And I'm calling for my mother as I pull the pillars down

- Но я не хочу замуж за кузена Рейгара! За десять лет жизни Робарра Баратеон привыкла в основном получать то, что хочет. Она была старшим ребенком своих родителей и их единственной дочерью, и пусть она никогда не унаследует Штормовой Предел, она выросла с мыслью, что ее ожидает какая-то великая судьба. Судьба, в которой не было места браку с ее странным кузеном, что она станет членом семьи Таргариенов. - Я хочу замуж за Неда Старка, - твердо сказала она. Робарра познакомилась с Эддардом Старком через своего младшего брата Станниса, с которым тот воспитывался в Орлином Гнезде у Джона Аррена. Пусть они встречались всего несколько раз, Робарре казалось, она почти в него влюблена, и была уверена, что тоже ему нравилась, и это заставляло Станниса скрипеть зубами и заявлять, что она, опять, все испортила. Они со Станнисом были слишком близки по возрасту и слишком разными по характеру, чтобы хоть как-то подружиться, но они были яростно преданы друг другу, когда не ссорились, и даже он считал, что это нелепо, что она должна выйти замуж за принца только потому, что у того нет сестер, а их бабушка была Таргариен. - Могла бы, вышла бы, - устало ответил Стеффон Баратеон – он всегда выглядел усталым с тех пор, как вместе с матушкой вернулся из Королевской Гавани, где, говорят, король был без ума от горя от смерти маленького принца Эйгона, последнего ребенка королевы, который не дожил до своего первых именин. – Но это решил король, милая, и я не могу ему отказывать. - Можешь! – Взорвалась Робарра. – Скажи ему, что я не хочу замуж за кузена, и что ему лучше найти своему сыну другую девчонку в жены. Например, Серсею Ланнистер, все знают, что лорд Тайвин хочет выдать дочь за Рейгара! – Она встала со стула в богато украшенном кабинете отца и сердито прошлась по комнате, собрав руки на груди, нахмурившись, избегая горестного взгляда отца. - Серсея Ланнистер, несмотря на все богатство и знатность ее семьи, не Таргариен, - хмуро указал отец, тоже медленно поднимаясь с места. – Я знаю, это трудно принять… - Я тоже не Таргариен! Я Баратеон, и я стану Старк. - Лорд Старк не станет столь открыто противиться королю, - он вздохнул, обходя стол и подходя к ней. – Робарра, то, что ты чувствуешь к Эддарду Старку всего лишь девчоночье увлечение. Я уверен, он всегда будет тебе дорог, но ты не сможешь выйти за него. Ты теперь обещана Рейгару. - А если у королевы родится дочь? – Спросила она, напряженно глядя на Стеффона. – Тогда Рейгар сможет жениться на своей сестре, как и все остальные в этой дурацкой семье! - Милая, королева слаба здоровьем и немощна, и даже если она родит здоровую девочку, она будет слишком юна, чтобы выйти за принца Рейгара. Между вами с принцем всего четыре года разницы, и принц будет хорошим мужем. Может быть он… - теперь отец заколебался, пытаясь подобрать нужные слова. - … немного задумчив, но этого стоило ожидать, учитывая его положение. Он несет на себе огромный груз ожиданий, зная, что однажды станет королем. А ты станешь королевой, Робарра! – Стеффон опустил руки ей на плечи. – Ну хватит, ты же знаешь, на это не стоит задирать нос. - Я не хочу быть его королевой, - Робарра была в ярости. – Я даже не похожа на Таргариенов. Как и не был похож отец, пусть его синие глаза иногда отливали фиолетовым при особом освещении. В конце концов семя Баратеонов всегда побеждало – Робарра была высоковатой для девочки десяти лет, и выглядела куда старше своего возраста. Ее волосы были непослушной гривой темных кудрей, глаза были ярко-синими, и она точно не была худенькой, но и не толстой, скорее ее можно было назвать крепко сбитой, полагала она, и септа говорила, что она унаследовала широкие бедра своей матери, пригодные для родов, так что ей не стоило опасаться смерти на родильном ложе. Робарре не хотелось рожать детей Рейгару Таргариену. Ей хотелось охотиться с Станнисом и Недом Старком, когда они навещали Штормовой Предел, путешествовать с отцом по Штормовым Землям, посещать Эстермонт с матушкой по окончании зимы, прыгать со скал и плавать, и бегать под дождем, словно нищенка, а не леди. А вместо этого она поедет в Королевскую Гавань с отцом, предположительно чтобы стать компаньонкой немощной королевы, а на самом деле для того, чтобы король оценил, достойна ли она стать невестой его сыну, и чтобы Рейгар мог за ней поухаживать или что там полагается делать. Она поцеловала Неда Старка перед отъездом – Робарра не озаботилась попросить его поцеловать ее, потому что он бы отказался, заявляя о своей чести или чести каких-то других Старков, и тому подобная чушь – так что она сама наклонилась и поймала губами уголок его рта, и улыбнулась, когда он ярко раскраснелся. - Тебе не стоило этого делать, Барра, - пробормотал он, глядя под ноги. – Это… Это не… - Я хотела, чтобы мой первый поцелуй был с тобой, - сказала она. – Не с ним. Тебе ведь понравилось, да? - Это не то, что… - Вот и хорошо, - с удовлетворением сказала она. – Я не стану тебе писать, потому что мне нечего хорошего будет сказать, но ты ведь будешь думать обо мне, Нед? - Я… Да, - он наконец вздохнул, и когда она сжала его руку, он не сжал ее в ответ, просто держал, и этого было достаточно. - Когда мой кузен умрет, я буду королевой и буду делать что хочу, - пообещала она. – Я призову тебя ко двору, и ты сможешь стать моим мужем. И тогда он рассмеялся, нескладный мальчишка с темными волосами и нежными серыми глазами, с строгим взглядом и прямой спиной, и Робарра, несмотря на свою юность и вспыльчивость, ощутила, как ее окатывает странное чувство потери, словно мокрый плащ, покрывает ее. Может быть отец был прав, и это просто детская влюбленность, но даже если так, было в этом что-то острое, чистое и болезненно холодное. И все же, она была не из тех, кто куксится, и она изо всех сил старалась быть веселой, когда прибыла ко двору, пока зима подбиралась все ближе. Она ненавидела Королевскую Гавань, ненавидела, как король смотрит на нее, и ее разрывало между жалостью и состраданием к королеве Рейле, о которой все знали, что она не любила своего жестокого брата, и все же снова была в тягости, запертая в Твердыне Мейгора с двумя септами, чтобы все были «уверены в ее верности королю». Рейгар Таргариен был красив, и за это Робарра ненавидела его. Если бы в смысле внешности ему хоть в чем-то можно было бы отказать, может быть, думала она, она смогла бы забыть свою обиду. Но его серебристые волосы спускались локонами ниже плеч, а глаза были яркого цвета индиго, и его лицо было таким искренним, что иногда казалось девчоночьи. Он был тихим, задумчивым мальчиком, в чем напоминал ей чем-то Станниса, но не такой резкий и грубый, как ее младший брат. По всему она должна была с первого взгляда влюбиться в Рейгара – он был нежен и добр, силен и уважителен, грациозен и умен, мечта каждой девы. Но она не влюбилась. Дело было даже не в том, что они были родственниками – троюродные братья и сестры женятся часто, и они не были похожи друг на друга, и не росли вместе. Он просто не был тем мужчиной, рядом с которым она себя представляла, когда думала о браке. Конечно, она думала о благородном Неде – но на самом деле любой мужчина был бы лучше. Любой, но не настолько чертовски миленький. По крайней мере, он хотя бы хорошо умел сражаться, и никогда не запрещал ей тренироваться с луком и скакать с ним верхом – Робарра с радостью носила бы меч, если бы могла, но дальше тренировок на деревянных мечах со Станнисом дело не зашло – он всегда жаловался, что она должна вышивать или играть на арфе. У Робарры не хватало терпения на вышивание, но ей нравилось петь и танцевать, пусть септа всегда корила ее, что она в этом была несколько непристойна. Она смотрела немного раздраженно, как идеальный Рейгар аккуратно спустил еще одну стрелу, поражая манекен прямо в шею. - Латный воротник в бою его бы спас, - немного надменно сказала она – в первое время она думала, что сможет достаточно раздразнить принца, чтобы он уговорил отца отменить все, но Рейгар терпел ее резкости и капризы с терпением септона, что только больше ее бесило. Он вел себя так, словно она была временной обузой, которая вскорости сама по себе разрешится. - Конечно, - спокойно сказал он. – Хотите попробовать теперь, миледи? - Я же говорила, звать меня Робаррой. – Она не была создана для дворцовых вежливостей, и Робарра не видела смысла в том, чтобы каждую фразу завершать словами «мой принц», раз сама скоро станет принцессой. Он просто блаженно улыбнулся, слишком зрело для мальчишки четырнадцати лет, и она прицелилась. Ее стрела пролетела мимо, и она раздраженно прикусила нижнюю губу. - Подольше сосредоточьтесь, - тихо приободрил он ее, - и ваш прицел улучшится. - Я не нуждаюсь в советах юнца, который все время проводит за чтением или играя на идиотской арфе! – Она взорвалась и тут же притихла, потому что даже она никогда не была с принцем настолько грубой, и его лицо было так тяжело прочитать, что ее это напугало. - Прошу прощения, - наконец сказал он, не отрывая от нее взгляда, - если я заставил почувствовать себя здесь нежеланной, Робарра. Она с трудом заставила себя не ерзать неуютно в седле, и посмотрела вниз, на свою лошадь. - Ты… Вы не… Это было неприлично с моей стороны, прошу прощения, ваша милость. Казалось, будто ей пришлось глотать камни. Он тихо вздохнул. - Я не хочу, чтобы ты была несчастна. Но некоторые вещи не в нашей власти. Он как будто говорил не только об их помолвке. Робарра с трудом поборола гневный румянец на ее щеках. - Я не привыкла к жизни при дворе. Я… Я скучаю по дому. - Когда мы поженимся, наш дом будет на Драконьем Камне, и это недалеко от Штормового Предела, - подбадривающе сказал он. – Ты сможешь гостить у своей семьи когда захочешь. «Но мне все равно придется жить с тобой, и быть твоей женой, и рожать тебе детей» - мрачно подумала она, но кивнула. Она довольно часто ужинала со своей будущей свекровью – для такой юной как она мало было приглашений, и Робарре часто приходилось ужинать наедине с отцом, если ее присутствия не требовали члены королевской семьи. На королеве не было видимых следов – король не касался ее, когда она бывала беременна, Робара уже это знала, и верила – или хотела верить – что ей не придется терпеть такую же боль и унижения, когда они с Рейгаром поженятся. Она не представляла себе, чтобы он ударил ее от гнева или жестокости. Но он все еще был мальчишкой, и они поженятся, когда ей исполнится шестнадцать, а ему двадцать, и он будет уже мужчиной. Король хотел, чтобы они поженились как только она расцветет, и Робарра считала себя везучей, что это до сих пор не произошло, но отец настоял, чтобы они подождали, и Робарра была этому рада – ей не хотелось выходить замуж и ложиться в брачную постель в двенадцать или тринадцать лет. - Я верю, что Рейгар будет обращаться с тобой хорошо, - тихо сказала королева Рейла – она всегда говорила очень тихо – медленно нарезая мясо. Ужиная с этой женщиной Робарра часто ощущала себя свиньей – та была такой тоненькой, даже будучи в тягости. Она заставила себя медленно разжевать еду и проглотить. - Да, ваша милость. Женщина улыбанулась и положила бледную прохладную руку на кисть Робарры, нежно пожимая ее. - Надеюсь, однажды ты будешь видеть во мне мать. Твоя бабушка была моей тетей, и мы с твоим отцом были хорошими друзьями, когда были маленькими. «У меня уже есть мать, и она правит Штормовыми Землями за моего отца, и он никогда не бил ее, и не обвинял в неверности, и не запирал ее, словно узницу» - подумала Робарра, но кивнула. - Вы… Вы очень добры ко мне, ваша милость. Король не был так добр. Она почувствовала ужас и была унижена, когда он спросил ее отца, была ли она «все еще чиста – слишком уж она похожа на Аргеллу». Все Баратеоны и все Таргариены знали об Аргелле Штормовой Королеве, которую предали ее люди и привели к бастарду Таргариенов голой и в цепях. Отец был в ярости от этого, и Робарра сама была зла, но ничего нельзя было сделать. Ей не нравилось, что сильные плечи ее отца всегда немного опускались после разговора с его кузеном. Это позорило их обоих. Она понимала теперь, почему Станнису не позволили отправиться ко двору, чтобы стать компаньоном принца. Стеффон Баратеон хотел держать свою семью как можно дальше от своих неуравновешенных королевских родичей. - Думаю, ты полюбишь Драконий Камень, - продолжила женщина. Рейла не была красива, но она была хорошенькой, в нежной, деликатной манере, с кожей как фарфор и такими же глазами цвета индиго, как у ее сына. Как и ее муж, она выглядела намного старше своих двадцати девяти лет, и ее улыбки всегда были печальными. Это пугало Робарру – таким будет ее будущее? Все знали, что королева не любила своего брата-мужа, и все, что она получила – мертвые младенцы, кровь и синяки. - Каким бы мрачным не было это место, в нем есть какая-то магия. Робарра слышала о Драконьем Камне, о темном и пугающем замке, полном гаргулий и каменных драконов, и сомневалась, что когда-либо сочтет это место своим домом. Нежные руки королевы легли на ее живот, когда она откинулась в кресле, и Робарра проследила за ними взглядом. - Я… Я буду молиться за вас и вашего ребенка, ваша милость, - предложила она, пусть никогда не ощущала к Вере ничего кроме скучающего интереса, и всегда торопилась поскорее закончить молитву, к огорчению ее септы. - Это очень мило с твоей стороны, - ответила Рейла с той же печальной, смиренной улыбкой. – Уверена, этот ребенок вырастет большим и будет процветать. Робарра думала, что она сама в это не верит.