«Никогда не пойму, как ты разглядела человека за обличием монстра» («Once Upon a Time», 3 сезон)
Сефирот не помнил, когда в последний раз кого-нибудь обнимал, и обнимал ли вообще. Ввиду своего особого статуса, в объятиях он не нуждался, и не то, чтобы не хотел… просто с раннего детства усвоил, что лучше ни к кому не привязываться, никого не трогать, никого не целовать. Все эти «нежные чувства» только усиливали пропасть между ним и теми, «нормальными» людьми, причиняя сильные страдания. А кому хочется страдать? Мазохистом он себя никогда не считал. Неожиданно Цетра прижалась сильнее, положила руку ему на плечо, намереваясь найти удобное положение. Сердце сразу ускорило свой ритм, и Сефирот чуть не провалился под землю от осознания собственной робости. Куда делось его хваленое хладнокровие? Он сам себя не узнавал: застыл и не решался даже шевельнуться, чтобы не отпугнуть, чтобы она подержала его вот так еще немного… Хотя бы несколько минут. — Я родилась недалеко отсюда, — прошептала Айрис, скромно нарушив возникшую тишину. — В гостинице «Льдинка». Там родители прятались какое-то время, пока их не выследили и не… — Ходжо… — перебил мужчина, предугадывая исход. — Смерть твоих близких — его рук дело, знаю. И не смотри так, он мне не отец. Моя ненависть к нему сильнее, чем к кому-либо. — Понимаю… То, что он сделал с тобой — ужасно. Это не твоя вина. — Хм! Понимаешь? Значит, ты спятила так же, как я, — он рефлекторно огрызнулся. Не специально, это получилось само. — Зря ерничаешь. Цетра не разозлилась, лишь отодвинулась немного. На всякий случай Сефирот отвел в сторону крыло, предоставляя ей свободу действий — все равно уже не знал, что нужно делать или говорить. Он был растерян и смущен — отчасти. То смотрел, не мигая, то поспешно отводил глаза. И как ей рассказать, что по-другому он пока не умеет? Что страшно доверять, страшно подпускать к себе кого-то… после всего. Тем более ее. Особенно ее, разворотившую к Бахамутам его идеальные планы — в той, другой реальности, где они — враги. А здесь? Ведь здесь было то же самое сначала. Как он может взять и сразу прыгнуть в омут с головой? — Поверь, твои чувства мне знакомы: всякий раз, когда ты рядом, они душат и разрывают изнутри. Одна часть хочет убежать, другая — остаться. Поэтому и получилось… ну, вот так. — Айрис сбросила с плеч одеяло и села на прежнее место, обеими руками схватив генерала за точеное лицо. — Скажи, сейчас я разве притворяюсь? — Нет. — Раздражаю тебя? — Нет. — Мне уйти? — Не надо… — Совсем другой разговор! — Улыбнувшись, цветочница разгладила хмурую складку между его бровями. — Уже легче, да? Ее прикосновения обладали удивительным свойством успокаивать, усмирять, расслаблять. Не будь он тем, кем являлся, свернулся бы клубочком на ее коленях, закрыв от удовольствия глаза. Но в этой мимолетной слабости Сефирот, естественно, не признался. — Если согрелась, мое предложение в силе. Куда тебя перенести? Айрис беззаботно пожала плечами: — Неважно. Куда захочешь, туда и неси. Мужчина усмехнулся тому, как умело на него возложили ответственность. Впрочем, он не противился, призадумался на минуту. Помнится, когда-то у него были неплохие шинравские апартаменты, однако с тех пор прошло… сколько? Лет пять? Одному Ифриту известно, что с ними случилось и в каком они состоянии, если еще существуют. Единственный вариант — это оставить Цетру в ее церквушке, а самому пойти на разведку. В принципе, его старое жилище, в котором он, кстати, появлялся нечасто, вполне сгодилось бы на пару-тройку дней. А потом созреет новый план, и Сефирот решит, что делать дальше. Так он и поступил.***
Опустевшая, но словно нетронутая временем обитель, сквозила безотрадной горечью похороненных воспоминаний. Сефирот не думал, что когда-нибудь вернется сюда, по доброй воле вороша забытое прошлое. Широкий кожаный диван возле стены стоял совсем как новый. Низкий столик в вутайском стиле, кресло, книжная витрина. Интерактивная карта мира и двухметровая плазменная панель. Ни тогда, ни теперь генерал не питал интереса к материальным вещам, но странно, что его апартаменты корпорация сохранила. Вряд ли о них просто забыли, и на засаду непохоже — первым делом проверил. Отдали кому-то? Тоже не факт: слои пыли на полках, на раковине в ванной, в душевой кабине. Даже баночки с шампунем — и те пятилетней давности. Эдакий законсервированный музей бывшего героя, ныне дезертира и опасного врага. Вот как бывает. Должным образом сложив пальцы, Сефирот попытался призвать часть своей силы. Он никогда не использовал ее для восстановления, обычно все происходило с точностью до наоборот, однако на то она и магия, чтобы работать в две стороны. Результат зависит исключительно от желаний. Когда подготовка завершилась и квартира снова стала пригодной для жизни, он метнулся еще кое-куда, внес последние коррективы, а затем отправился в церковь, как договорились. Правда, иногда сомнения грызли его душу… И голос «матери», найдя брешь, опять царапал сознание, пробиваясь сквозь заслон цетринских печатей. «Очнись!» — повторяла «она» всего одно слово. «Очнись. Очнись. Очнись…» — Отчего же должен я очнуться, мама? По-твоему, я сплю? Но стоило ему перешагнуть порог церквушки, как истошные стенания немедленно затихли. Ложное ощущение свободы снова наполнило грудь, и генерал уверенной походкой шагнул вперед, к цветам, растущим среди развалин. Цетра… Нет, Айрис. Ждала ли она его здесь? Или помчалась просить у Клауда прощения? Может, спряталась? Передумала? Поддалась разумной мысли, которая велела ей бежать? «И правильно». — Сефирот ощутил ползущий по спине холодок. На что он, собственно, рассчитывал? На то, что она останется с ним? Это и звучит нелепо, если прислушаться. На его пути она всегда будет преградой, и он ей… совсем ни к чему. Зачем ей любить монстра? И все же, она обещала ждать. Смотрела ему прямо в глаза, выдерживая острый, режущий взор достойно. И почему-то хотелось верить ее словам, до скрежета зубовного хотелось обмануться мнимым покоем и лаской. К тайному счастью, опасения Сефирота оказались напрасны — он чувствовал дух Цетры где-то в этих стенах. Опустившись на шаткую, но явно кем-то починенную скамью, мужчина выдохнул и спокойно осмотрелся. Сегодня витражи не играли лучами — солнце еще не успело осветить уцелевшие стекла; у подножья алтаря возился приблудный котенок, жалобно мяукая, чем привлек к себе слух. Вскоре появилась и сама Цетра, поставила перед зверенышем миску, и пару раз провела рукой по его шерстке, пока тот жадно лакал молоко. — А ты? Генерал напрягся, услышав ее обращение. — Что «я»? — Он скептически приподнял бровь. — Глаза у вас одинаковые. Он хмыкнул: — Знаю. Мне об этом часто говорят. — Да я не о цвете или форме. Грустные они у вас. Айрис приблизилась к нему вплотную, чуть нависая. Было непривычно смотреть на нее снизу вверх. — Жалеть меня не стоит, — с нажимом произнес Сефирот. — Не путай жалость и заботу. — Заботу? Хочешь заботиться обо мне? — А почему бы и нет? — Она склонила голову набок. — Как же… Клауд? — Ты не хуже меня знаешь, что у него уже есть та, кто о нем позаботится. — Я думал, ты любишь его. — Конечно, люблю! Всегда любила, люблю и буду! Как друга. Тифу вот я тоже люблю. И Марлин, и Баррета, и Реда. Всех люблю, каждого по-своему. Ты ведь помнишь, каково это… — Взгляд больших зеленых глаз наполнился искренним сочувствием. — Уверена, что помнишь. И любовь в твоем сердце есть, она тебе не чужда. Поэтому, если ты не против… — Не против. — Мужчина выпрямился, соприкоснувшись с ней случайно. — Идем. Айрис широко улыбнулась и вцепилась в его локоть прежде, чем вихри энергий закружились вокруг них.***
— Обалдеть! — изумилась Цетра, по-детски хлопнув в ладоши. — Это твоя квартира? Прямо лично твоя? — Подарок президента компании. За службу и дружбу, так сказать, — Сефирот усмехнулся, не без сарказма ввязавшись в разговор. — И как это все уцелело… — Сам удивляюсь. Сегодня останешься здесь. Только свет лучше не включать. — А ты разве не со мной? — Не слишком удачная идея. — Мне казалось, мы все прояснили. — Сняв ботинки, Айрис залезла с ногами на диван, а рукой дотянулась до громоздкого крыла, пропустив мелкие черные перья сквозь пальцы. — Можно? Мужчина едва заметно кивнул, раскрыл крыло и замер, будто каменное изваяние. Но это замешательство он мог объяснить: никто и никогда не касался его там в столь нежной манере. Обычно оперенная конечность первой попадала под удар, становясь своеобразным щитом против вражеских угроз, а так, чтобы кто-то изъявил желание погладить… Главное теперь ненароком не взмахнуть, а то ведь девчонка не удержится — как пить дать впечатается во что-нибудь. — Мягкие такие. — Минуя бесчувственные роговые образования, ее пальчики пролезли вглубь и принялись ощупывать сокрытую кожу. Пытка! Однако приятная, пожалуй. — На кухне… В холодильнике… Все тебе, — выдавил он кое-как, лишь бы не сосредотачиваться на ее прикосновениях. — Спасибо! Начинаешь показывать свои «мягкие края», а? — заговорщицким тоном промолвила Цетра. — Может, останешься? Места нам хватит. — Может… — согласился Сефирот. Что ему терять? Сперва он решил разобраться с крылом, поскольку внутри помещений передвигаться с ним было крайне неудобно. Приходилось то и дело следить, чтобы не задеть мебель или не врезаться в дверной косяк. А еще оно находилось в постоянной боевой готовности и при любой неосторожности — бесконтрольно раскрывалось. Иными словами, проку от него было — ноль. Уединившись в ванной, Сефирот оперся руками о края раковины и одним рывком попытался втянуть генетический «подарок» Дженовы, но приступ боли чуть не выбил почву у него из-под ног. Что-то теплое потекло под одеждой, заливая спину. Такого раньше не случалось; тело регенерировало быстро, безболезненно, а тут… Он скривился. Придвинулся к зеркалу ближе и уставился на свое побледневшее отражение. Да уж, красота неописуемая. Точно как тот беспомощный котенок. Докатился. Тем временем Айрис прилипла к высоченному окну, разглядывая город и о чем-то размышляя. При виде вошедшего генерала ее лицо тронула улыбка, правда сразу же и померкла, как только взгляд упал к его ногам. — Сефирот! Это что? До него дошло, что смотрела она, вероятно, не на его сапоги. Уже и сам заметил на полу «красную дорожку». — Крыло неудачно втянул. — Дай гляну! — Исцелить не выйдет. Впустую силы потратишь. — Он постарался смягчить выражение, но судя по настороженной реакции Цетры, получилось криво — увы, у него не было возможности попрактиковаться. — К утру затянется. — Ладно, ладно! — Девушка примирительно вскинула руки. — Раз ты не понял намек, перефразирую: позволь мне ответить своей заботой на твою. — Мою? — Его усердные попытки казаться невозмутимым вытеснились очередным конфузом. — Одеяло, материя, барьер… Я не забыла. И сейчас на «злодея» ты совсем не похож. Тихо помянув силы космические, Одина и Светлую Богиню, Сефирот открепил броню, снял пояс и плащ. — Твоей магии будет недостаточно, — предупредил он, перебросив волосы через плечо. — Знаю. Но я попробую. — Айрис поднесла ладонь к зияющей ране. — Потерпи. Область возле лопатки отозвалась приятным теплом, и Сефирот расслабился, полностью отдавшись нежному прикосновению. Почему-то он был уверен, что Айрис не причинит ему вреда, хотя сама ситуация выглядела почти невероятно: никто и никогда не пытался унять его боль — ну, кроме парочки неравнодушных лаборантов, которые не могли спокойно наблюдать за мучениями «образца». В остальном — боль сопровождала его повсеместно, и если бы он всякий раз зацикливался на ней… Сефирот поймал себя на мысли, что опять идет Цетре на уступки. Опять не хватает ни знаний, ни опыта в данном конкретном направлении, и все, что он может сейчас — это положиться на смутные внутренние импульсы, ибо логика и здравый смысл давно помахали руками, удалившись к ифритовой бабушке. — Не нужно, Айрис. — Несмотря на возможную порцию возмущений, генерал развернулся и глянул на девушку с ленивой улыбкой. — Уже не болит. — Уже и не кровит, но я еще не закончила! — Она предсказуемо надулась, пряча в косу мерцающий шарик. Он узнал материю, которую Цетра секунду назад держала в руке — ту самую. — Это… — А, не волнуйся! — отмахнулась цветочница. — Не собираюсь я ничего призывать. Белая Материя увеличивает мои способности, как если бы я была чистокровной. Подумала, что с ней магии будет достаточно. — Как беспечно с твоей стороны использовать ее при мне. — Гм! А что? Попробуешь отнять? Даже не пытайся: очистит и прочистит так, что мало не покажется, уверяю! Лучше забудь, пока Святость тебе кое-что не надрала. На угрозу мужчина лишь рассмеялся: — Тогда мы квиты. За одеяло. — Ох, ну слава Планете, хоть как-то с тобой поквиталась! — Айрис тоже захихикала в ответ. И повинуясь безотчетному порыву, он взял ее лицо в свои ладони, подобно тому, как это делала она. Осторожно, без напора, не рискуя стихийным жестом испортить момент. Импульсы молоточками застучали по сердечной наковальне, требуя большего, желая на сей раз не уступить, а подчинить; забрать то, что ему и так полагалось. Ведь ничего сложного тут нет. Нет ничего такого в мире, с чем бы он не справился. Наклонившись к девушке поближе, Сефирот дотронулся до ее маленького носика своим, отстранился и рвано вздохнул, понимая, насколько сильно ему захотелось с ней смешаться. Но Айрис вроде бы не возражала: поместила руки ему на талию, подняла голову, закрыла глаза… Импульсы ударили его по всем фронтам и он, притянув ее личико к себе, смял поцелуем теплые губы.