Когда Ирука очнулся во второй раз, он обнаружил себя лежащим на больничной койке.
Он разлепил опухшие глаза, фокусируя зрение, и вдохнул запах больницы, внутренне поежившись от него. Ох, кто бы знал, как он не любит больницы.
На улице было светло, судя по всему, был уже почти день — солнце стояло довольно высоко. Все произошедшее прошлой ночью вмиг пронеслось у него в голове, восстанавливая события в хронологическом порядке. Вот он проснулся от боли, пошел в ванную, его стошнило, потом Какаши признался ему в любви, и Ирука в ответ тоже… А потом он встал на ноги и последнее, что он помнил, как у него потемнело в глазах.
Ирука неосознанно пощупал свой живот, сглотнув. Он все еще не знал, что вообще произошло, и что с его… ребенком. Чем все кончилось? Он попробовал встать, но у него все еще болела голова и живот, хотя и не так сильно, и была ощутимая слабость в теле. В коридор выйти ему мешала воткнутая в его руку иголка, которую он побоялся самостоятельно выдергивать из вены.
Он пролежал так до тех пор, пока в его палату не зашла медсестра. Она поменяла капельницу и сказала, что позовет врача.
Амено-сан не замедлила появиться в скором времени, и Ирука тут же начал задавать ей вопросы. Узнав об угрозе выкидыша, у Ируки ухнул желудок — так вот, что с ним вчера было. Иронично, но его желание словно пожелало сбыться само собой и устранить проблему без таблеток. А может, просто мысли действительно материальны.
Врач успокоила его, сказав, что сейчас с ними обоими все хорошо, а потом задала вопрос:
— Вы собираетесь продолжать беременность или хотите ее прервать?
Ирука сглотнул и отвел взгляд.
Причины, по которой Амено задала этот вопрос, были налицо. Ведь это, судя по всему, была незапланированная беременность: омега у врача не наблюдается, на консультации не ходит, а его альфа об этом ничего не знает. При этом всем — угроза выкидыша, еще неясно, чем вызванная — сама по себе или нарочно.
Ирука сделал вдох, закусив губу. Выбор он, судя по всему, сделал еще до этого.
— Нет, — сказал он. — Я не собираюсь ее прерывать.
— Хорошо, — сказала Амено, и ее тон, который до этого был нейтральным, стал строже, как если бы она до этого сдерживалась, а сейчас отпустила себя. — Тогда скажите, почему вы так наплевательски относитесь к своему организму?
Его, взрослого человека, шиноби, чунина, преподавателя Академии отчитали, как ребенка. Ирука, пристыженный, выслушал лекцию о том, что ему можно и нужно делать в нынешнем положении, а что нет.
— Вы останетесь под наблюдением на две недели в больнице, а потом отправитесь домой и будете сидеть дома.
— Но, ведь работа… — заикнулся было Ирука.
— Никакой работы, — нахмурилась Амено. — Понимаете, вы сейчас ответственны не только за себя. Если хотите сохранить ребенка, вам лучше сидеть дома.
Ирука кивнул, смирившись. Врач ушла, у него забрали анализы, а потом наконец позволили сходить в уборную. Ирука, встав наконец на ноги, почувствовал слабость и не без оснований опасался, что снова может упасть. Возможно, такой эффект дали седативные и другие препараты, что ему ввели.
Едва он вернулся в палату и улегся обратно, как пришел Какаши.
Ирука уставился на него, как на привидение, а потом отвел взгляд. После всего произошедшего между ними вчера он не мог спокойно смотреть на него, но в любом случае Ирука был очень рад его видеть.
— Привет, как ты? — Какаши в своей привычной униформе прошел в палату, прикрыв за собой дверь, и сел на стул около койки. В руках у него были гостинцы. Он выглядел уставшим и обеспокоенным, и в то же время его голос был очень мягким.
— Все нормально, — ответил Ирука, сложив перед собой руки.
— Болит?
— Немного, — признался Ирука. — Но уже лучше.
— Это хорошо, — сказал Какаши. — Я очень волновался за тебя. За…
вас.
Ирука закусил нижнюю губу и снова отвел взгляд. Он чувствовал себя таким виноватым и в то же время счастливым одновременно.
— Прости, что сразу не сказал тебе о беременности. Я… сначала я испугался и не мог решить, готов ли я к этому, и что мне теперь делать. Не знал, хотел ли я этого ребенка.
Ирука выдохнул, взяв паузу, а Какаши не перебивал его, внимательно слушая.
— И, на самом деле, я… я хотел, но не мог признаться в этом самому себе. Это, знаешь, ну… очень сложно, и я вообще не планировал такого. Но, в конце концов, я решил — да, я
хочу этого ребенка. И не потому, что ты тоже этого хочешь, — поторопился сказать Ирука. — Если бы ты… если бы ты ушел, мое решение не поменялось бы.
Он замолк, смотря на свои руки, которые теребили белое тонкое одеяло. Когда Какаши заговорил, он поднял взгляд на него.
— Я никуда не уйду и буду рядом. Обещаю.
Его голос был спокойным и уверенным, словно он знал и понимал, о чем говорил. Эти слова были намного важнее привычных «люблю», потому что это было не просто обещание, а клятва. Слово, которое теперь нельзя было нарушить, потому что, нарушив его, он потеряет все.
Ирука издал мягкую усмешку и отвел взгляд, облизав губы.
— Ну, будучи шиноби, это довольно сложно, правда?
— Если ты будешь думать обо мне, где бы я ни был, то это возможно, — Какаши взял его ладонь в свою. — Ты ведь знаешь, я всегда буду возвращаться к тебе, рано или поздно.
Ирука выдохнул, медленно переплетая их пальцы. Ему стало так стыдно за свою неуверенность и сомнения в этом человеке. Ирука встретился взглядом с Какаши.
— Я
буду. Я буду думать о тебе, где бы ты ни был, и ждать столько, сколько потребуется.
Это тоже клятва, которую он отныне не сможет нарушить.
— Спасибо, — искренне сказал Какаши и улыбнулся уголками губ.
Ирука улыбнулся в ответ, и дышать стало намного легче, несмотря на то, что он все еще находился в опасном положении, и неизвестно, что будет дальше. Но сейчас он был слишком счастлив, чтобы думать об этом. Были только он, Какаши, их переплетенные руки и только что прозвучавшие слова.
Какаши не стал спрашивать ничего о ребенке — ни то, какого он может быть пола, как они его назовут, и что вообще
будет дальше. Слишком рано об этом было еще говорить. Он не хотел ничего загадывать на будущее. Пусть будет так, как будет — вряд ли он как-то мог повлиять на судьбу. В какой-то мере он был фаталистом, но в любом случае он сделает все возможное и невозможное для Ируки. Все, что в его силах.
— Я вот тут принес тебе, — Какаши засуетился и стал выгружать из пакета продукты. Вскоре тумбочка оказалась полностью заполнена фруктами, овощами, салатами и другой снедью.
— Я не ем бананы, — поморщился Ирука, разглядывая провиант. — И брокколи, и листья салата…
— Для беременных нужно особое питание, — нравоучительно сказал Какаши, а потом открыл какой-то контейнер. — А теперь — время позднего завтрака!
— О, нет, только не говори, что это мюсли, — воскликнул Ирука, покосившись на пеструю жижу с коричневыми и белыми вкраплениями.
— Они самые, — подтвердил Какаши. — Йогурт с запеченными мюслями с яблоком.
— Фу-у, — протянул Ирука, еще сильнее поморщившись. — Терпеть не могу печеные яблоки и мюсли!
— Мюсли довольно калорийные и способствуют лучшему усвоению другой пищи, а запеченные мюсли с яблоком очень щадящие и не вызывают дискомфорта после питания, — процитировал Какаши строчку из книги про беременных, которую изучал все утро.
Он загреб ложкой эту отвратительную, на взгляд Ируки, жижу, и поднес к его рту в ожидании.
— Давай, открывай ротик.
— Когда ты говорил это в другом контексте, это звучало лучше, — пробурчал Ирука, но рот открыл. Какаши, стремительно покраснев, сунул ложку внутрь, и Ирука с демонстративно недовольной гримасой проглотил этот полезный завтрак. — Пить хочу.
— Держи, — Какаши, засуетившись, налил в стакан какую-то жидкость.
Ирука принюхался.
— Что это?
— Свежевыжатый грушевый сок, — сказал Какаши. — Утром сам подавил.
— Ну, а вот это вкусно, — Ирука сделал пару глотков и облизался.
— Давай, еще пару ложек, — Какаши потряс ложкой и снова загреб ею порцию.
— Не хочу, — заныл Ирука, но потом, видя, что Какаши от него не отстанет, выдохнул и съел то, что его просили.
— Молодец, — Какаши улыбнулся. — На обед будет суп из брокколи и отвар шиповника.
— Что?! Фу-у, я не ем такое! — Ирука снова демонстративно поморщился. — Терпеть не могу шиповник, меня от него тошнит, а брокколи просто ужасная!
— Ладно, тогда травяной чай и грибной суп вместо брокколи, — смилостивился Какаши.
— Ну, можно и грибной, — пробурчал Ирука.
— Хорошо.
Ирука допил остатки сока, отставил стакан, а потом у него расширились глаза. Он испуганно посмотрел на Какаши.
— Какой сегодня день недели?
— Понедельник.
— Черт, у меня же работа! Сегодня должна была быть проверочная, и… — Ирука чуть ли не подпрыгнул на койке, собираясь встать, но капельница держала его ничуть не хуже поводка. Какаши уложил его обратно и поправил одеяло.
— Официально ты в декрете, — спокойно сказал он. — Хокаге лично отдал распоряжение.
— Что?! — еще сильнее вытаращил глаза Ирука. — Я ведь даже заявление не писал!
— Вот сейчас и подпишешь его, а потом приказ выйдет, — Какаши достал из-за пазухи листок, развернул его и протянул Ируке. — Сам написал.
Господину Хокаге,
Третьей тени Огня
Сарутоби Хирузену
от чунина Умино Ируки
Заявление
Прошу предоставить мне отпуск по беременности и родам на 210 календарных дней.
Подпись:
Какаши протянул ему следом ручку, а Ирука, фыркнув, потряс листком.
— Это не заявление, этой бумажкой подтереться можно. Почему ты на имя хокаге пишешь? Нужно написать два заявления — на имя директора Академии и на имя начальника штаба! И нужно в шапке написать мою должность, а не ранг. И вообще, где числа и приложения к заявлению? Мне должны выдать листок о нетрудоспособности. А еще мне пособие положено, вот.
Какаши поскреб затылок, выслушав все замечания. В бюрократии он был не силен, хотя изначально ему казалось, что написать заявление — дело плевое, по сравнению с отчетом.
— Ладно, сам подпишу, — Какаши забрал листок и, примерившись, поставил подпись на заявлении. Выглядело так, будто бы Ирука сам подписался, чертов шаринган.
Видя, как Ирука открыл рот, чтобы снова повозмущаться, Какаши быстро добавил:
— Про пособие впишу и листок нетрудоспособности оформлю. А ты лежи, отдыхай. Тебе нельзя волноваться!
Какаши убрал заявление обратно, но Ирука все еще выглядел недовольным.
— Вот я поэтому и не хотел беременеть, — бурчал он, сложив руки на груди. — Все за меня решаете, будто я беспомощный ребенок какой-то.
— То, что ты ведешь себя, как ребенок, это правда, — улыбнулся Какаши. — Дуешься, обижаешься и совершенно безответственно относишься к самому себе. Тебе в любом случае нужен отдых, ты когда в последний раз отпуск брал?
Ирука запыхтел. Какаши был прав, отпуск он, кажется, даже и не брал с тех пор, как поступил на штабную службу. Хотя вообще странно было выслушивать такое от бывшего АНБУ и джонина, у которого график работы вообще был ненормированный.
— Ладно, думаю, мне пора идти. Зайду к трем, — Какаши забрал грязную посуду и уже хотел было встать со стула, чтобы уйти, как Ирука позвал его.
— Иди-ка сюда, — он поманил его пальцем.
Какаши выгнул бровь и наклонился ближе к нему. Ирука схватил его за ворот жилета, притянул к себе и, стянув маску, поцеловал. Какаши, меньше всего ожидавший этого, прикрыл глаза, а потом выронил пакет и обхватил его лицо ладонями, почувствовав, как Ирука улыбнулся в поцелуй.
