***
Девочки упросили родителей поставить вторую кровать в комнате Гермионы, а не выделять отдельную комнату Рие. Девочки спали так, чтобы можно было коснуться друг друга руками, ну и у Рие все еще был монитор, который специально для нее принес папа. Папа был таким… таким… Просто волшебным. Первой, по обыкновению, просыпалась Гермиона. Она подкатывалась к бортику кровати и принималась гладить Рие по лицу мягкими, нежными движениями, пока девочка не открывала свои полные сонного тумана глаза. Гермионе очень нравилось наблюдать, как Рие просыпается, как в глазах загорается радость, как они начинают сиять. — Привет, Рие, — прошептала Гермиона. — Привет, сестричка, — тоже шепотом ответила Рие. — Как ты? — спросила Гермиона. — Я как ты, — показала розовый язычок девочка. «Я как ты». В Рие проснулась шаловливая добрая девочка, которая радовала всех в доме. Иногда она казалась младше Даниэля, а иногда — старше всех, вместе взятых. Рие старалась подражать сестре даже в мелочах, поначалу Гермиону это пугало, но потом папа объяснил… Пора было вставать. Рие солнечно улыбнулась, откинула одеяло уверенным жестом и вдруг замерла. Гермиону накрыло ощущение беды, поэтому девочка перекатилась к Рие, обнимая и шепча ей про то, что она самая лучшая и любимая сестричка. А Рие как-то длинно всхлипнула, прижалась к Гермионе и прошептала: — Миона… Я ножек не чувствую… — Ты, главное, не плачь, хорошо? Сейчас папу позовем, он что-нибудь обязательно придумает, да? — Да… Я ножек… Я теперь… Я… — заревела Рие, и Гермиона нажала кнопку звонка, которую установил папа, чтобы Рие могла его позвать, если что-то случится. Гермиона обнимала и укачивала сестренку, прося не плакать, когда в комнату влетел папа. Увидев, что происходит, он кинулся к девочке: — Что случилось, малышка? Где болит? — Папа, Рие ножек не чувствует, — сказала Гермиона, укачивая девочку. — Ох… Иди-ка сюда, — папа поднял Рие на руки, прижал к себе и начал тихо говорить: — Ножки мы починим, плакать не надо, все будет хорошо, мы со всем справимся, потому что мы семья, да? Вот не надо плакать, маленькая. — Папочка… А… Вы… Вы меня… Вы не бросите… Ну… Я… — запинаясь, с паникой в голосе сказала Рие. «Вот чего ты боишься, малышка, — подумал доктор Грейджер, не слишком сильно шлепнув девочку ладонью, заставив ойкнуть, отвлекаясь от дурных мыслей, — ты боишься, что все такие, как Петунья. Все ты о них знаешь…» — Мы семья, доченька, от ребенка не отказываются потому, что он заболел, — ответил ребенку папа Грейнджер. — Мы справимся, потому что мы вместе, понимаешь? — Спа…сибо… Папа… — почти прошептала девочка, прижимаясь к нему изо всех сил. — И чтобы ты такого больше не думала, а то попа будет в опасности, — улыбнулся папа. — А можно я защищу попу сестренки? — почти серьезно спросила Гермиона, заставляя Рие широко раскрыть заплаканные глаза. — Вот об этом я и говорил, малышка, — сказал папа. — Мы семья, мы вместе и со всем справимся. Обязательно, поняла? — Да, папочка! Только… А как теперь одеваться? — Я помогу! — Умница, дочка, — улыбнулся папа, выходя из комнаты. Как же это отличалось от того, что было у Дурслей! Там Рие добилась мира и любви родителей только своей ласковостью и полным послушанием, а здесь… Здесь… Здесь ее просто любили. Несмотря ни на что. Гермиона стянула с сестренки пижамные штаны, пощекотав животик, отчего Рие захихикала, и помогла натянуть белье. Сложнее всего было с гольфами, но Гермиона справилась, отвлекая Рие от плохих мыслей. Только вот теперь Рие могла пересесть на кресло лишь усилием рук. Это было сложно, поэтому ей помогла Гермиона. — Я так счастлива, что ты… Что вы у меня есть, — прошептала Рие на ушко сестре. — А мы счастливы, что у нас есть ты, — ответила Гермиона. И девочки двинулись умываться.***
Волдеморт разглядывал гобелен, на котором отображалось странное. Его род резко увеличился, причем неожиданно. На гобелене отобразилась крестническая связь Лорда с юной Поттер, которая сейчас была уже не совсем Поттер. Гобелен отображал сестер Поттер-Грейнджер, что означало, во-первых, принятие самой Магией ее новой семьи, а во-вторых, что со словами надо быть аккуратнее. Однако из доставленных ему документов следовало, что именно он, Лорд Гонт, так же известный как Волдеморт, является магическим опекуном сестер. Причем полным и признанным самой Магией. Явление не самое обычное в магическом мире. Впрочем, об этом он еще подумает позже. Сейчас же ждут насущные дела. Северуса Снейпа Лорд отправил к колдомедикам принудительно, очень уж странным было поведение того в Хогвартсе, а остальными профессорами занимались специалисты Отдела Тайн. Школа буквально смердела детской болью и мало чем отличалась в этом плане от Азкабана. То, что удалось установить уже сейчас, поднимало волосы дыбом. Абсолютная вседозволенность для одних и такое же абсолютное бесправие для других. Жестокость была в порядке вещей, за последние десять лет в школе умерло по разным причинам полдесятка детей. Да, они были магглокровками, но это были дети. Теперь каждый случай подвергся тщательному расследованию. — Долорес, — очень удобной оказалась мадам Амбридж, исполнительной, если держать на коротком поводке. — Что у нас по Дамблдору? — Допросы еще идут, насколько мне известно, лорд Гонт, — мадам Амбридж присела в книксене. — МКМ затребовала выдачу некоторых магов. — Это кого? — заинтересовался лорд. — Грюм, Флетчер, Уизли, Дож и еще некоторые. — Арестуйте и передайте МКМ, — хмыкнул Волдеморт. — Можете быть свободны и вызовите мне Руквуда. Мадам Амбридж удалилась, помахивая свитком с подписью Лорда. Через некоторое время в кабинет вошел приглашенный. — Здравствуй, Август, — поприветствовал его Волдеморт. — Мой Лорд, — поклонился невыразимец. — Оставь эти церемонии, что у нас с судьбой Поттеров? — Очень странно, мой Лорд, — начал говорить Август Руквуд. — Могилы пусты, но это мы и так предполагали, однако следов нет. — Проверьте Мунго и Азкабан, — предложил Волдеморт и, глядя на выражение лица своего сподвижника, удивился. — Неужели никому это в голову не пришло?