***
В день Х Чимин прискакивает к Чонгуку за несколько часов до начала вечеринки, вооруженный огромной спортивной сумкой и сразу начиная тщательную подготовку. Гук удивленно пялится на батарею разных баночек, тюбиков, скребков и восковых лент. — Раздевайся, — командует Чимин, затягивая Гука в большую ванную и запирая дверь. — З-зачем? — заикаясь, скулит Чонгук, пятясь назад, но друг неумолим. — Давай быстрей, у нас слишком мало времени, а сделать предстоит много. — Не буду я перед тобой раздеваться! — стонет Гук и утыкается спиной в запертую дверь, пытаясь нащупать щеколду. — Ну конечно, вали отсюда. Но только когда твой Тэхён решит зажать тебя в темном углу, тебе же придется краснеть за волосатый зад и узкую дырку, — немного грубо, зато честно изрек Чимин. — Что?.. — возмущенно тянет Чонгук. — Не думаешь же ты, что такой парень, как сам Ким Тэхён, будет терять время на длительную подготовку? Да он пошлет тебя подальше и найдет себе кого-то более смышленого, кто соизволил достаточно подготовиться к такой важной ночи, как выпускной старшеклассников. Чонгук зависает на пару минут, нервно жует свою нижнюю губу, с трудом сдерживая подступившие слезы, и все же начинает медленно раздеваться. — Вот и умница, — кивает Пак и вытаскивает из закромов сумки пластиковую коробочку с запечатанной стерильной спринцовкой ярко-красного цвета. — Это еще что? — замирая с полуснятой рубашкой в руках, Гук таращится на неведомое орудие вероятных пыток. — Это исключительно в целях гигиены, — поучительно вещает Чимин, включая воду в душевой и регулируя до нужной температуры. — Не переживай, я перед приходом испробовал на себе. Ощущения не особо приятные, но зато все пройдет без ненужных эксцессов. Чонгук сглатывает и автоматически прикрывает руками задницу, которой, по всей видимости, достанется еще до того, как до нее доберется Тэхён. — Брось, Гук-и, — стонет Чимин, закатывая глаза. — Это всего лишь безобидная клизма. Зато будешь чистенький для своего рыцаря в сверкающих доспехах. Ты же не хочешь опозориться перед ним так, что он сбежит? Чонгук отчаянно мотает головой. Да так активно, что его длинные волосы прыгают вокруг побледневшего лица языками черного пламени. — Вот и отлично, — кивает Пак. — А теперь снимай штаны и в душ. — Я… стесняюсь… — бормочет Гук, все еще не в состоянии пошевелиться. — Кого? Меня, дурень? — вопит Чим, хлопая себя по бедрам. — И чего, спрашивается, я там не видел? Очко как очко. — Нет, прости, я не могу. Открыв защелку, Чонгук вылетает из ванной и падает лицом в подушку. Уж лучше он просто будет весь вечер пялиться на Тэхёна из надежного укрытия, чем добровольно пройдет через этот позор! — Да, — хмыкает Чимин. — Никто и не говорил, что будет легко. Порывшись в сумке, он достает термос, специально приготовленный как раз для такого случая ослиного упрямства со стороны Чонгука, хватает с умывальника стакан и наполняет его отвратительной на цвет и запах жидкостью. — Пей, — остановившись возле кровати, командует Чимин, протягивая тару другу. — Это что? — с опаской покосившись на стакан, интересуется Гук. — Лекарство от стыда. Давай уже, пей. Иначе, клянусь, я сейчас же свалю, и будешь сам разгребать свои проблемы с Ким Тэхёном. Чонгук раздумывает всего несколько секунд, но всплывшее перед глазами лицо Тэхёна толкает его на решительные действия. Несколькими большими глотками Гук уничтожает содержимое стакана и уже через несколько минут послушно топает за Чимином в ванную, где друг вновь закрывает дверь, помогает ему избавиться от одежды и толкает в душевую кабинку, где все это время течет вода. Тщательно натирает тело Чонгука жесткой губкой, пока кожа не становится розовой, а приятный цветочный аромат геля не впитывается глубоко в поры. Еще более тщательно моет волосы, полощет их и заботливо втирает маску. — Надо подождать минут пятнадцать, — с важным видом изрекает он. — Так что у нас как раз есть время для неприятной процедуры. Чимин настойчиво заставляет Гука встать в коленно-локтевую позу, причем проворно до такой степени, что Чонгук своим нетрезвым заторможенным мозгом толком и не понимает, что происходит, и вливает в его нутро достаточное количество воды. — Надо минут пять подождать, — сообщает Пак и с деловым видом профессионального косметолога включает машинку для растапливания воска, пока Чонгук так и стоит на четвереньках на полу в душевой. — Можно уже? — скулит Гук, чувствуя, что его начинает распирать изнутри. — Пока нет. — А сейчас? — еще спустя пару минут. Сдерживать рвущиеся наружу неприятности становится все сложнее. — Еще рано! — Я больше не могу, — шипит Чонгук, с трудом поднимается и на онемевших ногах едва успевает добраться до унитаза. — Я убью тебя, Пак Чимин! — крепко жмурясь, стонет Гук. — Ну да, ну да, — кивает Пак. — Только сначала поблагодаришь, когда проведешь самую лучшую в жизни ночь со своим красавчиком. После того как с самой неприятной процедурой покончено и тело Чонгука начисто вымыто во всех доступных и недоступных местах, Гук вздыхает с облегчением, наивно считая, что на этом его мучения закончились. И это вполне могло бы оказаться возможным, не реши Пак Чимин сделать из Чона суперэлитную наложницу, предназначенную как минимум шейху. Горячий воск проходится по всем частям тела, кроме особо нежных участков кожи, которые Пак Чимин собственноручно обрабатывает кремом для удаления волос, пока она не становится гладкой как у младенца. Еще один стакан пойла помогает телу и сознанию Гука обрести нужную для такого тщательного процесса подготовки податливость. В результате трехчасовых мучений Чонгук падает на кровать почти без сил, уже совершенно не стесняясь своей наготы. Раскидывает руки и ноги, совершенно гладкие, как будто после лазерной эпиляции, правда, немного покрасневшие, но Чимин обещает, что краснота сойдет уже через пару часов, и мечтательно прикрывает глаза. Голова тут же кружится от предвкушения, а под веками отпечатывается светлый образ Ким Тэхёна. — Ну и наконец самое важное, — доносится до нетрезвого сознания Чонгука заботливый голос друга. Чон распахивает глаза и тут же стонет, заметив поблескивающее металлическое нечто в руке довольно улыбающегося Чимина. — Только не говори, что ты собираешься запихнуть в меня эту штуку! — испуганно скулит Чонгук, пялясь на то самое нечто. — Вот именно это я и хочу сказать, точнее, сделать. Так что давай, подставляй свой зад. — Чимин настойчиво переворачивает почти не сопротивляющееся тело пьяного друга и подхватывает его под живот, уже в который раз ставя в коленно-локтевую. — Не гарантирую, что это на сто процентов избавит тебя от болевых ощущений, но, по крайней мере, немного смягчит их. — Не надо, Чим, прошу, — слабо тянет Чонгук, чувствуя прохладную субстанцию, стекающую между половинок, и теплые пальцы друга, кружащие около входа. — Поверь, ты еще скажешь мне спасибо за такую заботу, — проталкивая внутрь указательный палец, усмехается Чимин. — Главное, не говори Тэхёну, кто все это с тобой проделал, иначе, боюсь, меня прикончат раньше, чем я успею познать все прелести анального секса. — В смысле?! — вскрикивает Гук, пытаясь подняться, но рука Пака тут же придавливает его обратно к матрасу. — Ты еще ни разу не того? — А ты думал, я какая-нибудь шлюшка? — недовольно ворчит Чимин и с трудом пропихивает в друга второй палец. — Просто я думал, что вы с Юнги уже… — Все так думали, — бурчит Пак, прокручивая пальцы и расставляя их на манер ножниц, растягивая податливую плоть. Все таки он правильно решил подпоить Чонгука, по крайней мере, друг не зажимается, позволяя сосредоточиться исключительно на подготовке. — Тогда откуда ты столько всего знаешь? — пьяно ворчит Гук, прислушиваясь к собственным ощущениям в многострадальной заднице. — Интернет мне в помощь, — обиженно ворчит Чимин и вытаскивает пальцы. — Теперь придется потерпеть, будет немножко больно. — Откуда ты?.. — начинает Чонгук, но осекается, чувствуя прикосновение холодного металла к разгоряченной коже ануса. — Потому что у меня в заднице сейчас точно такая же. Только мне повезло намного меньше, чем тебе, неблагодарная ты скотина. У меня не было рядом такого заботливого друга, который бы помог мне ее запихнуть. Пришлось самому изворачиваться. Чонгук пьяно хихикает, но тут же воет от тянущей боли и непривычно резкого ощущения заполненности, когда Чимин начинает будто бы вкручивать пробку ему в зад. — Готово, — выдыхает с облегчением Пак и напоследок хлопает ладошкой по бледной ягодице. — Вот теперь можешь немного отдохнуть, и будем одеваться.***
Ровно в семь вечера дом начинает наполняться веселыми голосами, звоном бутылок и ярким смехом. Чонгук к тому времени успевает относительно протрезветь и на пару с Чимином подготовить нехитрые закуски и прохладительные напитки, расставив их на большом столе. Повсюду висят разноцветные шары, мишура, а через всю комнату тянется надпись «Выпуск 2018». Чонгук выдавливает счастливую улыбку, которая тут же гаснет, когда в дом вваливается Тэхён, явно уже подпитый, в обнимку с той самой одноклассницей, которая полгода назад рвалась научить Чимина целоваться. Яркий след от помады на щеке Тэ свидетельствует о том, что она и к нему успела применить свои преподавательские порывы. Чонгук стискивает стопку пластиковых стаканчиков до такой степени, что они лопаются, жалобно хрустя. — Эй, прекрати, — шипит Чимин и впивается в запястье друга. — Она просто какая-то левая телка. А ты — шикарный молодой парень, при одном взгляде на которого твой Тэхён подавится собственными слюнями. Однако к великому разочарованию обоих этого не происходит ни после первого взгляда, ни после второго, ни даже после десятого. Тэхён просто, как обычно, улыбается, бросая: «Привет, младший братишка», и продолжает открыто флиртовать с девицей, бесстыдно лапая ее во время танцев. — Ничего не понимаю, — растерянно тянет Чимин, наблюдая со стороны за разворачивающейся в жизни лучшего друга драмой, совершенно не замечая мягких объятий, в которых находится сам. — Это должно было сработать! Ты только посмотри, какого красавца я из него сделал. Да и есть от чего восхищаться. Волосы Чонгука вьющимися прядями спадают по обе стороны от лица, оттеняя светлую кожу, губы блестят от нежно-розового тинта, а глаза стали еще больше и глубже от черной подводки и темных теней. Голубые джинсы с прорехами на бедрах обтягивают ровные ноги, ботинки на небольшом каблуке делают Гука выше и стройнее, а шелковая рубашка фиолетового оттенка, застегнутая лишь на три средние пуговицы, при каждом движении приоткрывает плоский живот с наметившимися за полгода усиленных тренировок кубиками пресса и острые ключицы. Любой бы при виде такой красотищи позабыл про любую девку, но только не Ким Тэхён, который упорно не обращает на Гука никакого внимания. — Черт, хён, да что ж ему нужно-то еще? — возмущенно шипит Пак, уже сам готовый броситься на Тэхёна и в лицо высказать ему все, что думает. — Чимин-и, ты можешь хоть на минуту забыть об этих двоих? — уже заплетающимся языком говорит Юнги. — Все равно ничего у них не выйдет. — Это почему это? — недовольно ворчит Чимин. — А потому это, — передразнивает мальчишку Юн. — Ты что-то знаешь? Ну же, колись, предатель! — схватив Юнги за грудки и сжав в кулачках накрахмаленную ткань его рубашки, требует Пак. — Или тебе сегодня вообще ни фига не обломится. — А что, интересно, мне должно было обломиться? — ехидно поигрывает бровями старший. — Тщательно выбритый и неплохо растянутый анальной пробкой зад Пака-мать-его-красавчика-Чимина. — Чего? — тянет офигевший Юнги, дергает за руку пытающегося подняться Чима и усаживает себе на колени. Ладонь его нагло забирается за пояс джинсов, и пальцы почти сразу натыкаются на металлический наконечник. — Твою ж мать, — сипло скулит Юн, делая глубокий вдох и вжимаясь лицом в грудь Чимина, обтянутую белой футболкой. — Ты меня так до инфаркта доведешь. — Не доведу, если ты немедленно скажешь все, что знаешь. — предупреждает Чимин, наклоняется и проводит языком по шее старшего, отчего того начинает бить мелкая дрожь, как неопытного подростка, готового тут же испачкать штаны. — Хосок пригрозил, что убьет Тэхёна, если тот посмеет тронуть малыша Гук-и, — выпаливает Юнги, прежде чем мозг его успевает подумать о последствиях: только что он предал двух своих друзей. — Ах он засранец ёбаный! — пищит Чимин и настойчиво вырывается из крепких объятий Мина. В этот момент Чонгук видит, как Тэхён наклоняется и засасывает наглую девицу, запуская руку той под юбку, срывается и несется в свою комнату в попытке спрятаться от позора. Он столько всего вытерпел, готовился, чтобы сделать Тэхёну приятное, а тот… Чимин наблюдает за разыгравшейся трагедией налитыми кровью глазищами и, как только Гук исчезает на лестнице, подлетает к Тэхёну, хватает его за руку и оттаскивает от нахальной девицы. — Какого черта? — возмущенно скулит та, но, увидев, кто именно прервал их с Тэхёном поцелуй, приторно улыбается: — А, это ты, сладенький. Прости, но этот член на сегодняшний вечер принадлежит мне. — Хуй там! — плюет Пак нахалке в лицо. — Этот член сам будет выбирать, кого ему трахать. У бедного хозяина вышеупомянутого члена, за который разгорается нешуточная борьба, глаза медленно лезут из орбит. А потому, когда пальцы Пака вцепляются ему в рубашку и тянут к выходу из комнаты, Ким послушно передвигает ногами, следуя за парнишкой. — И куда ты меня тащишь? — интересуется Тэ, когда они, наконец, оказываются в относительной тишине. — Не думал я, что ты такое трусливое ссыкло, Ким Тэхён, — шипит Чимин, игнорируя вопрос. — Хосок пригрозил, а ты и рад слиться. — О чем ты вообще, пиздюк мелкий? — зло рычит Тэхён, хватая парня за футболку и чуть не разрывая ее. — О том, что он ждал этой гребаной ночи, готовился, а ты… — Чимин осекается, сглатывая обиду за друга. А вдруг Киму и правда плевать на Чонгука? Каким же мудаком тогда окажется он, Чимин?! Тэхён резко отпускает Чимина и, отступив на шаг назад, откидывается спиной на стену, устало прикрывая глаза. Чим смотрит, как желваки играют у Тэ на скулах, а ладони стискиваются в кулаки, и решает идти ва-банк. — Тебе же не насрать на него. Я же вижу. — Тэхён распахивает глаза, и в них Пак находит все ответы на свои вопросы. — Господи, да ты в мечтах уже оттрахал его во всех мыслимых позах, распланировал совместные отпуска и купил огромный дом и собаку. Я прав? — Тэхён молчит, стиснув губы в тонкую линию. Не соглашается, но и не отрицает предположения блондина. И Пак принимает это за подтверждение своих слов. — Тогда какого хуя ты еще тут, а не в его комнате, где бедный Гук-и корчится в истерике после представления, что ты устроил с той шлюшкой? Тэхён стоит не двигаясь еще несколько мгновений, после чего срывается и несется как оголтелый вверх по лестнице, а еще через пару секунд хлопает дверь. Чимин довольно улыбается, но вздрагивает, когда чужие руки обхватывают его талию, прижимая к костлявой юнгиевой груди, а хриплый голос шепчет: — Ну что, теперь мы можем заняться твоей очаровательной попкой, гребаный купидон?***
Тэхён влетает в комнату, хлопает дверью и оглядывает пустое помещение. Он уже был здесь в тот вечер, когда Чонгук таял в его руках. Тогда мальчишка уже спал, забавно подложив ладошки под щеку, и Тэхён позволил себе немного понаблюдать за спящим юнцом, оказавшимся таким сладким и отзывчивым на ласки. Но сейчас кровать пуста, а из-за двери, по всей видимости, ведущей в ванную, доносятся всхлипывания, перемежающиеся негромкими ругательствами. — Какой же ты идиот, Гук-и, — шипит дрожащий голос. — Просто чертовски тупой придурок. Тэхён сглатывает неприятное ощущение от того, что собирается сделать. Он уже сто раз успел себя убедить, что Хосок прав. Лучше не трогать Гука. Ведь совсем скоро Тэхён укатит в Сеул и вряд ли когда-нибудь вернется сюда, в Пусан. И что тогда будет с Чонгуком? Тэ запускает пальцы в волосы и сжимает их с такой силой, что, кажется, вырвет с корнем. Хочется выть в голос, потому что противоречивые эмоции раздирают его изнутри. Полгода он боролся с самим собой и поползновениями Гука в его сторону. Потому что нельзя! Потому что мальчишка слишком юн! Но против собственной памяти хуй попрешь. Стоило Тэхёну вспомнить, как Гук-и стонал в его руках, как дрожало его тело, как мальчишка кончил себе в штаны всего лишь от нескольких прикосновений, и внутренний зверь требовал большего! Требовал подчинить себе Гука, сделать своим по-настоящему, любить это юное, красивое тело. Болезненный стон, донесшийся из-за двери, вырывает Тэхёна из собственных мыслей, и парень преодолевает расстояние в два шага и резко дергает дверь на себя. Оторопело пялится на открывшуюся ему картину и понимает, что пропал окончательно. Пусть хоть весь мир рухнет, в эту ночь он Чонгука не оставит. Даже если потом вечность будет гореть в аду за этот грех. Чонгук со спущенными до пола штанами, извернувшись немыслимым образом, пытается вытащить гребаную пробку из собственной задницы, когда дверь распахивается, и на пороге появляется он, его личный демон. — Свали отсюда! — орет Чонгук срывающимся голосом, пытаясь натянуть штаны, едва не падая, и только благодаря сильным рукам Тэхёна, подхватившим его, удерживается на ногах. — Уйди! — норовит вырваться Гук, но его прочно удерживают на месте, прижимая к крепкому телу. — Пошел на хуй! Съебись к чертям! Чонгук уже ревет, не в состоянии сдерживаться, продолжает сыпать отборными ругательствами, хриплый голос срывается на скулёж. От резких движений зад пронзает жгучая боль, и парнишка еще больше захлебывается слезами. — Успокойся, — шепчет глубокий голос. — Пожалуйста, Гук-и, — просит, надеясь прорваться сквозь ор. — Малыш, не надо, не плачь. Тэхёну и самому хочется разреветься от осознания того, что именно он стал причиной такого срыва. И Тэ идет на единственно верный, по его мнению, шаг: затаскивает Гука в душевую кабину и открывает кран на полную. Сверху на них обрушивается мощный поток ледяной воды, который тут же заставляет Чонгука затихнуть и повиснуть на руках Тэхёна. Ким сразу же прижимает мальчишку к себе, зарывается носом в мокрые волосы и шепчет: — Прости меня, малыш, я не хотел так. — Вали к своей суке, — Гук упирается ладонями в грудь Тэ, пытаясь оттолкнуть, но силенок не хватает. Они все ушли на попытки вытащить гребаную пробку, которая болезненно жжет зад. — Не нужна она мне, глупый. Ты так легко повелся? Низкий голос пробивается сквозь шум воды, которая заметно потеплела после того, как Тэ отрегулировал температуру. Не очень хочется мерзнуть и морозить мелкого. — Ненавижу тебя, скотина, — скулит Гук, но вразрез со своими словами утыкается лицом в грудь Тэ и обхватывает его руками за талию. — Да, я тоже себя ненавижу, — эхом отдает Тэхён и берется пальцами за подбородок Гука, заставляя парня поднять голову. — Но такой уж я, — шепчет, прежде чем наклониться и поцеловать влажные губы. Делает шаг назад, выходя из зоны поражения водного потока, и тянет за собой Чонгука, закашлявшегося от воды. Убирает со лба мокрые волосы, стирает темную дорожку потекшей подводки, скользит вниз к приоткрытым губам и тянет свои в прямоугольной улыбке. — Слышал, ты готовился, — задыхаясь от собственных ощущений, произносит Тэхён и замолкает, когда мелкий вскидывает голову и зло смотрит на него. — На хуй такую подготовку! Я чуть не сдох к херам! — раздраженно шипит Гук. Слова его поначалу пугают Кима, но вдруг тот вспоминает, в какой позе застал мальчишку, ворвавшись в ванную, и понимание начинает постепенно затапливать здравый рассудок, обнажая желание. Рука Тэхёна скользит вниз, к упругой попе, пальцы проникают в ложбинку между ягодицами и натыкаются на металлический наконечник. Тэхён шумно сглатывает и хрипло тянет: — Я, кажется, знаю, кто помогал тебе готовиться. Убью этого мелкого пиздюка. Чонгук едва успевает открыть рот, чтобы высказаться в защиту друга, как чужая ладонь накрывает его, и хриплый голос Тэхёна прорывается сквозь шум воды: — Я хочу это увидеть. Вода перекрыта, мокрая одежда летит к чертям, падая на пол бесформенными пятнами, Чонгука, до пят завернутого в махровый халат, несут в комнату и осторожно укладывают на матрас. — Покажешь? — тихо, стараясь не напирать, просит Тэхён и выпутывает стройное тело из махровой ткани. Чонгук краснеет до кончиков ушей и пытается прикрыться руками, но Тэ наклоняется и касается обнаженной груди теплыми губами. Обводит языком затвердевший сосок, и Чон стонет, выгибаясь. Тэхён обхватывает длинными пальцами узкое запястье и настойчиво тянет руку Гука вверх, придавливая к матрасу. — Не зажимайся, — шепчет на ухо и прикусывает мочку вместе с серебряным колечком, щекочет языком, посасывает, а ладонью уже гладит бок, пересчитывая пальцами ребра, будто перебирает клавиши. Ласкает плоский живот, отмечая, что за минувшие полгода мальчишка значительно улучшил физическую форму. Будто случайно задевает головку вздыбленного члена, прижатого к животу, ощущая влажный след от смазки на коже, и усмехается. Пусть парень и подрос, но остался все таким же легковоспламеняющимся. Ладонь накрывает возбужденную плоть, и Чонгука ведет, как от адской смеси, которой сегодня поил его Чимин. Он стонет, подмахивает бедрами, трется носом о шею Тэхёна, тычется в нее губами и втягивает кожу, оставляя засос. Никому другому Тэ не позволил бы такого сделать, но Чонгуку сегодня можно все и даже больше. Рука Тэхёна набирает темп, чувствуя, как член мальчишки все больше тяжелеет, наливается кровью, подрагивает в нетерпении. И наконец прорывается, выплескивая на плоский живот белесую сперму. Вот теперь вполне можно делать с Гуком все, что угодно. Тэ наскоро вытирает семя со светлой кожи халатом, оставляет легкий поцелуй на пересохших губах, которыми Чонгук хватает воздух, и настойчиво переворачивает парня на живот. Гук пытается слабо сопротивляться, когда Тэ разводит его ноги в стороны и устраивается между ними на коленях, ведёт горячими ладонями от самых пяток до ягодиц, между которыми поблескивает наконечник пробки. — Черт, — выдыхает Тэхён, едва касаясь подушечкой пальца металла, нагретого чонгуковым телом. Несильно надавливает, выбивая стон из груди мальчишки. Тот смущенно утыкается лицом в матрас, инстинктивно пытаясь свести ноги, и Тэхён, чтобы успокоить его, наклоняется, накрывая его тело своим, и шепчет на ухо: — Ты даже не представляешь, как это красиво. Просовывает руку между их телами и снова надавливает на пробку. На этот раз сильнее. Чонгук дергается под ним как от удара током и вгрызается зубами в покрывало. — Я сейчас вытащу ее, — предупреждает Тэхён и снова садится на колени. Накрыв ладонями упругие ягодицы, разводит их в стороны, обнажая плоский наконечник полностью. Поддевает его большими пальцами и чуть тянет наверх. Пробка поддается всего на сантиметр, прочно удерживаемая упругими мышцами сфинктера, зато тело Гука аж подкидывает на кровати от остроты ощущений. А когда палец Тэ снова вдавливает пробку, парень стонет и ерзает бедрами, пытаясь уйти от давления. Трение члена о покрывало оказывает определенное воздействие, и орган, так до конца и не опавший после оргазма, вновь приходит в состояние возбуждения. Тэхён запускает руку под живот Гука и приподнимает парня, заставляя встать на колени. Обхватив ладонью член Чонгука, Тэ начинает двигать рукой и в том же ритме вдавливает пробку. Колени Чона норовят разъехаться, пальцы цепляются за покрывало, зубы сжимают его, а из горла то и дело вырывается утробный рык. Тэхён резкими движениями надрачивает парню одной рукой, а указательный и средний палец другой протискивает под наконечник пробки и настойчиво тянет на себя, с жадностью наблюдая, как мышцы расширяются, выпуская металл. У самого Тэ дыхание сбивается от этого зрелища, а член готов взорваться. Секса у него не было уже несколько месяцев. Интимные отношения с собственной рукой не в счет. А тут такое зрелище вместе с восхитительным звуковым сопровождением. Тэ медленно продолжает тянуть пробку, вновь проталкивает ее чуть дальше, но уже не до конца, держа мышцы ануса растянутыми, еще немного вытаскивает и снова толкает внутрь. Чонгука уже подкидывает от каждого движения руки, он стонет не замолкая. Тэхён резко вытаскивает пробку, и в этот момент мальчишка кончает во второй раз, глухо крича в матрас. — Твою мать, — рычит Тэ, когда собственная сперма пачкает постель и бедра Чонгука. Утыкается в покрытую капельками пота спину Гука и стонет, осознавая собственную несдержанность. — Ты кончил? — поворачивая голову набок, интересуется Чонгук, чувствуя липкую субстанцию на собственной коже. — Угу, — мычит Тэ в его спину. — И при этом даже не дотронулся до себя. Так что гордись собой, малыш. — Хочу тебя в себе, — вдруг просит Чонгук. — Дай мне минуту, — шепчет Тэхён, наскоро вытирает свое семя и тянется к тумбочке, куда Чимин предусмотрительно положил презервативы и смазку. Тэ быстро раскатывает латекс по даже не думающему опадать члену, требующему настоящего удовольствия, выливает на него без преувеличения полбаллончика смазки, переворачивает Чонгука на спину и, подхватив под колени, складывает практически вдвое. Входит в желанное тело полностью, почти не встретив сопротивления, и замирает. Все же его член немного больше пробки. — Знаешь, пожалуй, я все же не буду убивать этого блондинистого пиздюка, — хрипло шепчет Тэхён, начиная двигаться. Замечает, что Чонгук морщится, и замирает. — Больно? — Немного, — сипло отвечает Гук. Тэ отпускает его ноги, позволяя парню сцепить их у себя за спиной, меняет угол проникновения и, немного приноровившись, попадает головкой аккурат по простате. Чонгука выгибает, будто все кости внутри него становятся резиновыми, пальцы впиваются в кожу на спине Тэхёна, оставляя глубокие царапины, зато при виде раскрытого в полустоне-полукрике рта Гука, от его закатившихся в удовольствии глаз, от открывшейся тонкой шеи самого Тэ отбрасывает в параллельную реальность, где он летит, расправив крылья, и несет за собой младшего. Движения обоих становятся слаженными, сердца бьются в унисон, а дыхание сплетается в одно большое облако, заволакивающее все пространство вокруг них. И все это время, пока Тэхён вбивается в податливое тело, он смотрит на Гука, впитывая каждую эмоцию, запоминая каждую черту, потому что через два дня Тэ уедет из Пусана, и одному только богу известно, встретятся ли они еще когда-нибудь…