***
— Сэр, жизнь девочки вне опасности. — Очень хорошо, Вильямс, как там наши? — Наши готовы, сектанты эти паникуют. — По школе только не долбаните, дети все-таки. — У нас тут есть группа целей… Им понравится. — Больницу и детей под охрану. Чтобы ни одно существо не могло проникнуть к детям. Это, в первую очередь, наши дети. И если это кто-то забыл, то у нас найдется нужный напоминательный калибр. — Да, сэр, камеры уже стоят. Дурслей еще наблюдаем? — Уже, пожалуй, не нужно. С мальчиком пусть психологи поработают. — Уже работают, сэр. — Предупредите этих, что девочки в школу не вернутся. Подумать только, если бы не мисс Грейнджер… — Психологи в восторге, сэр, двенадцать лет же всего… — Вот и хорошо. Обеих девочек под охрану. Контрразведка Британии совместно с военными планировала операцию устрашения, чтобы напомнить зарвавшимся «магам», кто в Британии хозяин. Министерство Магии уже было обнаружено, но так как оно находилось в Лондоне, то операцию по его зачистке готовил спецназ. Внезапно оказалось достаточно много так называемых «сквибов» в вооруженных силах. Всех их привлекали к работе над операцией. Терпение нормальных людей иссякло.***
Заживление шло очень быстро, Гермиона подозревала, что магия Рие помогает этому процессу. Через неделю Рие уже могла кушать кашу, которой девочку кормила Гермиона. Каша была почти безвкусная, поэтому Рие иногда упрямилась и капризничала. — Ну давай ложечку за деревце, ложечку за снежинку… — За снежинку уже было! — Это было за ту снежинку, а я про эту говорю, — улыбнулась Гермиона. — Да? Ну-у-у ла-адно, — протянула Рие, сейчас похожая на маленького котенка, ее хотелось погладить и потискать. Тискать еще было нельзя, а вот гладила Гермиона Рие с удовольствием. Гарриет тянулась за лаской, ей так не хватало ласковых поглаживаний по волосам. Девочка гнала от себя воспоминания, запрещала себе помнить «последний раз», поэтому ластилась к Гермионе. На ночь Гермиону отвозили домой с тем, чтобы утром привезти обратно. Папа настоял на этом, потому что детям нельзя не спать ночами. С Рие ночью был врач, который не смыкал глаз рядом с девочкой. Поэтому так и повелось — вечером Гермиона рассказывала сказку, укладывая Рие спать, а утром уже была рядом, умывая и причесывая свою сестренку. — А когда мне можно будет ходить? — У-у-у, — сказала Гермиона. — Еще нескоро. Сначала ты будешь сидеть, а потом будем понемногу нагружаться. Но мы с тобой все равно будем гулять. — А как, если ходить нельзя? — А вот увидишь, — улыбнулась девочка, целуя носик сестренки. — Мы каждый день будем гулять? — Конечно, ведь мы сестренки. — Да… Ты самая лучшая на свете сестренка! — Это ты самая лучшая, — рассмеялась Гермиона.***
Получив письмо Гермионы, Дадли плакал. Неожиданно пришедшее обычной почтой письмо сначала насторожило, а потом и напугало. Ох, не зря он боялся за сестренку. Маленькая, хрупкая Рие была совсем не готова к тому, что ей устроила эта жизнь. Дадли очень любил сестру, которая была такой солнечной, яркой… А как она любила маму и папу… И вот теперь этого всего нет. Маму с папой заколдовали, а Рие, маленькая Рие в больнице, в реанимации… Слезы капали на тетрадный лист… — Дад, ты что? Что случилось? Дома что-то? — Питер стал ему настоящим другом уже здесь, в этой школе, он сразу увидел, что что-то не так. — Рие… Сестренка… — прошептал Дадли. — Что случилось? Скажи мне! — Питер никогда не видел своего друга плачущим. — В реанимации… — Дад, не плачь, держись, я… Я сейчас! Что может сделать друг для друга? Да все. Нет ограничений для настоящей, правильной дружбы, и от пола она совсем не зависит. Питер побежал к куратору курса, объясняя тому суть проблемы. Вместе они пошли и к директору школы. Люди, конечно, разные. Бывают добрые, бывают злые, но люди, работающие с детьми, чаще всего имеют душу. Поэтому горе пацана, не знающего, что с любимой сестрой, отдалось чем-то близким в душах педагогов. — Питер, спасибо, — обнимал Дадли друга, который так много сделал для него. — Мы же друзья, Дад, — улыбался Питер. На следующий день Дадли ехал домой. К маленькой любимой сестренке Рие.***
На вокзале Дадли встретил высокий мужчина, представившийся мистером Грейнджером. Его попросила встретить мальчика та самая Гермиона, что написала письмо. Они сели в машину и отправились в путешествие по улицам Лондона. — Скажите, сэр, а как она? — Уже получше, но старайтесь ее не волновать, молодой человек. Обнимать пока тоже нельзя. С ней моя дочь, она вам все расскажет. — Спасибо, сэр. Когда переодетый Дадли входил в палату, Гермиона как раз кормила Рие, уговаривая съесть еще ложечку. Мальчик остановился, из-за угла наблюдая за открывающейся картиной. То, как Гермиона заботилась о Рие, напоминало о детстве. Так же мама кормила их, хотя Рие всегда была послушной, это сейчас она капризничает. Когда девочка погладила сестру по голове, и та потянулась за ладошкой, Дадли подумал, что у него остановится сердце. Сестренка выглядела такой милой… Он вошел в палату, оказавшись перед кроватью сестры, тихо произнес: — Ну, здравствуй, сестренка… По щекам Дадли текли слезы… По щекам Гарриет текли слезы… Брат и сестра, не отрываясь, смотрели друг на друга, а в руке Рие была намертво зажата ладошка Гермионы.