***
Первые минуты сна девушки были спокойны, но вскоре она начала метаться по постели, дыхание стало тяжёлым, зрачки под веками заметно бегали. Достоевский, зайдя и увидев меня, хотел сначала что-то сказать, но я показал ему быть тише и он вышел. В какой-то момент Виктория вся напряглась, а потом резко расслабилась. На секунду её дыхание замерло, а потом снова начало учащаться. Наконец, она подскочила; её лоб был покрыт капельками холодного пота. Она провела рукой по лицу, а потом тихо вымолвила: -Это был всего лишь сон… Я усмехнулся. — «Всего лишь сон»? — Девушка резко обернулась. На её лице было непонимание и рассеянность. Её энергетика, как и в прошлую нашу встречу, была тяжёлой, как камень и сложной, как запутанная нить. — Виктория Вествуд, у меня к Вам лишь один вопрос… Кто Вы и Ваш брат? Замешательство, вызванное моим вопросом, вскоре сменилось спокойствием, когда мы перешли на кухню. Я вежливо попросил Достоевского выпроводить Гончарова, но вскоре и сам Фёдор вышел — по просьбе Виктории. — Мы родились в 1866 году под Красной луной. У демонов ночь Красной луны — это особое время, не связанное с ночным светилом. Это ночь, когда демонами собрано более 10 душ людей. Когда у нашей матери начались схватки, убивали 16го человека. Девушку, на которую я похожа. Не знаю, как, но я отлично запомнила своё рождение. Первой вышел Джонатан. Нас не отдали матери сразу; изначально нас забрал один демон… Кажется, его зовут Клод. Клод Фаустус. Он был близким другом нашей семьи. Когда же нас наконец-то дали маме, я лежала на левой её стороне и первая узнала о её смерти — сердце в один миг просто перестало биться. И именно в этот момент Джонатан взвыл и внезапно вместе со мной переместился в руки к Клоду, который явно этого не ожидал. Только после этого все остальные демоны обнаружили смерть нашей матери, и потом последовало будто какое-то небытие… До 8ми лет я не помню свою жизнь. Абсолютно. Всё, что я знаю, так то, что отец вскоре был убит самим Клодом, у которого мы остались жить. Вскоре обнаружили наши способности. Джонатан перемещается во времени и пространстве. Есть ещё что-то, но он не рассказывает. Его способность называют «Лабиринтом». Я же… Связана с Тьмой. Демоническая сущность, запятнанная в своё время ангелом. Я не помню её имя… Но после того, как она ослабила меня, я не способна вернуться в прежнее состояние. Я стала слаба, и она это знает. Раньше я без проблем посещала Бездну, имела контакты с другими демонами, а сейчас я изолирована. В 16 лет Джонатан переместил нас в твоё время. Меня он оставил тут, якобы ради моей же безопасности, а сам вернулся в 19й век. Больше я ничего о нём не слышала с того момента. Но я знаю, что он недавно вновь появлялся в списках жнецов. В твоём списке. Так ведь? — Стало быть, вы оба — демоны? — По крови. Да и я несколько сомневаюсь касательно сущности Джонатана. В нём никогда не чувствовалась энергетика демона. Он больше похож на человека. Быть может, он и родился смертным… Клод несколько раз говорил мне, что демоны не имеют независимых способностей и что энергетика Джонатана была слишком простой. Но всё-таки в нём никогда не чувствовалась душа. И это вводит нас в ступор. Виктория замолкла. У неё был болезненный вид — бледная кожа, синяки под глазами, растрепанные волосы. Тем не менее, как и в первый раз, я чувствовал силу. И наконец-то я понял, почему мне показалась такой знакомой энергетика того дворецкого, Себастьяна. И главный вопрос начал ещё сильнее мучать меня. — Какой помощи ты ждёшь от жнеца? Девушка корпусом подалась вперёд, глаза её заблестели. — Верни меня в моё время. К брату. В конце концов, к Фаустусу. Я не хочу жить в этом мире. Он мне чужд; мне тяжело терпеть всех этих смертных эсперов. Они даже не готовы заключать контракты. А мне нужны души. Мне нужна сила. Я готова заплатить тебе. — Чем? — Я отдам в Департамент души первых 16ти контрактников. — Заключая контракт, люди уже отдают свою душу демону. — Не всегда. По условиям, демон может отказаться от души контрактника. Я задумался. Цена была не такой уж и высокой, но… — 16 душ — это цена твоего рождения? — Да. — Мне надо будет посоветоваться. — Я встал из-за стола. — Завтра я постараюсь дать окончательный ответ. Виктория встала со мной вместе и взяла меня за руку. Кожу снова обожгло, но не так сильно, как во сне. — Скорее, Дазай. Здесь я умираю. И я чувствую, что мне необходимо быть рядом с братом. Что-то должно случиться… И я не понимаю, что. Но это связано с Джонатаном. — Хочешь, чтобы я фактически помог своему врагу? Голубые глаза Виктории внезапно заалели. На губах заиграла лёгкая усмешка. — Я не останусь в долгу. Обещаю, я ещё не раз тебе помогу. Я забрал руку из её хватки и поправил пиджак. — Надеюсь, Виктория. Очень надеюсь. Внезапно воспоминание пронзило моё сознание. — Тогда, возле агентства… Ты намеренно сделала вид, что не видишь нас? Усмешка на губах девушки стала заметнее. Слегка хохотнув, она ответила: — Разумеется. Фёдору не следует знать всего.***
Я вернулся в Департамент часов в восемь вечера. Усталость накатывала волнами, мышцы болели. После встречи с демоницей я ещё целый день бегал по списку, так что сейчас я был полностью измождён. Едва раздевшись, я лёг на кровать и сразу уснул. В этот раз меня не посещали сны, но наутро я чувствовал себя разбитым. Сразу я направился в кабинет к Ти Спирсу, но обнаружил, что его там нет. Тогда я узнал у Ванессы, что он завтракал в кафе и вскоре я уже рассказывал ему вчерашнюю встречу. Узнав цену, которую назвала демоница, он нахмурился. — Звучит, как бред. Демоны не способны так легко отказаться от своих хозяев. — Я и сам подумал об этом же. — Тем не менее, — Продолжал Уильям. — Она так уж сильно хочет вернуться… Помочь ли ей — зависит лишь от тебя. Начальство об этом вряд ли узнает. Даже если узнают, их в принципе будет не так уж сильно волновать твоя помощь ей, если есть шанс забрать у демона хотя бы 16 душ. Стоя в комнате перед зеркалом, я раздумывал. Что-то было странным во всём этом. Она сказала, что у Джонатана не чувствуется душа, но тем не менее в моём рассказе Уильям не заметил будто ничего подозрительного, да и сам я видел душу рожденного демоном. Что-то здесь не складывалось… И меня это очень сильно раздражало.