***
На этот раз пришли втроем без сопровождения. Новая точка не особо отличалась от предыдущего места встречи. Опять моросило. Во двор проникал лишь отдаленный шум автомобилей, пока кто-то на первом этаже обсуждал по телефону бытовые вопросы. У майора Грома их скопилось чертовски много. Начиная с опасных связей Карениной и вплоть до того, каким макаром и куда родственник известного адвоката мог пропасть без вести при неладах с документацией. Переговорщики те же, но мебель несколько приличнее. Длинный диван с целыми ножками заняли представители Вместе. Другой стороне переговоров достались три сносных кресла. Стол между ними без повреждений. Даже дешевеньким сахарным освежителем воздуха пахло. — Вопрос не по теме. Слышали про Альберта? — следом Игорь назвал фамилию и отчество, а также сферу деятельности. Брови Песни приподнялись, будто она услышала о внезапном случае со старым знакомым. — Да его только глухой не слышал. Он как-то Риту на кейс-чемпионате по правонарушениям в сфере интеллектуальной собственности на второе место сместил, — сообщил Соколов прежде, чем юрист сказала что-либо. — У него родственник пропал. Из психиатрического стационара, — уточнил Гром. Он пустит в ход любые средства, лишь бы человек побыстрее нашелся. Желательно живым. Юля удивленно воззрилась на Игоря, словно не очень верила, что такое могло произойти с родственником известной персоны. — Наши данные не обхватывают всё, — голос Беллы вдруг стал выше. Безопасник Филипп коротко переглянулся с Соколовым и Маргаритой. У них лица, как у людей, подозревающих нехорошее развитие событий. Его явно не принимали в расчет. — Зачем им брат Альберта? — вздохнула Песня. Стоп, она сказала не «родственник», а «брат». То есть, знала не только со слов Грома. Засигналил телефон безопасника. Он вцепился в него, но заставил себя всё же посмотреть на экран. Белла напряженно повернулась. На лице Соколова внезапно возникла тревога, какой раньше не наблюдалось. Гром занял выжидательную позицию и дал знак спутникам сделать то же самое. — Говори, — Песня не без труда удерживала тон ровным. — Не Лиля. Больше информации не будет. Кончился наш контакт. А Сергей не в безопасности от слова вообще, — безопасник положил руку на кобуру. — Разумовский, — Юля привстала и скрестила руки на груди. У них был информатор. Но где? Уж не на сам ли Чумной остров просочился сквозь мелкое сито служб безопасности? — Тут человек почти погиб. За то, что нам вынес что не надо. И другое… То, во что вас вмешивать слишком опасно, — Белла побледнела. Она прижала ладонь к губам и оперлась о диван, чтобы не упасть. Игорь вспомнил, что Шерер говорила о препаратах Биотеха. На этом узнике Чумного острова можно было применять их безо всяких проблем. При условии, что гарантировано невмешательство его сотрудников. Ещё и необъяснимо пропали люди с проблемами психиатрического толка. Можно списать на простых мошенников или преступность вообще. Так рациональнее. И всё же… — Борьба на смерть, — лицо программиста посуровело, — Больше информации не будет. Ни у кого. А с этой делайте что хотите. Если хватит смелости. — Мы вас не бросим один на один с этим, — выступил Дима. — Подумайте ещё раз. Это не дело о задержке зарплат или загрязненном озере, — призывала Песня. — Полную информацию на стол, — Юля отказалась отступать. — Если увидите, то пути назад не будет. Ни у вас, ни у нас, — предупредила Маргарита. — Вы меня недооцениваете, — Пчёлкина решительно смотрела на перспективу опасности. Если Юлия Пчёлкина что-то решила, то она и на закрытую вечеринку проберется, раздобыв вечернее платье и приглашение, и бросится на помощь туда, где палят из огнемета. — Предмет сделки необратимо изменился, — вздохнула Песня. Она рассуждала вслух. О том, как ставили палки в колеса лишению дееспособности. Оно значило не только отмену всех сделок Разумовского с момента начала заболевания. В таком случае опека переходила к начальнику лечебного учреждения. Рубинштейну. И он получал право подвергать Сергея любым процедурам, какие вздумается. Не говоря о доступе к деньгам. — А доктор далеко не бессеребренник, — Игорь припомнил взгляд Рубинштейна на обстановку кабинета. Рад бы разжиться новой, но что-то сдерживало. Явно не дефицит денег. Скорее, боязнь попасться. Ещё и новые детали вроде рамы очков всплыли. Дорогие и явно недолго их носили. Уж не подношение ли от поставщиков опасных препаратов? — Мы пытались поговорить с ним через третьих лиц. Непробиваемый. Хотел бы взяток от нас, потребовал бы и давно. Едва ли прокурор что-то найдет. Хотя вы пытались, — проговорила Песня. Игорь не стал пытаться вытянуть кто же именно сообщил о визите майора и советника юстиции. Уже не важно. — Их на раз не хлопнешь. Действовать в вашем стиле не получится. Вы с таким не сталкивались, — Игорь понял, что безопасник обращался не к Юле. К нему. — Кем бы ни был ваш информатор… Никто не вправе калечить и убивать. Будь ты хоть самым молодым миллиардером, хоть производителем жизненно важных лекарств, — подвел итог Гром. Четкого плана не было. Это не выбило майора Грома из колеи. Ему не впервой импровизировать. Значит, найдет. — Один вопрос. Что сейчас делает Лилия Каренина? — решил расставить все точки Игорь. Это не вызвало смятения. Такой вопрос явно ожидали. — Начнем с того, что именно она решила привлечь вас к защите «Радуги», — от него не стали открещиваться размытым «в командировке». — Что?! — не сдержалась Юля. От удивления она приподняла брови. Гром с Разумовским чуть друг друга не поубивали, а тут Игоря пытаются вовлечь в защиту его детища. Дима подал ей знак молчать и слушать. — А кого ещё из полиции? Вы близки к Прокопенко. Он один из немногих, кто не проворовался в край и видит дальше указов сверху. Народ его переносит лучше, чем большинство чиновников и силовиков. Управленцы дважды подумают прежде чем против вас пойти. Вы каждый день на передовой и как никто другой знаете, что ещё один участок социальной напряженности нам ни к чему. Вы не стали открещиваться от Леши Макарова и стояли за его спиной каждое заседание. А ведь могли объявить сироту без заступников будущим маргиналом, отстраниться и пойти пить кофе, — Песня не сбилась с курса и один за другим выдвигала аргументы. — А вам на ум не приходило, что ваша Каренина кашу и заварила? — похвалу Гром всегда принимал с трудом. Особенно в таких обстоятельствах. — Да, сослать близкого человека в психиатрическую больницу тюремного типа, стать объектом угроз, потерять общественное положение и понести материальный ущерб — достойная цель. А Рубинштейн… Этот человек никого слушать не станет. Тем более, Лилию Каренину, — Маргарита прищурилась и пристально посмотрела на Грома. Будто догадалась, что он вник. Он не отвел взгляда. — Она сама расскажет о своих мотивах. Если ей позволят добраться до нас, — Филипп выглядел так, словно вот-вот встанет в боевую стойку. Всё как предполагал Прокопенко… Желающих нанести удар структурам Вместе или отомстить Разумовскому, расправившись с Карениной, наверняка много. Бросать девушку нельзя. С кем бы она ни была. Как бы ни могла ненавидеть полицию. Нельзя отдавать людей на смерть. — И версии у вас худшие. Последователи Чумного доктора решили отомстить его близкой, так? — из режима примирителя Дима перешел в режим следователя. — Берите выше. Сложно сохранить самообладание, когда у шеи твоей подруги нож. Точно узнаем в течение, — Маргарита приподняла рукав и глянула на свои серебристые механические часы, — десяти минут. Потянулось ожидание в мрачном молчании. По окну застучал дождь. Проблемы сыпались как из рога изобилия. Кроме порочной благотворительности нарисовывалась попытка убийства некого информатора, пронюхавшего о нехороших делах под эгидой Рубинштейна, и угроза одному из ключевых лиц во Вместе. Нелегко сохранять самообладание в такой ситуации. А вот эти молодые люди держались. Наконец, прозвучал сигнал о новом сообщении. Безопасник вынул простейший кнопочный телефон. — Отследили наших «героев», — последнее слово обладатель кобуры произнес, словно сплюнул, — Они перекрыли все дороги. Паршивая компания набралась. Перевес не в нашу пользу. Там не помешает лишний ствол. Либо дергать наших с объектов, либо искать на стороне. Безопасник обрисовал неблагоприятный расклад. Изготовился. Гром заметил, как движения стали четче, быстрее. Взгляд собранный. Перешел в боевой режим. — Кто из полиции выедет на вызов? — поинтересовался Соколов, приподняв брови. Безопасник смерил его недоверчивым взглядом. Лучше уж собой рискнуть, но не тащить с собой на дело упекших босса в психушку. Гром возникать не стал. Сам бы не доверился внезапным напарникам. Беда в том, что Вместе принесли полиции за последние дни больше пользы, чем другие крупные компании вроде ИнжинирингПитер. — У нас тут умышленное… — юристу не дали договорить. — Где оно и как добраться? — потребовал Гром.***
— Кто пойдет, пусть захватит с собой жучок. Не факт, что перестрелка будет в нашу пользу. При дефиците людей-то. Как Филипп и говорил, нам не помешает лишний ствол, — подвел итог Соколов. — Игорь, ты сорвешься. Если там те, кто я думаю, ты создашь кучу проблем Прокопенко, — шепнула Юля и взяла его за предплечье. — Я пойду, — решительно вызвался Дима. Гром ожидал, что бывшего стажера с мягкими чертами обсмеют. Это Игорь как его напарник знал, что Дима способен выйти без единой царапины из окружения мордоворотов. Для других же он был парнем с огромными голубыми глазами, который неизвестно как влез в полицейскую униформу. — В нем есть запал, но понимает, когда остановиться. Смекалистый. Не струсил даже когда жгли из огнемета, — тоном опытного HR перечислила качества кандидата Белла. — Даже не думай провалиться, — пригрозил безопасник. Вместо слов Дима положил руку на табельное. За окном зашумела машина.***
— Думаю по возвращении вашего напарника вы убедитесь в рациональности нашего сотрудничества, — проговорила Маргарита, удерживая голос в спокойной тональности. Юля напряженно прислушивалась к тому, что передавал жучок. У Игоря руки чесались. Долгое ожидание с неизвестным исходом он переносил так же паршиво, как тягомотные судебные заседания. — Зачем вы в это вписались? — наугад вытянул карту Гром. Песня приподняла брови. Безопасник вскинулся. Пока она строила стратегию ответов, начала Белла: — Зачем передали компромат Пчёлкиной? Или почему боремся за дело человека, который дал нам всё? Взгляд её серых глаз обратился к юристу. Дозволено ли раскрыться? Или такой жест доверия не оправдан, опасен, грозит проблемами с законом? Маргарита в задумчивости прижала палец к щеке. Кивнула. Пиарщикам верить не стоит. У них фраза «прибыль упала» легко превращалась в «отмечается некоторый отрицательный рост прибыли». — Когда после поступления в университет и смерти родителей слышала только «Слишком уж ты в себя поверила», Сергей с Олегом меня не бросили. Когда за мной пришли за то, что я слишком уж много действовала, они не отвернулись. А я не брошу то, что мы отстроили. О Волкове не говорили как о покойнике. Возможно, привычка со времен Разумовского. Его мозг не желал принять реальность, где лучший друг мертв, и другим не позволял. — Слышали о правиле не писать и не говорить о том, что не можешь прокричать перед толпой на стадионе? Про свои перспективы я вам уже говорила. Сергей их улучшил. Я даже несколько интервью о его вкладе в мою карьеру давала. Так что мне некуда идти, — ненадолго приняла эстафету Маргарита. Лукавила. Спец, который умудрился согласовать создание инновационной компании, руководить разрастающимся штатом подчиненных, защищать её интеллектуальную собственность и месяцами удерживать на плаву даже после громких судов будет нарасхват у клиентов. В ситуациях, когда прижимало, на неоднозначное окружение закрывали глаза. Игорь Гром по себе знал. Песня не хотела признаваться, что дорожила чем-либо связанным с осужденным на принудительное лечение маньяком-террористом Сергеем Разумовским. Это уязвимая точка. Во время допросов по таким и бьют. — Прощал и давал шанс. Даже если у тебя гашенная судимость. Не беспокойтесь, товарищ майор, всего-то средней тяжести вред здоровью, — признался безопасник. — За что дрался? — Гром не осуждал. Сам частенько прибегал к физическому воздействию. — За хрень. Вот только всю жизнь должен был бы отдуваться, если бы Волков не привел. Раз замаравшись, уже не отмоешься. Судимому проще остаться в том болоте, куда он забрел, чем пытаться очиститься от него и выйти к людям. На последнее решались единицы. Оставалось лишь протягивать руку этим единицам, если они попали в поле зрения. Делай, что можешь. Не позволяй парням вроде Леши Макарова создать себе проблем на всю жизнь, пока их подлинные виновники будут жировать как ни в чем ни бывало. Соколов глянул на Пчёлкину. — Он доказал, что можно сделать что-то важное даже без длинной родословной и влиятельных покровителей. При проблемах не выкинул меня, как крысеныша с отломанной лапкой. А мог бы списать в утиль, — наконец раскрылся Соколов. — Как видите, нам не с руки разворовывать активы того, кто нам столько дал. Или предавать вас в загребущие руки Трастис после того, как вы выразили готовность пойти против их покровителей, — подвела итог Белла. На допросах ни один приближенный не пытался выторговать себе поблажек, обвиняя Разумовского во всех смертных грехах. Мнения не меняли ни следующие друг за другом допросы по восемь часов без доступа к пище, воде и свежему воздуху, ни щедрые посулы. Когда одному стажеру представители некой айтишной компании стали предлагать хорошую должность, он пренебрежительно бросил «Раньше вы не рассмотрели мое резюме из-за отсутствия корочки ведущего ВУЗа. А теперь предлагаете оговорить того, кто взял не за бумажки, а за навыки. Пошли вы». Фантастика. Хотя в протоколах допроса Филиппа значилось, что ему хотелось заехать твари в теле босса по лицу, после вида огненного ада в Башне «Вместе» и пламенного рассказа об организации массовых беспорядков. Служба безопасности «Вместе» примчалась раньше полиции, но двери разблокировать не сумели. Маньяк превосходно обставил сцену для своего преступления. — Продолжение сотрудничества остается выгодным для обеих сторон. Экология Питера избавится хотя бы от одной из множества проблем. Сохранятся вложения тех, кто потратил свои деньги на акции нашей компании. Раскрываемость резко взлетит, пусть и ненадолго. А медиапространство ещё долго будет гудеть из-за громких расследований, — смахнула налет воспоминаний Белла, вновь перейдя к условиям сделки. Дело-то благое. Порой Игорь ради возмездия над преступниками совался в такие места, где полиция не ступала годами. Ребят того же Бустера с их нелегальными ставками на бои без правил урезонил и заставил делиться информацией. Сильных сомнений в том, что Вместе забудут о своих обещаниях, как депутаты после предвыборной кампании, тоже не ощущалось. В противном случае они бы сразу сбросили проблемную свалку Зильченко первому попавшемуся покупателю. Отходы бы продолжили отравлять окраины Питера и реки. — А Лилия Каренина что скажет? — попытался отодвинуть принятие окончательного решения майор. Если выходишь на тропу войны с такими хищниками, тебе потребуется полное единодушие среди всех причастных. — Лилия Каренина проявит уважение к памяти и стремлениям человека, с которым была столько лет, — обрубил Соколов. — Волкова бы тем уродам, — протянул Филипп. Сжал кулаки. «В гробу твой Волков» — почти вырвалось у Игоря. Предупредительный взгляд Юли пресек неосторожные слова. — Полиция ему должна сказать спасибо за то, что банда Беловой отправилась натирать нары, — сообщила юрист. Вот это дело майор Гром помнил очень хорошо. В те годы он носил другое звание. Отца и матери уже не стало. Держаться наплаву и ориентироваться в новой жизни помогала разве что чета Прокопенко. Детдомовцы, которых Белова свела в могилу ради комнатушек на окраинах Питера, и того не имели. — Она взялась за выпуск Сережи и Олега, — дала слабину Песня, назвав начальника Сережей. Не стала исправляться. — И выжили только Разумовский, Волков, потому что поступили в Москве, два парня попавшие в армию, и девушка, которая вышла замуж и уехала к мужу в область. Ещё одна оказалась на грани, но отделалась шрамом на горле и лечением наркозависимости. Из более чем двух десятков молодых людей. Помню, — голос Грома стал тише. Разбитые молотками головы, переохлаждение, утопление, передозировки алкоголем и наркотиками, падение с высоты. Исполнители? Черная риелторша Белова официально жила уходом за недееспособным сыном-инвалидом. Об уязвимых ребятах её информировала чиновница из управы. Ни разу она не поинтересовалась зачем же требуется такая информация. Деньги от якобы бедной овечки гасили интерес. Вылетела ли чиновница со своего рабочего места? Нет. До сих пор заворачивала немощных пенсионеров с просьбами о помощи. В число подельников Беловой входили и юристы с нотариусами, и судимые, которым нечего было терять. Что молодого Грома, что нынешнего тянуло набить им морды. Несколько раз он так и поступил. И это помогло. Потому что если бы он продолжил вести беседы с отсидевшим за изнасилование и не выбил информацию парой ударов, то нож бы прошелся не только по коже на шее девушки. Но сдал он всего лишь пару человек. Белова заметала следы с прытью, какой не ожидаешь от худосочной женщины с тусклым взглядом. Остальных приняли спустя пару недель по анонимному сообщению. Нашли зверски избитыми. С несколькими охотниками на слабых расправился всего один человек. Он действовал так стремительно, что запомненных ими черт не хватило на фоторобот. И всеми обладал Олег Волков с фото после армии.***
Живая. С синяками на лице, всклокоченными русыми волосами и красными глазами. Прикрывающая курткой Дубина разорванную горловину синего свитера. Девичьи пальцы дрожали, комкая ткань. В остальном невредимая. Она шла, опираясь на плечо взрослого мужчины, которого Игорь уже видел в парке. Тогда он был спокоен. А сейчас желваки проступили на лице. Дубин в одной толстовке молча держался позади. Юля тихо ахнула. — Хотели списать на месть преданных последователей, — спешно пояснил напарник, снимая с пояса табельное. — Пользовался? — Гром не упрекал. — Обошлось мордобоем. В участок точно не обратятся. Не после того, что засекли наши видеорегистраторы. Девушка забилась в угол. Как можно дальше и от кресла Пчёлкиной и майора, и от дивана, где были свои. Вот только теснота комнаты позволяла отодвинуться от людей максимум на шаг. — Не трогайте, — голос тихий, но твердый. Глаза заблестели от влаги. Спасенная обхватила колени руками. Ногти изломанные и в земле. Отвела взгляд от потянувшейся к ней Беллы. — Они успели? — Песня гневно смотрела на разорванную одежду. Девушка помотала головой. Опустила её, уперев взгляд в пол. — Счета их не интересовали — сказали, что всё равно возьмут всё, что хотят. Даже меня. Его девку. И ничего им не будет, — Гром ожидал, что карие глаза вспыхнут ненавистью и примутся прожигать майора полиции, без которого бы до суда над Разумовским не дошло. Вместо этого Каренина глядела на линолеум. В комнате зависло молчание. — Она права во всем. Сложно привлечь к ответственности человека, который внешне точь-в-точь наш губернатор в молодости, — шепнул Дубин напарнику, не прерывая жертву. Очередной зажравшийся родственничек. Почему решил пойти на дело с рядовыми прихвостнями? Да по той же причине, что Гречкин гонял по городу, наплевав на штрафы. Связи и на крайний случай деньги всё покроют. Сложно бросить в жернова правосудия мальчика, с чьим папой вы ходите в ресторан. Или который в состоянии вышвырнуть ваших родственников с работы либо прикрыть торговую точку, натянув с десяток нарушений. Кредиторы скидок на массовые беспорядки не делали, а до выплат «Вместе» по гражданским искам требовалось дожить. Дима вытащил что-то из кармана. Тонкая золотая цепочка порвана, но медальон уцелел. Гром загляделся. На круглом коричневом агате цвела белым распустившаяся лилия в окружении двух бутонов. Украшение было столь проработанным, что можно было увидеть тычинки. Как живое растение, только вырезанное из драгоценного камня. Такая изящная вещица украсит выставку. Сомнений в личности дарителя не было. Дима тактично передал украшение Филиппу, с которым потерпевшая определенно знакома. От избежавшей смерти девушки можно ожидать чего угодно. Особенно в адрес тех, кто задержал Разумовского и запустил цепочку судов и потерь. Лилия аккуратно приняла свое украшение в лодочку из ладоней. Обхватила его, будто согревая. Перестала дрожать. Подушечкой большого пальца провела по краям медальона. Сконцентрировалась на нем, будто всего остального мира не существовало. Опустила веки, словно в задумчивости. Уголки губ поникли. Слеза стекла по щеке. Девушка выпрямилась. Костяшками левой руки смахнула влагу. — Полагаю, вы здесь не за очередным задержанием, — в голосе с трудом подавляемая дрожь. «Думай, прежде чем заговорить, Гром» — предостерег себя Игорь. Родственники преступников оправдывали, рыдали, проклинали, обещали майору любые суммы, угрожали, швырялись в полицейского тяжелыми предметами, набрасывались. А эта… Сравнительно спокойна. Ведь если бы не Гром, то жила бы она с Разумовским в роли пассии миллиардера и филантропа и горя не знала. Не оказалась бы в водовороте убытков, обвинений и под угрозой изнасилования и смерти. Вот только Чумной доктор мог решить, что девушка мешает его планам. Сергей бы попросту не успел вмешаться. В памяти Игоря всплывали ледяные руки, обшаривающие его голову в поисках смертельной раны. Прерывистые мольбы. Вот только психоз милосердия не знает, как и наркотическая ломка, рвущая тело на кусочки. Пока человек жив, можно исправить. Пусть мало и шаг за шагом, но это всяко лучше бездыханного синеющего трупа. Именно эта вера не дала майору Игорю Грому задохнуться под падающими на голову балками прогнившей системы. Не позволяй зверю мстительности сожрать себя. Давай людям шансы. Чтобы парни вроде Филиппа и Лёши Макарова успевали порвать с криминалом. Чтобы отрава не расползалась по окраинам Петербурга. Чтобы у сирот не отбирали последнее. И никакая многоголовая гидра преступности не заставит Грома оступиться и предать себя. — Сейчас задерживать надо уж точно не вас. Карие глаза Лилии распахнулись от удивления. — Правосудие всё ещё существует. Даже если противник — конгломерат могучих преступников и считает, что победил, — припечатала Пчёлкина.