And I'm calling for my mother as I pull the pillars down

Когда Элия вернулась в Утес Кастерли, прошел почти год. Здоровье ее отца ухудшалось быстро – он всегда был несколько хрупким, и Элия знала, что слабость здоровья унаследовала от него, и она так отчаянно хотела, чтобы он увидел ее свадьбу, пусть даже она выйдет за столь холодного человека, как Тайвин Ланнистер. Ее свадебная свита была небольшой – так как жених был вдовцом, свадьба должна была быть простой и скромной, из уважения к покойной леди Джоанне, и Элия была рада, что мать не стала спорить с ее женихом об этом. Ее сопровождали ее родители, братья, дядя Левин и новая жена ее брата Дорана, Мелларио, а также около тридцати слуг и служанок, а также пятьдесят солдат. Элии было теперь семнадцать, настоящая взрослая женщина, но она не ощущала себя женщиной. В Дорне к женщинам относились лучше, чем в Вестеросе – вот почему правила мать, а не ее младший брат. Элия не увидит подобного обращения, как не увидят и ее дочери, хотя она сомневалась, что вообще родит Тайвину Ланнистеру детей. Она не была так наивна, чтобы думать, что он не ляжет в ее постель – как бы горд он не был, и как бы он не скорбел, он все еще был мужчиной, а она была юна и хороша собой, пусть она и сомневалась, что когда-либо могла бы сравняться красотой с его покойной женой. Но она не думала, что он захочет Ланнистеров, похожих на дорнийцев, и от этого чувствовала облегчение, пусть и часть ее в глубине желала стать матерью. В Дорне невесты обычно не носили белое, как делали в Вестеросе, но из уважения к традициям ее мужа Элия настояла на платье цвета слоновой кости, которое, пусть и явно дорнийское по крою, было очень скромным, не считая разреза спереди, открывавшего вид на ее лодыжки и сандалии из лент. Платье подчеркивало ее небольшую грудь, на которой лежало ожерелье из золота и рубинов, предварительный свадебный подарок жениха. Он был довольно щедр, решила она, пусть его щедрость и была нежеланной ему. Ее темные волосы были распущены, и в ее ушах были длинные серьги, двойные солнца из золота. Зрители в септе, по крайней мере те, что были вестеросцами, ошеломленно смотрели на нее и шептались, но Элия отказывалась оглядываться на них, сконцентрировавшись только на хватке дрожащей руки ее отца. Она чувствовала на себе гордый взгляд ее матери, даже издалека, и ей хотелось бы быть такой же вызывающе гордой, столь уверенной в себе, незнающей сомнений. На Тайвине Ланнистере был золотой дублет, его сын и дочь, стоявшие неподалеку от него, были одеты в похожие наряды. Серсея Ланнистер в восемь лет была такой же красавицей, как и в семь, а Джейме Ланнистер был красивым маленьким мальчиком, но на лице девочки было что-то вроде уродливой гримасы, а в ярко-зеленых глазах мальчика читалась боль. Карлика нигде не было видно. Она с любопытством смотрела на своего мужа, едва прислушиваясь к словам септона. Тайвин Ланнистер был красивым, чисто выбритым мужчиной, который еще не начал лысеть, но она думала, что его волосы уже становились реже, чем были раньше. Он был высок, силен, и у него было отменное здоровье, и его глаза сияли, словно зеленые озера. Он не смотрел на нее ни с отвращением, ни с недовольством, ни с раздражением, но со сдержанным упреком, словно она уже сделала что-то, что он не одобрял. Элия, сколь бы неуверена или стеснительна она не была, не привыкла к тому, чтобы желать чьего бы то ни было одобрения. Когда их объявили мужем и женой, лордом и леди Утеса Кастерли, она поцеловала его, прежде чем он успел поцеловать ее, потому что он выглядел так, словно собирался остановиться и заставить ее ждать, словно пытаясь доказать всем, что она никогда не сравниться с Джоанной. - Ты забываешься, - холодно пробормотал он ей на ухо, когда они вышли из септы и пошли на встречу прекрасному закату, под багровым, золотым и оранжевым небом над ними. - Нет, муженек, - спокойно сказала Элия, с блаженной улыбкой глядя перед собой, потому что Оберин и Доран одинаково озабоченно смотрели на них. – Я прекрасно помню, кто я и кем являюсь. Пир был хорош, не роскошен, и музыка с танцами были как полагается приглушены, хотя «Жену Дорнийца» и «Дожди в Кастамере» играли так часто, что в конце Элии уже хотелось от этого кричать. Первым танцем она танцевала с Дораном, который грациозно кружил ее, безостановочно волнуясь за нее, как бы она не убеждала его, что была счастлива, что она хотела этого брака. - Этот человек, - сказал он, - может быть более жестоким, чем поцелуй скорпиона, Элия. Лучше бы тебе не забывать, что он делал. - То, что он сделал, - сказала Элия, - было ради его семьи, и пусть мне это не нравится, я могу его за это уважать. - Маленький лорд Тарбек, - резко напомнил ей Доран. – Говорят, мальчика швырнули в колодец, и твой лорд-супруг командовал этой бойней в девятнадцать лет, едва ли старше, чем ты сейчас. Это не было преходящей кровожадностью ребенка в пылу битвы. Это был расчет взрослого мужчины. - Я запомню это, - пообещала Элия, и что еще она могла сказать? А потом она танцевала с Оберином. - Если он хоть пальцем тебя коснется, все, что нужно, написать матери или мне, и мы сотрем эту скалу в порошок, сестричка, - Оберин улыбнулся, словно шутил, но Элия слышала правду в этом смехе. - Дядя Левин останется со мной в качестве присяжного рыцаря, - напомнила она. – Не стоит беспокоиться, тебе еще столько нужно выпить и столько девок пощупать, братишка. Он приподнял бровь и рассмеялся. - Ты слишком хорошо меня знаешь. С мужем она танцевала всего дважды. Один раз они возглавили танец в начале пира, а второй раз, когда призвали к провожанию в постель. Он ничего не говорил, и Элия предпочитала разглядывать лица вокруг них, пытаясь вспомнить, кто был членом какой семьи, и у кого следует попросить дам во фрейлины, а не пытаться вовлечь его в вежливую беседу. Он был хорошим танцором. Не столь грациозным, как Доран, и не таким быстрым на ноги, как Оберин, но они хорошо совпадали в шагах. Провожание в постель не было обычным делом в Дорне, где предполагалось, что жених и невеста уже могли возлежать вместе в постели до свадьбы, а иногда даже и до помолвки, но Элия не испугалась, когда несколько наиболее дерзких лордов криком потребовали провожания, пусть оно и было куда более сдержанным, чем принято, потому что большинство дам колебалось, стоит ли слишком резко прикасаться к лорду Тайвину, а дядя Левин подхватил ее на руки и понес как ребенка до того, как мужчины успели даже коснуться ее. - Не бойся, Элия, - заверил он ее, когда они достигли дверей комнаты, которую она должна была делить со своим мужем. - Я не боюсь, - пообещала она, как обещала весь вечер всем, что не боялась своего мужа, и она нежно поцеловала его в щеку, когда он опустил ее. Она сидела на краю кровати, разглядывая гобелены на стенах, прислушиваясь к треску огня в очаге, пока дверь не открылась снова, и Тайвин Ланнистер не вошел в одиночестве, очевидно отделавшись от женщин, сопровождавших его. Он посмотрел на нее, закрыл дверь и подошел ближе. Элия видела по его лицу, что он не был намерен вовсе с ней разговаривать, и все же попыталась, медленно поднимаясь на ноги. - Мне очень понравился пир, и я хотела бы поблагодарить поваров и слуг завтра, после завтрака… Он развернул ее, не слишком нежно, но и не грубо, и начал расстегивать ее платье. Дорнийки обычно не носили корсет и роскошное, тяжелое нижнее белье, так что всего за несколько секунд она оказалась полностью обнажена, не считая фаты на ее голове. - И мне хотелось бы встретиться с остальными дамами Западных Земель, пригласить их погостить у меня или остаться моими… - Она с трудом сдерживалась от желания прикрыться, когда он снимал с нее фату, и она положила руки ему на плечи, когда он начал расстегивать бриджи. Тогда она поняла, как он собирается это сделать, чтобы она была полностью голой, а он полуодет, словно она была шлюхой в таверне. И она отодвинулась от него. Он принял это за ужас девственницы. - Значит, ты все еще дева? – Холодно спросил он, прищурившись. - Я твоя жена, - столь же холодно ответила она, - и я ни с кем не бывала в постели до тебя. Ты будешь обращаться со мной с уважением, которого я достойна. Идем в постель, Тайвин. - Не смей звать меня так, - рявкнул он, и на секунду в его глазах мелькнула боль, но всего на секунду. - Я твоя жена, - холодно повторила она, - я стану звать тебя «милорд» на глазах жителей этого замка и твоих равных, как и полагается, но в нашей комнате я буду звать тебя по имени. - Я твой муж, - резко сказал он, - и ты будешь делать, как я скажу. Элии хотелось дать ему пощечину, но вместо этого она жестко поцеловала его, подтягивая его к себе, насколько он позволял ей это, к кровати рядом с ней, снимая с него дублет и рубаху дрожащими пальцами. Когда все было закончено, Элия не была счастлива, не с враждой, которая все еще висела между ними, но она была удовлетворена мыслью, что он спал с ней, как с женой, а не с шлюхой. Несмотря на его гнев, он как умел попытался избежать ее беременности, и пусть на простынях была кровь, она признавала, что он мог обойтись с ней и грубее. За следующие несколько месяцев Элия устроила жизнь в ее замке, как иные тренируют войско. Тайвин вернулся в Королевскую Гавань через три недели после свадьбы, оставив Элию привыкать к своему новому дому. Главными среди ее сторонников были младший брат Тайвина Киван и его жена Дорна. Киван был крепким, невысоким мужчиной тридцати лет, с такими же золотыми волосами и зелеными глазами, как у его брата. Но в его глазах была мягкость, которой недоставало Тайвину, и Элии он сразу понравился. Киван был сознательным и твердым, и кроме всего прочего, справедливым в его поступках. Дорна была даже моложе Элии, нежная девочка шестнадцати лет, с бледно-светлыми волосами и теплыми карими глазами на тонком личике. Она была очень набожна и обожала шитье и сады, но достаточно умна, хорошо обращаясь с цифрами. А еще была Дженна Ланнистер, сестра ее мужа. В первый месяц они с Элией кружили в танце взаимного недоверия, с этой женщиной, которой было двадцать девять, с слабовольным мужем Фреем и юным сыном, после смерти Джоанны это она была леди Утеса Кастерли во всем, кроме имени. Дженна все же смягчилась к ней, и с того времени они стали довольно близки, пусть и столь отличались внешне – Дженна была высокой, фигуристой, с густыми светлыми волосами, так непохожая на маленькую, худую, темноволосую и смуглокожую Элию. Но они обе были коварны, и Элия была рада, что Дженна одобряла изменения, которые она внесла. Были также еще два брата Тайвина, Тайгет и Герион. Тайгет был взрывным и легко обижался, но он был огромным мужчиной двадцати шести лет, и великолепным бойцом, и Элия была уверена, что он будет защищать своих близких, как бы они с Тайвином не сердились друг на друга. Она сомневалась, что было легко расти, будучи младшим братом Льва Утеса. Герион очень напоминал ей Оберина, ему было всего девятнадцать, и он был быстр на смех, не боялся ничего, и насмехался над всем, что видит. Они с Герионом хорошо поладили, но она старалась держаться от него подальше, чтобы не пошли слухи о том, что молодая жена Тайвина предпочитает общество его младшего брата. Она не боялась Тайвина, но понимала, что если Тайвин Ланнистер чувствовал угрозу, он был способен на все. Круг ее дам состоял из Дорны, Дженны и юной Эшары Дейн, отправленной в качестве наперсницы Элии из самого Звездопада. Она была удивлена, потому что Дейны обычно не путешествовали, не считая сира Эртура, но она подозревала, что матушка поручила Эшаре следить за тем, что происходит в Утесе для Мартеллов. Она могла бы и обидеться предположению, что она могла бы приврать в своих посланиях, чтобы сохранить мир, но Эшара была милой девочкой, а Элии не так скучалось по дому рядом с еще одной дорнийкой. Были дела по управлению замком. Здесь все шло хорошо. Счета были в совершенном порядке. Слуги делали ровно то, что им велели. Сам воздух замка был наполнен страданием и страхом, и Элия казалось, она задыхается. Она постаралась увидеться с каждым слугой, заверив их, что она ожидает, что они будут выполнять свою работу, и она не будет жестокой хозяйкой, покуда они верны ей и их лорду. Она сообщила мейстеру Крейлену и септе, присланной в Утес Кастерли, женщине по имени Кендра, что близнецам полагается ходить на их, разные, уроки, и что если они не будут послушны, они имеют право их наказывать. Серсея и Джейме часто часами пропадали в течение дня, и пусть, скорее всего, они делали это просто чтобы поиграть и поотлынивать от учебы, Элия не собиралась позволять им привольно бегать, пока она не знала, где они. У нее был Тирион, которому был год, и он уже бегал на своих коротеньких ножках – она переместила его в более приятную комнату поближе к его семье и приставила гвардейца к двери, дабы Серсее не пришло снова в голову навредить ребенку. Элия была готова к ссоре, когда Тайвин вернется, но она не собиралась спокойно смотреть, как он жестоко обращается с собственным сыном. Ребенок, казалось, обожал ее, постоянно зовя ее по имени, но она быстро отучила его звать ее мамой или чем-то похожим – иначе у Тайвина случился бы удар. Даже Джейме ее, казалось бы, полюбил, пусть он и избегал ее, как огня, когда рядом была его сестра. Элия много раз пыталась поговорить с маленькой девочкой, но это было все равно что пытаться урезонить бешеную кошку. Серсея не могла и двух фраз связать без того, чтобы не оскорбить Элию, Мартеллов и весь Дорн, и Элия, в свои семнадцать лет, не имела достаточно терпения, чтобы сносить девчонку. Она добилась, чтобы Серсея соблюдала манеры хотя бы на людях, и не пряталась постоянно с Джейме. - Они очень близки, - согласилась с ней Дженна, немного хмурясь. – Этого стоило ожидать, со смертью Джоанны, но даже до того они были неразлучны. -- Я тоже была очень близка с Оберином, - вспомнила Элия, качая смеющегося Тириона на коленых. – Нас принимали за близнецов, когда мы были маленькими, но… Они едва разговаривают с кем-либо, кроме друг друга, Дженна. - Я поговорю с Тайвином, чтобы отправить Джейме на воспитание к Марбрандам, - предложила Дженна. – Он дружит с их сыном Аддамом, и Эшмарк всего в двух неделях пути отсюда. Но лучше если я предложу это, а не ты. Он может решить, что ты пытаешься отделаться от его наследника. Элия мрачно кивнула, а тем временем велела Эшаре, темноволосой и лиловоглазой девочке двенадцати лет, проводить как можно больше времени со старшими детьми Ланнистерами. Может быть близнецы и говорили только друг с другом, но она видела, что Джейме краснеет и стесняется, когда рядом старшая девочка, а его сестра не обращает внимания.