***
Сегодня Рие была опять в подавленном состоянии после трансфигурации. Гермионе уже хотелось скормить Маккошку трехголовой собаке, что, по слухам, обитает на третьем этаже. Но это были мечты, а сейчас пора укладываться спать. Гермиона начала уговаривать девочку, одновременно с этим неторопливо раздевая. — Ну давай, моя хорошая, снимем мантию, да? — Да… — Вот теперь жилетку… — Гермиона, а почему ты со мной возишься, как с маленькой? — Потому что ты маленькая, и мы друзья, понимаешь? — Понимаю… Раздев девочку и раздевшись сама, Гермиона повела Рие в душ. Слава Мерлину, девочка мылась самостоятельно, хотя и это Гермиону бы не остановило. Вытерев Рие полотенцем, Гермиона помогла ей с пижамой, отвела в кровать, которую декан, как подозревала Гермиона, сделал шире, улеглась рядом с ней и начала тихим голосом рассказывать сказку. Рие очень любила, когда ей рассказывали сказки на ночь. Гермионе иногда казалось, что девочка намного младше своих лет. А в такие моменты и подавно. В Рие будто бы просыпалась она настоящая — улыбчивая, яркая, с сияющими глазками. Как же больно было поутру, когда девочка снова будто умирала, стоило переступить порог спальни. Как же Гермиона ненавидела в этот момент сотворившего такое с Рие… В заботах о Рие Гермиона совершенно забыла за свой день рождения, потому что у нее были заботы поважнее. Но утром девятнадцатого сентября она проснулась оттого, что на нее смотрели абсолютно волшебные зеленые глаза и тихий голос произнес: — С днем рождения! — Спасибо, сестренка, — Гермиона не заметила сама, как у нее вырвалось это слово, которое она произносила только про себя. — Ты… Ты хочешь… — запинаясь, начала Рие, и Гермиона уже испугалась. — Я тебя люблю, сестричка! Рие начала обнимать Гермиону, что-то спутанно объяснять, но Гермиона просто прижала названую сестру к себе, и та счастливо затихла. Это был самый лучший день рождения! С этого дня стало полегче, хотя частые обмороки Рие все равно пугали Гермиону. Решив на каникулах попросить родителей посмотреть Рие, Гермиона успокоилась. Сейчас все равно ничего сделать было нельзя.***
«Здравствуй, моя любимая сестренка, насилу нашел возможность тебе написать. Оказалось, у нас в школе есть брат того, кто учится в Хогвартсе. Он вошел в мое положение, поэтому я теперь могу тебе написать. И ты мне пиши, потому что мне очень страшно. С тех пор, как ты уехала, что-то произошло с мамой и папой, они не хотят и слышать о тебе, обзывают в письмах по-разному, мне просто страшно возвращаться домой. Если соберешься, дай знать, потому что я за тебя боюсь. Напиши, как ты там, и… Помнишь ли ты меня еще? Твой любимый братик Дадли». Услышав рыдания Рие, Гермиона всполошилась. Давно уже она не слышала такого отчаяния в голосе названой сестры. Казалось, случилось что-то настолько страшное, что даже война меркнет перед этим. Вбежав в комнату из уборной, Гермиона увидела отчаянно рыдающую Рие, которая заливала слезами тетрадный листок, исписанный неаккуратным, явно мальчишеским почерком. Потянув из рук Рие листок, Гермиона вчиталась в слегка уже потекшие строчки и почувствовала, как волосы на ее голове зашевелились. Случилось самое страшное. Дамблдор отнял у Рие родителей. Точно так же это может произойти и с ее родителями… И не только с родителями… Какое страшное место — магический мир! Гермиона обняла Рие и прижала к себе, укачивая сестренку, пытаясь разделить горе на двоих, и через минуту тоже заплакала, не выдержав этой боли. Они плакали, ощущая себя совершенно беспомощными, когда в комнату буквально вбежала Пенелопа и кинулась к ним. — Девочки, милые мои, что случилось? Болит что? — запричитала перепуганная староста и взяла тетрадный лист, который ей протянула Гермиона. — Мерлин! Пенелопа отпаивала сестер чаем с умиротворяющим бальзамом, пока они обе, наконец, не успокоились, засыпая. Раздев девочек заклинанием, староста закатила обеих под одеяло и поспешила к декану. Профессор Флитвик нашелся у себя в кабинете и резко поднялся со своего места, увидев глаза Пенелопы. — Беда, профессор, — выдохнула староста. — Отдышитесь, успокойтесь и расскажите, — спокойно велел декан Райвенкло. — Родителям Рие изменили память о ней, и теперь они ее ненавидят. Ее брат-маггл как-то избежал этого и смог послать весточку. — Мерлин… — прошептал Филиус Флитвик. — Пенелопа, от детей не отходить. Если припрется этот бородатый — посылайте его ко мне. Я буду через час. Филиус шагнул в свой камин, чтобы оказаться в банке. Сейчас было не до церемоний, если хоть как-то пострадает мисс Грейнджер… Жить Флитвику нравилось, несмотря ни на что, а что может сделать обскур или еще кто похуже, опытный мастер чар отлично себе представлял. Поэтому решил сделать из Гермионы филиал рождественской елки, навесив всю возможную защиту. Оставалось только молиться, что мисс Грейнджер сумеет удержать мисс Поттер от перерождения.***
— Здравствуйте, Долорес. — Здравствуйте, Амелия, чем обязана? — Долорес, мы друг друга не любим, но сейчас не до наших склок. В Хогвартсе может рвануть обскур. — Что?! — мадам Амбридж побелела. — Как? — Мисс Поттер. Она не хотела ехать в Хогвартс, просила оставить ее с мамой и папой — это ее опекуны, но Дамблдор заставил ее, шантажируя их жизнью. — Что?! Амелия, вы уверены? — глаза Амбридж стали очень большими. — Абсолютно. Это именно ее видели в августе на Косой аллее. — Вот же… Огневиски будете? — Буду. Ее стабилизирует магглокровка, но она Дамблдору на один зуб, а вот если и с ней что-то случится… — То не будет Хогвартса. — Мисс Поттер — сильная ведьма, она может пол-Англии… — Что мы можем сделать? — Надо убрать Дамблдора из Хогвартса, в идеале перевести мисс Поттер с магглокровкой на домашнее обучение где-нибудь в безлюдном месте. — Давайте сначала уберем его из школы хоть на время. — Мадам Амбридж, тут из Мунго, — раздался голос секретарши. — Зови, Амелия, останьтесь. Здравствуйте, целитель, что вас привело к нам? — приветливо поинтересовалась мадам Амбридж. — Мисс Поттер необходимо госпитализировать, но этот белобо… директор всячески препятствует. — А что не так с мисс Поттер? Целитель просто протянул пергамент Амелии. Та вчиталась… Замерла… Опять вчиталась. — Это точно? — Поведение очень похоже, но нет, не точно. Амелия Боунс сделала глоток огневиски прямо из бутылки, вызвав удивленный вздох целителя, и протянула пергамент мадам Амбридж.