Служебный роман

- Индис, простите, что так рано… - быстро проговаривает чей-то очень знакомый голос в телефонной трубке, которую Индис вслепую нашаривает в складках простыни. Изо сна она выныривает неохотно – что-то снилось дурманящее, светлое, радостное – но что, она уже не вспомнит… Подавляя зевоту, хрипловато отвечает: - Да? Алло? Кто… - Финвэ Нолдор, - виновато гудит в трубке, и у Индис сразу же пропадает желание накричать на того, кто посмел позвонить так рано. – Индис, ради Эру, извините, я не хотел вас будить… - Не страшно, - отвечает она и машинально поглаживает кота, запрыгнувшего к ней на постель. За окном ещё клубится тёмно-серая дымка ночи: так сколько же сейчас времени? Семь, восемь утра? - Мне очень нужна ваша помощь – вы очень заняты сегодня? - Нет. - Понимаете, мне совершенно необходимо заключение договора с заводом, с которым мы списывались позавчера, но для этого мне придётся уехать на пару дней, а у меня дома Феанор заболел, тяжело – температура, кашляет… Не могу я его оставить! Вы не… вы не могли бы… Индис босиком спрыгивает на холодный пол, чуть ёжась. Прижимая трубку к уху, с удовольствием вслушивается в дорогой ей голос. Кивает: - Назовите адрес, я сейчас приеду. Финвэ открывает ей дверь с чрезвычайно виноватым видом; он уже одет по-дорожному, в руках его – большая сумка. Объясняет полушёпотом, жестикулируя: - Я бы попросил кого-нибудь из друзей, но сегодня, как назло, все заняты и не могут… У Феанорчика тридцать девять и две, он всегда болеет с температурой, только бы сорок не было – начнет бредить… Я оставил список лекарств, когда что давать ему. Индис, простите меня, прошу вас, я не хотел вас так стеснять, я очень виноват… - Финвэ, не волнуйтесь, - говорит мягко она, ободряюще улыбаясь ему. – Я всегда рада помочь вам. Удачи вам! Я в вас верю. Финвэ долго смотрит на неё, потом спускается по лестнице и скрывается из поля её зрения. Индис запирает дверь – ей непривычно это делать в чужой квартире – тихо, на цыпочках входит в комнату. На кровати, разметавшись, лежит спящий Феанор: губы закушены, на щеках – неровные красные пятна… Индис осторожно прикасается ко лбу: так и есть, температура очень высокая… Внимательно изучает записку, оставленную Финвэ – все лекарства там расписаны по часам, и Индис понимает: да, сын для Финвэ - весь мир. Всё, что у него осталось. До принятия лекарства ещё два часа: Индис тихо уходит из комнаты, обследуя квартиру. На всём здесь лежит отпечаток личности Финвэ – мягко и тепло спускаются на подоконник шторы цвета опавшей листвы, чуть пахнет выпечкой, книги на стеллажах стоят ровно… Индис протягивает руку и вынимает первый попавшийся том: Гумилёв… Если бы Финвэ захотел… если бы заметил, она бы согласилась не только помогать ему, но и служить всю жизнь. Так отчего же он не замечает? Индис возвращается к постели Феанора, раздумывает – разбудить мальчика или нет? Любовь к Финвэ не может побороть её неприязни к его сыну: Феанор ей непонятен, неприятен; узкое холодное лицо, слишком острый и всё понимающий взгляд… Каким он станет, когда вырастет? Страшно и подумать… С одной из полок книжного шкафа на неё глядит всё то же презрительно-нежное лицо молодой женщины – очень узкое, нервное, обрамлённое длинными белокурыми волосами серебристого отлива. Индис оглядывается, всматриваясь в лицо Феанора – такой же, похожий скорее на материнский профиль, нежели на отцовский… Мириэль. А интересно, будь она, Индис, знакома с этой женщиной, смогла бы она сдружиться с ней? Отчего-то Индис чувствует, что нет. Индис берет в руки фотографию, поглаживает рамку – автоматически. Не могла эта женщина так же сильно любить Финвэ, как он любил её, иначе бы она осталась с ним, не ломала бы ему жизнь своей смертью, не терзала бы его так – бесплотным призраком, духом являясь ему во снах… Мириэль улыбается дерзко и холодно с фотографии, и Индис хочется сломать рамку: пусть никто больше не увидит этой проклятой улыбки! - Что вы здесь делаете?! Голос – детский, тонкий и слабый, но в нём звучит такая ненависть, что Индис чуть не разжимает руки. Осторожно ставит рамку на место и оборачивается к Феанору, с усилием приподнявшемуся: волосы растрепаны, лицо горит. - Тихо, Феанор… Твой папа уехал по делам и попросил меня посидеть с тобой, пока ты болеешь… - Почему я должен вам верить? – Феанор отворачивается от неё, зовёт в пустоту. – Папа! Папа! - Он действительно уехал – разве он тебе не говорил? Ответом ей – ненавидящий горячий взгляд: - Почему вы?! Индис хочется дать ему пощёчину, но она вовремя вспоминает, что это – ребёнок, что он болен, и её задача – не спорить с ним, а помочь ему. Ласково улыбается, пересилив себя: - Твой папа попросил именно меня. Дай я тебя укрою… Выпьешь лекарство? - Я не болен! - Феанор! - Скажите сначала, зачем вы трогали фотографию мамы! - выпаливает он побелевшими губами. Индис обхватывает себя руками – хочется уйти отсюда и не бороться с упрямым мальчишкой, но как нарушить обещание, данное Финвэ? - Протирала пыль. Феанор, если ты не будешь меня слушаться, мне придётся всё рассказать папе… Феанор кривится, но позволяет поставить себе градусник и выпить ложку лекарства. Индис присаживается на стул рядом с его кроватью, оправляет простыню: - Быть может, тебе почитать? - Я умею читать с двух лет, к вашему сведению, - цедит Феанор и отворачивается к стене. Индис выжидает ещё какое-то время, затем разочарованно выдыхает и уходит из комнаты. В кухне она облокачивается на подоконник и смахивает с щеки слезинку: нельзя, нельзя так близко к сердцу принимать слова невоспитанного ребёнка! «Но если Феанор не примирится со мной, Финвэ никогда…» У Феанора подскакивает температура к вечеру: сорок. Индис сидит рядом с ним – клюквенный морс и жаропонижающее она уже давала, и теперь мальчику надо бы поспать… Феанор мечется и бредит, и в бессвязном потоке слов Индис улавливает только «Я должен… должен… пожалуйста…» - Как дела, Индис? – встревоженно выпаливает Финвэ в телефонную трубку. Он сидит в гостиничном номере – вещи его не распакованы, одежда смялась. – Договор заключен. - Поздравляю! – голос Индис в трубке приглушен и устал. – Сорок. - Бредит? - Да. - Ох… - выдыхает Финвэ и закусывает губу. – Скажите ему, Индис, что я скоро приеду, очень скоро! Потом он нажимает на «отбой» и долго глядит на экран телефона, стараясь утихомирить расшалившееся сердце. Индис задрёмывает на стуле – уже давно за полночь, и стрелки на часах издают мерное жужжание. Феанор почти перестал метаться – час назад градусник показал тридцать восемь, и это немного успокоило Индис. «Скорей бы приехал Финвэ» - эта мысль рыбкой бьётся в усталом мозгу, рвёт плотную паутину тишины… - Мама! – во сне вскрикивает Феанор и дрожит всем телом. Руки Индис мгновенно протягиваются к нему – обогреть, утешить, успокоить! – обнимают… Феанор прижимается щекой к ладоням Индис и всхлипывает, затем приоткрывает глаза и стремительно отодвигается. Темнота, жужжание стрелок и детский взгляд, направленный на неё – с ненавистью.