От любви до ненависти один шаг

Из потемок, словно посланник тьмы, вышел Клинт. Ванда прекрасно знала, что он бы не стал никому навязывать свое мнение, подобно тому же Роджерсу, но вид у него и впрямь был мрачным. — Я с ней останусь, — повторил Клинт. Роджерс сжал зубы как можно крепче, стирая с них эмаль. — Исключено, — произнес Ник, доедая последний блинчик. — Клинт, ты должен быть на миссии... Как и ты, Максимофф, — Фьюри в свое время очень хорошо относится к Ванде, конечно, если опустить тот эпизод с ужасной женщиной-психологом и ошейником-электрошокером. Хотя, оглядываясь назад, ведьма даже улыбается всем тем событиям, ведь… — Я с ней останусь, — он гордо скрестил руки на своей груди. Погода за окном менялась, но на внешний вид Ника никак не влияла. Ведьма прекрасно знала, что Романофф любит Фьюри как своего собственного отца, которого у неё никогда не было. Он хорошо к ней относился и заботился по мере возможностей. — Мне нужно подумать, — Максимофф не собиралась давать ответ сиюсекундно, нужно было хорошенько все обдумать. Она опустила вниз свой и без того рассеянный взгляд. Девушка завела руку за спину и коснулась дверной ручки, затем скрылась за дверью. Она так сильно хотела скрыться от них, что даже не заметила, что сон Романофф был безжалостно прерван. — Что там случилось? — Наташа потягивалась, лёжа на кровати. Глаза были хитрые, словно у той лисы. Максимофф стояла потерянно посреди комнаты, игнорировала шпионку, чем та была крайне возмущена. — Перестань меня игнорировать, прекрасно ведь знаешь, что меня это раздражает! — шпионка приподняла корпус, тогда Ванда села на край кровати, тем самым убирая потребность Романофф вставать со спального места. — Я ведь вижу, ты чем-то обеспокоена, что-то тебя грызёт изнутри... — Старк нашёл виновного в этом хаосе, и ребята хотят, чтобы я отправилась с ними на миссию. Но я не хочу тебя оставлять! — в голосе Ванды чувствовалась вина и печаль. Она до сих пор корила себя за смерть брата. А теперь появился новый повод саморазрушаться. Ранение Наташи очень её подкосило, это постоянное чувство тревоги не выходило из её головы. — Я разве похожа на маленькую девочку, которая сама не сможет о себе позаботиться? — Романофф приподняла бровь. — Я ценю твою свободу, как и собственную свободу действий. — Стив сказал также... Что ты немаленькая. — Правда? — в голове шпионки чувствовалось недоверие, а скорее, удивление. — Неужели за три года совместной жизни он хоть что-то да запомнил? Хвалю. — Я правда переживаю за тебя… — Ванда подняла взгляд, затем встретилась со взглядом зелёных глаз. — Я знаю, — Романофф сделала театральную паузу, следом за которой обычно следует затяжной антракт. — И именно поэтому тебе нужно отдохнуть от меня. Например, поход на миссию послужил бы отличной перезагрузкой, а я, так уж и быть, посижу с кем-то, если тебе так будет спокойней, — Наташа улыбнулась. Чародейке всегда нравилась её улыбка, да и в целом её мимика. Однако в последнее время она стала намного сильнее ценить взгляд шпионки и её улыбку. — Наверное, ты права, — ведьма не могла не согласиться. Она откинулась назад, невольно закрывая глаза всего на пару секунд. Ноги Романофф в то время коснулись земли. — Ты куда собралась? Тебе нужен отдых! — хотя и самой Максимофф он не помешал бы. — Он нужен не мне, а всем, — с этим было крайне сложно не согласиться. — И тебе в том числе. Но не волнуйся, я поем, приму душ и вернусь в постель. Мне ведь нужно набираться сил, верно? — получив одобрительный кивок, рыжеволосая продолжила. — Только в этот раз ты поспишь со мной. Именно поспишь, а не будешь лежать в одной, хоть и очень удобной для меня, позе, боясь пошевелиться, — Ванда засмеялась, а затем сказала заветное "Ладно". Романофф растворилась в тёмных коридорах, за дверью. А ведьма так и лежала на кровати, держала она свои глаза в полузакрытом состоянии. Глубоко дышала, наслаждаясь воздухом. Но стоило агентессе только покинуть свою комнату, как она тут же стала самым главным объектом, привязывающим к себе всё внимание окружающих. Первым, кого она встретила по пути на кухню, оказался Клинт. Романофф была безмерно рада его видеть. — Привет! Как ты себя чувствуешь? — он как пёс, который давно не видел своего хозяина. Был бы у него хвост, он бы непременно им вилял. Но хоть хвоста у него и не имелось, однако вот глаза сияли по-настоящему. — Очень рада видеть тебя! — она заметила в руках лучника плед, а перед этим мило, так наивно, словно ребёнок, улыбнулась. — Чувствую себя намного лучше, — Клинт кивнул в знак согласия, подошёл к девушке ближе, прижал к себе, закутывая её в крепкие, наверное, даже слишком, объятия. Хоть и ненамеренно, но он коснулся раны, отчего она вздрогнула. Скрепя зубами, она что-то пробормотал под нос, что-то совершенно нечленораздельное, даже Бартону это казалось бормотанием. — Ладно, я был очень рад тебя видеть, но мне нужно идти, — улыбка Наташи сменилась непониманием, а гримаса выстроилась в разочарование. — Мы там всей оравой пытаемся Старка уложить, а он никак не может уснуть в своей кровати. — Ты что-нибудь слышал о бессоннице и хронической усталости? — Клинт кивнул, об этом разве что глухой не мог слышать, ведь даже ребёнок знал значение этих терминов. — Хорошо, тогда ты, наверное, знаешь, что одно выходит из другого. Тони очень устал, причем, далеко не в первый раз. И, конечно, это переросло в некую привычку, в очень плохую привычку, ведь спать по три часа за сутки это слишком. Теперь у него бессонница. Хотя это может быть связано с тем, что он просто не хочет спать в своей кровати без своей жены, — девушка говорила это, идя к холлу, где уже были Роуди и Сокол. Тони поднял голову и очень радостно улыбнулся. Глаза его не сияли, они закрывались сами по себе от усталости. Изобретатель сидел на столе, опустив голову. — Тебе лучше? — Романофф кивнула, затем опустилась перед ним на колени и накрыла его руку своей ладонью. Шпионку уже успел замучить этот вопрос "Как ты?" и его интерпретации. Но сказать это, по крайней мере, Тони она не могла. Знала, что он правда волновался, ведь не всегда те, кто спрашивают этот вопрос, действительно волнуются. Довольно часто это лишь из вежливости. Сэм отвел глаза, его тошнило от всей этой милоты и заботы. В чём-то он даже стал копировать поведении Роджерса, но почему-то брал себе на вооружение далеко не лучший пример. К примеру, его организацию он старательно решил не трогать. — Я слышала, ребята пытаются тебя уложить спать, но ты наотрез не соглашаешься, — тон был как раз для дружеской беседы, а формулировка фразы была такой, будто Старку снова было десять, и его ругали за разбитую им вазу. — Но я знаю, что ты просто не хочешь спать один в вашей с Пеппер комнате, я тебя понимаю, — она сменила интонацию и говорить стала едва ли не шёпотом. — Что, если мы спустился вниз, и ты поспишь там? На одном из очень удобных и мягких диванов? — предложение звучало слишком заманчиво, что даже Клинт заразительно зевнул. — Ну, если только немного… — Наташа радостно закинула головой, помогая миллиардеру спрыгнуть со стола. Она провела его к обещанному месту, затем рыжеволосая шпионка выхватила из рук лучника плед накрыла им мужчину, а после ещё несколько минут укладывала его, пока Старк не уснул окончательно. Сэм недовольно фыркнул, оставляя всё это сборище. Хотя, кто бы что ни говорил, но уход от них его очень радовал. Наверное, даже слишком. Поднимаясь по ступенькам, Уилсон даже улыбнулся. Роуди просто безмолвно поблагодарил Наташу, а далее также удалился, хотел дать другу возможность отдохнуть. Без её, казалось бы, незначительного содействия неизвестно сколько бы они еще потратили времени. Роудса вообще удивляла эта шпионка, но в то же время и восхищала. Улыбка с лица Бартона за это время так и не сходила, но это не помешало ему хоть и шёпотом, но предложить Романофф позавтракать. Она быстро согласилась, ведь изначально Наташа выходила из комнаты, дабы принять прием пищи. Но, по правде говоря, видеть всех она была очень рада. Наконец, шпионка добралась и до кухни. Правда, ей пришлось отдать Брюсу на растерзание Клинта. Ученый начал запугивать лучника страшными терминами, о значении которых Бартон и не догадывался, а девушка тем временем просто сбежала. Хотя некоторых людей в лице Роджерса и сержанта Барнса она не видела до сей поры, но её уверенность в том, что они бродят где-то по башне, её не оставляла. Попав на кухню, Наташа слегка ужаснулась. У неё волосы дыбом встали от увиденного беспорядка. На самом деле, всё было не так уж и плохо. Только гора немытой посуды в раковине портила всю картину. Конечно, после своей готовки Барнс помыл за собой посуду, однако ребята — Сэм, Роуди и Клинт — желанием делать это не горели, поэтому просто поставили её в раковину, надеясь, что это сделает за них кто-то другой. Романофф являлась большим фанатом порядка, поэтому подобное её не радовало. Хотя именно наводить порядок она никогда не любила. Видимо, Романофф, даже не будучи Баки кровной родственницей, схожие привычки с ним все-таки имела. Девушка тоже сперва начала обыскивать полки кухонных шкафчиков, прежде чем залезть в холодильник. Правда, из желанных ею продуктов шпионка ничего не нашла. Конечно, если не считать картонную коробку овсяных хлопьев, со дна которой она гордо доела крошки. — Вкусно, но всё же мало. Кого я пытаюсь обмануть, на этой кухне просто нет еды! — рыжеволосая выбросила картонную коробку в урну. — Там, в холодильнике, есть кусок сыра и ветчины, правда, хлеба нет, так что плакали твои сэндвичи. Но я оставил тебе немного молока, — Барнс слово сам был тенью. Удивительная способность исчезать в темноте. Он вышел оттуда сразу после своей немногословной реплики. — Видимо, часть мозга не удалось спасти, и гидра всё же промыла эту малую часть твоей черепной коробки, — Романофф встретилась с мужчиной взглядом и, уловив на его лице непонимание, ответила. — Ты по-прежнему пугаешь людей до смерти! Страшно с тобой жить. — Да ну, скажешь тоже! Я думал, со мной весело, — девушка показательно закатила глаза, а после погрузилась с головой в холодильник. Помимо перечисленных Баки продуктов, там находилось ещё одно яйцо. Шпионка смешала всё в одной тарелке, напрочь забыв о каких-либо правилах. Готовка никогда не была её преимуществом, скорее, жирным минусом. Романофф перелила субстанцию на сковороду. Всё шло как по маслу, а вот масла у неё не было. Ни сливочного, ни подсолнечное, это означало лишь то, что к сковородке непременно прилипает её завтрак. — Я уверен, тебя все уже успели замучить вопросами, поэтому их я задавать не буду, — легким хмыком девушка выразила немую благодарность. — Тем более, сам вижу, что твое состояние улучшилось. — Улучшилось, тут ты прав. Но я чувствовала бы себя ещё лучше, если бы в этом доме была еда. Желательно, готовая, — девушка прокрутила огонь до минимума, а сама в то время уже задалась попытками отколупать омлет от посуды. — Ну, извините, именно сегодня забыли вызвать повара. Хотя я готовил блины, тебе их, видимо, решили не оставлять, — девушка кивнула. Баки подошёл к окну, смотреть на город с высоты было довольно приятно. Наташа собиралась только завтракать, а время уже близилось к одиннадцати утра. — Если серьёзно, то мы собираемся завтра идти на миссию, и, думаю, мы достанем какую-то провизию, пожелания есть? — Что ты, какие пожелания? — с кухонного стеллажа шпионка положила на стол деревянную доску и уже на неё поставила сковороду. Вооружившись вилкой, Романофф приступила к трапезе, наслаждаться своим завтраком — хоть и немного подгоревшим — она уже собиралась. — Хотя, принеси бы вы ящик крепкого алкоголя, я бы была счастлива, — она улыбнулась, нанизывая кусок омлета на вилку. Положив его в рот, она слегка скривилась. — Не так уж и плохо, но острый соус бы всё исправил, он у Тони точно где-то был... — Губу закатай, алкоголизм — это зло, — Баки подал девушке острый соус с верхней полки. Та выразила неразличимые для парня эмоции на своём лице, наливая острый соус. Но к тому времени уже успела прийти Максимофф, она присела к Наташе за стол. — Я, наверное, пойду, — подал голос Баки и застыл, словно ожидал от рыжеволосой одобрения. — Давай-давай, топай, — она дала некую отмашку, наслаждаясь видом любовницы. Мешки под глазами успели стать неотъемлемыми аксессуарами Максимофф, но они совсем были ей не к лицу. Получасовой сон чуть взбодрил её. К тому времени Наташа уже успела съесть половину своего завтрака. Нанизывая на трехзубную вилку очередной кусочек, она протянула его к губам ведьмы, при этом проговаривая. — Открой ротик, летит самолётик, — Ванда ярого сопротивления не показала и охотно проглотила предложенное ей лакомство. — Вкусно, правда? — Вкусно, — согласилась с ней девушка. — То-то же. Хотя готовка не моё. Так что ничего, кроме кофе в постель с покупными круассанами, от меня не жди, — она улыбнулась, а Максимофф засмеялась. Шпионке нравился её детский звонкий смех. Наташа наколола ещё один кусочек и поднесла к губам девушки. Та уже, как по приказу, открыла рот. Но Романофф отправила заветный кусочек в свои уста. — Хороший фокус... — Да, фокус и впрямь неплох! — шпионка встала со стула и протянула трехзубую вилку. Наверное, это была единственная вилка с тремя зубчика в этом доме, ведь четвёртый был просто отломан. Но, кажется, поэтому она и приглянулась Наташе. — Куда ты собралась? — Я? Я в душ, тебе не следует переживать. Затем, обещаю, мы обе вернёмся в кровать. Но ты должна всё это съесть, я знаю, ты ничего не ела, так что вперед. И посуду можешь помыть… Ну, или Стива заставить, на твоё усмотрение, — девушка поцеловала чародейку в макушку и направилась в ванную комнату. — Отвратительно? — спросил Баки, присаживаясь на место шпионки. — Терпимо. Ты похож на маньяка, — девушка даже не скрывала игрового настроения. — Интересно, с маньяком меня ещё не сравнивали. И почему же? — Ты выжидаешь, пока твоя жертва останется одна, а затем подходишь к ней в попытке составить её компанию, — Джеймс засмеялся. Ванда всё чаще начала замечать его привычку. Он стучал пальцами по столу буквально всегда, а когда нервничал, хрустел пальцами. Где-то она читала, что это привычки серийных убийц. — А с кем же тебя сравнивали? — Одна девушка сказала, что я её психолог, которому она вечно ноет, а позже сказала, что я её салфетка или подушка для слез, уже точно не помню... Тебе бы следовало поспать нормально, а то полчаса за сутки — это так себе. Я не врач, так что страшными терминами пугать тебя не буду и просто скажу, что тебе нужен сон. — Я скоро начну заклеивать людям рты скотчем. Всем, без исключения, кто будет твердить мне об отдыхе...

***

Наташа зашла в их с Вандой комнату. Почему-то именно в этих четырёх стенах она ощущала себя комфортнее, чем где-либо. Хотя, по правде говоря, Романофф там надолго не остановилась. Схватила футболку — на тот момент её не интересовало, кому она принадлежала — потом скрылась в душевой. Элемент одежды, который девушка только что взяла, она кинула на тумбу. Сама взяла с умывальника резинку для волос. — Не замечала за Пеппер привычку разбрасывать вещи… — бормотала шпионка под нос, любуясь своим отражением. Волосы рыжеволосая заключила в небольшой хвост, правда, некоторые пряди все равно вылезли из него. Те-же пряди упали ей на лицо. Романофф открыла шкафчик, он находился под раковиной, и там она без какого-либо удивления обнаружила маникюрный набор. Конечно, Наташа знала, где он лежит, ведь была частой гостьей в этом доме. Небольшие тупые ножницы из маникюрного набора помогли ей разрезать бинты, которые были намотаны на её тело. Бросив ножницы куда глаза глядят, девушка сняла их. Выбросив в урну слегка испачканный в тёмной крови бандаж, она приступила к самому осмотру. Когда Романофф ещё была собственностью красной комнаты, на миссиях ей часто приходилось делать подобное. Она не раз сама себя зашивала и железные пули доставала. Шрамов было много, но прятать их было не так уж и сложно. Различными способами приходилось извращаться, ведь заявиться в городскую больницу было нельзя, а терпеть боль до госпиталя, принадлежащего красной комнате, не всегда было возможно. Дурно стало от подобных мыслей, ведь воспоминания самое ужасное, что может быть с человеческой памятью. Хорошо, если вся память человека наполнена радостными событиями, но это был не случай Романофф. Затем агентесса всё же приступила к осмотру ран. — Для первого раза весьма недурно! — Романофф улыбнулась. Старк хорошо постарался, далеко не каждый с первой попытки сможет так хорошо зашить пока ещё живого человека. Рана, которая была ближе к бедру, выглядела довольно хорошо. Та даже успела покрыться мелкой противной коркой. Все шло своим чередом, поэтому волноваться не стоило. Вторая выглядела чуть хуже, хотя ей нужно было просто больше времени. Наташа умылась холодной водой и уже после приняла прохладный душ. Перед сном или стоя под холодным душем, люди обычно думают о чём-то странном, неважном. Некоторые даже придумывают иные сценарии для своей жизни, добавляя в неё популярность, славу и богатство. Романофф не была исключением, тоже любила повыдумывать то, чего никогда не случится. Закрыв глаза, чувствуя холодные капли, она представляла… Она представляла, как наконец-то решилась перекрасить в блонд. Ванда работала в школе, преподавала литературу. По пути с работы Максимофф забирала детей, а сама Нат приходила бы чуть позже, как раз к ужину. На работе было много дел, всё-таки возглавлять Щ.И.Т не так легко, как она считала. А ещё собака, обязательно доберман, с купированным хвостиком, но это всего лишь мечты, которые вряд ли когда-то и вовсе сбудутся. Для этого придется оставить своё бурное прошлое, но Романофф прекрасно осознавала, что не может. Наташа, закончив принимать душ, закутала свои волосы в полотенце, затем натянула на себя нижнее белье чёрного цвета. Романофф не надела бюст, поскольку спать в нём шпионка совсем не любила. Да к тому же, одна из ран была совсем близко к груди. Сам бог велел, в каком-то смысле. Натянув на себя футболку, шпионка сняла полотенце со своих волос. Рыжие, пока ещё мокрые локоны лежали совсем непослушно, но на укладку у Наташи точно не было сил. Романофф вернулась в спальню. Максимофф лежала на своей части постели. На ведьме было красное белье без какого-либо кружева, просто удобное. Ноги её до щиколоток были укрыты одеялом. Сама же девушка читала книгу, вернее, это был сборник стихов, поэм и баллад. Довольно занимательные чтиво! Сверху был переведённый текста, а чуть ниже оригинал. Ванда как раз остановилась на отрывке "Кобзаря" украинского классика и всеобщего любимца Тараса Шевченко. Агентесса села на кровать, а после резким движением руки выхватила у ведьмы книгу. Взглянув на первые слова, она продолжила: — Кохайтеся, чорнобриві, Та не з москалями, Бо москалі — чужі люде, Роблять лихо з вами. Москаль любить жартуючи, Жартуючи кине; Піде в свою Московщину, А дівчина гине... Якби сама, ще б нічого, А то й стара мати, Що привела на світ Божий, Мусить погибати. Серце в’яне співаючи, Коли знає, за що; Люде серця не побачать, А скажуть — ледащо! Кохайтеся ж, чорнобриві, Та не з москалями, Бо москалі — чужі люде, Згнущаються вами, — повисла небольшая пауза, прежде чем шпионка добавила. — Тарас Шевченко, "Катерына" 1838 года написания, — она улыбнулась, а после сделала театральный поклон. — Не знала, что ты знаешь украинский… Да и в целом поклонница литературы, — Ванда хлопала в ладоши не очень громко, но, тем не менее, уважительно. Сморщив носик, девушка улыбнулась во все зубки. — Ты много чего не знаешь, — без скромности добавила агентесса. Наташа вернулась ей книгу, а Максимофф, в свою очередь, отложила её на тумбу. Романофф откинулась на кровать, довольно удобно располагаясь на подушке. — Вот скажи, дорогая, что отличает героя от злодея? — чародейка приподняла корпус, окидывая любовницу взглядом, наполненным непониманием. — Герой пожертвует самым ценным, чтобы спасти мир, а злодей, скорее, пожертвует миром. — Выходит, что я злодейка, — теперь уже Наташа присела. — Я бы, не задумываясь, пожертвовала каждым, чтобы спасти тебя, — она вновь улыбнулась, облизывая губы. — А ты? — Я бы отдала свою жизнь, если бы это спасло других, — рыжеволосая пожала плечами, потом уселась на свою любовницу. Смотреть на ведьму сверху было очень приятно, скорее, даже завораживающе. — Почему ты так любишь людей? Они ведь принесли тебе такое огромное количество боли. А ты все равно, сломя голову, спасаешь их жизни, это глупо, Нат... — Максимофф действительно не понимала. Она заимела проблемы с доверием благодаря этим людям. Люди отняли ее ребенком у семьи. И сейчас, уже в более сознательном возрасте, Ванда бы точно не стала их жалеть. — Не все виноваты в этом. Жизнь такая вещь. Иногда люди просто не могут не подчиниться власти, пускай они и не согласны с приказом. И чтобы у людей всегда был выбор, я буду и дальше, сломя голову, их защищать. Ради их свободы выбора, — Ванда понимающие кивнула. Хотя она отнюдь не начала понимать шпионку больше. Эта её странная мысль никак не укладывалась в голове ведьмы, однако Романофф начала целовать её шею, заставляя эти мысли исчезнуть из сознания, а заодно и прогнуться в спине. Всё происходило как-то рефлекторно, совсем неосознанно. Ведьма почему-то совсем забыла о ранениях любовницы. Да и руки сами как-то полезли под футболку. Ощущать на своей коже горячие поцелуи было очень и очень приятно. Но не меньше удовольствия доставляли собственные прикосновения. — Стой, — Романофф не хотела останавливаться, хотелось большего. — Ты сняла бинты? — Ванду тревожило это, ведь, по заявлению этого мистера-доктора, бинты нельзя было трогать не меньше недели. —Да. Так рана немного подышит и начнёт быстрее заживать, — попытка шпионки оправдать собственное неудобство провалилась на самое дно. — Ладно, — Ванда закивала головой, обе прекрасно понимали, что сегодня будет только сон. Немая, гробовая пауза повисла в воздухе, как сам мрак. — А ты женись на мне. Я тебе буду сырники готовить, — лицо Максимофф засияло невольной и совсем непринужденной улыбкой. — А что? Я ради этого даже обещаю научиться готовить! — это звучало довольно правдиво. Тогда чародейка осторожно положила свои пальцы на талию партнерши, стараясь не касаться раны. Ведьма подарила девушке поцелуй в губы, а уже после него добавила: — Нам немедленно нужно ложиться, пока у нас ещё есть небольшая возможность выспаться, — Романофф слезла с чародейки и легла на свою сторону. Максимофф использовав свою магию, закрыла шторами окно, уменьшая количество яркого света в комнате. Романофф легла на бок и, обняв девушку, шёпотом, еле слышно добавила: — Это ведь была не шутка, женишься на мне? — нет, конечно, чародейка прекрасно ее слышала. Как и ее тревожное, постоянно прерывающееся дыхание. Однако отвечать Максимофф совершенно не хотела, вместо этого, закрыв глаза, она наслаждалась моментом. Сказав "нет", она потеряла бы самого дорогого и близкого для неё человека. Единственного человека, который её понимал. Но, сказав "да", ведьме пришлось бы навсегда забыть о риске и адреналине, который шёл в комплекте с супергеройской жизнью. Проблема в том, что супергеройская жизнь не может сосуществовать с полноценной семейной жизнью. Особенно, если супруги работают вместе. Говорить "нет" Ванда точно не собиралась, но и радостно соглашаться не спешила, она пока была просто не готова бросить всё, остепениться и жить только для себя.