Несмотря на то, что в школе, на первый взгляд, все было в порядке, мистер Грейнджер все чаще хотел перевести девочек на домашнее обучение. Что-то не давало ему покоя, беспокоило. Возможно, интуиция врача. Впрочем, услышав, что сегодня у детей контрольная по математике, доктор Грейнджер взял отгул, так ему было неспокойно.
Рие, напротив, сегодня с утра была радостной и веселой. К контрольной она была готова, спасибо сестренке, поэтому собиралась спокойно, не торопясь. Что-то даже напевала. Гермиона тихо радовалась за младшую, но почему-то чувствовала себя не очень хорошо. Где-то в районе груди то ли тянуло, то ли постреливало. Решив никому об этом не говорить, она быстро собралась в школу.
— Ну что, готова? — спросила старшая младшую, улыбаясь.
— Ну ты же проверяла! — фыркнула младшая, улыбаясь в ответ. — Миона, ты побледнела…
— Ничего страшного, я просто немного волнуюсь, — Гермиона сама верила в то, что говорила.
— Не волнуйся, сестричка, нам нельзя, ты помнишь? — В ответ старшая поцеловала носик младшей.
— Папа, мы готовы!
— Идите к машине! — донесся папин голос.
Усадив младшую, доктор Грейнджер обратил внимание на старшую. Тренированный взгляд реаниматолога выхватил бледность ребенка, капли пота над верхней губой и некоторую синюшность периоральной области. Привычно решив, что лучше перебдеть, чем недобдеть, он направился совсем не к школе. Машина спокойно катилась по длинной улице, когда мистер Грейнджер поймал в зеркальце озадаченный взгляд младшей дочери. В этот момент Гермиона, тяжело вдохнула, выдохнуло и задышала странно — редко и поверхностно, постепенно углубляя дыхание, как будто не могла надышаться. Это напугало Рие.
— Папа! Сестренке плохо!
— Вижу, малышка, попробуй поговорить с ней.
— Миона! Миона! Не молчи! Ну пожалуйста! — Рие уже плакала.
— Все… В пор… ке… — проговорила Гермиона, которой не хватало воздуха.
Доктор Грейнджер одним движением руки поставил на крышу проблесковый маячок и вдавил педаль газа, до больницы оставалось совсем немного.
— Рие, смотри, чтобы Гермиона дышала. В сумке есть такой мешок, которым тебе дышать помогали, — быстро говорил папа, глядя на дорогу. — Нашла? Надень на него маску, наложи Мионе на рот и нос и медленно качай. Справишься?
— Справлюсь, папа! — девочка была в панике, но справилась и теперь старалась медленно качать воздух, чтобы помочь сестренке дышать.
Увидев маячок, какая-то полицейская машина, мигая всеми своими огнями и завывая сиреной, пристроилась перед машиной врача и, включив транспарант «Следуйте за мной», резко наддала. Скорость увеличилась еще сильнее. Две машины летели сквозь город, полицейский по рации поставил в известность больницу, назвав номер машины. Так как Рие оперировали в этой больнице, то предположили, что с ней что-то, подняв по тревоге всех, до кого дотянулись.
Две машины летели через город, им уступали дорогу, другие водители прижимались к обочине, всем было понятно, что случилось что-то очень важное, возможно, страшное.
Вот, наконец, и больница. Взлетев на эстакаду, доктор Грейнджер выскочил из машины с криком «Каталку сюда!» Бросившись к старшей, он аккуратно забрал из рук младшей амбушку, начав качать самостоятельно. Выскочили коллеги из реанимации, девочку аккуратно переложили, забрали мешок и побежали внутрь, а доктор, который папа, выдернул кресло, разложил его и усадил младшенькую, через минуту они вдвоем устремились внутрь.
Гермиона почти не осознавала, что происходит, только слышала отдельные звуки и слова. Ее сначала везли, потом в горло залезла трубка, потом ее стукнуло током, и девочка потеряла сознание.
— Что с ней, Алекс?
— Идиопатическая аритмия, дала фибрилляцию, мы ее дефом. Ну и интубнули, сам понимаешь.
— Прогноз?
— Да нормальный прогноз, чего ты дергаешься? Сейчас восстановит ритм, разберемся, что за аритмия, и нормально все будет.
Услышав, что с Гермионой все будет нормально, Рие расслабилась и упала в обморок.
— Да что ж такое…
— Давай ее к сестре в ту же палату, пусть вместе полежат.
— Я переодеваться, посмотришь?
— Иди давай, папаша… Что за день…
***
Когда Гермиона очнулась, то увидела лежащую на рядом стоящей кровати Рие. Испугавшись в первый момент, она захрипела что-то, сразу же прибежал папа с еще одним дядей и вытащил трубку из горла.
— Рие! Что с Рие? — хрипло спросила Гермиона.
— Ну как ты думаешь? В обморок шлепнулась, но сейчас уже хорошо.
— Кажется, по попе все-таки будет, — раздался голос Рие.
— Почему, доченька? — повернулся к младшей папа.
— Гермиона заставила меня волноваться, а я ее… Зна-а-ачит… — протянула Рие.
— Ох, девочки, — тяжело вздохнул папа, поцеловал каждую и ушел.
— Ты чего, Мио? — серьезно спросила младшая. — Я так испугалась!
— Не знаю, сестренка, — прошептала Гермиона. — С утра как-то нехорошо было, но я думала, пройдет…
— Я папе не скажу, — пообещала Рие, — а то точно будет…
— Ага, — согласилась старшая.
— Контрольную мы прогуляли, — хихикнула младшая.
***
— Ну что тут?
— Смотри, видишь вот здесь?
— Ничего ж себе, а от чего это?
— Бывает и идиопатически, без причин. Ты что думаешь, что вся история с сестрой на девочке никак не сказалась? Она же была в той же школе.
— То есть нужен ЭКС.
— Именно.
— Как срочно?
— Желательно в течение полугода. А сейчас переводи обеих на домашнее обучение, минимум нагрузок, особенно эмоциональных, больше гулять… Ну да ты и сам знаешь.
— Знаю, как не знать… Пойду, расскажу детям.
Доктор Грейнджер вышел из кабинета своего друга-кардиолога и понуро пошел в сторону палаты интенсивной терапии, где лежали рядышком его девочки. По дороге он встряхнулся и пошел более уверенным шагом. Они справятся. Обязательно.
Вот и дверь. Вдохнув-выдохнув, доктор Грейнджер вошел в палату.
— Ну, девочки, как вы тут?
— Хорошо, папа. Что с Мио?
— У Гермионы сама собой проявилась аритмия, поэтому в школу вы больше не пойдете. Видимо, школа сказалась не только на тебе, Рие, но и на Гермионе.
— Значит, это все из-за меня… — поникла девочка.
— Нет, это не из-за тебя и не смей так думать, — твердо произнес доктор… папа. — Есть еще одна проблема.
— Какая, папа?
— Мионе нужен кардиостимулятор, а ваша магия с электроникой же не дружит?
— Я… Я крестному напишу! Он знает, как можно отказаться, он поможет!
— И не жалко отказываться? — спросил папа.
— Это же для Мионы, папа! Чтобы она жила! Да я душу отдам, чтобы она жила! — заплакала Рие.
Гермиона осуждающе посмотрела на отца и потянулась к младшей, а доктор Грейнджер обнял двух своих любимых девочек, прижимая к себе. По его щеке бежала слеза.
