Охота на охотника

      Снова в башню Разумовского. Ветер дул, срывая последние листья с деревьев за окнами движущегося автомобиля. Солнце уходило за крыши зданий. Фасад небоскреба больше не блистал. Его огни погасли. Гром решительно открыл дверь автомобиля. Напоенный дождем воздух тяжелел.       Внутри здания ни одна деталь обстановки не напоминала о прошедшем бое. И всё же, пока Гром шел по полутемному фойе, казалось, что откуда-то проникал едва ощутимый запах гари. Хотя воздух чистый и не окутанный дымом, а растения в кадках зеленели. При любом подозрительном шуме оглядывался на тех, с кем связался. Они не походили на солдат, которые наконец-то добрались до своего безопасного тыла. Скорее на людей, которым предстоит его отстаивать с оружием в руках. — Мы не можем повернуть назад. Не после того, что видели, — тихо сказал Дима.       Игорь не собирался бросать начатое на полпути. Он не считал себя безгрешным рыцарем в сияющих доспехах. Поистрепались они за долгие годы. Но свои главные принципы отстоять должен. Потеряет их — потеряет себя.       А вот напарник… Едва ли Дима, поступая на службу в полицию, предполагал, что его затянет в мясорубку передела бизнеса. Скорее, считал, что потихоньку будет возвращать в лоно закона попавшиеся случаи вроде мелких краж. Выдержит ли?       Разумовский в ипостаси маньяка чуть не прикончил его, но Чумной доктор оказался на скамье подсудимых. Едва ли то же самое ждет губернаторского родственничка с подельниками. Не особо вдохновляет распространять правосудие в составе системы, где хорошо устроился тот самый губернатор и одновременно покровитель преступников. — Лучше уж тут, чем преступнику во власти кланяться и просить прощения за правильные действия, — оценил свое положение Дима.       Эти стены Грому не нравились. Именно здесь терял остатки рассудка Разумовский. Его сопровождающие не могли этого не осознавать. Майор видел потерпевших, которым приходилось возвращаться на место преступления. Лучше не давать им глубоко погружаться в воспоминания.       За Игорем сомнамбулой скользила та, которая прибыла уже после конца. В первые недели после трагедии иногда судачили о роли предполагаемой партнерши. Всё сводилось к «Сама виновата» и «Нечего молчать до последнего». Потом перестали — подробностей о домашнем насилии в её адрес не было, кроме выдуманных желтушными изданиями. А оно вполне могло происходить. Даже если жертва отрицает его, едва держась на ногах и с синяками под одеждой. Закрытые двери скрывают вид страданий и скрадывают крики боли. Каренина несомненно выносливая. Однако физически уступала Разумовскому при любом раскладе.       Вот только даже если бы она практически в любом кругу слово сказала против молодого миллиардера, то общество бы обрушило на неё вал негодования: «нельзя сор из избы выносить», «довела мужика», «ты богатства и известности бы не добилась» и «а вот я бы на её месте…».       Зависимость довершает дело. Когда Гром упер Гречкина мордой в капот за убийство Лизы, любовница богатого наследника рвалась к нему. Он обеспечил ей всё: новую внешность, роли второго плана в парочке сериалов, билеты на показы мод, проходные на закрытые вечеринки.       После потери покровителя она недолго протянула. Тело неоднократно изнасилованной девушки нашли в лесополосе. В крови обнаружили запредельные количества алкоголя. Исполнителей не установили.       Вступившие в один из лифтов Башни Вместе размытыми фигурами отражались в его стенах. Он несся вверх. Чем ближе к офису Разумовского, тем паршивее на душе. Будто неуклонно подходишь к центру бойни и ощущаешь на своей шкуре всё больше её последствий. — Это не укор в вашу сторону. На последних этажах лучшие переговорки с мультимедийным сопровождением. Показывать придется многое, — обосновала Белла.       Лилия оставила её слова без комментариев. Она не проронила ни слова, когда пришлось проходить через главный офис. — Мы постарались вернуть всё, что не причислили к вещдокам, — тихо сообщила Песня Карениной. Та вновь не ответила.       Она украдкой провела ладонью по опустошенным вендинговым автоматам. Задела острый скол на витрине одного из них. Следователи не особо церемонились, выбивая оттуда предметы для проверки на содержание наркотиков. Порез на своей коже проигнорировала.       Обвела взглядом пол, где когда-то стояли витрины. Сейчас от хранилищ предметов искусства остались лишь дыры от креплений. Венера с картины равнодушно взирала на потерю.       Конечно, копия. Разумовский не был таким человеком, который заграбастает знаменитый шедевр для себя одного, дабы чахнуть над ним как Кощей над златом или показывать отобранному узкому кругу. — Не прерывай её. Ей нужно убедиться. Принять случившееся. Чтобы не сошла с ума как её… как Разумовский. Он ведь тоже до последнего отрицал смерть лучшего друга. Будто этот фрагмент удалили из его памяти, — попросил Игоря Дима. — Будто удалили из памяти, — проговорил про себя Гром.       Провалы в памяти бывают не только у наркоманов. При посттравматическом расстройстве организм попросту блокирует воспоминания, чтобы психика не взлетела на воздух. Майору как-то объясняли, когда разыскивали пропавшего без вести уволившегося коллегу. Он жил один, без близких. Не за что удержаться. Некому прийти на помощь. Только сейчас Гром осознал в какую пропасть не дали ему провалиться Прокопенко с момента потери родителей.       Поиски пропавшего ни к чему не привели. Каждый раз будто в стену упирались. Окружающим не до странных деталей, которые истаяли вот уже несколько месяцев как. Следователи ворчали на очередной висяк. И без него подобных дел хлебнули предостаточно. — Как же я надеялась, что всё это неправда. Придумывала самые нелепые обоснования. Фотошоп, ошибка следствия, — сквозь шум шагов различил тихий, но не дрожащий голос. — Только бы не как с ним, — пробормотал безопасник Филипп. Этот человек явно не привык долго скрывать свои чувства. Маргарита шикнула.       Ближе к выходу из офиса пальцы Карениной коснулись неприметной дверной ручки. Контуры двери почти сливались с темно-серыми стенами. Гром знал, что за ней. Просторная спальня с кроватью на двоих. Копоть до неё не добралась. В помещении царила прохлада, какая бывает в нежилых зданиях.       Оно разительно отличалось от первого жилья Разумовского и Карениной. Дело далеко не в куче розеток для всевозможных гаджетов. Тона были темнее и насыщеннее, уюта не ощущалось. К спальне прилегали ванная комната, кухня с оборудованием по последнему слову техники и гардеробная с туалетным столиком.       Её содержимое перетряхнули следователи и криминалисты. Вещей было не так уж много. Здесь не успели обжиться. Фиолетовый свитер с совами, в котором бы Каренина утонула. Однотонные толстовки и хорошо скроенные спортивные штаны. Футболки с надписями впору молодому программисту, а не осатанелому убийце. Слегка небрежные деловые костюмы, каких ожидает общество от перспективного владельца динамично развивающейся компании сектора высоких технологий.       В спальне никаких альбомов с фотографиями или блокнотов с прежними рисунками. Только ежедневники с жуткими метаморфозами. Расписание Разумовский предпочитал составлять на экране своего смартфона. Довелось обойти ещё две комнаты с собственными санузлами. Ближайшая к спальне Карениной и Сергея была заперта. Следователи вскрыли замок, но обнаружили лишь пустое помещение с непокрашенными стенами. Вторая была обустроена аскетично, но хотя бы имелась мебель: простая заправленная односпальная кровать, рабочий стол со стулом и шкаф с минимумом вещей в темных тонах, которые были не по размеру Разумовскому.       На том же этаже располагался персональный спортзал. Сравнительно небольшой — там умещались беговая дорожка, велотренажер и мультистанция. Судя по потертостям, ими успели попользоваться. Не наблюдалось продвинутого оборудования для силовых тренировок вроде штанг с блинами весом в несколько десятков килограммов.       Неудивительно. Разумовский не был хлюпиком или заплывшим жиром, ведь у него хватило сил и выносливости затащить майора на крышу. Однако к качкам с рельефными мышцами Разумовский тоже не относился. Медицинское освидетельствование подтвердило. Ощущение сверхъестественного напора в ходе схватки допустимо отчасти списать на эффект неожиданности, ведь такого масштабного отпора Сергея и жутких деталей Игорь не предполагал.       И главное, в квартире в Башне располагались вещи Волкова, будто он и не уходил — подписанный его именем бритвенный набор в санузле при аскетичной комнате, одежда, обувь и прочие личные.       Места для Лилии в Башне не нашлось. Ни её одежды, ни косметики, ни канцелярии. Только не в меру ретивая криминалист попыталась стянуть дорогой на вид зеленый флакончик с приятным дамским ароматом с туалетного столика. Одного тяжелого взгляда Грома хватило, чтобы она положила предмет на место.       Выкопать кое-что другое это не помешало. Бархатную коробочку с парой золотых помолвочных колец тонкой работы. Уложены вглубь одного из шкафов, будто их занесло другими вещами. Дата покупки на чеке с пятизначной суммой: за несколько дней до инсульта Воскресенского. Совсем немного до потрясшей город манифестации психоза.       Сотрудники Вместе сделали всё, чтобы информация о находке не просочилась в СМИ. Они бы нажились на горестном обстоятельстве.       Всё меньше оснований предписывать сумасшествие Разумовского намеренным действиям Карениной или тем более долго вынашиваемому плану холоднокровного маньяка. Он бы не стал думать о помолвке и ювелирных украшениях для любимой.       Каренина проскользнула в комнаты своего несостоявшегося дома. — Когда вы готовы принять остальные материалы дел? — Белла назвала их количество. Она говорила так тихо, чтобы её слова не долетали до спальни. — Много тащить. На целый отдел хватит, — оценил Гром.       Кажется, у всех ребят всё же будут премии за раскрываемость. Тут даже мертвые души не помешают. Прокопенко недавно опять пытался нанять людей на место убывших в декрет и записанных ради звания. В высоких кабинетах начинание пресекали. Отдел же держится. Не ломай то, что работает. Ведь денежное вливание может окончательно раздолбать машину, а не способствовать её ремонту. Судебная реформа эту порочную идею из голов не вымела.       Почти сразу же из-за двери появилась Лилия. На лице усталость. Разорванный свитер она заменила одной из светлых толстовок Разумовского. Не желая оставаться здесь лишнюю минуту, она двинулась вперед. На ходу вернула синюю куртку хозяину. Даже негромко поблагодарила.       Глянула на серебристо-белую карту помещений на стене, отделилась от группы и исчезла за одной из дверей. Судя по голубой плитке, простому прямоугольному зеркалу и ряду раковин с бесконтактными смесителями и сенсорными дозаторами для жидкого мыла, офисный санузел.       Дима оглянулся. Его брови приподнялись, озабоченность мелькнула в светлых глазах. — Там же окон нет? — задал вопрос полицейский. — Поверь, такие люди как наша начальница не подносят своим противникам желанное на блюдечке, — начал с характеристики Филипп, который с кобурой не расстался. Она Диму не переубедила, — Но если уж так беспокоит, то осветительная панель плоская — веревку не закрепить, зеркало ударопрочное, окна не открываются.       Гром не вмешивался, окликать не стал. Пчёлкина осматривалась. — Я думал, что она на меня набросится, — поделился он мыслями с Юлей. — Она уже прошла реакцию отрицания, — тоном искушенной в таких делах отметила Пчёлкина, — неплохо держится для человека, близкий которого оказался совсем не тем. — Есть опыт? — Что же, мы зашли достаточно далеко, чтобы его обсудить, — Юля посмотрела Игорю в глаза.       Когда-то у неё был кумир. Игорь удивленно приподнял брови. Чтобы у этой проверяющей каждое утверждение журналистки был человек, которым она безотчетно восхищалась?       Оказалось, что он существовал. Даже героем звала. Считала, что было за что. Лично выезжал в горячие точки вместо того, чтобы отсиживаться в столичной редакции. Без прикрас показывал ужасы конфликтов. Попутно раскрыл несколько махинаций и вернул веру в справедливость десяткам пострадавших. Пчёлкина выросла на материалах этого человека.       Однако он не казался неприкосновенным идолом на пьедестале. Наоборот. Бывалый журналист активно дискутировал, делился отборными материалами с коллегами по цеху. Для каждого новичка находил нужные слова. Поддерживал, одобрял, мягко направлял. Несколько раз лично встречались.       За несколько месяцев до смерти близко связался с криминалом и наркотиками. Зачем? Верил, что эксклюзивы того стоят. Даже если ради него нужно идти на замалчивание преступлений. Кончилось всё пулей при задержании.       Юля до последнего пыталась доказать, что кумира подставили. Однако в тот раз власти оказались правы — герой больше не таков.       В такие моменты кажется, что ты слишком сильно ошибаешься в самом важном. Хочется отогнать всех и никого не подпускать, чтобы избежать боли. Постоянно ищешь подвох в действиях других. Доказываешь, что тебя не обвести вокруг пальца. — И многое теряешь. До тебя я не понимала сколько, — тёплые пальцы Юли коснулись кисти Игоря. Отдергивать не стал.       Наконец, место трагедии далеко позади. Гром выдохнул. Кое-чего он не ожидал. Позади открылась дверь. Даже натренированному выискиванием замаскировавшихся преступников в толпе Игорю потребовались несколько секунд, чтобы сопоставить новый образ с прежним.       Каренина смыла грязь, привела в порядок шевелюру и ногти. Руки вновь выглядели ухоженными, будто после крема. Даже пахли чем-то ванильным. И где только расческу, маникюрный набор и крем достала? Осанка выпрямилась. Потерянность исчезла из взгляда. Её вытеснило стремление действовать. — Может быть, стащили при обыске. Или оказалось в очередном тайнике с бомбами. Я эту спальню подробно только на листах проектов и видела. Сейчас нам не до того, — обратилась она по какому-то поводу к верной соратнице.       После холода обезлюдевшей квартиры Разумовского визитеров встретил офис открытого типа. Тепло исходило от работающих системных блоков, подключенных к мониторам, перестукивались клавиатуры и компьютерные мыши, щелкнула кнопка включения проектора. Кондиционеры по последнему слову техники перегоняли воздух, обогревая помещение. Кофе здесь пили настолько часто, что его аромат пропитал офис.       В нем уместились с полдюжины работающих за мониторами. Рядом на столах увесистые папки с распечатками. Представителей обоих полов поровну, возраст — от девушек в толстовках стажеров до взрослых мужчин. Неприязненные взгляды в сторону полицейских и журналистки у них общие. Девчонка-стажер, будь её воля, а не пресекающий знак Маргариты, скинула бы тяжелые папки на виновников ареста босса и прочих бед компании. Зато при виде начальства работники неподдельно посветлели, будто долгожданная поддержка наконец появилась. Такое Игорь нечасто встречал. — Наш отдел аналитики по вашим вопросам. Но даже я вам скажу не бежать на Чумной остров. Доказательства преступлений уничтожат сразу же, — тон Лилии Карениной был холоден. И всё же на слове «уничтожат» он дрогнул. — Преступлений? — уточнил Дима нахмурившись. — Знаете, у информатора не просто так вдруг исчезают все запасы инсулина и его отправляют в диабетическую кому. — Информация должна быть достаточно значительной, чтобы пойти на такое, — продолжил Дима. — Если отведем ресурсы от её охраны в больнице, то перебросим их на внешн… — начал один из аналитиков хорошо поставленным голосом в адрес Лилии. — Нет. Она ключевой свидетель. Лишимся её и угробим на сбор новых доказательств времени и денег гораздо больше, чем на внешний генератор, — жестко отказала Каренина. Никто не стал оспаривать её решение. — Что-то они вновь поднимают тему Сергея и нахваливают Биотех интенсивнее обычного, — оценила показатели цитируемости на новостных ресурсах девушка в толстовке стажера. — Контекст, их основные аргументы? — Лилия перешла к действию. — Не стоит слышать эти гадости, — попытался избежать неприятных подробностей самый взрослый сотрудник в помещении. — В них могут крыться детали того, где они заложат очередную мину, -- обосновал необходимость Соколов.       Послушались. Кто-то выкрутил на максимум звук видео. У Грома было ощущение, что где-то прорвало канализацию. Так поносить человека и его соратников под маской приличий надо уметь. Сначала выступал именитый спортсмен и по совместительству майор полиции. Едва ли он совмещал с многочасовыми тренировками заполнение отчетности и оперативную работу. Скорее, это легло на простого парнишку, который на одной ставке пахал за двоих.       Далее выступала новая попечительница благотворительного фонда. Несколько месяцев назад она выставила учредительницу за дверь. Та требовала вести слишком уж много благотворительных проектов одновременно. Даже не разбавляя их вечеринками. Ах какой хороший пиар-отдел они отстроили, стоило дурным устоям кануть в лету! Надо бы распространить его влияние на другие организации. Лицо Пчёлкиной скривилось. Журналистка прекрасно знала, что этот отдел умело прикрывал появление новых изумрудных сережек у попечительницы вместо обещанных качественных инвалидных колясок для подростков.       Затем деловая актриса, которая год назад изрекла великую сентенцию, оправдывающую бедственное положение сирот: «Государство не просило их рождаться». — Ответная реплика Сергея ей пришлась не по вкусу, — обосновала её выступление Лилия, будто говорила о незначительной помехе, которую достаточно смахнуть носком туфли и идти дальше не запачкавшись.       Вот бизнес-леди и вываливала в помоях. Выставляла пролайфером, который давал денег, чтобы маргиналы плодились, и ретроградом, который не понимал всех прелестей оптимизации медицины и помощи семьям.       В качестве экспертов выступали люди, которые считали Вместе крайне неэкологичным предприятием, высасывающим энергию из Петербурга. Причина? Отказались устанавливать солнечные батареи на фасаде своего небоскреба и переходить на возобновляемую энергию.       Лилия выслушивала оскорбления, в том числе и в свою сторону, со спокойствием ледяной статуи. Филипп сжал руки в кулаки. Песня иногда вспыхивала. Соколов составлял список в блокноте.       Началось выступление чиновника. Грому он запомнился введением придурошной системы отчетности. Она предполагала снижение нецелевого расходования канцелярских средств вроде ручек и карандашей полицией. Новшество вылилось в то, что на писанину на компьютерах теперь тратилось в разы больше времени, а картриджи истощались быстрее, чем успевали заказать новые. Расход канцелярии остался прежним. — Небезопасность их переоцененной программы легко доказать. Скоро так и будет, поверьте, — чиновник говорил с уверенностью человека, который наконец-то уговорил всех присяжных высказаться в его пользу. — Придется повременить с передачей материалов по уголовным делам. Приготовиться. Поднимайте файерволлы и всех, кроме стажеров. Кажется, нас ждет подарок, — последнее слово Соколов произнес так, будто под ним имеется в виду заброс зараженного чумой трупа в колодец осажденных.       Заслышав об угрозе, Лилия выпрямилась. На долю секунды в ней промелькнула та целеустремленность, с которой маньяк целился из огнемета. Однако она предназначалась для защиты. Гром по привычке изготовился. — Ваши кулаки здесь не помогут, — сообщила Лилия.

***

      В близлежащей маленькой переговорной неспокойно настолько, что полицейские и журналистка слышали доносящийся из-за двери спор. Гром вполне бы согласился с решением начальства Вместе в лице Соколова и Карениной не привлекать стажеров: ситуация экстраординарная и для компании грозила превысить масштабы разрушений от Чумного доктора. Если бы полицейского, конечно, спрашивали. Сотрудники Вместе троицу инородных элементов напряженно игнорировали. — Ну уж нет! Не уйду! «Никаких стажеров» меня не касается! Всего неделя и я младший аналитик. HR обещала! — позволила себе возразить начальству стажер.       Лилия не стала срываться на угрозы лишить должности и уволить с позором за неповиновение: — Тут тебе не битва за Хогвартс, которая кончилась победой симпатичных героев. Сюжетной брони не предусмотрено. Не факт, что в этот раз у нас хватит времени и ресурсов на юрпомощь всем, включая стажеров — вас не мало. Если хоть кто-то из вас загубит свое будущее… Уже достаточно с этого места. — Да не боюсь я. Один раз уже справились, — несколько тише сказала стажер. — Знаешь, я тоже до поры до времени многого не боялась и недооценивала опасность. Теперь дорого плачу.       Тон Карениной пробирал настолько, что пререкания прекратились. Девушка в толстовке стажера вышла, расчистила свое рабочее место, собрала сумку, сверкнула глазами в сторону полиции и гордо удалилась.       Переговоры вышли на новый уровень. Отдельные фрагменты и имена полицейские и журналистка всё же услышали. Наверняка это допустили умышленно.       Первый выделившийся собеседник Карениной говорил сдержанно настолько, что его реплик не расслышать. — Исключено. Всех вывезти не успеем, — отмела вариант Лилия. — Лилия… — собеседник наконец-то повысил голос до слышимого диапазона. Брови Грома чуть приподнялись от удивления. Ведь речь была несомненно женской, пусть и с акцентом.  — Из благодарности за вашу отзывчивость и первую стажировку, которая дала мне всё, оплачиваемую работу по специальности для иностранных студентов и мои миллионы… — голос вновь стал тише, но сказанного оказалось достаточно. — Это же… — у Юли не сразу нашлись слова, будто она не верила, что описанное действительно происходило. — Юля? — волнение пробило себе дорогу в голос Игоря. Обычно журналистка сразу же излагала свои мысли. — Одна из богатейших женщин Румынии в возрасте до тридцати лет. Попала на интервью к русской блоггерше-двухмиллионице под восьмое марта. Если захочет, захоронит аналитику аграрного сектора страны, — наконец, поделилась журналистка. Почему-то фыркнула, упоминая ту блоггершу.       Вот оно что… И эта влиятельная богачка признала себя обязанной сторонникам Разумовского. — Так, всё. Кончаю впечатляться. Работаем, — Юля махнула головой, вздымая красные пряди, и принялась строчить в телефоне.       Тем временем Филипп спускался с остальными безопасниками и инженером проверять основные электрогенераторы и состояние резервных.       Центр хранения данных и управления ими находился рядом. Там-то и возводились укрепления. Подтянувшиеся программисты методично перепроверяли готовность к DDOS-атакам. Мониторили одновременно несколько файрволлов.       Одна аналитик отслеживала новостной поток. Отчитались о трех попытках фишинга через аккаунты сотрудников разного уровня.       Далее Дубин опознал голос одного специалиста по кибер-преступлениям. Пчёлкина выловила нескольких бизнесменов и даже чиновников. Майор приметил человека, чьи речевые повадки напоминали одного известного хакера, которого никак не могли изловить несколько стран.       С такими шишками переговоры ведут не в чужой толстовке, едва избежав могилы, а в деловом костюме и с парой крепких телохранителей за спиной. Но Карениной атрибуты элиты не требовались, чтобы склонять на свою сторону. В основном соглашались, порой заявляли о нейтралитете, но ни разу не бросили трубку, не стали угрожать или заявлять, что её дело проиграно.       Иногда встречались иностранные акценты, преимущественно молодых людей. — Наглядное пособие по изучению языковой географии, — прокомментировала Юлия, — интересно, чем вам обязаны столько людей?       Некоторые присутствующие просверлили журналистку взглядом. Скажешь этой что-нибудь, а она раздует до выпуска про шантаж или по-другому уронит репутацию компании ещё ниже, собрав лайков и денег от рекламодателей. Благодаря платформе тех, кого критиковала. — Наша компания старается поддерживать связь с бывшими стажерами и сотрудниками. Если придете к согласию, получите интервью с кем-нибудь из них. С Селеной, например. Утрете нос конкурентке, — пояснила Белла.       Отсекать возможность Юлия не стала. Похоже, та румынская воротила была заманчивым куском и оставлять его конкурентке Пчёлкина не хотела.       Молния ударила ровно в десять вечера, когда заступала ночная смена. Сначала замигал свет. Резервные генераторы запустились при первых признаках проблем с подачей тока. — Началось, — Соколов глубоко вдохнул, как готовящийся переплыть опасный участок дайвер. — Нам отключили ток на электростанции. Будем тянуть на своих запасах, — оповестил по громкой связи инженер.       В сообщениях СМИ ни намека на проблемы со снабжением города или отдельного района энергией. — Юлия, проведите видеофиксацию. Будет у вас материал о новейших хакерских атаках, — рекомендовала Песня.       Дважды просить журналистку не требовалось. Показался коралловый бампер телефона.       Задергались отображающие состояние систем линии на экранах. Зашумели охладители. Помещения заполонил участившийся, словно пульс при драке, стук клавиатур и компьютерных мышей. Пальцы летали над ними. Гром едва успевал уследить за движениями. Иногда, когда линия резко ухала вниз, взлетала вверх или упорно не хотела возвращаться на место, вклинивались ругательства. — Как видите, обстановка напряженная. Возможно, в эту ночь вскроются неприятные подробности о многих технологических компаниях, — прокомментировала Пчёлкина.       Судя по выражениям лиц и лаконичным переговорам, разворачивалась битва хакеров. — Либо у них там самородок сродни Разуму, либо посреди ночи весь отдел кибер-безопасности заседает, — процедила девица с длинными серьгами и синими локонами. Она с такой силой сжала подвернувшуюся шариковую ручку, что она треснула.       Уязвимости выискивали и латали. Поначалу держались в обороне. Когда большинство линий выровнялись, перешли в наступление. Открывшиеся системы противника безжалостно вскрывали. Синеволосая плотоядно ухмыльнулась. Соколов смотрел с мрачным удовлетворением. Гром не думал, что стоит выдвигать обвинение в адрес Вместе. Взломщики заслужили.       Атака постепенно угасала. Показатели возвращались в норму. Реплики стали длиннее.       Расслабились обороняющиеся. Кто-то даже попросил латте и бутерброд с тунцом и майонезом. Продукты почти мгновенно появились перед измотавшимся программистом. Прозвучали ещё заказы. Песня добыла клубничную газировку для замотанного русого мужчины. Он выпил залпом почти всю банку. — А помните, как Олег нам коробки с пиццей так носил во время подготовки к питчингам? — расслабилась синеволосая девица.       Даже нашла силы поправить сережки, хотя пальцы мелко подрагивали от внезапного напряжения. Юрист тяжело вздохнула. Переговорка не замолкала. — Рано радоваться. Возможен второй раунд. Или маски-шоу по подозрению, что это не нас, а мы их. Но зря они так подставились, — подвел итоги Соколов. — Мы разрыли пару дверей в их системы, — доложил один из программистов. — Молодцы. Горжусь, — начальник потрепал по плечу сидевшего ближе всех своей настоящей рукой. На памяти Грома первый жест — проявление близости со стороны сдержанного Соколова. — Добудьте как можно больше доказательств, но не забывайте, что двери могли оставить намеренно, — раздался голос Карениной.       Она появилась из переговорной ещё более измотанной, но на ногах держалась. Для восстановления сил хлебнула газировки с яблочным вкусом. — Надеюсь, ваша принципиальность проявляется и в отношении чиновников и корпораций со связями в правительстве, — вдруг переключилась Лилия на Грома.       Она уверенно смотрела в глаза тому, кто упрятал её близкого в психушку тюремного типа. — Я вас пойму, если её не проявите. После такого шоу с отключением электричества и попытками взлома. Тем более, ради неудобной многим компании. У вас есть жилье. Должность. Девушка, — Каренина резко мотнула головой в сторону Юли, — друзья, — чуть медленнее указала на Дубина, — Вам много терять.       Пчёлкина фыркнула. Как это к ней не обратились? Лилия подметила реакцию журналистки. — Юлия, то, что у вас инстинкт самосохранения на нуле я поняла ещё когда из-за вашего ролика лишили петербургского депутатского мандата и услали в провинцию одного преступника, — Пчёлкина довольно улыбнулась. — Ну, его дочке не следовало ластиться к знаменитому Сергею Разумовскому перед камерами. Попутно сверкая бриллиантовыми серьгами, выполненными в единственном экземпляре. Такие как раз пропали из пентхауса, где убили его хозяина-бизнесмена с любовницей, — пояснила выбор цели журналистка. — В своем расследовании вы пропустили, что Сергею предлагали должность в министерстве и распиливать бюджет. Надо было лишь жениться на этой крале, а меня прогнать, — высказалась Каренина.       Пчёлкина наверняка мысленно сделала пометку употребить эти сведения в одном из следующих роликов. Пикантные подробности повысят вовлеченность аудитории. Но не пускаться в подробности шашней в высоких кабинетах, а в то, как жадность и глупость их обитателей портят жизнь многих. — Что до вашего коллеги Дмитрия Дубина, майор… Ему из этой истории сухим уже не выйти. Мы-то промолчим в отличие от губеровых прихвостней, — присоединился один из безопасников. Из тех, которые выезжали на защиту Карениной. — Молодец, Дима, — искренне похвалил Игорь напарника. Сам как-то Гречкина в капот впечатал. И даже на припершегося прокурора, который выгораживал мажора, смотрел свысока. — Когда играют большие деньги, не до доверия. Многие любые идеалы заложат, — наконец, высказался сам Дима.       Гром на своей шкуре узнал. Его предыдущий напарник почуял наживу, а когда Игорь стал препятствием… Забылись совместные дела и вечера. Майор поморщился от внезапно кольнувшей живот боли. К счастью, она прошла при воспоминании, что возмездие всё же настигло, пусть и дорогой ценой. — Если мы не хотим очередного чумного бунта, не хотим самосуда, порожденного бессилием системы, то мы должны вмешаться, — а ведь настоящий напарник прав.       Но не его слов ждала Каренина. — Думаете я не знаю сколько вы даете городу? — Игорь вспомнил Лёшу Макарова и его воспитательницу. Ведь если бы не поддержка Вместе, то не видать им толковой юридической защиты, — И что с этим всем будет, когда управление перейдет в другие руки? — Значит, пойдете до конца? — Лилия не сразу согласилась поверить майору, но открыто возражать не стала. — Вот у таких тихих вроде вас всё взрывается в самый не подходящий момент. Не думай устраивать зажигательное шоу. Вот если не для себя, то хотя бы ради его дела. Урод отряхнется и дальше пойдет, а тебя надолго упрячут, — Игорь поправил кепку. — Дайте нам поступить правильно, — подал голос Дубин. Начальники Вместе переглянулись.

***

      В переговорке вдали от гудящего оборудования и работающих с ним дышалось легче. Начальство Вместе расположилось за одним округлым столом с полицейскими и журналисткой. Гром сверлил недоверчивую Каренину взглядом. Вот бы с той же дотошностью она за своим парнем следила. А потом вспомнил как сам отталкивал всех и вся. Разумовский мог так же поступать с Карениной из стремления казаться сильным и не осознавая в какую пропасть катится. Помимо этого Гром догадывался в какой обстановке выковывался характер сотрудницы одной из самых лакомых для конкурентов компаний. Там опасно доверять кому-либо, кроме самых близких. — Почему я настолько придирчивая к тем, с кем я связываюсь? — Лилия что, мысли читала? — Потому что в прошлый раз мое доверие кончилось убийствами и терактом. Участившиеся командировки оказались не жестом признания моих способностей. Не расширением пределов доверия. Я-то купилась на то, что он позволял мне действовать вместо него, утверждая компанию в другой стране. Потому что верила во всякие глупости. Вроде того, что у нас ещё много времени, вся жизнь впереди и дальше будет только лучше.       На лице Юли мелькнуло понимание. Она не достала смартфон или блокнот, чтобы делать заметки о признании. — И я знаю, что этот… что убийства не решение вопроса. Вы должно быть размышляли на тему мести с моей стороны.       Лилия протянула Грому свой включенный смартфон. «Я продолжу гонять» — возвещал заголовок поста дорого одетого мальчишки. Ровесник Лёши Макарова нагло ухмылялся, стоя у блестящего автомобиля. Кажется, точно такой же позаимствовал у одного богатея знакомый Игната специально для визита Грома на открытие Золотого дракона.       «Такая хрень. Каждый раз, когда вижу аварию, или, тем более, разбивается кто-то из знакомых, я обещаю себе ездить с головой и не гонять. Проходит пару дней. Начинаю всё сначала до следующего раза» — вещал пост юного лихача. Шансы выжить у него как водителя куда больше, чем у угодившего под колеса его крепкого авто пешехода. — Сергей подставился напрасно. Микрофинансовые организации с условиями хлеще, чем в Росгарантбанке, растут как грибы в отличие от зарплат. Проект санации свалки Зильченко заморожен. И никакая судебная реформа не стоила такой жертвы.       Каренина сухо подвела для себя итоги деятельности Чумного доктора. Майор полиции был с ней согласен. Помрет один Гречкин, на смену ему придет другой. Но нельзя же погибать невинным душам вроде крохотной Лизы Макаровой, которая никому за свою коротенькую жизнь зла не сделала. — Вы же сын Константина Грома, так? — вдруг перескочила Лилия на иную тему.       Майор приподнял брови. Со стороны Димы раздался удивленный вздох. Юлия навострила уши. — Дело о сожжении трех мальчишек в сарае на пляже у детдома «Радуга», — пояснила свой выбор Каренина.       Игоря как молнией поразило. Песня округлила глаза. — Вот только не надо притягивать, что это Сергей их убил, — Соколов смерил окружающих суровым взглядом.       Юля повернулась к Игорю. Взглянула требовательно, рассказывай.       Тот разговор с отцом лежал в глубинах памяти. Майор полиции был непривычно усталым. Мальчик его никогда таким не видел. Что-то нехорошее зашевелилось в животе. Он взглянул на маму. У неё глаза от слез красные. Нельзя! У неё сердце проблемное.       Вот только дело касалось Игоря самым непосредственным образом. В тот день мальчик мало что понял из длинного рассказа, но вынес одну вещь: обращаться за помощью, если твоих сил не хватает — не крысятничество. Когда-то это может спасти чью-то жизнь, в том числе и твою. Или целых три. Проблема майора Игоря Грома заключалась в том, что он переоценивал свои силы.       После годов работы с тяжкими и особо тяжкими в части мотивов преступника всё в том старом деле из глубины пыльных архивов встало на свои места. На пропажу ещё одного детдомовца бы внимания не обратили. Грому вспомнилось, где же ещё он слышал актрисульку, сегодня клеветавшую на Разумовского.       Точно. Она предлагала оправдать Гречкина за молодость и смазливую мордашку. Он же только жить начал. Нельзя перечеркивать его судьбу. Лиза всё равно бы умерла рано, от ВИЧ, ножа соседа по коммуналке или спилась. Детдомовка же.       Потому-то и нацелился педофил на одинокого рыжего сироту, который любил сбегать на пляж подальше от сверстников и воспитателей.       Только не учел, что в тот день за беглецом увяжутся трое мальчишек. Нейтрализовал их, планируя избавиться после. Маленький рыжий мальчик просто не мог сопротивляться — его сковал шок. В сарае едва не произошло страшное. Каким-то чудом полураздетый мальчишка сбежал. Связанные педофилом и задохнувшиеся от угарного газа так и остались лежать под опаленными досками.       До сегодняшнего дня Игорь не знал, как звали жертву. Гром мог только предполагать сколько ужаса испытал Разумовский. Немудрено свихнуться.       Дело предавать огласке не стали. Суд вынес приговор о пожизненном. Отец потом ходил в «Радугу». Игорь ему ещё отдал мандарины, которые предназначались для дня рождения. Слабым надо помогать. Тому мальчику они нужнее. Вот Гром без них обойдется. — Невозможно столько лет прожить после такого ада и не проявить ни малейшего признака расстройства, — решительно отсек Дубин. — Возможно. Если эпизод попросту стерся из памяти, — Лилия не пререкалась. У неё был тон человека, который принес ещё одну деталь для мозаики.       Сергей именно не помнил о гибели Олега, пока ему не бросили на колени досье с похоронкой. После разработки этой версии в голове Грома будто две половинки одного целого соединились. — Я никому другому не говорила про свою догадку.       Гром отслеживал поведение остальных. Судя по мимике, Лилия действительно не делилась с ними таким. Было ли известно Воскресенскому? Брался ли он за лечение? — Зато знаю, что врач из психушки расспрашивал про это крайне подробно Татьяну Михайловну. То есть, воспитательницу Сергея. Она совсем молодая тогда была.       Нехорошие мысли о Рубинштейне заворочались у Грома. Имеющий доступ к ограниченным в обороте веществам и фактически бесправным пациентам зашевелился из-за внезапной прокурорской проверки. А вдруг он возомнил себя вправе ставить эксперименты, чтобы раскусить как работали механизмы памяти в экстремальных ситуациях? Вдруг решил воспроизвести их? — Но он бы попался, — Дима не был абсолютно уверен в своем предположении. Скорее, оно звучало как неловкое утешение. — Не думайте, что он самовлюбленный дурак. Уж расчетливости у него хоть отбавляй. Насчет ума… Трудно сказать какие статьи писал сам, а какие плагиат. — Мне ребята из его среды рассказывали, что один раз он попался. Крупно. Отмазался благодаря знакомствам, — оказала неожиданную поддержку Юля. — Я даже больше скажу. Когда его друга хватил инсульт, после «я соболезную» он принялся выспрашивать о материалах для его новой статьи. Всё равно же покалеченный инсультом в них не нуждается. — Говорите так, будто своими глазами видели, — протянул майор.       Лилия не стала выдавать своей связи. Соколов сидел с каменным лицом. Песня наверняка подготовила опровержение. — Он чуть ли не требовал, чтобы его супруга их передала. Она позвонила мне. Я сомневалась. Он говорил, что новое исследование поможет людям. Но Сергей сказал, что лучше сделать передышку, решить всё в спокойной обстановке. И я сказала не передавать.       Непрошенная слеза потекла по щеке. — Вы что-то недоговариваете, — настоял Игорь. — Ничего криминального, — оборвала Песня, как следователя, который зашел слишком далеко. — Что же, рано или поздно вы бы узнали, — Лилия вдруг уперла ладони в стол, вставая в полный рост, будто свидетель на судебном заседании, — Я сообщаю вам о связях между участниками процесса загодя. Во избежание. Рубинштейн Вениамин Самуилович — давний, — Каренина запнулась, подбирая слова, — знакомый мужа моей сестры, — судя по выражению лица, слово явно не могло охватить всей полноты долгих взаимоотношений.       Даже дотошная Юля не стала влезать. — По крайней мере, он так до сих пор представляется, — голос Карениной стал резче.       Окружающие буравили полицейских и журналистку тяжелыми взглядами. Ничего хорошего они явно не ждали. — В соцсетях от него никаких публичных соболезнований после инсульта вашего родственника. Конечно, он был вправе высказать их лично и не выставлять горе на весь свет… — Дима взял на себя роль переговорщика. — Откуда такие познания? — Соколов несколько оттаял. Вместо напряжения в глазах искренний интерес. — Так у вас курс по аналитике данных… Использовал, когда искал информацию и связи по делу в сети, — признался напарник и повел плечами. — Полезный курс оказался. Некоторые фрагменты и примеры Сергей лично прописал за три месяца до, — Лилия Каренина явно имела в виду не Соколова.       Светлые брови Димы приподнялись от удивления. Не мог создать нечто настолько качественное измученный периодическими галлюцинациями наркоман.       Эту мысль в слова облачила Белла, представительница отдела по связям с общественностью. Сотрудники Вместе использовали каждую возможность, чтобы выгородить своего начальника. — Не верю, чтобы Рубинштейн своему другу за столько времени ни слова не сказал про Разумовского, — сделала ход Юля. — Ни слова правды? Определенно. Врал о состоянии Сергея постоянно, — Каренина сузила карие глаза и сжала губы.       В другой ситуации Дима наверняка бы предположил, что это делалось ради спокойствия перенесшего инсульт Воскресенского. Вот только в совокупности с обстановкой ложь в этом случае явно была не во спасение. — Его слова и подложные бумаги против подлинных результатов анализов и слов медсестры, которую его подручные довели до комы, — каждое слово произносилось Карениной так, будто одновременно выносился приговор.       В ответ на недоверчивый взгляд журналистки Каренина сделала знак продемонстрировать бумаги. Пчёлкина долго сверяла их в поисках подвоха. Если он и был, то только в исходящих из владений Рубинштейна. — Да, от главврача отдаленной психиатрической клиники таких махинаций ожидают немногие, — спокойно проговорила поднаторевшая в их раскрытии Юлия Пчёлкина, — если не знать вокруг кого и каких денег они крутятся. — В конце концов банда Беловой и ей подобные отправили на тот свет больше людей, чем массовые беспорядки и, тем более, Сергей своими руками, — жестко отсек Соколов.       Кто-то из программистов зашел в комнату. Шепнул кое-что на ухо начальнику. Кивнул в сторону Карениной. Её размышления отразились на усталом лице. Она тяжело кивнула. — Майор, не воспринимайте то, что вы увидите дальше, как укор лично вам. Теперь мы не главные враги друг другу, — предупредил сообщивший явно паршивую новость.       Они явно не были готовы к тому, что увидели. Бывалая посетительница мест преступления Юлия Пчёлкина ахнула. Слезы полились из глаз Беллы. Маргарита Песня зажала рот рукой. Сергей Соколов неверующе раскрыл глаза. Потому что одно дело услышать, а другое увидеть во всех подробностях. — Лиля, побереги себя. Не смотри, — вырвалось у Соколова, ведь Каренина шла последней. — Покажите. Я должна знать, против чего борюсь, — отказалась Лилия.       Там, где Белла заливалась слезами, Лилия молчала. Гром видел такой взгляд у тех, кто готовился дать отпор невзирая на перевес противника. Ногти девушки царапнули по столу. — Полную версию материалов выслать Пчёлкиной, — распорядилась Каренина. Если бы её тон мог убивать, то Рубинштейн и все причастные наверняка бы лишились жизни.       Список спонсоров садизма не запугал девушку. Хотя иные бы не решились связываться с противниками, у которых миллиарды на счетах и сотни подчиненных. — И после этого вы говорите, что людей нельзя убивать. Мир явно не руководствуется таким принципом. Или избранным вроде Самуиловича можно? — гневно бросил безопасник Филипп.       Пока притащится прокуратура, Рубинштейн всё свернет. Она придет, если только не будет намеренного саботажа со стороны прикормленных корпорациями. Это вполне в их силах. — Он недооценивает насколько Сергей вынослив. Когда умерла Марго, он не сдался, — Лилия методично перечисляла их пройденные невзгоды. Успокаивала себя. — Марго? — шепотом спросил Дима. — Думали в честь меня такой милый отзывчивый искин назвали? — шикнула Песня.       Гром вычислял шаги и их последствия, будто участник рискованной шахматной партии, где на кону очень много. И, наконец, единственное правильное решение. — Чумной остров. Как-нибудь доберемся, — прервал дальнейшие расспросы Гром. Бороться надо за тех, кого пока можно спасти.       Лилия удивленно приподняла брови. План был крайне дерзким — без желания хозяев практически не проскользнуть в эту крепость среди холодных волн. — Нельзя людей убивать. А то те, кто это дозволяют, с катушек слетают, — Гром кивнул в сторону записей Рубинштейна на экране. — Мы не можем выпустить вас на такое поле боя неподготовленным, — приготовилась совместно действовать Каренина.

***

      Полужесткий бронежилет скрытого ношения обхватил туловище. Гром протестовать не стал. Напоминал себе, что службы безопасности корпораций куда опаснее одного маньяка с огнеметами. — Это же жилет Олега, — отметил один из безопасников, притаскивая очередной ящик из оружейной. — Мне не нужно, чтобы он истек кровью, не остановив уничтожение доказательств. Этот жилет лучше всего подходил по размеру и степени защиты, — обосновала спорный шаг Каренина.       Так тянуло поддеть «А что будет после их получения», но Игорь сдержался. Не то место, не то время и не тот повод.       Юля горящими глазами глядела на контейнеры со всевозможными жучками и миниатюрными камерами скрытого ношения. — Когда перетрясли наши помещения на предмет прослушки, нашли парочку подарков и явно не от полиции, — пояснил происхождение одной из коробочек Филипп.       Он вручил Грому три других. Он нехотя закрепил их на себе. — Большинство глушилок им не помеха. Этот вообще почти все обходит. Если мы выберемся из этой перипетии живыми, то получите в свою распоряжение такие же, — отреагировал на интерес Пчёлкиной инженер. — Кто из ваших будет? — Гром двигался. — Это вам решать. При такой задаче у напарников должно быть стопроцентное доверие. Я между вами и нами такого не наблюдаю, — Филипп скрестил руки на груди. — И мы не сможем провести кучу людей на Чумной остров. У нас только одна моторная лодка в доступе прямо сейчас. Можем попытаться добыть другую… — охарактеризовал ресурсы инженер. — Если майор вломится вместе с нашими, то подставит Прокопенко открытым сотрудничеством с подозреваемыми в пособничестве террористу. Меньше всего нам нужен другой начальник полиции. Новый, который ещё долго не наворуется, — стала развивать версию юрист.       Игорь отказался бросаться в пекло с безопасниками «Вместе». Едва установившаяся между ними нить взаимопонимания могла разорваться под грузом того, что сделали с Разумовским. Пусть не путаются под ногами. Хватит им прослушки.       Гром смутно помнил планы эвакуации, развешанные в коридорах Чумного форта. Предоставленная сторонниками Разумовского карта была гораздо подробнее и содержала всевозможные мелочи. — Взломали их системы или что? — бросил майор о происхождении. Источники информации следует проверять, чтобы не напороться на дезу. — Тот самый информатор. Я сделаю всё, чтобы она отдала свое здоровье не напрасно, — пообещала Каренина.       Грому разъясняли с какими ребятами столкнется. Когда давили митинг против вырубки лесов ради строительства в области, они много кого прибили, но всех собак повесили на полицию. Информатор мимо них проходить боялась, такой зверский вид был. Большинство не связанного с новыми хозяевами персонала уволили. Поводы были откровенно надуманными. Чего не сделаешь ради того, чтобы урезать до нуля количество сочувствующих узнику. К негодованию и жалобам оставшихся ночные дежурства передали новичкам. Трудовой инспекции будто глаза залепили. «Крупными купюрами» — съязвила Песня.       План окончательно оформился за полчаса до отправки транспорта. В комнате повисло молчание. Юля смотрела в глаза Игорю. Роль принцессы в башне ей была не по вкусу. Ей бы вместе с рыцарями по душу дракона выехать и первой объявить массам, что он более никому не угрожает.       Гром понимал, что здесь не место для объятий или поцелуев. Всё равно что играть свадьбу на глазах у вдовы. — Попрощайтесь по-нормальному. Никогда не знаешь какой раз станет последним, — прокомментировала Лилия. В её словах нет угрозы. Только бремя опыта, когда вместо дома и любимого человека её встретил пепел.

***

      Песня с Карениной подкараулили Грома на одном из лестничных пролетов. — Насчет С… Разумовского. Вы его не увидите и не услышите. Только дайте нам шанс, — уверила юрист. — Про категорию недостойных наследников слышали?       Игорь убедился, что не станут они убивать того, кто им столько дал, даже под угрозой репутационных потерь. Дело в другом. Если они резко прекратят прием лекарств, организм рисковал отказать. Синдром отмены. Перекладина, на которой держалась петля лекарственной зависимости. Организм попросту не мог перестроиться на новый лад из-за перекошенного метаболизма. Реабилитация долгая и не всегда успешная. — Недостойными наследниками мы станем, если оставим его там. И то скоро, — возразила Песня.       Гром этого отрицать не мог. Не лечение, а пытки. Но Разумовский преступник: убийца, террорист и организатор массовых беспорядков. Некоторые считали, что раз жив, то в любом случае отделался слишком легко. Вот только истязание теряющего сознание человека не вернет мертвых, а живым даст лишь мимолетное чувство власти над чужой жизнью. Мести. За таким не замечаешь, как сдвигаешься на темную часть спектра. Как теряешь ясность рассудка. — Мои родители действительно владеют медицинской лабораторией. От них знаю как одна передозировка в состоянии превратить человека в диабетика на всю жизнь. И что даже после инсульта человек может встать на ноги. Я видела и то, и то. Даже если вам кажется, что он… — Грому не составило труда вставить нужные слова «покойник» или «овощ» воли выговорить которые у неё нет, — Просто верните его.       «Прошу» — просится на язык. Она его сдержала. Может быть, боялась, что после мольбы полицейский накинется на неё как хищник на ослабевшую добычу. — Ради того человека, каким он был. Даже если кажется, что от него ничего не осталось, — закончила она.