Чужак

Город сомкнулся вокруг Лорна гигантским склепом, где запахи гниения и омертвления душили и проникали сквозь одежду и кожу до самых вен. Невервинтер — прославленная «Жемчужина Севера» — агонизировала уже без воплей. Те, кто выжил до сего момента, прятались по домам и прогоняли солдат, даже принесённой еде не доверяли. Лорн никогда не пытался их переубедить и отталкивал тех, кто лез со своей благодарностью слишком близко. Однако полупустой город приманивал стервятников. Стычки с мародёрами происходили часто, но редко кто собирался биться насмерть ради шкатулки с сомнительными фамильными драгоценностями, особенно на границе двух районов — Гнезда Нищих и Торгового. Измученные стражники пренебрежительно относились к армейским юнцам и запугивали историями о первых волнах беспорядков, когда народ ударился в панику. Точно в муравейник палкой тыкнули — трудяги похватали всё, что смогли унести, разграбили и разгромили магазины, торговцы рванули к городским воротам и встали на карантин, а благородные заперлись в Чёрном Озере под элитной охраной. Аптекарей и целителей заразили в числе первых, а шарлатанов убивали на улицах. Продовольствие поставлялось через стражу и терялось где-то в запутанной цепочке. Лорн устал бояться где-то на третий день, когда сжёг по меньшей мере пять десятков тел посреди улицы — просто разобрал вместе с парой солдат тротуарную плитку, выкопал неглубокую яму и на разломанной мебели из ближайших домов соорудил погребальный костёр. Вонь горящей плоти стала куда милее смрада Воющей Смерти — чище, надёжнее. Огонь забирал всё и очищал город. Им приказали обмотать лица чистыми тряпками и поливать руки спиртным после работы, однако далеко не все следовали приказам. Через повязки дышать становилось куда тяжелее, а алкоголь уставшие солдаты принимали по прямому назначению. — Раз спирт стерилизует, значит, я весь изнутри очищаюсь, разве нет? — смеялся новый сержант, которым можно было пожертвовать в отличие от лагерного. Он на многое закрывал глаза и не стремился геройствовать. По большей части они с приближёнными и стражей сидели у ворот и курили трубки, а вглубь города уходили по ночам. Все «смертники» происходили из больших семей — бедных, чаще крестьянских. Зря их столько рожали, что ли? Кому-то приходится делать чёрную работу и быть разменным, инструментом. Впрочем, многие уж слишком рьяно рубили зомби, захаживающих из Гнезда Нищих: отсекали конечности и смеялись, когда мертвец продолжал ползти на животе и хрипеть. Лорн делал работу чисто и не пренебрегал рекомендованными средствами защиты: по несколько раз за день менял повязку на лице, мыл руки до красноты, потому что чудились в грязи под ногтями чумные отметины. Он собирался выжить — однако у сержанта-увальня было иное мнение. Его помощники первыми передохли от чумы, но и добровольцы ему не особо требовались. — Старлинг, следующей ночью со мной пойдёшь — это приказ. Зачистим пару домов. И дураку было понятно, чем сержант со своей шайкой занимались по ночам, но Лорн не оспаривал приказы: если их некому остановить, значит, так тому и быть. Он вооружился, ожидая получить отпор, и молча шёл за отрядом. Те, кто должен был защищать граждан, под покровом ночи сами становились хищниками — силой, организованной ничуть не хуже местных банд, за чьей спиной тупой гранитной глыбой стоял закон. Сержант указывал на дома побогаче, и Лорн, как самый крепкий, выламывал двери. Он замирал посреди прихожих, вдыхая чужие запахи и прислушиваясь — к вздоху, шёпоту, молитве. Чаще хозяева безропотно отдавали ценности, лишь взглянув на широкоплечего Лорна, но бывало, что сопротивлялись. За несколько ночей он получил прибавку как за пару лет службы. Стража делала вид, что ничего не понимала — но так было до слухов о лекарстве. Всё чаще спускались жалобы граждан на собственных защитников, а командование призывало к показным казням. Нашер, его бессмысленное высочество, щедро разбрасывался приговорами без суда и разбирательств. Сержант повёл их на последнее дело — но такое, чтобы затмило по прибыли все остальные. С охраной у двери удалось быстро договориться. Торговец — толстосум в шёлковой пижаме — мирно спал дома и не ждал гостей. Сержант собственной рукой оборвал его крик, а Лорн отвёл взгляд, как и всегда. Ценностей действительно набралось столько, что хватило бы на безбедную жизнь скромному парню из Западной Гавани. Чтобы увести следы, сержант провёл их через другие ворота и велел оставить награбленное в укромном месте — в заброшенной хибаре у речки. Конечно, подельники ему не поверили; многие схватились за оружие. Лорн стоял в стороне, поэтому его миновали выстрелы. Он инстинктивно упал на пол и прикрыл голову руками, ожидая, когда вопли умолкнут. Его милосердно огрели по затылку, а очнулся Лорн посреди леса — на коленях, со связанными руками; сержант и ещё двое выживших подельников лежали рядом. Те, кто их поймал, не походили ни на бандитов, ни на стражу под прикрытием. — Лусканцы! — сержант от души сплюнул кровавую слюну. — Что вам нужно? Мы можем договориться! Тот, кто возглавлял отряд, бегло мазнул взглядом по каждому солдату и пнул мешки с награбленным. — Конечно, я в этом не сомневаюсь. Эй, здоровяк, — он остановился возле Лорна, и тот тяжело вздохнул. — Ты не особо разговорчивый, а? — Чего тянуть? — низким, отрешённым голосом отозвался Лорн; в затылке медленно расплывалась боль, его тошнило. Отвратная смерть — но всяко лучше, чем в собственных испражнениях, в беспамятстве от жара, заливаясь тёмной кровью. Ответ повеселил лусканца: отсмеявшись, он выхватил длинный кинжал из ножен и покрутил у Лорна перед глазами. — Ты прав, здоровяк: ваше время вышло. Скоро в Невервинтере будут развеваться наши стяги, а голова лорда Нашера украсит пику. У тебя есть шанс убедиться лично, если хватит мозгов и сил. — Кинжал вонзился в землю рядом с коленом Лорна. — Убей своих спутников — и сможешь присоединиться к нам. Лорн не понимал, с чего лусканец решил, что ему будет жалко сержанта и его сброд. Разворачиваясь связанными руками к кинжалу и хватаясь за ещё тёплую рукоять, он прислушивался к внутреннему голосу и ничего не слышал — никаких угрызений совести. Далеко вперёд Лорн никогда не заглядывал, но одно знал точно: сегодня он точно не умрёт, а остальное не имеет значения. Он аккуратно перерезал путы, сорвал вонючую повязку с лица и навис над сержантом мрачной тенью. Его вопли быстро захлебнулись хлынувшей из глотки кровью — Лорн всегда безупречно выполнял приказы.