвергнутых, осесть там, где будет относительно спокойно. Однако и желание построить родной дом для вас, создать приятную атмосферу вокруг, чтобы вам было комфортно находиться около меня — остаётся неизменным, оно ни в коем случае никуда не девается. Хочу лишь заявить открыто об одном: пожалуй, это меньшая из вещей, сотворённая лично мною и относящаяся к вам каким-либо образом. Впрочем, продолжаю. Мне всегда хотелось впечатлить вас, пленить внимательный взор, стать кем-то, к кому тянется ваша душа... и, признавая со стыдом, Призрачный город — моё детище, которое я породил и воспитал словно отец, надеясь на одобрение наиболее драгоценного человека. Создание подобного места можно сравнить с ваянием статуи скульптором, написанием сборника стихотворений писателем, трудом над картиной художником — всё перечисленное имеет огромное значение для творившей личности, едва ли не больше волнует создателя реакция общественности. Моя же общественность — только вы, никто другой. И я жажду положительных слов в сторону своего творения со смертельной силой.
Если убрать некие детали, связанные с порученным вам делом небесными чертогами, то ваше первое времяпрепровождение здесь прошло более чем прекрасно, я надеюсь. Если вас интересует, то я был в восторге от каждой секунды вашего пребывания тут: ваш интерес, тяга к познанию, любопытство — всё это согревало давно замершее сердце жарчайшим огнём. Вы едва ли не бегали без остановки, стараясь разглядеть и услышать как можно больше, хотя, положа руку на сердце, говорю, что держались вы и впрямь достойно. Более всего я желаю сохранить в памяти фрагмент, где я обучал вас технике бросания костей. В некотором смысле эта сцена показалась мне театральной и даже интимной. (Что способно заставить пылать влюблённого до беспамятства демона больше, чем трепетные прикосновения ладоней друг к другу? Что может разволновать меня пуще вашего робкого взгляда и недоумённого выражения лица? Мы находились так тесно друг к другу невероятное количество времени, какой-то период я даже пытался считать минуты, однако бросил эту затею, решив уделить внимание должному: вам и лишь вам.)
Едва ли не самое волнующее меня качество в вашем характере — стремление помочь, желание нести добро в этот грязный мир. Отчего-то меня распирает чувство гордости за того, кого люблю в подобные моменты, ведь я словно сам себе поясняю природу моей верности вам. Я не могу не любить того, кто так открыт всему порочному свету, несмотря на приобретённый болезненный опыт в прошлом. Не знаю, что же заставило вас встать с колен, каким образом вы не обратились в зловещего демона, готового губить всё живое вокруг себя. Знайте, что я дрожу в приступе восторга, думая об этом. Сила вашего духа и воли, склонность к смущению, воинственность, непередаваемая красота, храбрость, некая уязвлённость — каким образом эти описания вместились в одном существе столь гармонично? За восемь веков я успевал усомниться в вашем существовании достаточно раз, поскольку все пережитые мною травмы, вся тьма, поглотившая меня, вся горечь, въевшаяся в чёрствое сердце, вполне могли создать лучезарный образ молодого принца, дабы спасти мой разум. Наша психика гораздо умнее нас самих, она способна защищаться в критические моменты, на что не всегда готовы хозяева тела. Сейчас же мне удалось лицезреть вас, узнать как человека, собеседника, объект обожания (мне не нравится последнее выражение, я словно обесцениваю вашу значимость, но вовсе не знаю, как лучше выразиться, простите) наяву. И, если уж я окончательно не свихнулся, могу быть уверен в правдивости происходящего. Пусть часто и не получается.
Если вы не против, то я предпочту опустить некоторые не слишком положительное события. Например, участь оружейной и то, как же вы пострадали от моей руки и Эмина... мне ужасно совестно до сих пор, хотя это происшествие случилось весьма давно. Можно сказать, данная рана чересчур глубока, дабы она перестала кровоточить без исцеления даже спустя долгий промежуток времени. Касаемо того, как же вылечиться: я предпочитаю забывать моменты уныния и мглы, забивая голову более солнечными, безоблачными и ясными днями, создавая воспоминания, где вы смеётесь, радуетесь и лучитесь восторгом. Не могу быть омрачённым чем-нибудь, когда вы стоите подле, взираете на чистое, условно, небо и искритесь умиротворением. Такая перемена настроения заставляет коротко вздыхать, едва ли не ощупывать себя в попытке понять, что это реальность, действительность и явь. Больше мне не нужны сновидения, чтобы прикоснуться к вам, я не нуждаюсь в них, ибо могу беспрепятственно делать это во время бодрствования. Каждый раз с запозданием понимаю эту истину и стараюсь принять, не теряя секунд на бессмысленные размышления.
Я... не совсем уверен в том, насколько верно смогу изъясниться. Я будто бы стою сейчас перед вами, а вы жадно ждёте моих слов, внимая каждому звуку и изменению в лице. Вы словно видите меня насквозь, словно знаете ту постыдную тайну, которую я предпочитаю никому не рассказывать, хранить, как дорогостоящую ценность, никому не позволять даже задумываться о её существовании. Мои чувства сумбурны, я считаю их постыдными... Мне совсем нет оправдания, я не заслуживаю понимания и совершенно не имел права делать это... Возможно, скорее даже очевидно, со стороны я выглядел настолько уверенно... Так, словно ни капли смятения не могло попасть внутрь моей души. Будто бы я — сильнейшее существо на всём свете, способное отнимать то, чего хочу, то, к чему не могу и не должен сметь прикасаться. Я виновен, Ваше Высочество, я так виновен! Более того... Я счастлив. Я благодарен всему сверхъестественному, что поспособствовало нашему поцелую. Как же неловко, как страшно думать об этом, писать уж тем более!
Я всегда пытался держаться холодно, немного отстранённо, однако так, чтобы вы смогли привязаться ко мне. Я понятия не имею, как вы относитесь ко мне по-настоящему, с чем я ассоциируюсь у вас, но мне всегда до жути, боли, хрипа — чего угодно — необходимо быть уверенным и непоколебимым. Я обязан знать, что не вызываю отвращения, что могу стать близким и важным человеком в вашей долгой и трудной жизни. Мне стыдно, как же стыдно за то, что мы делали тогда впервые... Под водой... Я доволен и боюсь того, что нахожусь в вашей власти полностью. Эти два чувства смешались совсем давно, я не разбираю того, что пишу, молю простить за несвязность всего повествования, однако я столько времени держал в себе это ощущение вины, сдавливающее внутренности. Мне было нужно выговориться, пусть и не лично вам.
Клянусь, никогда не смогу посмотреть в ваши всегда блестящие глаза и без заминок и принуждения признаться во всём, что я питаю к вам. Это мерзко, вы не должны даже догадываться о подобном.
Разрываюсь на части, моё нутро разгорается от всего спектра чувств. Невозможно не сойти с ума, не лишиться рассудка в таком положении. Не сказать, что уверен, но, быть может, я успел однажды пролить слёзы, думая обо всём случившемся. Стыд и вина — вот это сопровождает меня многие века, а сейчас лишь усерднее сжимает со всей мощью. Мне было так хорошо касаться ваших губ губами, так медленно и быстро происходил весь процесс. Меня заполнил восторг и волнение. В одночасье я осознал, что не могу остановиться, не могу подавить всю любовь к вам. Я помню, как прижимал вас к себе, охватывал талию руками, как множество раз прежде. Хотя тогда, под толщей воды, это действие имело более глубокое значение.
Наверное... Вы думали, что для меня данный жест (нет, я более не смогу осмелиться назвать это действие своим настоящим названием) — не более, чем помощь. Сама ситуация щепетильна, но знаю, что из-за целого ряда причин вы вряд ли сможете признать себя кем-то очаровывающим. Такая догадка бьёт под дых, вышибает из меня всё содержимое внутри, я словно рассыпаюсь. Что хуже? То, что вы относитесь к себе настолько уничижительно и отверженно? А что если вы догадались бы о моих истинных сомнениях души?
Иногда я жалею о том, что не взял в привычку сон. С одной стороны, он бесполезен демону, а с другой — для того, чтобы остыть это весьма полезно. Не говорю, что абсолютно все беды можно изгнать сном, это вовсе не так, однако отложить переживания на потом очень удобно временами.
Ваше Высочество, прошу прощения за всё. Я думал, период смятения в моей жизни и смерти давно и бесследно ушёл, однако был до невозможности наивен,
Ваш провинившийся верующий.