Влюбленный в грех

      Остап открыл глаза и уставился на несколько мгновений в пол.       Спустя несколько секунд он начал осознавать, что стоит на четвереньках. Ощутил, как в уши отдает сердцебиение, такое громкое, что казалось, к нему кто-то подключил колонку       —"Ося! Сынок!»       За его плечи аккуратно ухватились массивные холодные руки и заставили приподнять ослабшую шею.       —Что же ты творишь такое? Совсем из ума выжил со своими экспериментами!       Размытому зрению Оси показалось лицо, столь сильно похожее на него самого.       —Больше никогда так не делай, слышишь! —явно нервничая, произнес Василий и обнял сына.       Ося, немного не понимающий, что происходит, около минуты провисел на отце.       Постепенно он привык к расплывчатым предметам вокруг, и тело вспомнило, как оно ориентировалось до обращения.       Ося попытался встать, но отец тут же залепетал:       —Тихо, тихо! Тебе нельзя вставать, ещё врач не пришел!       Ося только хотел сказать, что нет, ему не нужен врач, как услышал глухой удар. Будто кто-то уронил жестяную кастрюлю.       —"Блин, Ладан, что ты наделал!»       —"Да, я думал, ты поймаешь.»       Послышалось из-за двери.       —Кажется, это со склада, —пролепетала Миртл.       —Нет, это точно не склад. Он дальше.—В полный голос сказал Ося.       Держась за отца, он все же поднялся с пола, но выпрямиться так и не смог. Отец зажал его в такие тиски, что это стало невозможным.       —Не пущу тебя никуда, — шепотом на ухо сказал отец, —никуда-никуда!       Наступила тишина. Настолько тихая, что Деон умудрился услышать, как где-то летала моль.       

Сейчас я явно тут не нужен.

—подумал Деон и тактично покинул лабораторию, не забыв захватить мазь для жены.       В его бездушном теле царило спокойствие. Он сдержал свое обещание.       

Спустя 20 минут

      Деон постучал в золотистые покои своей жены. Дверь приоткрылась, в проеме показался личный врач ее Величества.       —Ваше Высочество, —почтительно произнёс он и, удерживая дверь, позволил пройти ему во внутрь.       Принц остановился. В метре от него стояла кровать, где на боку лежала обнаженная Линда. Ее ожоги, как могла, старалась обработать шокированная Маша.       —Я не представляю, как вы, люди, терпите это, —обессилено сказала королева, забирая мазь у слуги, —меня сейчас, будто заживо пытались сварить! Хорошо, что меня Део не увидит такой.       Произнеся последнюю фразу, королева натянула на голову одеяло и показала жестом покинуть ее.       Мария поспешила выполнить приказ и стоило ей хлопнуть дверью, как королева сняла одеяло.       Сев спиной к мужу, она принялась обмазываться мазью, которую ей оставил врач.       Она им обмазывалась, будто гелем в душе. Не жалея, обмазывала не только повреждённые участки, из-за чего она быстро кончилась.       Раздражённо бросив баночку на пол, она хотела вновь залезть под одеяло. Но то, будто за что-то зацепилось. Сколько бы Линда не тянула, чертова простынь не поддавалась.       Оскалив зубы от злости, женщина закрыла глаза и опрокинулась назад, приложив голову на колени Деона.       Затем она хлопнула себя подушкой по лицу и зарычала.       Принц снисходительно улыбнулся и попытался отцепить ее от лица жены.       Послышалось рычание и глухая просьба:       —Маша, ну я же сказала, не надо!!!       Деон заулыбался, неожиданно для себя вырвал подушку и выкинул на пол.       Личико горячо любимой Линды, выглядело очень угрожающе. Но Деон знал, что это ненадолго.       Женщина встрепенулась, будто рысь перед прыжком и хотела уже прикрикнуть на шутницу, но увидев ядрено-алые глаза, замерла в оцепенении.       Эти секунды были и пыткой, и блаженством.       Они так давно не были наедине, что Линда чувствовала себя немного странно.       —Сегодня ночью новолуние,—будто пытаясь объяснить причины своего присутствия, произнёс старый вампир,—сегодня луна будет всю ночь пытаться затмить твою красоту, не хочу это пропустить.       Столь пристальный взгляд вводил женщину в заблуждение, дурманил растерянностью.       Она опустила глаза, смущённо натягивая одеяло на себя.       —Не смущай меня,—робко задалась Линда и вновь потянула одеяло на себя, стараясь скрыть, самый большой и болючий ожог.